ый  рассвет,  который  так  поразил
фаэтов в первые дни пребывания на Земе.
   Но фаэтообразные  не  любовались  им,  они  укладывались  спать  в  своих
пещерах.
   Только один особенно крупный зверь, с отталкивающей мордой, с вывернутыми
ноздрями и торчащими изо рта коричневыми клыками, бродил от пещеры к пещере,
словно проверяя что-то.
   Едва ли его разум был настолько  развит,  чтобы  он  на  самом  деле  был
способен что-нибудь проверять. Может быть, он  просто  бесцельно  бродил  от
пещеры к пещере.
   Однако любой зверь, которого  он  заставал  снаружи,  спешил  укрыться  в
темноте под сводами.
   Аве не покидал своего наблюдательного поста, боясь за судьбу Гора Зема.
   Он просидел так целый день, отлично понимая, как тревожится за него Мада.
Он ждал и боялся встречи Гора Зема с вожаком.
   Вожак появился раньше других  и  гортанным  криком  стал  сзывать  других
зверей.
   Фаэтообразные нехотя выбирались из своих  убежищ,  потягиваясь  и  зевая.
Вышел и Гор Зем, который теперь по сравнению со  всеми  остальными  выглядел
чуть ли не щуплым. Вполне понятно, что звери косились на пришельца. Но он не
стал ждать, пока кто-нибудь нападет на него, а сам проявил свой  неуживчивый
нрав.
   Ни с того ни с сего он  напал  на  довольно  безобидного  фаэтообразного,
ловко сбив его с задних лап и сбросив на дно оврага. Другой возмутился таким
поведением новичка, но здорово поплатился за это. Гор Зем бурей  налетел  на
него и, прижав к каменной стене, стал так бить его головой о камни, что  тот
взвыл.
   Тут рассерженный вожак решил призвать буяна к порядку. Он гневно зарычал,
но на новичка это не произвело никакого впечатления, он сбил с лап и сбросил
вниз еще одного зверя.
   Терпение вожака лопнуло. Он схватил  увесистый  камень  и  бросил  его  в
бунтаря. Этого ни Гор Зем,  ни  Аве  Мар  никак  не  ожидали.  Аве  едва  не
выстрелил, целясь  в  вожака,  но  сдержался,  увидев,  что  Гор  Зем  ловко
уклонился от камня.
   Этому  фаэтообразному  известно  применение  орудий!  Значит,  по  уровню
развития он стоит выше обычного зверя!
   Аве не знал, как поступит Гор Зем, но тот не раздумывал. Он тоже  схватил
камень и куда удачнее послал его в противника.
   Вожак подпрыгнул и зарычал от бешенства, кинувшись к Гору Зему. Но тот  и
сам бросился навстречу врагу.
   Фаэтообразные сгрудились у каменной стены, наблюдая ожесточенную схватку.
Огромный вожак, по сравнению с которым новичок  был  просто  мелким  зверем,
подмял его под себя.
   И тут Аве осенило, как он должен поступить.
   Фаэтообразные взвыли от  восторга  при  виде  такого  поединка  и  урока,
который преподает вожак пришельцу. Из-за общего крика хлопок выстрела не был
слышен. Аве не промахнулся, целясь в косматую спину  вожака  пониже  могучей
шеи.
   Гор  Зем,  придавленный  тяжелой  тушей,  понял,  что  произошло.  Словно
продолжая  схватку,  он  поднял  на  вытянутых  руках  тяжелого,  сведенного
судорогой врага и сбросил его с каменного уступа на дно оврага.
   Фаэтообразные загалдели, стараясь заглянуть вниз. Если  сброшенные  перед
тем Гором Земом противники оправились от ушибов и благополучно поднялись  на
уступ, теснясь  теперь  в  задних  рядах  стада,  то  вожак  остался  лежать
недвижным.
   Аве сделал на Земе первый выстрел боевым патроном. Вожак был мертв.
   Самка Дзинь ловко спрыгнула на дно  оврага  и  стала  бешено  выплясывать
около поверженного тела.
   Гор Зем, раздавая тумаки и затрещины, а то и сбивая с задних лап,  загнал
всех фаэтообразных обратно в пещеры.  Он  отменил  военный  поход,  очевидно
объявленный его предшественником.
   Непостижимая  сила  чужака  убедила  зверей,   что   сопротивляться   ему
бесполезно.
   Аве  подумал:  "Тиран  захватил  власть.   Теперь   он   станет   обучать
фаэтообразных пользоваться дубиной, сделает их охоту  более  удачной,  стадо
перестанет голодать и будет довольно своим новым вожаком".
   Так в стаде фаэтообразных появился голый вожак.
   Больше Аве и Мада ничего не могли узнать о Горе Земе.
   Но их самоотверженный друг сдержал свое слово -  он  увел  куда-то  стадо
фаэтообразных. Больше мохнатые звери не досаждали одиноким фаэтам.

   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   ЗАВЕЩАНИЕ ВЕЛИКОГО СТАРЦА
   Томе Поляр, прапраправнук  первого  изобретателя  мариан  Выдума  Поляра,
которого на Маре чтили наряду с Братом  Луа,  создателем  первого  пещерного
убежища, унаследовал от своего далекого предка дерзкий и проницательный  ум,
чуждый всяческих запретов.
   Это был молодой марианин с красивым, спокойным и уверенным лицом,  прямым
подбородком и кудрявой головой на характерной для мариан длинной  и  крепкой
шее.
   Он не признавал в жизни препятствий,  готовый  сокрушать  их.  Учился  он
легко и жадно, ставя учителей в тупик своими вопросами.  Ему  казалось,  что
перечитанные им письмена что-то утаивают, когда речь  идет  о  происхождении
мариан.
   Томе Поляр, надев скафандр,  без  которого  мариане  не  могли  дышать  в
атмосфере Мара, часто бродил по пескам пустыни. Он искал  в  горных  отрогах
подходящую пещеру для лаборатории. Мысленно он  уже  ставил  в  ней  дерзкие
опыты с веществом.
   Однако пока что у него ни приборов, ни пещеры для исследований не было.
   Когда-то первобытным марианам повезло. Они нашли  в  горах  разветвленную
сеть пещер с протекавшей по ним подземной Рекой Жизни.
   Вероятнее всего, его предки пришли из отдаленной области Мара, где прежде
существовали другие условия: можно  было  дышать  прямо  в  атмосфере  и  по
поверхности планеты там текли реки (как сейчас в пещерах). Потому в легендах
и говорилось о неправдоподобно больших водных просторах.  Ведь  в  глубинном
городе каждая капля Реки  Жизни  была  драгоценностью.  Воду  даже  получали
искусственно, добывая нужные материалы из шахт, пробитых в дальних  пещерах.
Вода,  наряду  с  найденным  в  недрах  металлом,  была  основой  марианской
цивилизации. Из-за  малого  содержания  кислорода  в  атмосфере  металл  был
самородным. Это несколько смущало  Томе  Поляра.  Ведь  его  далекие  предки
дышали прямо в воздухе.
   Однажды Томе Поляр наконец обнаружил удобную  маленькую  пещеру  с  узким
входом, который легко было превратить в шлюз.
   Возбужденный и радостный, он спустился на песчаную равнину, чтобы  оттуда
прямым путем добраться до оазиса культурных растений, а дальше - в глубинный
город.
   Томе Поляр в своей короткой жизни не знал иных  пейзажей,  кроме  мертвых
марсианских песков. Они были его родными и казались  прекрасными.  Порой  он
пытался вообразить, идя по ним, что шагает по дну сказочного  водяного  моря
древних мариан. Но его скептический разум брал верх над фантазией. Он не мог
вообразить безусловно невозможного.
   Томе Поляр рассчитывал вернуться в город не один, а  с  Эной  Фаэ,  самой
чудесной марианкой из всех существующих на планете. По крайней  мере,  такой
она казалась Томе Поляру.
   Он знал, где найти ее, и  направился  к  зарослям  питательных  растений,
орошаемых водой глубинной реки. Из древних сказаний Томе Поляр знал,  что  у
полюсов планеты вода будто бы есть даже на поверхности и при низком тепловом
уровне скапливается там в виде твердого покрова. Временами  же  этот  покров
тает под лучами светила. Красивая сказка! Если бы она подтвердилась, мариане
смогли бы когда-нибудь доставлять талую воду полюсов  к  своим  оазисам.  Но
пока  сказочные  скопления  твердой  воды  Мара  если  и  существовали,   то
неимоверно далеко от глубинного города мариан.
   Местные растения показались бы  жителям  сказочной  страны  Фаэны  чахлым
кустарником. Но Томе Поляру они представлялись непроходимой чащей, в которой
с трудом можно было различить несколько фигур в скафандрах.
   Все они могли показаться одинаковыми, но только не Томе  Поляру.  Он  без
труда узнал Эну, собиравшую плоды.
   Она была единственным существом на Маре, которому Томе Поляр мог доверить
свои сокровенные мысли. И он решился на это именно сегодня.  Вдвоем  с  Эной
они смогут начать  исследования  в  новой  пещере  и  перевернут  марианскую
цивилизацию.
   Гибкая, несмотря на тяжелое одеяние, марианка собирала плоды. Томе  Поляр
подошел к кустам.
   Эна Фаэ узнала Томе Поляра и, сделав ему знак рукой, пошла за ним.
   Они не включали электромагнитной связи  в  шлемах  скафандров,  чтобы  их
голоса не стали слышны всем. Они понимали друг друга без слов.
   История любви Томе и Эны была трогательно проста. Их свел Великий Случай,
словно выполнявший закономерную  необходимость.  Они  встретились  во  время
празднования конца учения. Молодежь танцевала и пела  в  одной  из.  дальних
пещер.
   Сталактиты каменными сосульками свисали со свода  навстречу  тянущимся  к
ним с  пода  иглам  сталагмитов.  Местами  уже  сросшись,  они  образовывали
причудливые колонны, как бы подпиравшие свод.
   Освещенные  так,  что  они  казались  почти  прозрачными,  эти   пещерные
колоннады, уничтоженные в других пещерах  при  возведении  построек,  делали
место праздника молодежи волшебным.
   Молодые мариане веселились здесь от всей души, для забавы надевая на себя
герметические шлемы скафандров, чтобы их нельзя было узнать.
   Томе Поляр умудрился увлечься своей партнершей  по  танцу,  даже  еще  не
увидев ее лица. Ему казалось, что  оно  должно  быть  прекрасным,  настолько
звучен и нежен был ее даже приглушенный маской голос.
   И когда Эна сняла свой шлем, она оказалась именно такой, как он ждал.
   Прямой, слегка скошенный назад лоб, продолжавший линию носа,  удлиненные,
чуть приподнятые к вискам  глаза,  рыжеватые  волосы  с  тяжелым  пучком  на
затылке, с трудом вмещавшимся в шлеме скафандра...  Такова  была  его  новая
знакомая Эна Фаэ. Что-то было в ней от ее прабабки Алы  Вег,  о  которой  ни
Томе, ни Эна не имели никакого представления.
   Любовь вспыхнула одновременно в молодых марианах, словно два факела  были
поднесены к огню.
   Молодые мариане  прошли  через  приемный  шлюз,  который  всегда  вызывал
недоумение у Томе Поляра. Зачем было делать его целиком  металлическим  (это
при вечном голоде на металл!), округлым и вытянутым вверх,  подобно  древним
небоскребам легендарной страны Фаэны.  Может  быть,  первые  мариане  хотели
поставить  памятник  красивой  сказке?  Конечно,  Томе  Поляр  не   разделял
суеверий, утверждавших, что башня когда-то летала между звезд, ни от чего не
отталкиваясь; легенда была рождена непривычной формой сооружения, служившего
входным шлюзом в город.
   Настоящий памятник в городе был только один - Великому Старцу.  Изваянный
из сталагмита древний Старец стоял во весь свой огромный рост, с ниспадающей
на грудь каменной  бородой  и  загадочно-проницательными  темными  впадинами
глаз.
   С годами на каменной скульптуре образовались новые натеки, которые как бы
сглаживали (как в памяти) черты  великого  марианина  прошлого,  называвшего
себя фаэтом.
   Памятник Великому Старцу стоял в Пещере Юных.
   Сюда и направлялись, освободившись от скафандров, Томе Поляр и Эна Фаэ.
   Казалось, ничто не могло встать между ними, помешать их светлой  любви  и
счастливой совместной жизни. Однако Томе и Эне пришлось пройти через тяжелое
испытание.
   У памятника Великому Старцу, по традиции мариан, давались клятвы любви  и
верности, а также выбирался труд, который отныне будущие  супруги  принимают
на себя. На Маре молодые мариане сочетали сами себя узами брака, который, по
их представлениям, никого другого не касался. Здесь влюбленные  должны  были
объявить друг другу, какой жизненный путь они избирают.
   - Эна! - сказал Томе. - Нет большего счастья для меня, чем быть  с  тобой
всегда не только в семье, но и на работе. Я хочу, чтобы ты была  мне  верной
помощницей в научных исследованиях, которые я задумал.
   - Готова ли  я  для  этого?  -  усомнилась  Эна,  восторженно  смотря  на
избранника.
   - Мне будет достаточно, чтобы ты была рядом в нашей пещере-лаборатории.
   - В какой пещере? - оживилась Эна. - Нам дадут какой-нибудь малый зал?
   - Нет. Я нашел себе пещеру в горах. Мы сами оборудуем ее. Сделаем шлюзы и
возьмем туда механизмы восстановления воздуха от запасных скафандров.
   - Но зачем это? - удивилась Эна. - Разве нельзя найти пещеру в  глубинном
городе?
   - Опыты, которые мы будем проводить, опасны. Мне никто  не  верит,  но  я
подозреваю, что вещество склонно к распаду на еще более мелкие частицы,  чем
"неделимые", из которых состоит вещество.
   - Вещество склонно к распаду? - в ужасе переспросила Эна.
   - Да, я пришел к этой мысли. Конечно, это только научное предчувствие, не
больше. Мы с тобой дадим здесь клятву обогатить мариан энергией распада.
   - Нет, - твердо сказала Эна Фаэ. - Ты безумен в своих стремлениях.
   - Но почему? Неужели ты встанешь в ряды тех, кто не понимает меня?
   - Слушай, что я скажу тебе как марианка. Нам, марианкам,  вынашивающим  в
себе новые поколения мариан, завещан приказ  Великого  Старца,  у  памятника
которому мы стоим.
   - Великий Старец завещал великую силу знания! Что же еще?
   - Иди за мной, - скомандовала Эна.
   Томе послушно пошел следом за ней.
   Эна  повела  его  извилистым  ходом.  Круто  спускаясь,  он  вывел  их  в
сталактитовый зал, который, очевидно, находился как раз под залом Юности.
   Эна показала на свод:
   - Вот отсюда, как бы пройдя сквозь каменную толщу указующей рукой Старца,
спускается сталактит. Он указывает на письмена.
   Под  сталактитом  действительно  лежала  каменная  плита,  сделанная   из
основания удаленного сталагмита. Наплывы на ней тщательно счищались.
   - Прочти! - приказала Эна.
   Некоторые места в надписи показались Томе Поляру особенно странными.
   - "Никогда мариане, потомки  фаэтов,  не  должны  касаться  тех  областей
знания, которые привели к гибели прекрасной Фаэны.  Никогда  они  не  должны
стремиться узнать, из чего состоит  вещество,  никогда  не  должны  пытаться
осуществить движение  без  отталкивания.  В  этих  запретах  -  залог  жизни
грядущих поколений, которые надо избавить от горя из-за знания".
   Томе повернулся к Эне:
   - Какое нелепое суеверие!  За  что  только  этого  старца  могли  назвать
великим? Что общего между строением вещества и движением  без  отталкивания?
Кроме того, решающим надо считать, в чьих руках находится знание.
   - Я слишком мало знаю, чтобы спорить с тобой, - сказала Эна, - но то, что
известно сегодня благоразумным, завтра может стать достоянием совсем других.
Потому соблюдение Запретов Великого Старца возложено на марианок.  Этот  наш
долг превыше всего. Запретного никто не должен знать.
   - Как это так - превыше всего? - возмутился Томе. - Выше любви?
   Эна потупила глаза:
   - Да, мой Томе, даже выше любви.
   - Я не узнаю тебя!
   Томе Поляр не терпел возражений, в особенности если они не  подкреплялись
доводами рассудка. Все, что  казалось  ему  необоснованным,  он  презирал  и
отвергал. Эти  черты  характера  воспитали  в  нем  с  раннего  детства  его
родители, которых он  смутно  помнил  (он  был  младшим  из  девяти  детей).
Впоследствии эти черты  развились  благодаря  выдающимся  способностям  Томе
Поляра, позволявшим ему с насмешкой отклонять непонимание. Но  не  встретить
отклика у  своей  избранницы  было  для  Томе  Поляра  слишком  тяжело.  Он,
избалованный судьбой, не хотел верить ушам. Помрачнев, он заносчиво сказал:
   - Я не ожидал, что любовь твоя так тускла, что меркнет при первой вспышке
суеверия.
   - Ты должен дать клятву, - звонко потребовала Эна, и голос ее отдался под
сводом пещеры. - Ты  должен  дать  клятву,  что  никогда  больше  не  будешь
стремиться узнать тайну вещества, которое якобы склонно к распаду.
   - Как я могу дать такую клятву, если только к этому и стремлюсь!
   - Я думала, что ты стремишься ко мне...
   Томе Поляр опешил. Он готов был ждать в брачной церемонии с Эной Фаэ чего
угодно, но только не этого безрассудного упрямства. Он не знал,  что  в  его
избраннице говорят поколения фаэтесс, заложивших в нее заботу  о  потомстве.
Возможно,  что  страшная   катастрофа   Фаэны   пробудила   в   изгнанницах,
спустившихся на Мар, какую-то новую черту, которая  должна  была  обеспечить
жизнь  мариан.  Это  выразилось  в  соблюдении  Запретов  Великого   Старца,
распространявшихся абсолютно на всех.
   Трагедия Фаэны не должна была повториться.
   Эна поняла, что Томе Поляра можно только убедить. Она села с ним рядом на
камень близ сталактита с письменами и  тихим,  грустным  голосом  рассказала
все, что знала от матери о гибели Фаэны.
   Но раздосадованный Томе  Поляр  не  хотел  слушать.  Трагический  рассказ
марианки  казался   ему   невежественной   сказкой,   полной   бессмысленных
предрассудков. Чего стоит только одно утверждение, что спасшиеся  от  гибели
фаэты якобы прилетели со своей планеты в каком-то снаряде, который будто  бы
двигался, ни от чего не  отталкиваясь.  Кстати,  возможный  распад  вещества
совершенно правильно не связывался с подобным движением.
   Томе Поляр, убедившись, что Эна ставит выдуманный  долг  марианки,  якобы
спасающий население Мара от грядущих катастроф, выше  своей  любви  к  нему,
решил, что она его не любит,
   Будучи вспыльчивым и самолюбивым, к тому же  не  признающим  полумер,  он
порвал со своей возлюбленной и один ушел из сталактитовых пещер.
   Однако поступить так сгоряча оказалось куда легче,  чем  жить  потом  без
Эны.
   Томе Поляр затосковал. Население глубинного Города  Жизни  (он  назывался
так по имени пещерной Реки Жизни) было не столь велико,  чтобы  Томе  и  Эна
могли избегать друг  друга.  Напротив,  они  постоянно  встречались,  и  Эна
казалась Томе Поляру еще прекраснее. Он стал искать с ней  встречи,  но  Эна
была далекой и холодной. Во всяком случае, ей удалось создать у Томе  Поляра
такое впечатление.
   Томе Поляр страдал. "Она просто угнетена  невежественными  поверьями",  -
старался он оправдать перед собой Эну.
   Вскоре он убедился, что жить без Эны не может. К этому времени развеялись
и мечты создать себе лабораторию в далекой пещере. У него не было сил одному
оборудовать ее, а мариане, к которым он обращался за помощью,  отказывались,
ссылаясь на противодействие своих жен. По-видимому, те были в плену  тех  же
нелепых заблуждений, что и юная Эна.
   Томе Поляр был в отчаянии. Древние предания сжимали его  кольцом,  словно
перехватывая дыхательные трубки скафандра.
   Цивилизация на  Маре  развивалась  своеобразно.  Получив  наследие  более
древней  культуры,  мариане  в  основном  все  силы  отдавали  не  борьбе  с
представителями   животного   мира,   поскольку   атмосфера   планеты   была
неблагодатной для развития иных видов, а борьбе  с  суровой  природой.  Жить
можно  было  только  в  убежищах  с  искусственным  воздухом,  выходить   на
поверхность планеты в скафандрах. Растения хорошо прививались в оазисах,  но
их  приходилось  искусственно  орошать,  ухаживая  за  ними   опять-таки   в
скафандрах. Борьба разумных существ между собой  осталась  только  в  памяти
давних поколений, воплотившись в долге марианок.
   Эна, быть может, как никакая другая марианка, почувствовала  всю  тяжесть
этого долга. Она страдала больше Томе Поляра, потому что могла отказаться от
своего долга во имя любви. Но она  не  делала  этого,  ни  на  мгновение  не
усомнившись, что защищает от гибели все население Мара.
   И все-таки она первая позвала Томе Поляра в Пещеру Юных.
   Томе Поляр обрадовался. Он уже  не  рассчитывал  на  их  общую  клятву  у
памятника Великому Старцу. Он просто хотел видеть ее.
   Эна явилась к любимому во всеоружии хитрости всех своих прабабок,  живших
не только на Маре. Она прекрасно знала о его неудачных попытках  оборудовать
пещеру и изготовить задуманные им приборы. Она принесла с собой выращенный в
оазисе цветок.
   - Разве не важнее сейчас  все  силы  мариан  отдать  борьбе  за  воду?  -
говорила она, перебирая пальцами лепестки. - Я бы  хотела,  чтобы  мой  Томе
(она сказа