спиною в
комнате разговор. Он вздрогнул, когда чья-то рука осторожно легла на его
плечо.
   - Эдик...
   Он обернулся, удивленный и до смерти обрадованный. Синичка? Вот сюрприз!
   - Вася?! - вдруг, выглянув из комнаты, позвал его профессор.
   - Вася? - растерялась Шурочка и даже отступила на шаг. - Ты - Вася?
   Красиков смутился:
   - Понимаешь, Шурочка...
   - После, объяснения после, - перебил их Владимир Степанович. - Между
прочим, - обернулся он к Шурочке, - Эдика больше нет. Вот так. Учтите это.
А теперь к делу. Вызывайте академика Кулиева.
   Шурочка послушно направилась к телефону.
   - Аспер Нариманович у себя, - сказала она. - Соединяют.
   - Передайте, что я почувствовал себя плохо. Очень сожалею, но выступить
завтра на экспериментальной базе не смогу. Все.
   Шурочка передала слова профессора.
   - Аспер Нариманович говорит - не направить ли к вам врача? Кроме того,
он хотел бы посетить вас пораньше утром и спрашивает, во сколько вы
думаете встать?
   - Ага, утром? В шесть часов, милости просим. А за врача поблагодарите,
присылать не надо.
 
 

                                   Глава 31 

 
   Человек в бурнусе 
 
   На вечер была назначена встреча доктора Эверетта с представителями
печати.
   Несмотря на то, что для проведения пресс-конференции из Москвы прилетел
опытный работник МИДа, полковник Карабанов испытывал некоторую тревогу.
Еще просматривая списки собравшихся в Джанабаде зарубежных
корреспондентов, он обнаружил, что Город Жизни осчастливили своим
присутствием несколько прославленных на Западе мастеров дезинформации и
клеветы. Настораживало также и кратенькое сообщение заокеанского радио о
таинственном исчезновении старшего научного сотрудника противосаранчовой
станции в Альджаубе. Можно было не сомневаться, что факт перехода
советской границы Эвереттом хорошо известен хозяевам Бенджамена Блера.
Сообщение по радио свидетельствовало о какой-то новой их игре.
   Незадолго до посещения профессора Боровика Карабанову позвонили с
пограничной заставы, той самой, где состоялась его встреча с Эвереттом.
   Оказывается, еще два человека перешло границу. Узнав имена, полковник
оживился и приказал срочно доставить их в Джанабад. Затем он разыскал
представителя МИДа и поинтересовался, нельзя ли отсрочить
пресс-конференцию.
   После непродолжительного совещания и консультации с Москвой встречу с
корреспондентами решили все же не переносить, дабы не давать повода для
каких-либо инсинуаций.
   Когда полковник вошел в конференц-зал, англичанин заканчивал свое
сообщение.
   Карабанов сразу отметил какой-то уж очень равнодушный голос Эверетта.
Что это происходит с доктором?
   Устроившись в свободном кресле недалеко от двери, он неторопливо
огляделся.
   Просторный зал был полон. Корреспонденты уткнулись в свои блокноты,
стрекотали портативные киноаппараты.
   - Итак, господа, - подытожил Эверетт. - Речь, как видите, идет о
чудовищной афере, точнее о диверсии, жертвами которой могут стать миллионы
людей в странах Азии и Африки. Я кончил. Благодарю вас за внимание.
   Англичанин обвел зал отсутствующим взглядом, слегка поклонился и сел.
   На минуту в помещении наступила тишина. Прекратилось даже
безостановочное стрекотание кинокамер.
   - Уважаемый доктор утверждает, что мы имеет дело с аферой и диверсией?
- прозвучал внезапно резкий голос из глубины зала.
   - Да, - ответил Эверетт. - Именно так. Мы имеем дело с аферой и
диверсией.
   - Активнейшим участником которой он являлся? - насмешливо спросил тот
же голос.
   Эверетт, не отвечая, низко склонил голову. И тут же, как по команде,
защелкали блицы, вновь застрекотали киноаппараты.
   - Не будем нарушать традиционного порядка, - вмешался проводивший
встречу представитель МИДа. - И элементарной вежливости. Задающий вопрос
представляется собравшимся: называет себя, свое агентство, свою страну.
   Но сигнал к атаке уже был подан. Град вопросов - ехидных,
деланно-наивных, откровенно провокационных - обрушился на ученого. Голоса
прогрессивных журналистов терялись в этом разноголосом, но дружном хоре.
   Карабанов с нетерпением поглядывал на дверь, возле которой устроился.
Он уже получил радиограмму о вылете самолета и с минуты на минуту ждал
гостей с погранзаставы.
   - Скажите-ка, доктор, - обратилась к профессору развязная рыжеватая
девица-корреспондентка "Атлантик пост". - Почему, покидая Альджауб, вы
избрали путь на север?
   - Я уже объяснял, - ответил Эверетт. - Дорога на юг была перекрыта
наемниками Джунавадхана.
   - Оставались еще восток и запад, - не унималась девица. - Чем же
притягательна была для вас именно советская граница? И с какой целью
подбросили вы в Альджаубе эту странную записку о самоубийстве?
   В этот момент кто-то осторожно приоткрыл дверь, за ней мелькнула
фуражка с зеленым верхом. Карабанов с облегчением вздохнул и вышел в
коридор.
   - Они ожидают внизу, в машине, - вполголоса доложил пограничник-капитан.
   - Давайте их быстренько сюда, - распорядился Карабанов. Вытащив из
сумки свой блокнот, он набросал в нем несколько строк и остановил
пробегавшего мимо знакомого радиста.
   - Передайте председателю, - попросил он, вручая радисту сложенный
листок и глазами указывая на распахнутую дверь.
   По коридору раздались торопливые шаги. В сопровождении пограничника к
полковнику приближались два смуглых, необычно одетых человека: один в
черной военной форме, другой, постарше, в белом бурнусе.
   - Вы готовы прямо сейчас выступить перед журналистами? - по-английски
спросил полковник, обращаясь к человеку в белом. - Предупреждаю,
определенная часть аудитории настроена отнюдь не дружески.
   - Что ж, мне не привыкать, - отозвался тот со скупой улыбкой.
   - Тогда пройдите, вас ждут, - посторонился Карабанов. - А ваш друг пока
побудет у меня.
   Юноша в черной форме рванулся было за своим товарищем, капитан удержал
его за локоть.
   - Он не понимает по-английски, товарищ полковник.
   Несколько слов, произнесенных на родном языке, успокоили юношу.
   - Проведите его ко мне, комната 218-я, - сказал полковник и вернулся в
конференц-зал.
   Журналисты притихли, с любопытством разглядывая человека в белом
одеянии кочевника. К микрофону подошел представитель МИДа.
   - Час назад, - проговорил он, - нашу границу вместе с солдатом
пограничной стражи перешел доктор Фарук. Оба они обратились к Советскому
правительству с просьбой о политическом убежище. При этом доктор Фарук
пожелал сделать публичное заявление о положении в Альджаубе.
   Человек в бурнусе вышел на авансцену.
   - Вы тоже участвовали в организации этой авантюры с саранчой, уважаемый
доктор? - вскочила неугомонная представительница "Атлантик пост". - Были
одним из главарей?
   - Я был шофером, - на отличном английском языке ответил человек в
бурнусе.
   - Рауль Чивер, "Нью-Йорк геральд", - как игрушечный чертик из
коробочки, выпрыгнул верткий, модно одетый джентльмен. - Вы, вероятно,
коммунист, доктор?
   - Да, - твердо ответил Фарук. - Я член находящейся под запретом
народно-революционной партии.
   - Потому-то вы и избрали путь на север? Избегали встречи со свободной
прессой?
   - Пытался избежать, - с улыбкой признался доктор. - Как видите, ничего
не вышло.
   Дружный смех был ему ответом. И тогда, загородив верткого джентльмена,
решительно поднялся журналист в снежно-белой пилотке:
   - Раджендра Сингх, корреспондент "Индиа тайм", - представился он. - Что
вы можете рассказать нам об Альджаубе, доктор?
   - Да, да, - поддержал его сосед, журналист одной из ближневосточных
стран. - Нас интересуют факты, а не полемика. Конкретные факты об авантюре
этого американца Бенджамена Блера.
   - Бенджамен Блер, между прочим, хорошо известный за океаном под именем
Трехпалого Бена, отнюдь не главная фигура. Вчера, например, я свел
знакомство с неким джентльменом из Корпуса мира. Он именует себя мистером
Смитом... Впрочем, факты, одни только факты, господа! - Фарук извлек из
складок своего бурнуса большой бумажный рулон, быстрым движением развернул
его перед собравшимися. - Факт номер один - карта биологических диверсий.
   Как видите, под ударами даже союзники по блокам.
   - Фальшивка! Фальшивка!.. - завопило сразу несколько голосов.
   - Громче, господа, прошу вас, громче, - подбодрил их Фарук. - Завтра
тысячи людей выйдут на участки, обозначенные здесь косой штриховкой. Пусть
и они услышат вас.
   Голоса разом умолкли. Даже рыжеватая девица, верещавшая громче всех,
замерла с широко раскрытым лиловым ртом.
   - Штриховкой этой обозначены места, зараженные шистоцеркой, -
невозмутимо продолжал Фарук. - И могу вас заверить, господа, после того,
как "фальшивку"
   эту опубликуют, народы сами во всем прекрасно разберутся. Им не
потребуются высокоученые эксперты, любой земледелец на Востоке без труда
определит кубышку саранчи.
   "Молодец, товарищ Фарук", - сказал про себя полковник.
   Пресс-конференция проходила бурно. Однако и рыжеватая девица, и верткий
джентльмен из "Геральда", да и другие им подобные, все реже и реже
подавали голос, обстановка складывалась явно не в пользу представителей
желтой прессы.
   Когда все кончилось, доктора Эверетта и Фарука пригласили в небольшую
комнатку - временный кабинет полковника.
   Карабанова там еще не было.
   - Вовремя же вы поспели, Фарук... Простите, доктор, - спохватился
Эверетт...
   - Я называю вас по-старому.
   - Ничего, ничего, - широко улыбнулся бывший шофер. - Так и зовите меня.
Ведь я был вашим учеником еще до встречи с вами. Вашим и профессора
Боровика.
   - Спасибо, Фарук. Хорошо иметь такого ученика, находчивого и
мужественного.
   Если б не вы, это воронье заклевало бы меня.
   - Там было не одно только воронье, доктор. Просто они каркали слишком
громко. Это заставляет задуматься.
   - Что вы имеете в виду? - насторожился Эверетт.
   - Видимо, Блер был не так уж одинок. За его спиной угадывается чье-то
немаловажное влияние.
   - Чье-то влияние?.. - задумчиво протянул Эверетт.
   Их было трое во временном кабинете полковника Карабанова, худощавый
юноша в черной форме молча сидел в сторонке.
   - Я не представил вам своего спутника, доктор, - произнес Фарук.
   Юноша, догадавшись, что речь идет о нем, вскочил.
   - Это Рашид, мой молодой товарищ по партии. Он и помог мне перейти
границу.
   - Его лицо кажется знакомым, - заметил Эверетт, пожимая солдату руку.
   Юноша вдруг заговорил, горячо, взволнованно.
   Эверетт беспомощно оглянулся на Фарука:
   - Я плохо знаю язык. Он говорят о какой-то погоне, скачке...
   - Вас едва не застрелили на границе, - пояснил Фарук. - Из-за верблюда,
на котором вы сидели. И Рашид пожалел тогда, что пуля миновала вас. Сейчас
он просит прощения.
   - Из-за верблюда? Ваш друг так жаден?
   - Он так ненавидит колонизаторов.
   Эверетт нахмурился.
   - Слушайте, Фарук. Я не хотел было говорить вам, коммунисту... Но вы
должны знать. Я верю, что ваша честность выше партийных интересов. Не
торопитесь осуждать Запад.
   Фарук взглянул на него с откровенным изумлением.
   - Да, да, не торопитесь. Знаете ли вы, что русские тоже разводят
саранчу стадной формы?
   - Что же здесь криминального? - возразил Фарук. - Даже в вашей
лондонской лаборатории...
   - Не в тех масштабах, Фарук, не в тех масштабах! Я наблюдал здесь стаю,
выращенную прямо в песках. А перед этим академик Кулиев довольно прозрачно
намекнул, что у них есть чем ответить на диверсию. Тогда я как-то не
придал значения его словам, но, увидев при испытаниях сирены стаю
шистоцерки, все понял.
   - Извините, доктор, но ваши подозрения абсурдны, - возмутился Фарук. -
Не знаю, для какой цели они выращивали саранчу, но разумеется не для
засылки ее в недружественные страны. Вам надо было прямо спросить их, а не
мучить себя сомнениями.
   Эверетт посмотрел на него почти враждебно.
   - Извините и вы меня, доктор. Но мне нет нужды задавать вопросы. Я еще
не потерял способности здраво мыслить.
   Приход Карабанова прервал их спор. Рашид вытянулся по стойке "смирно" и
отдал честь советскому офицеру.
   - Завтра мы закончим все формальности, связанные с переходом границы, -
сказал Карабанов. - Сейчас я должен отлучиться. - Он обернулся к Эверетту.
- Аспер Нариманович просил вас из гостиницы позвонить ему. Места в
гостинице заказаны, это здесь, рядом.
 
 

                                   Глава 32 

 
   Третий вариант 
 
   Аспер Нариманович постучался ровно в шесть.
   - Что случилось? - осведомился он. - Вам действительно стало плохо?
   Боровик виновато улыбнулся.
   - Признаться, не хотелось объясняться по телефону. Вот и попросил
Шурочку.
   - Так и думал, - покачал головой Кулиев. - Вы так неохотно дали вчера
согласие... Можно сказать, вырвал у вас насильно.
   - Нет, я действительно готов был выступить. Но... посмотрите сами.
Теперь это совершенно исключено.
   Он протянул Кулиеву распечатанный конверт.
   - Сие послание было вручено мне вечером. Шурочка, наш секретарь,
привезла от непосредственного начальства.
   - "Многоуважаемый Владимир Степанович, - вслух начал читать Кулиев. -
Согласно полученным мною полуофициальным данным. Вами, в нарушение
установленного порядка, сохранялись на дому секретные материалы, связанные
с проектом так называемого "Космического ключа". В создавшейся обстановке
вам совершенно необходимо срочно вернуться в Минск для представления
соответствующих объяснений"...
   - "Так называемый "Космический ключ"! - подхватил Владимир Степанович.
- Обратите внимание: "Так называемый "Космический ключ"...
   - Нда-а... Упорный товарищ.
   - Это еще не все. Он передал на словах, через Шурочку, что в зарубежную
печать проникли сведения о моей якобы связи с американским авантюристом
Блером. И "дружески предостерегает" меня от каких-либо публичных
выступлений.
   - Вы доверяете его дружелюбию?
   - Да разве ж дело в этом, - с досадой махнул рукою Боровик. - Главное -
я действительно чертовски скомпрометирован. Лучше мне сейчас отойти в
сторонку.
   - И сыграть на руку всяким шептунам? - Кулиев задумался. - А не может
ли оказаться, что этот упорный товарищ сам...
   Не договорив, он вопросительно посмотрел на Владимира Степановича.
   - Нет, нет, такой мысли я не допускаю, - поспешно возразил Боровик. -
Подозревать в нем вражеского шпиона было бы просто дико. Даже смешно. Тут
другое. Какая-то беспочвенная неприязнь, недоброжелательство...
   - Ладно, предоставим разобраться во всем чекистам. Думается, им этот
орешек по зубам. А у нас сегодня своих дел хватает. Сейчас сведу вас с
вашим старым другом Эвереттом. Он что-то захандрил. Неплохо было бы
продемонстрировать ему в действии Третий вариант.
   - Третий вариант?! Уж не хотите ли вы сказать!..
   - Именно. Я и сам не ожидал, что наши хозяйственники развернутся с
таким проворством. Но факт остается фактом. Обработка саранчи с
сегодняшнего дня переведена исключительно на Третий вариант.
   - Молодцы! За такой срок, без всякой подготовки. Нет, какие у вас тут
молодцы! Интересно было бы поглядеть на месте...
   - А для чего же я напросился к вам в такую рань? - улыбнулся академик.
- Вертолет готов. Пригласим вашего англичанина, и отправляйтесь.
Полетайте, пока я занимаюсь подготовкой на экспериментальной базе.
   Доктор Эверетт помещался этажом выше. Аспер Нариманович,
предусмотрительно созвонившийся с ним накануне вечером, застал англичанина
на ногах.
   Владимир Степанович совсем иначе представлял себе встречу со старым
своим соратником и был глубоко обескуражен подчеркнутой холодностью
Эверетта.
   - Мне, право, жаль, что я доставляю вам хлопоты, - с первых же слов
сухо заявил доктор. - Пожалуй, не следовало в такой степени злоупотреблять
вашим гостеприимством.
   - Да что с вами, Эверетт? - возмутился Владимир Степанович. - Извините,
что так называю вас, но когда-то, помнится, мы были друзьями...
   - Я тоже считал вас другом, - ответил англичанин. - Я верил и вам, и
вашей стране. Но то, что довелось мне у вас увидеть и услышать...
   - Да что же такое здесь произошло? - Владимир Степанович в полном
недоумении уставился на Кулиева. Тот молча пожал плечами.
   - Мой "хлыст", к сожалению, не уничтожает насекомых, - продолжал
Эверетт. - Его можно использовать по-разному. Изготовив сотни и тысячи
сирен, - сгонять саранчовые стаи в океан, а при желании и двинуть их на
поля соседей... Я был не вправе выпускать идею из своих рук.
   На мгновение его собеседники онемели от изумления.
   - Но не думаете же вы... - начал было Боровик. - Нет, нет, это
невозможно, совершенно невозможно.
   - А мне кажется, речь идет как раз об этом, - заметил академик. - Наш
гость сожалеет, что доверил нам свое изобретение, не так ли?
   - Мне не следовало доверять его никому, - упрямо повторил англичанин.
   - Но вы доверяли прежде владельцу Альджауба, - напомнил ему Кулиев.
   - Я допустил непростительную ошибку, - холодно согласился Эверетт. -
Надо было похоронить свою мысль, спрятать ее от всех. Человечество
разделилось на два непримиримых лагеря. Кто бы ни овладел "хлыстом",
обратит его во зло.
   - Но позвольте!.. - не выдержал академик.
   - Господин Кулиев, - решительно прервал его Эверетт. - Не вы ли в
первую же нашу встречу признались, что готовы ответить на диверсию, что не
собираетесь ограничиться одной только обороной? А позднее не подтвердили
разве, что разводите стадную форму шистоцерки. Да, да, разводите в
количествах, отнюдь не обусловленных исследовательскими целями. Зачем она
вам, разрешите спросить?
   - Так вот оно что! - сразу успокоился Кулиев. - Вот что смущает вас,
дорогой коллега...
   Он облегченно вздохнул, переглянулся с Боровиком, и оба они весело
рассмеялись, в то время как озадаченный англичанин смотрел на них во все
глаза.
   - Третий вариант! - весело сказал Кулиев. - Вся надежда только на
Третий вариант. Это будет лучшим ответом нашему недоверчивому другу. Если
только наш гость не возражает против небольшого путешествия...
   Он вопросительно посмотрел на Эверетта.
   - Собственно, я не совсем понимаю, - растерянно пробормотал тот. - И не
знаю, надо ли...
   - Э, нет, так дело не пойдет, - добродушно перебил его Владимир
Степанович.
   - Высказать столь чудовищные подозрения и отказаться от проверки их?
Нет, нет... - И он дружески подхватил под руку растерявшегося англичанина.
   У вертолета их встретил худощавый юноша в летном шлеме.
   - Кулиев-младший, - с шутливой торжественностью представил его своим
спутникам академик. - Впрочем, быть может, он позволит вам называть себя
просто - Черкез.
   - Ага, так вот каков он - наш спаситель! - воскликнул Боровик, крепко
пожимая руку смутившемуся юноше. - Не имел еще возможности поблагодарить
вас.
   - Ну что там, - пробормотал Черкез. - Я действовал на редкость неуклюже.
   Даже не заметил, как этот негодяй всыпал вам яд.
   - Все, все обошлось как нельзя лучше, - заверил его Владимир Степанович.
   Академик объяснил брату маршрут. На это не потребовалось много времени,
Черкез прекрасно знал все объекты опорной станции.
   - Вернетесь прямо на ЦЭБ, - сказал Кулиев. - Жду к шестнадцати
ноль-ноль.
   Пассажиры молчали. Украдкой поглядывавший на них Черкез недоумевал. Что
это?
   Аспер утверждал, что они старые друзья, а вот поди ж ты, и словом не
обменяются...
   - Озеро Джиликуль, - сообщил он, обернувшись к профессору Боровику. -
Приземлимся?
   - Разумеется, - отозвался тот.
   Черкез выключил мощный двигатель, в полчаса перенесший их за 500
километров от Джанабада. Ракетоплан шел теперь по инерции, несущие
плоскости перемещались вверх, образуя горизонтальный винт вертолета.
   - Иду на посадку, - сообщил Черкез.
   Большое озеро, светлевшее среди песков, росло по мере их снижения.
Когда они приземлились у самой воды, противоположный берег скрылся за
горизонтом.
   Из маленького фанерного домика, за которым виднелось несколько радарных
автомашин, выбежал молодой человек в темных очках и с