ни  стало  доберусь  до
вершины утеса. Впрочем, о под®еме на главный кряж с этой стороны пока  что
нечего и думать. В прошлый раз мне пришлось торопиться: приближался период
дождей, кроме того, мои запасы подходили к концу. Все это крайне  стеснило
меня во времени, и я успел обогнуть хребет в восточном направлении миль на
шесть и не нашел сколько-нибудь подходящего места для под®ема. Что  же  мы
предпримем теперь?
     - По-моему, здравый смысл  подсказывает  нам  только  один  выход,  -
заговорил профессор Саммерли. - Если вы  обследовали  хребет  в  восточном
направлении, то  теперь  надо  идти  на  запад  и  посмотреть,  нельзя  ли
подняться с той стороны.
     -  Правильно,  -  поддержал  его  лорд   Джон.   -   Есть   основания
предполагать, что этот кряж не так уж велик. Мы обойдем его вокруг и  либо
отыщем то, что нам нужно, либо вернемся к исходной точке.
     - Я уже раз®яснил нашему юному другу, - сказал Челленджер (он  всегда
говорил обо мне, как о десятилетнем школьнике), -  что  на  легкий  под®ем
рассчитывать не приходится, и по весьма простой причине:  если  б  таковой
существовал, плато не было бы отрезано от остального  мира  и  на  нем  не
создались бы условия, которые нарушают все известные нам законы  выживания
видов. Тем не  менее  я  вполне  допускаю,  что  на  склонах  есть  места,
доступные   опытному   альпинисту,   но   непреодолимые    для    тяжелых,
неповоротливых животных. В существовании по  крайней  мере  одного  такого
места я просто уверен.
     - Что же вам дало эту уверенность, сэр? - резко спросил его Саммерли.
     - А то, что моему предшественнику,  американцу  Мепл-Уайту,  каким-то
образом удалось подняться на плато. Иначе как бы он  увидел  то  чудовище,
которое зарисовано у него в альбоме?
     - Следовательно, вы забегаете вперед, не  дожидаясь,  когда  все  это
будет проверено, - упрямо возразил Саммерли.  -  Я  признаю  существование
плато, потому что оно у меня перед глазами, но есть ли на нем жизнь, этого
мне еще никто не доказал.
     - Признаете ли вы что-нибудь или не признаете, - это, сэр, совершенно
неважно. Впрочем, я рад, что наличие самого плато все же дошло  до  вашего
сознания. - Челленджер поднял голову и вдруг,  вскочив  с  места,  схватил
Саммерли за шиворот и задрал ему подбородок кверху. - Ну, сэр,  -  крикнул
он хриплым от волнения голосом, - теперь вы убедились, что на  плато  есть
животный мир?
     Я уже говорил о густой  бахроме  зелени,  окаймлявшей  края  каменной
гряды.  Так  вот,  из  этих  зарослей  вдруг  показалось  какое-то  черное
блестящее существо. Оно медленно подползло к обрыву, свесилось над ним,  и
тут мы разглядели, что это огромная змея  с  плоской,  похожей  на  лопату
головой. С минуту  она  качалась  над  обрывом,  играя  на  солнце  своими
гладкими, словно отполированными кольцами, потом медленно подалась назад и
исчезла в кустах.
     Это зрелище так увлекло Саммерли, что  сначала  он  даже  не  пытался
вырваться из лап Челленджера. Но потом  опомнился  и,  оттолкнув  от  себя
своего коллегу, снова принял достойный вид.
     - Профессор Челленджер, - сказал он, - я был бы очень рад, если бы вы
нашли какой-нибудь другой  способ  привлекать  внимание  к  своим  словам,
вместо того чтобы задирать  мне  подбородок  кверху.  Такую  вольность  не
оправдывает даже появление весьма обыкновенного питона.
     - А все-таки на плато  есть  жизнь!  -  торжествующе  воскликнул  его
коллега. -  И  теперь,  когда  этот  мой  тезис  получил  столь  наглядное
подтверждение, что оспаривать его не станут даже  самые  предубежденные  и
тупые умы, я предлагаю немедленно покинуть стоянку и двинуться в  западном
направлении на поиски того места, откуда можно будет совершить под®ем.
     Подножие хребта было каменистое, неровное,  так  что  мы  подвигались
вперед медленно и с большим трудом. Но неожиданная находка подбодрила нас:
мы наткнулись на следы  чьей-то  давней  стоянки.  Среди  камней  валялись
несколько жестянок из-под чикагских мясных консервов, сломанный нож к ним,
бутылка с этикеткой "Коньяк.  и  много  другой  обычной  в  таких  случаях
мелочи. Скомканная рваная газета оказалась "Чикагским демократом.,  но  от
какого она была числа, обнаружить нам не удалось.
     - Не мое, - сказал Челленджер. - Это, должно быть, Мепл-Уайт оставил.
     Лорд  Джон  внимательно  разглядывал  ствол   высокого   древовидного
папоротника, в тени которого была разбита стоянка.
     -  Посмотрите-ка,  -  сказал  он.  -  По-моему,   это   нечто   вроде
указательного столба.
     К дереву острым концом на запад была прибита щепка.
     - Совершенно верно! - воскликнул Челленджер. - Ничего другого и  быть
не может. Наш предшественник понимал, что предстоящий ему путь сопряжен  с
опасностями, и оставил эту веху на тот случай, если его будут разыскивать.
Подождите, может быть, мы еще встретим какие-нибудь другие следы.
     Он оказался прав, но  как  неожиданно  и  страшно  было  то,  что  мы
увидели! У самого подножия хребта тянулись высокие заросли бамбука,  такие
же, как те, сквозь которые нам приходилось  продираться  в  начале  нашего
путешествия. Стебли его достигали порой двадцати футов, а  острые  крепкие
верхушки торчали  кверху,  словно  настоящие  колья.  Мы  шли  вдоль  этих
зарослей и вдруг заметили, что  там  блеснуло  что-то  белое.  Я  просунул
голову между стеблями и увидел череп. В нескольких шагах от него, ближе  к
краю, лежал и весь скелет.
     Индейцы быстро расчистили ножами это  место,  и  разыгравшаяся  здесь
трагедия предстала перед нами во всех подробностях.  От  одежды  погибшего
остались одни лохмотья, но башмаки на голых костях сохранились в  целости,
и по ним можно было судить, что бывший их  обладатель  -  европеец.  Среди
костей лежали золотые часы нью-йоркской фирмы "Гудзон. и  стилографическое
перо на цепочке. Тут же валялся серебряный портсигар с выгравированной  на
крышке надписью: "Дж. К. от А.  Э.  С...  Портсигар  не  успел  потемнеть,
следовательно, несчастный случай произошел не так давно.
     - Кто же это? - спросил лорд Джон. -  Вот  бедняга!  Ни  одной  целой
косточки не осталось!
     - И бамбук торчит сквозь ребра,  -  сказал  Саммерли.  -  Правда,  он
растет необычайно быстро, но все же трудно предположить, что стебли  могли
вытянуться до двадцати футов за то время, пока скелет лежит здесь.
     - Что касается личности погибшего, - сказал Челленджер, - то на  этот
счет у меня нет никаких сомнений. До  того  как  присоединиться  к  вам  в
асьенде, я навел точные справки о Мепл-Уайте.  В  Паре  о  нем  ничего  не
знали. К счастью, меня навел на след один рисунок из его альбома. Помните,
завтрак в Розариу у какого-то священника. Так  вот  этого  священника  мне
удалось  разыскать,  и  хотя  он  оказался  большим  спорщиком  и  страшно
разобиделся, когда я стал ему доказывать,  что  религиозные  верования  не
устоят перед разлагающим действием современной науки, все же  наша  беседа
не прошла даром. Мепл-Уайт приезжал в Розариу четыре года назад,  то  есть
за два года до смерти. Он был не  один,  с  ним  путешествовал  его  друг,
американец по имени Джеймс  Колвер,  который  на  берег  не  сходил  и  со
священником не виделся. Поэтому мы можем не сомневаться,  что  перед  нами
останки этого самого Джеймса Колвера.
     - Еще меньше сомнений вызывают у меня обстоятельства  его  гибели,  -
сказал лорд Джон. - Он упал со скалы или же был сброшен оттуда и напоролся
на бамбук. Иначе никак не об®яснишь переломанные кости. Да и бамбук не мог
бы так быстро прорасти сквозь его тело.
     Мы молча смотрели  на  лежавшие  перед  нами  останки,  вдумываясь  в
значение того, что сказал лорд Джон Рокстон. Выступ скалы  тяжким  молотом
нависал над бамбуковой чащей. Американец свалился оттуда.  Но  сам  ли  он
свалился? Действительно ли это был несчастный случай? А  может  быть...  И
чем-то зловещим и страшным повеяло на нас  при  мысли  об  этой  неведомой
стране.
     Не прерывая молчания, мы двинулись дальше вдоль каменной стены, такой
же отвесной и гладкой, как те бескрайние ледяные поля Антарктики, которые,
если верить описаниям, простираются  от  горизонта  до  горизонта,  высоко
вздымаясь над мачтами затерявшихся среди них судов. На  протяжении  первых
пяти миль мы не увидели ни единой расщелины, даже ни единой трещины в этой
гряде  скал.  Но  вдруг  перед  нами  блеснул  луч  надежды.  В  небольшом
углублении, куда не могли  попасть  струи  дождя,  была  нарисована  мелом
стрела, указывающая по-прежнему на запад.
     - Опять Мепл-Уайт, - сказал профессор  Челленджер.  -  Он,  очевидно,
предчувствовал, что по его стопам пойдут люди, достойные всяческой заботы.
     - Значит, у него был при себе мел?
     - Ну как же! В его  дорожном  мешке  был  целый  ящик  с  пастельными
карандашами. Помню, я обратил внимание, что от  белого  карандаша  остался
один огрызок.
     - Весьма убедительное доказательство, - сказал  Саммерли.  -  Что  ж,
последуем его указаниям и пойдем дальше, на запад.
     Мы прошли еще пять миль и снова увидели белую стрелу на скале. В этом
месте в каменной стене появилась первая узкая расщелина. В расщелине снова
была нарисована стрела, но на этот раз она указывала куда-то вверх.
     Какой торжественностью дышало это  место!  Гигантские  скалы,  клочок
голубого неба над ними и густая тьма, потому что свет  почти  не  проникал
сюда сквозь двойную бахрому зелени. Мы уже несколько часов ничего не  ели,
утомительный путь по камням изнурил нас, но разве можно было задерживаться
здесь! Приказав индейцам разбить лагерь, мы четверо в  сопровождении  двух
метисов двинулись дальше, в глубь тесного ущелья.
     У входа оно было не больше сорока  футов  шириной,  но  потом  быстро
начало суживаться и наконец уперлось в откос, такой  крутой  и  скользкий,
что о под®еме здесь не приходилось и думать. Наш предшественник явно  имел
в виду нечто другое. Мы  вернулись  назад  -  ущелье  было  всего  лишь  в
четверть мили глубиной, - и вдруг острый глаз лорда Джона  нашел  то,  что
нам требовалось.  Высоко,  над  самой  головой  у  нас,  из  общего  мрака
выступало еще более темное пятно. Это был,  несомненно,  вход  в  какую-то
пещеру.
     На дне ущелья лежали груды камней, и мы без труда взобрались  по  ним
вверх. Все наши сомнения рассеялись. Вот он, вход в пещеру, а рядом с  ним
опять нарисованная мелом стрела! Значит, отсюда,  с  этого  самого  места,
Мепл-Уайт и его злополучный спутник начали под®ем на плато.
     Мы были так взволнованы, что не могли и  помышлять  о  возвращении  в
лагерь. Нам хотелось немедленно обследовать пещеру.  Лорд  Джон  вынул  из
заплечного мешка электрический фонарик, который  должен  был  служить  нам
единственным источником света, и двинулся вперед, поводя им  по  сторонам.
Мы шли за ним, не отставая.
     Судя по гладким стенам и грудам  круглых  камней,  это  углубление  в
скалах было вымыто водой. Проникнуть в него нам удалось  лишь  поодиночке,
да и то низко пригибаясь. На протяжении  первых  пятидесяти  ярдов  пещера
углублялась прямо в толщу скал, а потом начала  подниматься  под  углом  в
сорок пять  градусов.  Вскоре  под®ем  стал  еще  круче,  и  нам  пришлось
карабкаться вверх на четвереньках по мелкой осыпающейся гальке. Прошло еще
несколько минут, и вдруг лорд Джон крикнул:
     - Дальше хода нет!
     Столпившись  позади  него,  мы  увидели   в   желтом   свете   фонаря
нагромождение базальтовых обломков, доходивших до самого потолка пещеры.
     - Обвал!
     Мы вытащили несколько  камней,  но  это  ничему  не  помогло  и  лишь
расшатало более крупные глыбы, которые, того и гляди, могли рухнуть вниз и
придавить нас. Преодолеть такое препятствие нам было  явно  не  под  силу.
Путь, которым шел Мепл-Уайт, больше не существовал.
     Мы были так подавлены этим, что, не обменявшись ни словом,  повернули
назад и побрели по темному ущелью. Но тут произошло одно событие,  которое
в ряду других оказалось весьма знаменательным.
     Мы кучкой стояли на дне ущелья, футах в сорока ниже пещеры, как вдруг
мимо нас пролетел огромный камень. Нам чудом удалось  избежать  смерти.  С
нашего места не было видно, откуда сорвалась  эта  глыба,  но,  по  словам
обоих метисов, задержавшихся у входа в пещеру, она пролетела и  мимо  них,
следовательно, ей неоткуда было упасть, кроме  как  с  самой  вершины.  Мы
посмотрели туда, но в зеленых зарослях, окаймлявших  края  скал,  не  было
заметно ни малейшего движения. И все же никто из нас  не  сомневался,  что
камень был предназначен нам. Значит, на плато есть люди - люди, от которых
следует ждать всего самого худшего!
     Мы поспешно вышли из ущелья, размышляя о  том,  как  это  неожиданное
событие может повлиять на наши планы. Положение было и без  того  трудное,
но если к препятствиям, которые чинит на нашем  пути  природа,  прибавятся
еще и злоумышления человека, тогда нам придется совсем плохо. И все же кто
из нас отважился бы вернуться в Лондон, не узнав, что скрывается  за  этой
пышной каймой зелени, раскинувшейся в какой-нибудь сотне футов  над  нами?
Обсудив все это, мы решили продолжать  обход  плато  и  отыскивать  другое
место,  откуда  можно  будет  подняться  на  его  вершину.   Гряда   скал,
значительно снизившаяся, шла теперь  уже  не  в  западном,  а  в  северном
направлении, и если принять пройденную нами часть за сектор окружности, то
вся окружность, видимо, была не особенно велика. В худшем случае мы  могли
через несколько дней вернуться к той точке, откуда начали обход.
     Двадцать две мили, проделанные нами за этот день, не принесли  ничего
нового. Кстати сказать, анероидный барометр показывает, что, считая с того
места, где у нас были оставлены челны, мы постепенно поднялись по  меньшей
мере на три тысячи футов над уровнем моря.  Этим  об®ясняются  и  заметные
изменения температуры и растительности. Мы почти отделались от  насекомых,
от этого проклятья, которое в тропиках  отравляет  жизнь  путешественнику.
Некоторые виды пальм еще попадаются, древовидного папоротника  по-прежнему
много, а вот высокие деревья, которыми так богат бассейн Амазонки, исчезли
без следа. Зато как приятно было встретить среди этих негостеприимных скал
наш вьюнок, страстоцвет и бегонию - цветы, напоминающие  о  родных  краях!
Вот такая же точно красная бегония цветет в окне одной виллы в Стритеме...
Впрочем, я, кажется, незаметно  уклонился  в  сторону,  в  область  личных
воспоминаний!
     В тот вечер - я все  еще  рассказываю  о  первом  дне  похода  вокруг
горного кряжа - с нами случилось то, после чего уже никто  не  сомневался,
что в самом недалеком будущем нас ждут чудеса.
     Дорогой мистер Мак-Ардл! Читая эти строки, вы,  может  быть,  впервые
почувствуете, что редакция послала меня сюда не зря и что  этот  материал,
который  можно  будет  напечатать  с  разрешения  профессора,   необычайно
интересен. Да я сам осмелюсь опубликовать его  лишь  в  том  случае,  если
вернусь в Англию с вещественными доказательствами, подтверждающими правоту
моих слов, иначе меня ославят как нового Мюнхгаузена.
     Вы, наверно, тоже так думаете  и  не  захотите  рисковать  репутацией
"Дейли-газетт" до тех пор, пока мы не сможем достойным образом  защититься
против той волны критики и  скептицизма,  которую  неизбежно  вызовут  мои
статьи.  Посему  пусть  отчет  об  этом  поразительном  случае   -   какую
сенсационную шапку можно было бы дать в нашей старушке "Дейли"! - лежит  у
вас в столе и ждет своего часа.
     А ведь все произошло в  одно  мгновение,  и  след  от  этого  события
остался только у нас в мозгу.
     Вот как было дело. Лорд Джон подстрелил агути  -  небольшое  животное
вроде свиньи. Половину туши мы отдали индейцам, другую жарили для себя  на
костре. С наступлением темноты здесь становится прохладно, и каждый из нас
жался поближе к огню. Ночь была безлунная,  но  звезды  немного  разрежали
темноту, нависшую над равниной. И вдруг из этой темноты, из этого  ночного
мрака со свистом, напоминающим свист аэроплана, к костру  ринулось  сверху
какое-то  существо.  Перепончатые  крылья  на  миг  прикрыли  нас,  словно
пологом, и  я  успел  разглядеть  длинную,  как  у  змеи,  шею,  свирепые,
блеснувшие красным огоньком глаза и огромный разверстый клюв, усаженный, к
моему величайшему изумлению, мелкими, ослепительно белыми зубами.  Секунда
- и это существо унеслось прочь... вместе с нашим ужином. Огромная  черная
тень футов двадцати в поперечнике взмыла к небу, чудовищные крылья на  миг
погасили  звезды  и  скрылись  за  скалами,   возвышавшимися   над   нами.
Пораженные, мы молча сидели у костра, словно те герои Вергилия, на которых
напали гарпии. Саммерли первый нарушил молчание.
     - Профессор Челленджер, - торжественным, дрожащим от волнения голосом
проговорил он, - я должен извиниться перед вами. Я был не  прав,  сэр,  но
надеюсь, что вы предадите прошлое забвению.
     Это было хорошо  сказано,  и  оба  наших  ученых  впервые  обменялись
рукопожатием.   Вот   что   дало   нам   непосредственное   знакомство   с
птеродактилем. Не жаль было поступиться ужином ради примирения двух  таких
людей.
     Но если плато и населяют доисторические животные, то их, по-видимому,
не так уж много, потому что в ближайшие  три  дня  нам  ничего  такого  не
попалось. Все это время мы шли вдоль северной и восточной  стен  плато  по
голой, угнетающе суровой местности. Сначала это была  каменистая  пустыня,
потом унылые  болота,  изобилующие  дикой  птицей.  Эти  места  совершенно
неприступны, и если б не твердый выступ у самого  подножия  скал,  то  нам
пришлось бы поворачивать обратно.
     Сколько раз мы уходили по пояс в жидкий кисель полутропических болот!
Но что было хуже всего - это яракаки, самые ядовитые  и  злые  змеи  Южной
Америки, которыми полны эти болота. Они полчищами выползали  из  зловонной
топи и кидались нам вслед. Нас спасали только винтовки, которые мы  всегда
держали наготове. Я, вероятно, во веки вечные не отделаюсь  от  кошмарного
воспоминания  об  одной  воронкообразной  впадине  в   трясине,   поросшей
серо-зеленым лишайником. Там было  настоящее  гнездо  этих  гадов,  откосы
впадины кишели ими, и они тотчас  же  устремлялись  в  нашу  сторону,  ибо
яракака тем и знаменита, что стоит ей только завидеть  человека,  как  она
немедленно кидается на него. Всех змей  нельзя  было  перестрелять,  и  мы
бросились  наутек  и  бежали  до  тех  пор,  пока  не  выбились  из   сил.
Остановившись,  я  оглянулся   назад   и   увидел,   как   наши   страшные
преследователи извивались среди камышей, не  желая  прекращать  погоню,  и
этого зрелища мне никогда не забыть. На  карте,  которую  мы  чертим,  это
место так и будет названо: Змеиное болото.
     С  восточной  стороны  плато  скалы   были   уже   не   красного,   а
темно-шоколадного цвета, растительность, окаймлявшая их  вершины,  заметно
поредела, но, несмотря на то, что общий уровень горного кряжа снизился  до
трехсот-четырехсот футов, нам и здесь не удалось найти места для  под®ема.
Скалы, пожалуй, стали даже еще отвеснее,  чем  там,  где  мы  начали  свой
обход. О  совершенной  неприступности  их  можно  судить  по  прилагаемому
снимку, который сделан со стороны каменистой пустыни.
     - Но ведь дождевая вода должна как-то сбегать вниз, - сказал я, когда
мы обсуждали, что нам предпринять дальше. - Значит, на склонах не может не
быть промоин.
     - У нашего юного друга бывают иногда  проблески  здравого  смысла,  -
ответил профессор Челленджер, похлопав меня по плечу.
     - Дождевая вода должна куда-то деваться, - повторил я.
     - Нет, какая у него хватка! Какой трезвый ум! Беда лишь в том, что мы
воочию убедились в отсутствии таких промоин.
     - Тогда куда же она девается? - настаивал я.
     - Очевидно, задерживается где-то внутри, поскольку стоков нет.
     - Значит, в центре плато есть озеро?
     -