Вийон тяжело поднялся, отодвинул ногой стул и, пошатываясь, направился
к стоящим вдоль стен низким диванам. С размаху плюхнулся на темную
бархатную обивку, вяло помахал рукой: "Я с-сейчас, Влад!" - повалился на
бок и замер.
 
   "Все, погрузился в светлые грезы", - усмехнулся Влад и поправил кольцо.
 
   Помост по-прежнему был пуст. Посетители кафе молча сидели за столиками
и Влад подумал, что пока он разговаривая с Вийоном, никто из них, кажется,
не произнес ни слова. Либо пришли сюда на редкость молчаливые горожане,
либо не хотелось им ни о чем говорить после песен Грустной Певицы.
 
   Входная дверь с легким шорохом отворилась и в кафе вошел высокий
человек. Тусклый свет упал на его лицо, обрамленное длинными волосами, и
Влад от неожиданности откинулся на спинку стула. Он узнал распорядителя
боев.
 
   Распорядитель должен был сейчас находиться в амфитеатре, на арене,
потому что бои не могли закончиться так быстро. И они, несомненно, еще не
закончились: снаружи, за окнами кафе, по-прежнему было тихо.
   Не могло такого случиться, чтобы зрители расходились крадучись и
безмолвно - с чего бы это вдруг? И никто не спешил сюда глотнуть вина или
пива и обсудить состоявшиеся поединки - а Владу помнилось, что все
окрестные кафе после боев бывали битком забиты горожанами. Скорее всего,
распорядитель просто выскочил на пять минут промочить свою луженую глотку,
хотя... Хотя ведь и в амфитеатре напитков вполне хватало.
 
   Как бы там ни было, распорядитель находился сейчас не на арене, а в
кафе. Он нацедил из бочки вина во внушительную бронзовую чашу, подошел к
ближайшему от двери столику и грузно опустился на стул. По сторонам он не
смотрел - обхватил чашу ладонями и начал сосредоточенно хлебать свое вино,
не обращая ни на кого внимания.
 
   Влад поколебался немного, оглянулся на безмятежно посапывающего Вийона
и встал из-за стола.
 
   "Будь что будет, - решил он, - а попробовать надо".
 
   Огибая столы, он подошел к распорядителю и без приглашения сел
напротив, в упор глядя на поглощающего вино верзилу с округлым лоснящимся
лицом без единой складки или морщинки. Распорядитель мельком взглянул на
него и сделал очередной гулкий глоток, ничем не показав, что имеет
какое-то отношение к Владу. Словно и не он совсем недавно тыкал своим
жезлом в трибуну, словно и не он рычал:
   "Убирайся, пока за ноги не вытащили!"
 
   - Можно задать вопрос? - Влад старался, чтобы голос его звучал ровно и
достаточно нейтрально. - Вернее, два вопроса.
 
   Распорядитель со стуком поставил тяжелую чашу на стол, неторопливо
вытер губы рукавом плаща и неожиданно подмигнул Владу.
 
   - Готов проглотить вот эту посудину, - он пощелкал ногтем по
отозвавшемуся низким звуком боку чаши, - если не угадаю, какие у тебя
вопросы. Причем проглотить, не разжевывая, одним махом.
 
   - Ну и какие же? - подавив легкое удивление, неприязненно спросил Влад.
Конечно же этот громила догадался, о чем его может спросить тот, кого он
выбрал в качестве жертвы мастеру кулачного боя.
 
   Распорядитель выставил перед собой крепкий палец с отполированным
закругленным ногтем и несколько раз медленно ткнул им в сторону Влада.
 
   - Имя твое сегодня склонял на все лады один квартальный смотритель.
   Скорпион, если не ошибаюсь. Была у тебя с ним небольшая милая встреча,
не так ли, Влад?
 
   Влад почувствовал, что щеки его начинают гореть. А распорядитель
продолжал негромким, но раскатистым басом, так что, казалось, его голос
слышен всем посетителям кафе:
 
   - Это ответ на твой первый вопрос. А что касается второго... -
распорядитель ухмыльнулся, показав крупные белые зубы, которыми
действительно можно было бы при желании разжевать бронзовую чашу. - Да, я,
конечно же, выбрал тебя не случайно. Я искал тебя на трибуне - и нашел!
 
   - Но почему? - растерянно выдавил из себя Влад. - Мы же с тобой
совершенно незнакомы! Почему именно меня?
 
   - А чтобы жизнь тебе не казалась слишком хорошей, - жестко сказал
распорядитель.
 
   - Это... это у меня, что ли, хорошая жизнь? - Влад чуть не задохнулся
от возмущения. - Всем бы такую хорошую... - он осекся и в упор взглянул на
распорядителя, который, чуть прищурившись, изучал покрытый узорами бок
своей опорожненной чаши. - Ладно, выкладывай:
   кому и чем я насолил? Хотя ума не приложу, когда и что мог сделать
такого...
 
   Распорядитель некоторое время молчал - в кафе воцарилась тишина,
которую нарушало лишь сопение спящего Вийона, - потом, зашуршав плащом,
поднялся из-за стола и с высоты своего роста снисходительно посмотрел на
Влада.
 
   - Не нравишься ты мне, Влад, - рокочуще заявил он на все кафе. - Просто
не нравишься - вот и все. От тебя постоянно мочой разит на всю округу. Вот
тебе и весь мой ответ.
 
   У Влада отнялся язык. Распорядитель грузно прошагал к двери и,
обернувшись, покивал ему:
 
   - Да-да, разит так, что хоть нос зажимай!
 
   И покатился, покатился над столами, от стены к стене, возбужденный,
насмешливый шепоток посетителей...
 
   Дверь за распорядителем давно закрылась, а Влад продолжал сидеть все
так же неподвижно и никак не мог прийти в себя от его оскорбительных слов.
 
   - Не выйдет... Заперто... - невнятно сказал с дивана Вийон и, не
открывая глаз, с трудом начал поворачиваться на другой бок, кряхтя в такт
своим несобранным замедленным движениям. Наконец перевернулся, уткнулся
поджатыми к животу коленями в стену и вновь мерно засопел.
 
   Чувствуя себя неловко, содрогаясь от этой неловкости и ощущая
обращенные на него взгляды - или ему только так казалось? - Влад
отодвинулся от стола, пригнулся и осторожно втянул носом воздух, понимая,
что поступает глупо. Разумеется, никакой мочой от него не пахло - слегка
веяло ароматным мылом и благовонной мазью. Запахи были ненавязчивыми и
приятными. Распорядитель бессовестно врал. Умышленно врал, чтобы задеть,
унизить его, Влада, чтобы досадить... Зачем?
   "Чтобы жизнь казалась не слишком хорошей" - что это за ответ? Почему
жизнь не должна казаться хорошей?
 
   Вряд ли приходилось ожидать, что сами собой появятся ответы на эти
вопросы.
 
   Влад был не в состоянии искать ответы. У него вновь разболелась голова,
и одни и те же невнятные серые мысли вяло ползли по кругу, путаясь и
натыкаясь одна на другую, растворяясь и вновь появляясь, вращаясь в унылом
хороводе. В душе зазудела обычная беспросветная тягучая тоска. Бытие
действительно казалось ему тяжелым недугом, излечить который может только
Смерть. Но вдруг там, за Смертью, в тех чужих краях, о которых пела
Грустная Певица, поджидает недуг еще более ужасный?
 
   Продолжал гулять шепоток над столами, кое-где в него вплетался тихий
смешок. Хотя, возможно, никто не шептал и не смеялся, а это просто шумело
в голове...
 
   Бросив взгляд на Вийона - тот уже привольно лежал на спине, раскинув
руки, - Влад поднялся и вышел из кафе на безлюдную улицу.
   Приближалось время ужина.
 
   Город словно вымер. В полной тишине, так никого и не встретив, Влад
добрел до поворота, за которым находился его дом, - кажется, то ли третий,
то ли пятый от угла. Повернув, Влад на секунду замер, а потом быстро
попятился за угловой столб каменной ограды чьего-то двора, потому что
увидел вдалеке направляющихся в его сторону квартального смотрителя
Скорпиона и компанию. У него не было никакого желания вновь встречаться со
Скорпионом, почему-то ушедшим с кулачных боев.
 
   "И что за день такой сегодня? - чуть не плача от отчаяния, думал он,
торопливо шагая к ближайшему переулку. - Ну просто беспросветный какой-то
день!"
 
   Твердой уверенности у него не было, но ему вроде бы припоминалось, что,
пройдя этим переулком, зажатым глухими стенами, можно выйти к дому с
противоположной стороны. В переулке не было ни души, у стен валялись
сломанные ветки. Влад прошел его из конца в конец и добрался до
перекрестка, прихрамывая все больше и больше - вновь давала о себе знать
поврежденная ступня.
 
   Напротив чьих-то закрытых ворот, прислонившись спиной к фонарному
столбу, сидела незнакомая женщина в просторном темном платье. Голова ее
была обмотана надвинутым на самые брови черным платком. Влад мимоходом
посмотрел на ее хмурое лицо с поджатыми губами и направился дальше,
выискивая взглядом, нет ли там, впереди, квартального смотрителя с
командой громил, и тут женщина тусклым голосом внезапно сказала ему вслед:
 
   - Все ходишь, все никак успокоиться не можешь?
 
   Влад невольно вздрогнул и обернулся. Незнакомка смотрела не на него, а
на запертые ворота, но, кажется, обращалась именно к нему, потому что на
улице больше никого не было.
 
   - Смотри, доходишься, - с угрозой продолжала она, все так же недовольно
глядя на ворота. - Заберет тебя Белый Призрак и будут тебе тогда чужие
края. Страшные края!
 
   Это было уже слишком. Сжав кулаки, Влад подскочил к незнакомке и
процедил, едва сдерживая себя:
 
   - А ну пошла вон отсюда!
 
   Женщина неторопливо встала и оказалось, что она чуть ли не на голову
выше Влада. У нее было совершенно блеклое, невыразительное лицо, подобное
стертым ногами прохожих плитам мостовой, такое же тусклое, как и ее голос.
 
   - Я-то пойду, - с насмешкой сказала она, сверху вниз глядя на Влада.
   - А вот тебе-то куда идти? Некуда тебе идти, некуда!
 
   Она скривила губы, изображая подобие ухмылки, и, ссутулившись,
неторопливо направилась к переулку, из которого только что вышел Влад.
Скрылась за углом, а огорошенный Влад остался стоять у фонарного столба,
сжимая и разжимая кулаки. Ему хотелось упасть и биться лбом о каменную
мостовую, биться до тех пор, пока не расколется голова, исторгнув,
наконец, боль - и придет забвение...
 
   * * *
 
   Ужин просто не лез в горло. В столовой пахло сыростью, скатерть
казалась Владу влажной, и он раздраженно сделал внушение Бату.
   Слуга-распорядитель пожал плечами и кивнул худощавому большеносому
подростку, имени которого Влад не знал; он не помнил даже, видел ли его
когда-нибудь раньше в своем доме. Подросток, споткнувшись на пороге, исчез
за дверью и вернулся не скоро, когда Влад, давясь, уже домучивал остатки
ужина. Принесенная нерасторопным слугой скатерть полетела в угол,
сопровождаемая руганью Влада, - и на том ужин закончился. Чувствуя себя
несчастным и разбитым, Влад поплелся в спальню. Ему хотелось хоть немного
полежать перед тем, как идти на площадь.
 
   А на площадь нужно было идти обязательно - и тошнотворное, гадливое,
мерзкое чувство уже вызревало, поднималось из глубин, источая смрад.
   Хотелось забиться в угол, спрятаться под одеялом, намертво вцепиться во
что-нибудь и ни в коем случае не разжимать пальцы - но Влад знал, что это
не поможет. Ничего не поможет. В урочный час, ровно без четверти
четырнадцать, ноги сами понесут его на площадь, в центр квартала, хочет он
этого или нет, и он покорно побредет в потоке таких же, как и он, на
встречу с чем-то отвратительным и неизбежным...
 
   За окнами уже слегка смеркалось и небо приобрело какой-то угрюмый, тоже
мерзкий, оттенок. Влад включил одну из трех больших хрустальных люстр под
потолком, снял тунику и, скомкав, бросил на кресло. Слуги убрали мокрый
ковер и теперь голый пол неприятно холодил подошвы.
   Несмотря на распахнутые настежь окна, спальня оставалась пропитанной
неприятным тяжелым запахом сырости. На низкой, обтянутой зеленым бархатом
скамеечке у зеркала лежал аккуратно сложенный Батом халат.
   Влад взял его и уныло посмотрел на свое отражение в зеркале.
 
   - Что, Влад? - тихо сказал он хмурому парню в трусах, исподлобья
глядящему на него из нереального зазеркального бытия. - Тошно тебе?
 
   Отражение молчало - все было понятно и без слов. Над головой отражения
застыло какое-то размытое темное пятно, похожее на приплюснутый сверху и
снизу шар.
 
   "Распаскудились, разленились, ничего не замечают, - раздраженно подумал
Влад. - Уже и скатерти свежей не дождешься, и зеркало лень вытереть. Скоро
будут сидеть в дерьме по уши и поплевывать в потолок.
   Работнички!"
 
   Перегнув сложенный халат еще раз, он, пользуясь им, как тряпкой, с
силой протер зеркало. Отнял руку и негромко выругался, потому что пятно не
исчезло. Подавшись вперед, он вновь поднял руку - и замер.
   Потом сделал шаг назад, неотрывно глядя на пятно. Вновь подошел
вплотную к зеркалу, словно намереваясь проникнуть в зазеркалье. И
растерянно пробормотал:
 
   - Этого еще не хватало...
 
   Пятно находилось не на поверхности зеркала - оно находилось в глубине.
Оно было отражением чего-то, повисшего над головой Влада. Он резко задрал
голову - и увидел только потолок. В пространстве между потолком и головой
ничего не было. Никаких темных приплюснутых шаров.
   Продолжая одной рукой сжимать халат, Влад другой рукой провел над своей
макушкой - и ничего не ощутил.
 
   - Что за бред?
 
   Отражение не ответило на этот недоуменный вопрос. Темное пятно
продолжало висеть над головой отражения, и между ним и волосами едва ли
можно было просунуть кулак.
 
   Повернувшись к зеркалу вполоборота, Влад, не сводя глаз с пятна,
медленно запрокинул голову - и понял, почему не может обнаружить его:
   пятно следовало за движениями головы, словно соединенное с ней
невидимым стержнем, и поэтому не попадало в поле зрения. Увидеть его
удавалось только в зеркале.
 
   - Допрыгался, Влад? - перестав, наконец, вертеть головой, шепотом
сказал он своему отражению. Ему почему-то было страшно. У него все
тряслось внутри.
 
   - Спокойно, спокойно... Спокойно, Влад... Спокойно...
 
   Приговаривая так, словно твердя заклинание, Влад отошел от зеркала и
беспомощно огляделся, раздумывая, что еще можно предпринять. Шагнул к
стене, затянутой плотной зеленой тканью, растерянно остановился. Свет от
люстры падал на него со спины, и на стене застыла его отчетливая тень.
Только одна его тень. То, что находилось над его головой, не отбрасывало
тени. А значит, не существовало в действительности, а только казалось.
Влад неуверенной рукой вновь поводил над волосами - тень на стене послушно
повторила его движения - и снова ничего не обнаружил.
 
   "Крепко же, однако, мне врезали, - подумал он, опуская руку. - Что-то
там у меня, видно, повредилось... Пятна плавают перед глазами..."
 
   Впрочем, Влад не очень-то поверил в такое объяснение и поэтому вернулся
к зеркалу. И увидел, что темный приплюснутый шар все так же продолжает
висеть над его головой. "Как Дамоклов меч", - подумал он, хотя не мог бы
сказать, что это такое. А еще он увидел в зеркале, что дверь открылась и в
спальню вошел Бат; на руке слуги висела отглаженная светло-коричневая
туника.
 
   - Бат! - не отрывая взгляда от зеркала, позвал его Влад. - Подойди-ка
сюда.
 
   Слуга аккуратно разместил тунику хозяина на спинке кресла и неторопливо
приблизился. Влад постучал пальцем по зеркалу в том месте, где ему виделся
загадочный шар.
 
   - Ты что-нибудь здесь видишь, Бат?
 
   - Конечно вижу, - после некоторой заминки укоризненно ответил слуга.
   - Вижу, что халат валяется на полу. Хорошо постиранный, выглаженный
халат.
 
   - Сюда смотри, Бат! Сюда, в зеркало. Что ты видишь вот тут, над моей
головой?
 
   - Ничего, - сказал слуга. - Ровным счетом ничего.
 
   - А здесь? - не успокаивался Влад. - Не в зеркале, а вот здесь, - он
похлопал себя ладонью по темени. - Что у меня над головой? Есть там
что-нибудь?
 
   - Есть, - отозвался Бат.
 
   - Что?!
 
   - Потолок у тебя над головой, хозяин.
 
   Влад покосился на зеркало - темное пятно было там же, где и раньше, -
перевел взгляд на Бата. Слуга со вздохом нагнулся, поднял халат и,
встряхнув, протянул его Владу.
 
   - Ладно, Бат, иди, - Влад забрал халат и бросил его на плечо. -
Мерещится мне какая-то ерунда, что-то непонятное. И тошнит целый день...
 
   Он подумал, что это загадочное пятно, скорее всего, существует только в
его воображении, и постарался успокоить себя: "Завтра все пройдет.
   Проснусь - и все пройдет..."
 
   Слуга направился к двери, по пути забрав с кресла брошенную Владом
тунику. Обернулся у выхода, сдвинул густые брови:
 
   - Отчего тошнит-то, хозяин? Несвежего ничего не готовили, так что от
еды тошнить не должно.
 
   - Да не от еды. - Влад вздохнул. - Вообще...
 
   - От недуга бытия, - негромко, но внятно сказал слуга.
 
   - Что-о?! - у Влада буквально глаза полезли на лоб от удивления. - Что
ты сказал, Бат?
 
   - Состояние, значит, такое, - пояснил слуга. - Когда все вокруг не в
радость. Вот и тошнит от этого. Потому я и говорю: недуг бытия.
 
   Влад медленно опустился на зеленую скамеечку под зеркалом и слабо
махнул рукой:
 
   - Иди, Бат, иди...
 
   Дверь за слугой закрылась. Влад невидящими глазами уставился в пол и
подумал, что у него очень интересный слуга-распорядитель. И ведь что-то
еще такое он сегодня говорил, еще что-то любопытное... О противостоянии
энтропии - вот о чем он говорил.
 
   - Недуг бытия... - пробормотал Влад и, приподнявшись, обернулся к
зеркалу. Темное пятно зловещим знаком продолжало висеть над его головой.
 
   "Плевать! - с отчаянной решимостью подумал он. - Будет хуже - значит
будет хуже. Деваться-то все равно некуда..."
 
   И стало ему вдруг так плохо, так тоскливо, что он медленно осел на
скамейку, сжался в комок и притиснул руки к животу, чувствуя, как щиплет
глаза от скопившихся слез.
 
   Он сидел бы так целую вечность, но уже рождался, уже разливался по
всему телу знакомый назойливый зуд - и это значило, что пришла пора идти
на площадь. С тяжелым вздохом Влад поднялся со скамейки, нетвердой
походкой пересек спальню и вошел в выложенную нежно-зеленой плиткой
ванную. Встал под душ, подставил лицо под горячие струи.
   Потом закутался в мохнатую простыню и взглянул в зеркало над
умывальником.
 
   Пятно не исчезло. Вода не смыла его. И значит дело было не в каком-то
странном дефекте того зеркала, что висело на стене спальни, - не могли же
оба зеркала иметь одинаковый странный дефект! Дело было в чем-то другом...
 
   Надев приготовленную Батом тунику, Влад босиком вышел во двор. Во дворе
было пусто, свет не горел ни в одном окне, кроме окна его спальни;
вероятно, слуги уже отправились на площадь. За воротами слышалось легкое
шарканье многочисленных подошв и постукивание каблуков по мостовой. Тело
зудело все сильнее, все нестерпимее, и Влад, не тратя времени на поиск
сандалий, открыл калитку и присоединился к идущим на площадь горожанам.
 
   Так и шел он вместе с другими безмолвными людьми по мостовой, тускло
освещенной уже загоревшимися фонарями, шел под растворившимся в темноте
небом - и зуд постепенно стихал, уползал назад в свое мрачное логово,
сменяясь тяжелыми клубами какого-то дурманящего тумана. Влад никак не мог
понять, действительно ли туман застилает улицу или же возникает он только
внутри, в голове, подавляя сознание, заставляя терять ощущение
собственного тела. Влад не мог понять и не старался понять - и не в силах
был ничего понять, потому что все вокруг угасало, темнело, как
затерявшееся над уличными фонарями небо... и что-то надвигалось, что-то
оплетало липкими смрадными щупальцами...
   Мерзкое... Гнусное... Неотвратимое...
 
   В какой-то момент он словно погрузился в бездонную топь, и когда была
уже потеряна всякая надежда хоть когда-нибудь выбраться из вязкой
тошнотворной глубины, его на мгновение вытолкнуло на поверхность и он
увидел кольцо фонарей вокруг площади, увидел стоящих рядом людей и
какие-то исполинские тени впереди, над толпой. В уши на миг ворвалось
бормотание толпы, и он понял, что тоже бормочет нечто несвязное, и пот
струится по его спине, и сердце вырывается из груди... Он неожиданно для
самого себя, вопреки собственной воле, вдруг закричал - закричал,
надрываясь, надсаживаясь, во все горло, - но не услышал собственного
крика, потому что этот его отчаянный вопль слился с многоголосым воплем
толпы.
 
   Потом сознание вновь заволокло туманом - и о