.

Кара Яр молча усмехнулась в ответ. Мне вдруг стало жалко Нота Кри.

Я догадывался о его надеждах, поскольку не стоял теперь между ним и Карой
Яр.

Но мариане думали сейчас не о его личных переживаниях, а о настойчивом
предложении, обоснованном логично и холодно.

Ива встала с ковра из птичьих перьев, которым, как в Толле, украсил пол
нашего жилища заботливый Чичкалан. Она оперлась о плечо оставшегося сидеть
у ее ног Гиго Ганта.

- Мы прилетели сюда ради людей, - звонко сказала она. - Они сейчас
страшатся кровавого ножа, занесенного над Землей. Наши предостережения о
грядущих бедствиях звучат для них пророчеством о конце света. Свое
переселение в горы инки уже восприняли как потерю всего, что обрели в
Городе Солнца.

Я удивился мудрости этой речи. Ива все еще была для меня девочкой.

- Что предлагаешь ты, сестра моя? - спросил я.

- Мужественный Кон-Тики, милый наш Инко. Я вовсе не чужда холодной логики
Нота Кри, но сердцем считаю, что не могут участники Миссии Разума, которую
ты возглавляешь, предать людей, запуганных и беспомощных. Это все равно что
бросить во время пожара собственных детей, поскольку взрослые ценнее для
общества. Если Луна с помощью обещанных нам взрывов распада вещества
пройдет мимо Земли и все живое здесь уцелеет, то люди все равно утратят
нечто большее, чем жизнь, они потеряют веру в справедливость, которую
внушили им покинувшие их в беде сыны Солнца. И они уже не станут теми
инками, какими нам хотелось их сделать.

Нот Кри покрылся пятнами, плотно сжав узкие губы. Он разжал их, чтобы
сказать:

- Если все представители высшего разума мыслят столь же "логично", как и
это юное существо, то мне остается лишь убедить их во имя безопасности и
выполнения Долга на время скрыться в нашем корабле "Поиск", пока не
закончится разгул стихий. Это даст нам возможность не только уцелеть, но и
скорее прийти на помощь напуганным и пострадавшим людям.

- Чтобы помогать им, необходимо быть среди них! - холодно возразила Кара
Яр. - Людям надо внушить, что разум выше стихии. И делать это надо уже
сейчас, когда страх овладевает ими.

Ива благодарно взглянула на нее и, словно продолжая ее мысль, сказала:

- Такой помощью может оказаться наш собственный пример. Не бежать, хотя бы
для того, чтобы укрыться, спокойно наблюдая за гибелью других, должны мы,
а, напротив...

- Что напротив? - раздраженно осведомился Нот Кри.

- Мы с Гиго Гантом решили соединить наши жизни. И сделать это не
когда-нибудь потом, в безоблачное время, а сейчас, в грозовую пору. Пусть в
брачной церемонии у Ворот Солнца примут участие люди Земли. Это успокоит их.

Я почувствовал, как сидящая рядом со мной Эра Луа пожала мою руку. Я понял
ее мысли и потому слушал дальнейшие слова своей сестры с особым волнением.

Она продолжала:

- Стоя в проеме Ворот, мы с Гиго Гантом дадим клятву людям навечно остаться
с ними, как об этом просил Тиу Хаунак.

"Вот как? Могли бы мы с Эрой решиться на это?"

Я взглянул на нее. Она смотрела на ковер из птичьих перьев.

... Длинные тени первых солнечных лучей легли на золотистую площадку.

К проему Ворот вела солнечная дорожка, оттененная двумя темными полосами от
массивных каменных стояков. Она казалась особенно яркой, начинаясь от тени
перекладины, казавшейся вспаханной землей.

Процессия жрецов Знания, возглавляемая Тиу Хаунаком, и воины во главе с
Чичкаланом обошли тень Ворот, предоставляя пройти по солнечной дорожке
только новобрачным.

Ива Тихая и Гиго Гант, держась за руки, шли по светлой полосе навстречу
восходящему в проеме Ворот Солнцу.

Танцующие женщины своими движениями словно направляли их вперед, к
солнечной жизни.

Инки спустились с гор, чтобы увидеть, как сочетаются браком дети Солнца,
решившие навеки остаться с ними.

Ива и Гиго смотрели перед собой.

Монументальные стояки Ворот были гладкими, с двумя небольшими
прямоугольными нишами. Лишь массивная перекладина была покрыта резным
орнаментом, который, по мысли Тиу Хаунака, должен был вещать далеким
потомкам о лунном годе, о сынах Солнца, их поочередном правлении инками и
появлении их на Земле из-за угрозы столкновения ее с Луной. Прямо над
проемом посередине фресок выделялось изображение ягуара, которое должно
было символизировать меня, Кон-Тики.

Теперь Ива и Гиго стояли как раз напротив каменного ягуара.

Еще несколько шагов до проема - и они на миг затмят Солнце, впитывая в себя
его лучи.

В Воротах им пришлось тесно прижаться друг к другу.

Тиу Хаунак провозгласил:

- Отныне и на нескончаемые века сыны Солнца дарят инкам правителей, в
крови, которых нет ни злобы, ни жестокости. Счастливые инки доверяют сынам
Солнца и их потомкам вечно править ими, чтобы никогда не была нарушена на
Земле Справедливость. Пусть отныне каждый первый инка женится лишь на своей
собственной сестре, сохраняя чистоту крови сынов Солнца (странный обычаи
правителей инков жениться лишь на сестрах сохранялся несколько тысячелетий
вплоть до покорения инков испанскими конкистадорами во главе с Писарро,
который воспользовался легендой о сынах Солнца, обещавших вернуться, выдав
за них белокожих и бородатых испанцев).

- Нож в небе! И искры около него! - раздался возглас в толпе.

Все подняли головы и увидели днем ночное светило в виде изогнутого ножа,
занесенного над Землей.

Два светила одновременно были на небосводе. В этом не было ничего
удивительного. Вечерняя Звезда бывает порой и Утренней, поднимаясь вместе с
Солнцем над горизонтом, лишь затмевая его лучами.

Но сейчас появление искрящегося ножа в небе было воспринято инками как
страшное знамение. И особенно потому, что рядом с ножом что-то сверкало.

Нам, марианам, хотелось верить, что это сверкают спасительные для Земли
взрывы распада, которыми будет задержана устремившаяся на Землю Луна. Но
как трудно было уверить в этом перепуганных людей!..

Люди побежали от Ворот Солнца к морю. И тут заметили, что оно, яростно
разбиваясь о камни пенными валами, наступает на набережную.

Каменная стена, уходя далеко в море и защищая бухту и городскую гавань от
морских волн (любимое место прогулок горожан), уже скрылась под водой, и
волны ворвались на центральную площадь.

Ива и Гиго Гант так и замерли в проеме ворот. И тут земля заколебалась под
ногами. Кара Яр бросилась к Воротам Солнца, чтобы помочь новобрачным.

Тиу Хаунак, сооружая Ворота Солнца, хотел, чтобы они выдержали любое
землетрясение, оставшись стоять навеки. Но у нас на глазах огромный
поперечный монолит треснул. Трещина прошла через все письмена, разделив их
на две неравные части. Чудовищная каменная глыба должна была свалиться на
Иву и Гиго.

Но она чудом продолжала держаться на своем месте.

Кара Яр не добежала до Ворот. Всколыхнувшая почву волна свалила ее с ног в
нескольких шагах от разрушающегося сооружения.

В следующий миг земная волна сбила с ног и всех нас, стоявших вместе с Тиу
Хаунаком.

Тиу Хаунак вскочил первым и кинулся навстречу наступающему морю, чтобы
спасти оставшуюся в нашем доме Иму и их будущего ребенка.

Когда я поднялся на ноги, Ива и Гиго Гант уже стояли рядом с нами. Кроме
них, тут были несколько жрецов Знания и воинов вместе с Чичкаланом и
танцовщицы.

Все остальные бежали в горы. Но каменная лавина встретила их еще в
предгорье.

С гулом и ревом, подскакивая и сталкиваясь, камни неслись навстречу.

И тут в горах, где стоял наш "Поиск", раздался страшный взрыв. Но еще
раньше, чем его звук докатился до людей, в отчаянии кинувшихся наземь,
высоко в небо поднялся огненный столб.

Может быть, именно такие взрывы страшного оружия древних и видели мы только
что в виде искр на затемненном диске Луны. Конечно, не эти спасительные
взрывы были причиной начавшихся бедствий, а сближение планет, которое не
успели предотвратить эти взрывы распада...

На горном склоне появилась огненная река. Над ней стелился кудрявый дым,
похожий на гигантскую, сползающую с горы змею.

Люди повернули назад, но оказались между лавиной несущихся с гор камней и
наступающим морем.

Никто не знал о судьбе инков, оставшихся в горных лесах. Новые ущелья
раскалывали склоны, камнепады сметали все на своем пути, перемешиваясь с
потоками вырвавшейся из недр магмы.

Вдруг появилась Кара Яр.

Она призывала людей остановиться, подавая пример бесстрашия.

Нот Кри, мы с Эрой Луа и новобрачные присоединились к ней. Сознание, что
сыны Солнца с ними, ободрило наших земных друзей.

Испуганные, потрясенные, столпились они около нас.

Полоска земли между рушившимися горами и наступающим морем все сужалась.

- О великий Кон-Тики, спаси нас! - восклицали мужчины и женщины, ломая руки.

- Не бойтесь, идите за мной! - воскликнула Кара Яр, смело направляясь к
гремящему вдали каменному потоку. - Лучше всего укрыться под отвесной
скалой.

Я застыл недвижно, видя, как на крыше нашего дома появились две фигуры.
Это, конечно, были Тиу Хаунак и Има.

Помочь им было невозможно: нигде поблизости не было ни лодки, ни бревна.

- Я поплыву к ним, - объявил Гиго Гант, - помогу.

- И я с тобой, - сказала Ива. - Я тоже научилась плавать.

Страшный вопль заставил остановиться и Гиго Ганта, и Иву

Я не верил глазам. Только что мы видели стройную фигурку Кары Яр, уводившую
часть толпы от наступающего моря под защиту горного обрыва. И вдруг и она,
и все, кто был с нею, исчезли.

На месте, где они стояли, зияла теперь трещина, из которой поднимались
клубы пара.

Оставшиеся инки и мы, мариане, но уже без несравненной Кары Яр, оказались
отрезанными от гор.

Нот Кри рухнул на землю, содрогаясь от рыданий. Я и сам готов был рыдать
рядом с ним, но вокруг были люди, чего-то ждавшие от меня.

- О Кон-Тики, спаси нас от моря! Прикажи ему повернуть вспять, - слышались
исступленные крики несчастных.

Что мог я сделать, кроме того, что делал, невозмутимо стоя среди тех, кто
верил мне!

Гиго Ганта и Ивы не было. Они плыли по направлению к крыше дома.

- О великий Кон-Тики! Ты спас нас! - раздались истерические вопли женщин.

Смысл слов не сразу дошел до меня. Я думал, что меня все еще просят о
невозможном.

Но, оказывается, меня благодарили за якобы содеянное.

И тут мы с Эрой Луа увидели, что подкатившиеся почти к нашим ногам морские
волны стали отступать.

Тогда я еще не знал, что означает это наше чудесное спасение, какой ценой
глобального несчастья оно оплачено.

Мы шли следом за отступавшими волнами, обходя выброшенные предметы: то
чью-то трубку для вдыхания дурманящего дыма, то посох старика, то отмытое
волнами нарядное ожерелье. Мы останавливались перед трупами утонувших. Их
было много, очень много. Я никак не думал, что столько инков еще оставалось
в городе.

Я боялся заглядывать в их лица, чтобы не узнать своей сестры, Гиго Ганта,
Имы или Тиу Хаунака...

Море отступало.

Небо стало совсем черным от расплывшейся над вновь проснувшимся вулканом
тучи. Преждевременные сумерки спустились на землю.

На улице нас нагнал Нот Кри. Лицо его было перекошено гневом и страданием.

- Не захотели улететь! - прошипел он. - Заплатили жизнью Кары Яр за
безумство, недостойное Разума.

- Надо найти Иву и Гиго, - сказала Эра.

- Что мне до них, когда нет Кары Яр! - в бешенстве воскликнул Нот Кри.

Эра Луа рыдала у теня на плече. Клянусь, у меня первый раз в жизни глаза
были полны слез.

Море отошло от нашего дома, где все было испорчено залившей комнаты водой,
и он был пуст.

Только на набережной мы встретили Тиу Хаунака вместе с Имой и нашими
марианами. Если в такую минуту можно было говорить о счастье, те мы
почувствовали себя счастливыми. На плече Имы сидел попутай гаукамайя из
далекой сельвы. Золотистым шнурком, сплетенным из отстриженных волос Имы,
он был привязан к ее ожерелью. Зачем?

... Море продолжало отступать.

Глава четвертая. СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ.

Только много позднее смог я представить себе, что произошло тогда по всей
Земле.

Подземные толчки следовали один за другим. Каменные дома рушились, как
игрушечные, будто сложенные из крупинок на столе, который вдруг резко
встряхнули.

Груды щебня завалили улицы. В воздухе пахло вылью и еще чем-то сладким,
противным, что еще недавно было живым...

Повсюду валялись уродливые обломки, и порой нельзя было понять, труп это
или часть разбившейся статуи.

На набережной сгрудилась загнанная туда обвалами жалкая толпа. Пышные,
потерявшие теперь всякий блеск наряды жрецов Знания и певиц, померкшие
доспехи побросавших оружие воинов, нагие тела танцовщиц с обвисшими
браслетами и облегающие марианские одеяния сынов Солнца придавали толпе
пестрый вид.

Все мы стояли рядом, зажатые между развалинами и морским прибоем. Деваться
больше было некуда.

Вот почему даже не крик ужаса, а общий стон пронесся по толпе, когда
заколыхались плиты набережной. Они выпучивались, словно под ними злобно
заворочалось чудовище.

Этим потревоженным чудовищем была сама Земля, раненная грубым вторжением
могучего тяготения постороннего космического тела.

И словно мало было разрушений от содрогания земли: над городом заклубился
черный едкий дым. Ветер опалил лица сухим жаром. Глаза заслезились.

Река лавы, огнепадом сорвавшись с обрыва нового вулкана и заполнив собой
трещину, которая, поглотила первые жертвы бедствия и в их числе нашу Кару
Яр, ворвалась теперь на улицы города.

Только окружающий нас ужас позволяет мне говорить о нашей Каре Яр как одной
из многих, шедших за нею... Я просто не могу заглушить словами свой горький
стон при мысли о ней...

Все мы были потрясены. Наиболее стойкой из нас оказалась Эра Луа: она
находила ласковое слово для каждого. Держалась твердо. Глядя на дымящийся
город, она даже горько вспомнила несчастную Толлу:

- Город Солнца будто подожжен... дикарями.

- Нет, - жестко возразил Нот Кри. - В гибели Кары Яр надобно винить не
диких потомков фаэтообразных, а кое-кого другого, цивилизованного... - Он
особый смысл вложил в последнее слово.

- Если ты имеешь в виду цивилизованных дикарей, по чьей вине Луна летит
сейчас на Землю, то ты прав... - заметил я.

- Философией не заткнуть голос совести, - грубо оборвал меня Нот Кри.

- Философ всегда должен отыскать истинную причину явления, - спокойно
вступил Гиго Гант. - Пусть никто не забрасывал здесь горящих факелов в
открытые окна жилищ, но все же именно просвещенные дикари подожгли Город
Солнца миллион лет назад.

- Фаэты, развязавшие войну распада? - живо спросила Ива, успевшая, как и
Гиго Гант, снова одеться после плавания за Тиу Хаунаком в сохраненную для
нее Эрой одежду.

- Взрыв океанов расколол Фаэну. Ее части разошлись в пространстве и не
могли удержать около себя былого спутника. Прошел миллион лет, и этот
спутник, когда-то сорвавшийся со своей орбиты, сейчас здесь, над нашими
головами. Он разрушает дома не хуже бомб распада, пробуждая вулканы, лава
которых становится факелом поджигателей...

- Замолчите! - прервал Нот Кри размеренную речь Гиго Ганта. - Замолчите!
Легче всего свалить свою вину на выдуманных фаэтов. Знайте, в смерти Кары
Яр виновны цивилизованные дикари! Но не фаэты, а МАРИАНЕ, отказавшиеся
переждать стихийное бедствие в безопасном космосе!

Я с укором посмотрел на Нота Кри.

- Пусть память о нашей Каре Яр возразит тебе ее словами.

- Ненавижу вас, безумствующих поборников Разума! Вы убили мою Кару Яр,
жизнь которой была ценнее прозябания всех жалких племен Земли! Вы,
воображающие себя неспособными на убийство, оборвали и мою жизнь!..

Выкрикнув это. Нот Кри оттолкнул вставшую на его пути Иву и бросился к
столбу пламени, взвившемуся над руинами.

Стоявший рядом Чичкалан не понимал языка сынов Солнца, но угадал смысл
разговора. Не рассуждая, он бросился за невменяемым Нотом Кри.

Спустя некоторое время златокожий великан вернулся, неся на руках
обожженного сына Солнца.

Эра стала приводить его в чувство.

Застонав от боли, Нот Кри процедил сквозь зубы:

- Этот низший фаэтообразный обошелся со мной как зверь. Он содрал мне
волдыри.

- Он спас твою жизнь, - ласково возразила Эра.

- Кто вправе распоряжаться моей судьбой? - повысил голос Нот Кри. - Никто
на Маре не посмел бы решать за меня, когда мне жить и когда умирать.

- Но ты, Нот Кри, участник Миссии Разума. У тебя Долг.

- Что мне Долг, выдуманный полоумным поэтом древности. Каждый живет ради
счастья. Только в том и есть Долг.

- Хорошо, что Кара Яр не слышит тебя. Ты не только не добился бы ее любви,
но потерял бы ее дружбу, - сказала Эра.

- Не может быть дружбы между теми, кого сама Природа толкает друг к другу.
- И Нот Кри снова застонал. - Разве это дружба между Инко Тихим и Эрой Луа?
Не надо быть слепыми! Пустите меня к Огненной реке!

Огненная река сама пробивалась к нам, вздуваясь ослепительными
тестообразными краями. Она выползала на камни набережной, взбухая и
пузырясь. Оседавшая на нее пыль загоралась синими мечущимися огоньками.

Толпа шарахалась от нее в сторону. Приходилось отворачиваться от
обжигающего кожу жара.

Мне, прикрывшемуся козырьком, было видно, как на поверхности лавы пробегали
огненные блики. Словно чьи-то неведомые письмена возникали и исчезали на
сверкающем зеркале.

По краям из-под наступающей магмы то и дело вылетали снопы искр.

Тяжелая раскаленная масса доползла до края набережной, и от первых ее
капель, упавших в море, снизу взвились столбики пара.

Через мгновение рев и свист донеслись с того места, где огнепад встретился
с морским прибоем. Его пена слилась со струями пара. Все вокруг заволокло
жгущим туманом. Мы почти не видели друг друга, скрытые в стелющемся по
земле облаке. Дыхание обжигало легкие. В голове мутилось.

Сквозь пар поблескивала упорно сползающая в море густая и матово-яркая
лава. От соприкосновения с водой она тотчас превращалась в твердые скалы.
Светящийся поток упрямо напирал на них, обтекая выросшие препятствия и
поворачивая на набережную, где грозил добраться до людей.

Подувший ветер снес облако пара в сторону, и, облегченно вздохнув, мы на
какое-то время увидели схватку двух стихий: воды и огня. Смерч, подобный
тем, что встают над пустынями Мара в Пылевые Бури, вырос над заливом
Тики-кака. В заливе этом постепенно стал возникать каменный мыс застывшей
лавы, похожий на мол, который инки недавно сооружали здесь для защиты
огромного, только что построенного корабля от океанских волн. Образуясь как
бы в лютой схватке, вал этот походил на груду тел убитых, и по нему,
искрясь и набухая, продолжал победно двигаться поток магмы. Словно в
исступлении боя, все новые и новые огненные полчища стремились занять место
павших.

Клубы пара белой, уходящей в залив стеной, как дым сражения, поднимались с
места боя.

Если бы ветер подул в нашу сторону, мы задохнулись бы или сварились в
жарком пару.

Чичкалан схватил меня за руку, потом упал передо мной на колени.

- О Кетсалькоатль, ты всесилен, - на языке людей Толлы воскликнул он,
указывая на море. - Ты бог! Я всегда это знал!..

Казалось, море, признав свое поражение, стало отступать перед огнем.
Расплавленная магма стремилась скорее занять его место на еще влажных
камнях.

Гиго Гант с тревогой смотрел на свою гордость - недавно спущенный на воду
корабль. Он заметно оседал по мере того, как море уходило, и мачты его едва
возвышались над краем набережной.

Вода словно куда-то переливалась из бухты, как из одного сосуда в другой.

В этом было наше спасение!

И тут полил дождь.

Помню, какое впечатление произвел на мариан первый дождь в сельве. То был
тропический ливень, который заставил нас, привыкших беречь на Маре каждую
каплю влаги, замереть от ужаса и восторга. Потом мы привыкли к ливнем. Но
то, что происходило сейчас на земле инков, не шло ни в какое сравнение даже
с первым чудом сельвы, ее дождем.

Море, только что отступив, вдруг ринулось обратно, но уже с неба, неведомо
как оказавшись там. Водные струи сшибали с ног, топя нас, не давая
вздохнуть.

Корабль Гиго Ганта к тому времени оказался уже на суше и,