ельно протирал тряпкой статую мальчика, вытаскивающего
занозу.
 
   - Бат! - позвал его Влад. - Возьми бинты и сделай мне перевязку. Да
прогладь, чтобы они высохли. И неси сухую одежду - я иду в амфитеатр.
 
   Он вернулся на диван и, вперившись неподвижным взглядом в какую-то
точку на стене, дождался прихода Бата. Слуга-распорядитель был крепким
седобородым мужчиной в густыми кустистыми бровями и наголо обритой крупной
головой. На его клетчатой тунике Влад не заметил ни морщинки, ни пятнышка,
хотя, казалось бы, чего проще вывозиться, прибирая двор после атаки Воды.
Он быстро и ловко перебинтовал пострадавшую ступню Влада и зашнуровал ему
сандалии. Влад сделал несколько осторожных шагов по комнате и убедился,
что может передвигаться не хромая.
 
   - И что ты думаешь по поводу этой напасти? - обратился он к слуге,
облачившись в лимонного цвета тунику и рассматривая свое отражение в
высоком настенном зеркале у окна. - За что нам такое наказание? Или это
предупреждение?
 
   - А как думает хозяин? - глуховатым голосом произнес Бат, стоя за
спиной Влада.
 
   - Мне интересно знать, что думаешь ты, Бат.
 
   - Мое дело следить за порядком, - ответил слуга, счищая щеткой
несуществующие пылинки с туники Влада. - Главное в жизни - соблюдать
порядок, во всем соблюдать порядок. Нарушишь порядок - и навлечешь на свою
голову всякие неприятности.
 
   Влад медленно повернулся к нему, обдумывая слова слуги:
 
   - Вот как? И какой же такой порядок, по-твоему, мы нарушаем?
 
   - Может быть не сейчас, а когда-то.
 
   - Ага, возмездие, значит, - Влад с интересом окинул взглядом крепкую,
чуть сутулую фигуру слуги. Этот разговор напоминал ему утреннюю беседу с
Альтером на набережной. - И кто же нам мстит? Где находится этот мститель
за нарушенный некогда порядок?
 
   - А кто его знает? - уклончиво ответил Бат. - Мое дело дом в чистоте
содержать, присматривать за всеми, работу раздавать и все проверять.
   Я же говорю, за порядком присматривать. Противостоять, то есть,
энтропии.
 
   - Чему-чему? - изумленно переспросил Влад. - Чему, ты говоришь,
противостоять?
 
   - Энтропии, - с невозмутимым видом повторил слуга. - Стремлению к
беспорядку.
 
   "Вот такой у меня распорядитель, - подумал Влад. - И чистоту блюдет, и
слугами руководит, и слова какие-то заковыристые знает. Вот такой
распорядитель... Что-то я хотел ему сказать, еще утром хотел сказать,
замечание какое-то сделать... Насчет борьбы с энтропией. Ворота покрасить?
Нет, не то..."
 
   Он задумчиво покусал губу, бросил рассеянный взгляд на часы и мысленно
махнул рукой: ладно, когда-нибудь да вспомнится... если вспомнится...
 
   - Успехов тебе в противостоянии. - Влад похлопал слугу по плечу. - А я
пошел.
 
   Выйдя за ворота, он медленно, щадя пострадавшую ногу, побрел по
тротуару, невольно размышляя о словах слуги. "Что за нелепица? - думал он.
- Если кто-то когда-то нарушил какой-то порядок, то почему страдать за это
должны мы? Мы и сейчас - а не они и тогда. Разве может быть такое?
Интересно, а что по этому поводу скажет Альтер?.."
 
   * * *
 
   Когда Влад добрался по уже просохшим и прибранным улицам до амфитеатра,
мраморные скамьи, овалом смыкающиеся вокруг просторной арены, были уже
почти полностью заняты зрителями. Он протиснулся на свободное место, сел
на коричневую кожаную подушечку и осмотрелся.
   Зрители - преимущественно мужчины - сверкали перстнями и браслетами под
светом направленных на посыпанную песком арену мощных прожекторов,
оживленно переговаривались, пили пиво из бутылок, махали руками знакомым.
Скользя взглядом по рядам, Влад с удивлением обнаружил на противоположной
трибуне Дилию. Девушка сидела, подавшись вперед и уперевшись подбородком в
ладони, и смотрела на арену, где разминались почти полностью обнаженные
мускулистые бойцы. А чуть выше и правее нее, сложив руки на груди,
вперед-назад раскачивался на сиденье Альтер. А под самой крышей, огромным
сводом возвышающейся над трибунами и ареной, устроился возле прохода
квартальный смотритель Скорпион со своими мордоворотами. Мордовороты
хлестали пиво, а Скорпион, оживленно жестикулируя, что-то объяснял соседу
- унизанному перстнями чуть ли не с ног до головы толстяку в ослепительно
белой тунике. Влад почувствовал, как кровь тяжелыми толчками
запульсировала в висках, и поспешно перевел взгляд на арену.
 
   Кожа бойцов лоснилась от пота, рельефные тела, прикрытые только узкими
набедренными повязками, впечатляли своей силой, подвижностью и ловкостью.
Кисти рук атлетов были перевязаны продольными и поперечными узкими
кожаными ремнями; Влад знал, что ремни набиты песком. Медленно
раздвинулись красные занавесы четырех лож, расположенных по центру каждой
трибуны, к их барьерам подошли трубачи в таких же красных туниках ("Цвета
крови", - подумал Влад) и вскинули золотистые трубы. Резкие, похожие на
вопли о помощи, звуки раскатились по всему пространству амфитеатра,
отразились от перекрытия и обрушились на зрителей. Из туннеля, ведущего
под трибуну, к раздевалкам бойцов, неспешной походкой, чуть вперевалку,
вышел распорядитель боев - длинноволосый гигант наподобие Скорпиона в
традиционной багровой тунике и высоких, до середины голени, ботинках со
шнуровкой; в мощной руке он сжимал серебристый жезл, искрящийся в потоках
извергаемого прожекторами света. Следом за ним, шагая так же неторопливо и
важно, на арену ступили судьи в длинных черных одеждах.
   Трубы, наконец, умолкли, и трибуны тут же разразились свистом,
приветственными криками и аплодисментами. Влад не свистел и не кричал; он
то и дело переводил взгляд с арены на Дилию, продолжавшую неподвижно
сидеть в той же позе.
 
   "Она что, и раньше ходила на бои? - подумал Влад, невольно морщась от
оглушительного свиста соседей по трибуне. - Не помню. Ничего я не помню..."
 
   Повинуясь взмахам серебристого жезла, бойцы образовали на арене круг,
повернувшись лицом к зрителям. Распорядитель боев поднял руку с жезлом и
некоторое время неподвижно стоял в этой позе, дожидаясь, пока трибуны
угомонятся. И наконец в наступившей относительной тишине раздался его
зычный голос:
 
   - Внимание! Сегодня мы начнем наши бои с небольшого сюрприза. - Он
сделал интригующую паузу и трибуны затаили дыхание. - Прежде чем начнутся
единоборства наших бойцов до победного финала, мы предложим вашему
вниманию не совсем обычный поединок.
 
   Распорядитель опустил жезл и вновь замолчал, и по трибунам прокатился
легкий заинтересованный гул. Влад вместе со всеми не сводил глаз с
длинноволосого гиганта. Схема боев была ему известна: бойцы по жребию
делились на пары и дрались до тех пор, пока один из соперников не посылал
другого в нокаут. Победители пар в следующих боях состязались друг с
другом - и так до финала, до последнего боя, где самым живучим или самым
везучим предоставлялась возможность окончательно добить противника. А
сейчас распорядитель предлагал начать с чего-то другого...
 
   - Наш первый бой - это бой одного из вас, уважаемые зрители, с одним из
вот этих бойцов, - провозгласил распорядитель, обводя одной рукой
насторожившиеся трибуны, а другой показывая на переминающихся с ноги на
ногу и довольно скалящихся атлетов. - Выбор зрителя я оставляю за собой, а
партнера для единоборства выберет сам этот счастливчик-зритель. Да-да,
счастливчик! - распорядитель повысил голос, перекрывая плеснувший под
своды шум толпы. - Потому что в случае успеха в одной-единственной схватке
его ожидает... - вновь последовала еще более эффектная пауза. - А вот что
его ожидает, все вы узнаете, когда я прочитаю то, что написано вот здесь.
 
   Распорядитель быстро развинтил свой сверкающий жезл и ловким движением
выхватил изнутри свернутую в трубочку бумагу. Подняв ее над головой и
очертив рукой круг в воздухе, он вложил ее обратно.
 
   - А то, что там написано, вы узнаете, если тому, кого я выберу из вас,
будет сопутствовать удача. Обещаю, что он не будет чувствовать себя
обманутым. Наоборот! Ну как, вы согласны с моим предложением?
 
   Трибуны вновь взорвались аплодисментами и свистом. Влад, забыв обо
всем, завороженно смотрел на облитый светом жезл, сулящий нечто
невероятное, загадочное и заманчивое. Распорядитель вновь поднял руку,
требуя тишины, и когда зрители угомонились, объявил:
 
   - Все несогласные с таким предложением могут на время этого боя пойти
погулять на свежем воздухе. Давайте, на выход, мы подождем. Есть у нас
такие?
 
   Влад одновременно с соседями с любопытством завертел головой во все
стороны. Никто не поднялся со своего места.
 
   - Давай, начинай! - крикнул кто-то из верхних рядов.
 
   - Выбираю! - тут же отозвался распорядитель.
 
   Похлопывая себя жезлом по ладони, он подошел к низкому барьеру,
отделяющему арену от трибун, и медленно двинулся вдоль рядов, ощупывая
внимательным взглядом притихших зрителей. Он направлялся в сторону Влада,
он приближался, и Владу вдруг нестерпимо захотелось пригнуться, уткнуться
головой в колени, чтобы не встретиться с этим настойчиво выискивающим
взглядом. Нехорошее предчувствие нарастало и нарастало, и с каждым шагом
распорядителя к сердцу подкатывала холодная волна.
 
   "Неужели нарвусь? Неужели мало?" - лихорадочно билось в голове.
 
   - Есть! Выбор сделан! - вскинув руки, радостно сообщил распорядитель.
 
   Влад вздрогнул. Серебристый жезл опустился и теперь был направлен на
него. Их взгляды встретились, и распорядитель утвердительно покивал:
 
   - Да-да, именно ты. Горожанин в желтой тунике. Тебе выпал невероятный,
неслыханный шанс - так воспользуйся же им! Прошу сюда, на арену.
 
   Все еще на что-то надеясь, Влад окинул лихорадочным взглядом соседей -
но не обнаружил больше никого в желтой одежде. Сомнений не оставалось:
распорядитель обращался именно к нему.
 
   "А вот теперь мне набьют физиономию, - уныло подумал он, нехотя
поднявшись со своего места и вдоль ряда пробираясь к проходу. - На глазах
у всех. На глазах у Дилии..."
 
   Драться он вроде бы умел, хотя не помнил, приходилось ли это ему
когда-нибудь делать. Но противостоять опытному умелому бойцу, да еще с
больной ногой... Почему, ну почему из массы людей распорядитель выбрал
именно его?
 
   - Поприветствуем нового бойца! - весело гаркнул гигант на арене, и весь
амфитеатр вновь начал свистеть и рукоплескать.
 
   Влад спускался по ступеням к арене, искренне желая, чтобы сейчас сюда
хлынули воды нового потопа, смыли зрителей, бойцов, судей и распорядителя
и по камешкам разметали все это внушительное сооружение. Конечно, можно
было юркнуть в туннель под трибуной и убраться отсюда целым и невредимым -
но как тогда потом появляться людям на глаза? Стать всеобщим посмешищем...
Навсегда забыть дорогу к Дилии... Нет! Ни за что!
 
   Но почему распорядитель выбрал именно его?..
 
   И что там, в той бумаге, вложенной в жезл? Какие неслыханные
возможности она сулит?
 
   Под несмолкающий гул трибун он перебрался через барьер и неуверенно
подошел к распорядителю.
 
   - Снимай тунику и сандалии, Влад, - похлопав его по плечу, с ухмылкой
сказал длинноволосый гигант и глаза его странно блеснули. - Потом пойдешь
выбирать соперника. На кого покажешь - тот и твой.
 
   Влад не помнил, как разделся до трусов, не помнил, откуда взялись два
тонконогих подростка, сноровисто обмотавших его ладони ремнями. Он был
совершенно обескуражен тем, что этот громила в кровавой тунике знает его
имя. Ни о какой случайности не могло быть и речи: его преднамеренно
выбрали для избиения на потеху толпе. Все должны были увидеть (и Дилия!),
как его, Влада, будут превращать в лепешку, делать из него отбивную,
размазывать по арене... Все было заранее оговорено и подстроено. Кем? С
какой целью?..
 
   В сопровождении распорядителя, что-то весело кричащего трибунам, Влад
на негнущихся ногах направился к стоящим на арене бойцам, мерящим его
ироничными взглядами. Ему удалось отыскать глазами Дилию: она по-прежнему
была неподвижна и, кажется, тоже смотрела на него.
 
   "Задались целью меня унизить? Посмешище из меня хотите сделать? -
свирепея, подумал он, не зная, кого, собственно, имеет в виду. - Не
надейтесь, сволочи, не получится у вас посмеяться! Из кожи вон вылезу,
кусаться буду, царапаться - но выстою!"
 
   Однако в глубине души все у него дрожало, и не было там твердой,
способной выдержать любые удары опоры, а было что-то вязкое, липкое,
какая-то невнятная смесь; она вспучивалась, расползалась, холодными
трясущимися отростками сжимала сердце...
 
   "Сволочи... А то, что нога у меня болит, - плевать на это, да?
   Устроили развлечение..."
 
   Влад растерянно оглядывал крепкие фигуры бойцов, и вдруг коренастый
бритоголовый парень с коротким вздернутым носом и редкими белесыми
ресницами вполне добродушно подмигнул ему и еле заметно кивнул.
 
   - Выбираю вот этого, - торопливо сказал Влад распорядителю и тут же
понял, что его провели: коренастый удовлетворенно ухмыльнулся и лицо его
приобрело хищное выражение, а бесцветные глаза стали жесткими и колючими,
как засохшие шипы кустарника.
 
   - Выбор сделан! - завопил распорядитель. - Внимание! Приготовиться к
бою!
 
   Атлеты отошли к барьеру и расселись на песке, черные судьи образовали
квадрат, и Влад с соперником оказались в центре этого квадрата.
 
   - Бой! - взмахнув жезлом, гаркнул распорядитель.
 
   "Ну, Влад, держись!" - посоветовал он самому себе и встал в
оборонительную стойку, прикрывая согнутыми руками голову и живот.
 
   Шум трибун словно отдалился, сместился на периферию восприятия, исчезли
зрители и судьи - и остался только ярко освещенный прожекторами противник,
который, опустив руки, медленно покачивался из стороны в сторону в
нескольких шагах от Влада, словно предоставляя ему право на первый выпад.
Теперь лицо его было застывшим и бесстрастным, но в глубине глаз этого
бритоголового плотного парня с крепкой шеей и прочными, хотя и не очень
широкими плечами Владу почудилась насмешка. Бритоголовый сделал
приглашающий жест, предлагая начать атаку, но Влад не спешил. Он не
собирался нарываться на встречный удар. Замысел его был иным: своей
оборонительной позой он надеялся вынудить соперника подойти поближе, а
затем угостить его ногой в пах - благо, правая ступня не была повреждена.
Да, это было совершенно не по правилам, да, это не имело никакого
отношения к кулачным боям, но Влад сейчас плевать хотел на все правила:
главное - вывести противника из строя и покинуть арену на своих ногах, а
не на носилках и не волоком; а на какую-то загадочную награду он вовсе не
претендует. Можно обойтись и без награды - лишь бы не опозориться на
глазах у всех.
 
   "Давай, давай, подходи, - мысленно призывал он противника, прочно
упершись в песок арены чуть согнутыми напряженными ногами и не намереваясь
сдвигаться с места. - Подходи, ты же видишь, я сосредоточен только на
обороне, я думаю только о том, как бы не пропустить удар... Подходи же!"
 
   - Бой! - еще раз рявкнул распорядитель.
 
   Бритоголовый слегка пожал плечами, нахмурился и, подобравшись и
выставив перед собой левую руку, подскочил к Владу. И в тот момент, когда
он замахнулся для удара, Влад стремительно выбросил вперед ногу, целясь
точно в середину черной набедренной повязки противника.
   Он уже почти почувствовал момент соприкосновения собственной ноги с
чужим телом, но вышло совсем не так, как он задумал. Бритоголовый каким-то
неуловимым молниеносным движением увернулся от удара, Влада по инерции
понесло вперед, перед глазами его мелькнул, стремительно приближаясь,
крепко сжатый кулак, оплетенный черными ремнями, - и в голове что-то
взорвалось с ослепительной болезненной вспышкой, а потом со всех сторон
обрушилась темнота...
 
   ...Медленно, с трудом, сквозь боль вспомнилось, что бурлящий поток с
размаху бросил его лицом на фонарный столб. Надо было выбираться из этого
потока, карабкаться на столб, к спасению, но тело не слушалось его, тело
было не более чем тряпкой, выброшенной за ненадобностью кем-то из тех, кто
успел спастись.
 
   Нужно было попытаться открыть глаза...
 
   Он изнутри провел языком по саднящим губам, ощутил знакомый вкус
собственной крови и открыл глаза.
 
   То, что простиралось над его головой, не было похоже на небо. И яркий
свет не имел ничего общего с обычным дневным светом. Две фигуры
возвышались над ним: одна багровая, с чем-то сверкающим в руке, другая -
почти обнаженная, с черной полосой ткани на бедрах. И ни потока, ни
фонарного столба. Откуда-то издалека пробивались в переполненную болью
голову свист и крики.
 
   Он смог, наконец, с усилием оторвать затылок от чего-то мягкого - но
только на мгновение. Нечто непонятное выжало все силы из его тела. Он
опять закрыл глаза, постарался сосредоточиться и наконец-то более-менее
пришел в себя. И узнал распорядителя и своего бритоголового противника. И
сообразил, где находится.
 
   Распорядитель, поджав губы, укоризненно качал головой. У бритоголового
были злые глаза. Влад вновь приподнялся, и тут бритоголовый шумно, с силой
всосал носом воздух и, наклонившись, плюнул ему в лицо. Потом протянул
оплетенные ремнями руки и рывком сдернул с Влада трусы до самых коленей. И
смачно плюнул еще раз. Все вокруг содрогнулось от хохота.
 
   - Убирайся отсюда! - прорычал распорядитель, нависая над Владом. -
Убирайся, пока не вытащили за ноги. По правилам нужно драться!
 
   Влад ладонью вытер плевок, кое-как натянул трусы, поднялся и,
пошатываясь и ничего не видя перед собой, поплелся к барьеру. Кто-то сунул
ему в руки тунику, и он бездумно забросил ее на плечо. На трибунах
продолжали свистеть, хохотать и топать ногами. У него было сейчас только
одно желание: как можно быстрее добраться до туннеля, как можно быстрее
уйти отсюда, от этого улюлюкания, от этого беспредельного унижения - но
одеревеневшие ноги плохо слушались его.
   Задев плечо, мимо пролетела сандалия, оставленная им на арене, другая
шлепнула его по спине. Он не стал их подбирать. Он добрел, наконец, до
ведущего под трибуну, к выходу из амфитеатра, туннеля и, сорвав с рук
ремни и отшвырнув их к стене, скрылся от веселящейся толпы в его
прохладной пустоте.
 
   На площади перед амфитеатром было безлюдно. Надев тунику, Влад побрел
по выложенным в шахматном порядке черным и белым плитам, то и дело
сплевывая кровь, сочащуюся из разбитых губ. В ушах у него все еще тихо
звенело, ныла челюсть, наткнувшаяся на встречный удар бритоголового, и
вообще что-то не в порядке было с головой, словно набитой жесткой ватой; к
тому же вновь начала болеть ступня. Он чувствовал себя опозоренным и
несчастным, кожу на лице, казалось, стянуло от высохших чужих липких
плевков; он постоянно ощущал эти плевки и ему захотелось немедленно
умыться, смыть с себя плевки и перенесенное унижение. Ускоряя шаг, он
миновал обрамляющие площадь скульптурные группы, свернул за угол и,
прихрамывая, направился к украшенному колоннами входу в общественные бани.
 
   Высокие сводчатые переходы и залы бань тоже были на удивление пустынны.
Влад шел вдоль украшенных лепкой и разноцветной мозаикой стен, мимо
гладких колонн и статуй обнаженных атлетов, провожавших его слепыми
взглядами. Так никого и не встретив, он миновал скрытый клубящимся паром
горячий бассейн и вошел в распахнутые высокие двери теплого бассейна. Там,
как и везде, было безлюдно и ни единый всплеск не нарушал неподвижности
прозрачной воды в выложенном белым мрамором резервуаре.
 
   Влад не стал размышлять о том, почему вокруг никого нет. Ему не
хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем разговаривать. И такое
чувство было ему уже знакомо. Горько было на душе, горько и тоскливо, еще
более горько, тоскливо и тошно, чем утром этого бесконечного дня...
 
   Он сбросил на пол тунику и трусы, подошел к нише, заставленной
горшочками с благовонными мазями. Достал оттуда длинную жесткую мочалку и
мыло и по ступенькам спустился в теплую воду. Положил мыло на выступ