вздымающейся из воды колонны, прополоскал рот. Намылил мочалку и начал с
ожесточением тереть лицо, словно стремясь дочиста содрать оплеванную
опоганенную кожу.
 
   Потом, несколько раз окунувшись с головой, Влад вылез из бассейна, взял
с полки простыню и завернулся в нее. Устроился на ступеньках, ведущих в
бассейн, и, обхватив руками колени, начал думать о том, кому и зачем нужно
было затевать этот непредусмотренный бой в амфитеатре, кому и зачем нужно
было выставлять на посмешище его, Влада; его, не сделавшего никому ничего
плохого. Голова соображала все еще туго, а может и ни при чем тут вовсе
была голова... в общем, он не нашел не только ответа, но даже намека на
ответ: случившееся с ним в амфитеатре было совершенно необъяснимым.
 
   Единственное, до чего он додумался, - это до того, что ему нужно
поговорить с распорядителем боев. Влад не был с ним знаком, никогда не
имел с ним никаких дел и никаким образом не мог ни намеренно, ни случайно
чем-то насолить распорядителю. Распорядитель действовал по чьему-то
указанию. Распорядитель знал, кого выбирать, знал имя того, кого выбирает.
Нужно было поговорить с распорядителем.
 
   Только не сегодня, решил Влад. На сегодня уже хватит. Завтра.
 
   Если, конечно, распорядитель захочет разговаривать...
 
   Так он и сидел в одиночестве, не замечая, как утекает время, и
невидящим взглядом уставившись в неподвижную прозрачную гладь. Тишину этих
пустынных помещений нарушал только отдаленный шум воды в трубах, ведущих к
горячим подземным источникам. И когда над его головой раздался голос, он
вздрогнул от неожиданности.
 
   - Я так и знала, что найду тебя здесь, - сказала Дилия и, прошелестев
подолом тонкого розового платья, опустилась на ступеньку рядом с ним.
   Можно было подумать, что она возникла здесь прямо из воздуха -
настолько неслышным было ее появление.
 
   - Что, утешать пришла? - буркнул Влад, отводя взгляд от девушки. Он
представил, как выглядел там, на арене... оплеванный... без трусов...
   представил себя глазами Дилии - и лицо его обдало жаром, как будто он с
разбега нырнул в горячий бассейн. Лучше бы она не приходила сюда!
 
   Девушка провела пальцами по его распухшим губам. Пальцы у нее были
теплыми и мягкими.
 
   - Больно? - спросила она участливо.
 
   Влад мотнул головой, словно обжегшись. Неужели она не понимает, что это
ее появление, это ее участие - как нож в сердце? Неужели не понимает, что
делает ему еще больнее?!
 
   - Да, очень больно! - почти выкрикнул Влад, и эхо беспорядочно
заметалось под перекрытиями. - Очень больно, - понизив голос, повторил он
и отвернулся от девушки.
 
   - Терпи, Влад, терпи, - негромко сказала она.
 
   Влад резко повернулся к ней.
 
   - Почему я должен терпеть? Почему нам всем постоянно приходится
терпеть? Или ты вполне довольна своей жизнью, этими постоянными ударами?
Ты довольна, Дилия?
 
   - Все зависит от предназначения, - туманно ответила девушка, с прищуром
глядя на неподвижную воду.
 
   - А-а! - Влад махнул рукой. - Терпеть - наше предназначение? Почему?
   С какой стати? Мой мудрый распорядитель Бат считает, что горожане
когда-то нарушили какой-то порядок, а мы теперь за это страдаем. А ты что
думаешь по этому поводу?
 
   - Я ничего не думаю, - слегка пожав плечами, сказала Дилия. - У меня
другие дела.
 
   - Да-да, дела... - пробормотал Влад и горько усмехнулся. - Кого ни
послушай - у каждого дела. У Альтера дела, у тебя дела. Только у меня дел
никаких нет... - Он помолчал и поднял глаза на девушку. - А ты знаешь, что
вот сейчас, на боях, этот верзила-распорядитель вовсе не случайно выбрал
именно меня, а не кого-то другого?
 
   - Почему ты так решил?
 
   - Потому что он знал, как меня зовут. И выбрал не случайно, специально
выбрал, чтобы унизить, на посмешище выставить. Понимаешь, не случайно!
 
   - Я тоже знаю, как тебя зовут. - Девушка встала и сверху вниз
посмотрела на Влада. - А вообще случайностей не бывает. Любая случайность
вовсе не случайность - надо только знать причины. Терпи, Влад. А я пойду.
 
   Она слегка кивнула и неслышно направилась к дверям. Влад провожал ее
растерянным взглядом, озадаченный ее словами. И она, и Альтер говорили с
ним так, будто знали что-то такое, что было неизвестно ему. Или, опять же,
все дело было в манере вести разговор? Или они все-таки понимали то, что
никак не мог понять он?..
 
   "Я, наверное, очень ограниченный человек, - с горечью подумал Влад. - Я
ничего не соображаю, я не могу сосредоточиться и не вижу ничего дальше
собственного носа. У меня совершенно бестолковая голова..."
 
   В дверях девушка обернулась к нему и ее голос отчетливо прозвучал в
тишине просторного зала:
 
   - Как это ты надумал спасать меня сегодня от потопа, Влад? Вот уж не
ожидала...
 
   Пока он подбирал слова для ответа, Дилия исчезла в глубине коридора.
 
   "Не ожидала? Ты от меня этого не ожидала? Хорошего же ты, однако, обо
мне мнения!" - обескураженно подумал Влад и, схватив лежащий рядом, на
ступеньке, кусок мыла, с остервенением швырнул его в бассейн.
 
   * * *
 
   Окна кафе были задернуты тяжелыми темными портьерами, редкие настенные
светильники не светили, а тлели, и в полумраке едва виднелись фигуры
сидящих за столиками немногочисленных посетителей.
   Влад специально выбрал место в дальнем углу, чтобы его не узнали те,
кто мог зайти сюда после кулачных боев. Бои еще не кончились: когда он
направлялся сюда мимо площади, она была все такой же безлюдной. Да и не
кончались так рано бои. Он заказал бокал легкого вина, но даже не
притронулся к нему. Подперев руками голову, он смотрел на еле освещенный
мрачным лиловым светом скрытого фонаря помост у противоположной стены, на
котором, слегка склонив голову к плечу, стояла Грустная Певица. Ее длинные
черные волосы были стянуты черной слабо искрящейся лентой; мелкие лиловые
искры едва уловимо мигали и на длинном черном платье при каждом ее
движении. Бледное лицо певицы с темными провалами глаз было отрешенным и
печальным. Она пела без музыкального сопровождения, пела негромко и как-то
приглушенно, но ее голос не тонул в портьерах, не терялся в свисающих
из-под потолка плотных темных полотнищах - он добирался до самого дальнего
угла, где сидел Влад, и горькой струей проливался в душу. Этот голос, это
пение навевали тоску, но были полны какого-то мрачного очарования. Так,
наверное, могла бы петь угрюмая крылатая женщина с картины Дилии,
потерявшая всякую надежду на лучшее будущее...
 
   Влад, стиснув зубы, слушал Грустную Певицу, и чувствовал, как невольные
слезы наворачиваются на глаза. Нужно было бы уйти отсюда, от этого
терзающего душу пения, но он не мог сдвинуться с места, опутанный
незримыми узами странных песен, время от времени переходящих в такой же
негромкий проникновенный речитатив.
 
   В полумраке небольшого кафе тягучими волнами качались над столиками
бесконечные вереницы слов, таящих неизбывное уныние и близкую беду.
 
   - Снова труба затрубит, предвещая иные невзгоды... Но не поймут, не
увидят, где свет, а где тень... И отворятся гроба, и потянутся мертвые
всходы... В воплях мучений придет страшный день... Судный день...
 
   Смысл песен оставался скрытым от Влада, но он чувствовал угрозу,
переполняющую их, и что-то дрожало у него внутри.
 
   - Да, умираем мы, - не поднимая глаз, скорбно пела Грустная Певица, - и
нету зол страшней... чем, пережив закат, пропасть во мраке дней...
 
   Что все это значило? Что?..
 
   Влад закрыл глаза и несколько мгновений боролся с вновь накатившей,
невесть откуда взявшейся тошнотой. Голос женщины в черном заполнял все
вокруг, одна песня сменялась другой, и невозможно было никуда скрыться от
этого голоса.
 
   - Не обманешь судьбу, мир - пустыня безбрежная... Мы - уроды душой,
сонм больных и калек... Не помогут мольбы, и томимся по-прежнему...
   Пустоте все равно, был ли ты, человек...
 
   "Мы уроды душой... - Он не хотел открывать глаза, да и зачем открывать
глаза? Полутьма снаружи и такая же полутьма внутри... - Мы уроды душой...
Может быть действительно все дело в нас самих, в наших душах, а не в
окружающем мире? Окружающий мир здесь вовсе ни при чем, а вот наше
восприятие мира... Все видится в черном цвете, потому что чернота
находится внутри нас... Может быть - так?.."
 
   Столик слегка пошатнулся от толчка и рядом проникновенно сказали
заплетающимся языком:
 
   - Влад, др-ружище... Н-наконец-то я тебя нашел!
 
   Влад открыл глаза. Вийон расслабленно плюхнулся на стул напротив него,
спиной к Грустной Певице. Поставить бокал на стол, прежде чем сесть, он не
догадался и, конечно же, выплеснул добрую половину содержимого прямо на
свою изрядно помятую, неопределенного цвета тунику.
 
   - А вот ведь нашел, н-нашел! - поводя пальцем перед носом Влада,
нетрезво приговаривал Вийон и бессмысленно улыбался. - Спрятаться от меня
вздумал, Влад? Дудки! От меня никуда не спр-рячешься, н-никуда.
   Вот так и запомни, Влад: ни-ку-да! - Вийон победно вскинул бокал и тут
же опять облился. - Давай лучше выпьем, Влад!
 
   Не дожидаясь ответа, Вийон запрокинул голову и одним длинным глотком
опустошил бокал, чуть не свалившись при этом со стула. С трудом удержав
равновесие, он подался вперед и попытался то ли похлопать Влада по плечу,
то ли погладить по голове, но не дотянулся: рука его упала на стол. Влад
поспешно отодвинул в сторону свое вино и негромко сказал:
 
   - Осторожно, Вийон, осторожно.
 
   - Да! - Вийон мотнул головой, навалился грудью на стол и наконец нашел
желанную опору. - Я всегда осторожно, Влад... Я оч-чень осторожный и
оч-чень хороший... Да, Влад? И не надо от меня прятаться, я тебя все равно
найду! Так или не так, Влад? Я правильно... пр-равильно говорю?
 
   - Правильно, все правильно ты говоришь, - заверил его Влад. - Только не
надо так громко.
 
   - Недуг бытия... О тяжелый недуг бытия, - тихо жаловалась Грустная
Певица. - Вот тот тайный порок, что гнетет нас и гложет... Вот та мысль,
что нам душу тревожит... Неужель заразилась и я?..
 
   - Да! - внезапно встрепенулся затихший было Вийон. - Совершенно
верно... Гораздо хуже, чем недуг небытия, правильно, Влад? Тот недуг уже
никого не гнетет и не гложет. Правильно, Влад? С-слушай, слушай ее, Влад.
Она все правильно поет... Я люблю ее слушать...
 
   Вийон, полуобернувшись к помосту, выставил перед собой руку и начал с
чрезмерной нетрезвой старательностью водить ею из стороны в сторону,
пытаясь попасть в такт пению хрупкой женщины с бледным, почти неподвижным
лицом. Взгляд его совсем затуманился и Владу показалось, что Вийон вот-вот
уснет - если уже не уснул.
 
   Влад не знал, чем занимается этот небритый голубоглазый узкогрудый
парень с давно забывшими о расческе кудрявыми светлыми волосами; вернее,
чем занимается кроме того, что часами просиживает в разных кафе за бокалом
вина или кружкой пива, или за тем и другим вместе - и льется все это в
него, как в бездонную бочку, хотя, казалось бы, куда там литься? Невысок
ростом был Вийон, и комплекцией своей вовсе не походил на тех мускулистых
громил, что колошматили друг друга неподалеку отсюда, на арене амфитеатра.
Вийон, судя по его расшатанно-расплывчатому состоянию, на кулачных боях не
был и позора Влада не видел... Да, Вийон смотрел на окружающее через
тонкие стенки бокалов, но мог, тем не менее, рассуждать вполне внятно и
логично, поддерживать любую беседу и, даже на время погружаясь в полусон,
не терять ее нить. Владу были не в тягость эти беседы, хотя содержание их
он не мог бы как следует вспомнить... как и содержание многих других
разговоров...
 
   - Вот, вот, слушай, слушай! - встрепенулся Вийон, уставив палец на
Влада. - Вот сейчас... это место... мне ос-собенно нравится...
 
   - Чужие края... Там, за смертью, чужие края, где в скитаниях наших
никто не поможет, - безнадежно пела женщина в черном. - Только жаль, что
наш век... так бессмысленно прожит... - Голос ее смолк на несколько
мгновений и в кафе стало очень-очень тихо, и люди за столиками показались
Владу тенями, всего лишь тенями того, что на самом деле вовсе не
существует и никогда не существовало. - Но излечен... недуг... бытия... -
тихо, словно задыхаясь, словно погружаясь все глубже и глубже в пустоту,
словно уходя безвозвратно, закончила певица - и лиловый свет погас, и
помост погрузился в темноту, скрывшую невысокую тонкую фигуру в длинном
черном платье с мерцающими искрами.
 
   - Вот оно, Влад... Из-ле-чен! - палец Вийона все-таки дотянулся до
Влада и потыкал его в грудь. - Вот тебе и лучшее лекарство, Влад.
   С-самое надежное! Хотя, согласись, в недуге бытия тоже есть свои
прелести. Да, Влад? Правильно?
 
   - Да уж наверное, - нехотя сказал Влад; не было у него желания
углубляться в обсуждение таких тем. К тому же, пострадавшая челюсть
продолжала болеть, и эта боль почему-то тупо отдавалась в затылке.
 
   - Вот именно! - Вийон удовлетворенно потер ладони. - Тут посидишь, там
посидишь... Бокал, другой, третий... Прогуляешься, поразмышляешь о
возвышенном, о прекрасном. Сорвешь цветок, вглядишься в совершенство и
изящество линий. Вдохнешь его аромат... м-м-м!
   Восхитишься богатством красок... Спросишь себя: откуда это чудо, это
диковинное диво, как могло возникнуть столь упоительное единство формы,
цвета и запаха? И вознесешься ммслями в такую вышину... Есть хлеб для
тела, Влад, но есть и для души... И тут - трах-бах! - ветер, вода хлещет,
как из лопнувшей трубы, и ты весь уже мокрый с ног до головы, и без своего
недопитого бокала, и тебя несет куда-то, и какой-то хлам вокруг - а где же
цветок, Влад, где? - и физиономией тебя прямо в какие-то колючие кусты...
Вот тебе и совершенство, вот тебе и восхитительное изящество линий.
Согласен, Влад?
 
   Влад с интересом смотрел на неожиданно утратившего всю свою сонливость
собеседника. Вийон сопровождал свою витиеватую речь замысловатыми
движениями рук - поблескивали в полумраке перстни, кольца и браслеты - и
язык у него теперь совсем не заплетался.
 
   - Согласен, Влад? - с нажимом повторил Вийон.
 
   Влад не знал, с чем, собственно, должен соглашаться, но не стал
уточнять, а просто кивнул. Никто из сидящих в кафе не обращал на них
внимания.
 
   - Вот! - удовлетворенно воскликнул Вийон. - Мокро, жестко, колко,
тряпки какие-то грязные у лица, представляешь? Никакого тебе изящества, в
нос и в рот песок набился - не продохнешь, задница совершенно отсырела и
ей ужасно неуютно... Но! - палец Вийона вновь торжествующе взметнулся над
столом. - Вот они, парадоксы нашего существования, и в этом-то вся
прелесть так называемого недуга бытия!
   Прекрасная роза среди куч дерьма. И наоборот: куча дерьма среди
прекрасных роз. Понимаешь, Влад? Все в жизни переплетено, возвышенное
соседствует с низменным, красота ходит в обнимку с безобразием, изысканное
вино уживается с похмельной головной болью и глядишь - а кто-то гадит
прямо на клумбу с прелестными нежнейшими цветами.
   Понимаешь?
 
   - Ты хочешь сказать, что лежа в грязи, нанесенной сегодняшним потопом,
сумел найти в этом какую-то привлекательность?
 
   - Вот именно! - вскричал Вийон и, двинув локтем, опрокинул на стол свой
пустой бокал. - Именно сумел найти. Представляешь: мокро, грязно, жестко,
все колется и царапает, в ноздрях полно земли и всякой дряни - и вдруг
мягкое такое сияние, нежный такой блеск - этакий лучик надежды во мраке
жизни. Дар, преподнесенный судьбой.
   Трепетный, но неумолчный зов прекрасного среди подавляющей тупой немоты
повседневности. Искра вечного огня, не погасшая среди волн, не исчезнувшая
в этом всесокрушающем потоке, намочившем мне задницу. Это ли не знамение,
Влад? Это ли не символично? Нетленная, неугасимая искра вечного!
 
   - Да что же это за искра такая? - не вытерпел Влад, слегка оторопевший
от неиссякаемого красноречия Вийона. - Непочатую бутылку вина ты там
нашел, что ли?
 
   - Сам ты бутылка! - уязвленно сказал Вийон и смахнул-таки на пол свой
бокал. - Нет в тебе полета, Влад, прозаично мыслишь. А тут поэзия, песня!
Вот, любуйся и думай о вечном.
 
   Вийон растопырил пальцы и сунул свою ладонь тыльной стороной чуть ли не
в лицо Владу.
 
   - Ну? - непонимающе сказал Влад, скользнув взглядом по кольцам и
перстню на длинных, с неряшливо обрезанными ногтями пальцах собеседника.
 
   Вийон, качая головой, разочарованно поцокал языком.
 
   - Удивляюсь твоей непонятливости, Влад. Неужели не видишь? Вот это что,
по-твоему? - Вийон пошевелил безымянным пальцем с довольно широким
кольцом, отливающим тусклым серебром. - Это что, по-твоему, не вещь?
 
   Влад пожал плечами:
 
   - Ну, кольцо. Я в этих делах не очень. Вот, - он кивнул на свой
одинокий перстень с красным камнем, - мне вполне хватает.
 
   - Кольцо! - фыркнул Вийон. - Да ты посмотри, какое кольцо! Это же
песня, а не кольцо! Символ спасения! Да ты посмотри, получше посмотри! Это
же как глоток вина поутру, после буйного вечера. Песня, Влад, утренняя
песня, а не какой-то там вой Белого Призрака. Шелест свежей листвы, плеск
вина, льющегося в бокал. Ты только посмотри, протри глаза и посмотри!
Лепесток в бокале!
 
   Бормоча все эти красивости, Вийон не без усилия стащил кольцо с пальца
и протянул Владу. Влад, решив, что сопротивляться бесполезно, взял
украшение и повернулся к настенному светильнику.
 
   - Росинка на траве, одинокий фонарь в переулке, - продолжал
приговаривать Вийон. - Тонкий бокал с драгоценным напитком, способствующим
воспарению души... Ты не против, если я отхлебну из твоего бокала?
 
   - Отхлебни, отхлебни, - рассеянно сказал Влад, рассматривая кольцо. -
Воспари душой.
 
   Ничего особенного он в этом кольце не нашел. Обыкновенное украшение, не
хуже и не лучше других, с черным волнистым орнаментом по верхнему и
нижнему краю. Наверное, только нетрезвому Вийону, занесенному потоком в
заросли кустарника, могло оно почудиться - как он там выражался? - лучиком
надежды и искрой вечного огня. Конечно, приятно, наверное, среди мокрого
хлама обнаружить утерянную кем-то изящную вещицу. Символ спасения... Пить
бы Вийону с утра поменьше - тогда вовремя заметил бы опасность и сидел
дома, и не пришлось бы физиономией в кусты.
 
   - Красивая штучка, - деликатно сказал Влад, возвращая кольцо. - Повезло
тебе, Вийон. Не каждому так везет - лежа в грязи, наткнуться на прекрасное.
 
   - Я же говорю: з-знамение! - воскликнул Вийон, поднял руку с зажатым
между пальцами кольцом и, нетрезво сощурившись, принялся пристально
разглядывать его, поворачивая то в одну, то в другую сторону, причмокивая
и покачивая головой. Он уже успел отхлебнуть из бокала Влада, и отхлебнуть
так основательно, что бокал был пуст. - А давай-ка я тебе его подарю, Влад!
 
   - Да я вообще-то не любитель... - начал было Влад, но Вийон отчаянно
замотал головой и схватил его за руку, чуть не перевернув столик.
 
   - Нет-нет-нет, даже и не вздумай отказываться! - напористо заявил он,
пытаясь насадить кольцо на палец Влада. - У меня вон сколько, а у тебя?
Позволь сделать тебе приятное. Ведь правда же, прелестное колечко?
 
   Влад решил не сопротивляться. Коль Вийону приятно сделать другому
приятное - зачем лишать его этого удовольствия? Тем более, кольцо
смотрелось на руке вполне уместно. Приятно смотрелось, можно сказать.
 
   - Н-ну вот, - удовлетворенно сказал Вийон, продолжая держать Влада за
руку и с умилением разглядывая свой подарок. - Весьма и весьма недурно, я
тебе скажу. В этом есть глубокий смысл, Влад: не прятать у себя искру
вечного, а передавать другим. Так и ты - поноси немного и передай дальше.
Ты так и сделаешь, Влад? Обещай, что так и сделаешь.
 
   - Конечно, - заверил Влад. - Похожу немного и передам другому. Не
сомневайся.
 
   - Ну вот и славно! - обрадовался Вийон. - Почему бы нам по такому
случаю не выпить немного вина? Такое ведь случается не каждый день,
согласен? Сейчас я принесу... вот только сначала прилягу немного...