нынешних страданий и нынешнего
отчаяния родилась по  его вине.  Он был проклят с той  секунды, когда принял
свое роковое решение.
     --  А я слышал, что охотники -- просто  наемники, у которых нет никаких
убеждений.
     --  Что  ж, это правда. Тут  вы  меня  подловили. Ведь  я охочусь не за
Люфтойфелем,  а  совсем  за  другим.  Пит  сдержанно засмеялся,  Шульд  тоже
хохотнул.
     --   Но  самые   счастливые   времена,   когда  внутреннее  желание   и
обстоятельства дивным образом  совпадают, --  сказал  Шульд  после короткого
молчания.
     --  В таком  случае зачем  вы с  таким остервенением  ищете  Тибора? Не
улавливаю сути вашего последнего замечания.
     -- Животное очень осторожно, -- сказал охотник. -- Но я уверен, что оно
не заподозрит в дурном беспомощного калеку.
     -- О-о, я начинаю кое-что понимать...
     -- Да.  Я  выведу  калеку  на него. Пусть Тибор сфотографирует его. А я
позабочусь, чтоб эта фотография была предсмертной.
     Пит поежился. Ситуация с каждым мгновением становилась все запутанней и
непонятней. Но, может, все  эти  повороты  и навороты ему,  Питу,  только на
руку?
     -- Вы намерены сделать это быстро и чисто? -- спросил он.
     --  Нет, --  ответил Шульд. -- Совсем наоборот. Мне  строго  приказано,
чтоб это происходило  и медленно и мучительно. Видите  ли, мой наниматель --
тайная всепланетная полиция, которая  разыскивает Люфтойфеля  на  протяжении
многих и многих лет именно для того,  чтобы он умер самой  медленной и самой
мучительной смертью.
     -- Понимаю, -- сказал Пит. -- Лучше бы мне вовсе об этом не знать. Я до
некоторой степени жалею, что услышал все это. Но лишь до некоторой степени.
     -- Я  признался сознательно. Для меня проще, если кто-то из вас будет в
курсе.  Что  касается  Тибора,  он  много  лет  был Служителем  Гнева, и  не
исключено, что их символы еще не до конца вырваны из его сердца. Вы же -- из
противоположного лагеря. Улавливаете, к чему я клоню?
     -- Вы хотите сказать, что я готов к сотрудничеству с вами?
     -- Да, именно это я имел в виду. Так вы готовы?
     -- Сомневаюсь, что я  сумел бы остановить человека вроде вас. Даже если
бы очень захотел.
     -- Вы уклонились от прямого ответа.
     -- Знаю.
     "Мне бы, черт возьми, очень не помешало посоветоваться с достопочтенным
отцом  Абернати! Но сейчас с ним связаться никак нельзя.  Да и не ответит он
мне со всей  откровенностью. Придется  решать самому. Тибору  надо  помешать
встретиться с Люфтойфелем.  Должен же быть какой-то способ воспрепятствовать
этой  встрече.  Со временем  я  что-нибудь  придумаю  --  и  позволю  Шульду
выполнить  работу  вместо  себя.  Итак,  мне  остается только  один  вариант
ответа".
     -- Отлично, Джек. Считайте меня своим помощником.
     -- Замечательно,  -- отозвался Шульд. --  Я  так  и знал, что мы найдем
общий язык.
     Пит  ощутил на  своем плече дружеское пожатие  могучей  руки. И  в  это
мгновение острее  ощутил  свое единство  с  окрестным ночным волшебным миром
камней и звезд.
Глава 15
     Навстречу россыпи дневных  впечатлений -- в мир, где щебет птиц, сперва
робкий,  потом  уверенно  самозабвенный;  где  роса  как  туманный  след  на
запотевшем  зеркале,  что исчезает --  исчез; где  постепенно  меркнущее  на
востоке   слоистое  многоцветье   неба,  обретающего  мало-помалу  чистейшую
голубизну; где бок о бок с востроухим псом, похожий на полуоплывшую восковую
куклу, горой тряпья возлежит на тележке Тибор и созерцает неспешное рождение
нового дня.
     Зевок, осоловелое моргание, медлительное обретение себя.
     Тибор заворочался, улегся повыше, расслабил плечевые мышцы.  Не  так-то
просто  безрукому-безногому  потягиваться  по  утрам.  Напряжение всех  мышц
корпуса. Расслабление. Напряжение. Расслабление...
     -- Доброе утро, Тоби. Смотри-ка,  дожили мы до нового утра! И сегодня у
нас будет решающий  денек. А ты  славный  пес.  Действительно славный!  Всем
собакам собака. Лучше я не встречал. А теперь, голубчик, можешь спрыгнуть на
землю. Ты у  меня смекалистый -- попробуй найти себе что-нибудь на  завтрак.
Тут я тебе, увы, не помощник.
     Тоби спрыгнул на землю,  задрал  лапку у  ближайшего дерева и, прилежно
принюхиваясь,  обежал вокруг  тележки.  Тибор в свою  очередь  манипулятором
расстегнул ширинку и совершил нехитрый утренний обряд.
     Затем  он  задумался  о  своих  дальнейших  действиях.  Надо  бы  опять
покричать в репродуктор. Но было боязно. Ведь этот репродуктор --  последняя
надежда. И если никто не откликнется, надежда умрет. Поэтому Тибор оттягивал
момент пробы.
     Он размышлял  довольно долго -- не приходя ни к какому решению. Глазами
шарил по небу и деревьям.
     "Не ищу ли  я взглядом голубую сойку?.. Сам не знаю толком, чего я ищу.
Похоже, я еще не до конца проснулся. А вон Тоби понесся в заросли. А ну  как
этот  барбос  больше  никогда не вернется? Или вернется  к моему окоченелому
трупу. Ведь нет особой  надежды... Ой,  заткнись  ты, сонный ворчун.  Ладно,
ладно... Сейчас бы чашку кофе -- очень бы взбодрило. Последнюю чашку кофе --
как  последнее  желание  приговоренного... Ладно,  ладно,  молчу!  Уже  беру
репродуктор".
     Он направил раструб на долину и проорал в микрофон:
     --  Эге-ге-гей!  Это  Тибор Макмастерс.  У  меня случилась  авария. Моя
тележка застряла.  Я  не могу  выбраться  самостоятельно.  Кто меня  слышит,
помогите,  пожалуйста.  Слышит  меня  кто-нибудь?  На помощь!  Есть тут  кто
поблизости?
     Ответом  --  молчание. Он  выждал  минут  пятнадцать и  повторил  серию
призывов. Опять безрезультатно.
     На протяжении следующего часа калека еще трижды повторил  свои  попытки
докричаться до  жителей долины. Тем временем успел вернуться Тоби, тявканьем
сообщил что-то корове, на что она угрюмо мукнула и отвернулась.
     Чу! Слабый звук... Не крик  ли это?  Или это лишь обман слуха?  Чего не
примерещится, когда страх мешается с надеждой!
     Тибора пот  прошиб  --  до  того старательно  он прислушивался  ко всем
окружающим звукам, силясь различить среди шумов природы человечий голос.
     Тоби заскулил.
     Тибор резко оглянулся на  пса. Тот поднялся на ноги и напряженно глядел
вдоль дороги -- уши торчком, каждый мускул тела напряжен.
     Тибор быстро поднял репродуктор и нажал кнопку микрофона:
     -- Эге-ге-гей! Эй!  Вы там! Есть там кто? Я застрял! Лежу  в  сломанной
тележке. Меня зовут Тибор Макмастерс. У меня авария. Вы меня слышите?
     -- Да! -- раздался крик, подхваченный эхом. -- Мы идем к вам.
     Тибор  счастливо  рассмеялся. Слезы  увлажнили его  глаза. Он  глупо  и
радостно  хихикал. В какое-то мгновение ему показалось,  что меж  деревьями,
мелькнула голубая сойка. Нет, вроде бы померещилось.
     -- Тоби, мы с тобой еще  повоюем, мы с  тобой доведем до славного конца
это Странствие! -- сказал Тибор. -- Мы обязательно справимся!
     Прошло  десять тягучих минут, прежде  чем из-за поворота дороги наконец
показались  Пит Сэндз и  Джек Шульд.  Тоби  прижал уши  к голове  и зарычал,
пятясь к тележке.
     -- Спокойно,  Тоби, спокойно, -- сказал Тибор. -- Одного из этих мужчин
я знаю. Он идет исполнить свой христианский долг человеколюбия. Быть  добрым
самаритянином  по отношению  ко мне  -- и  заодно  следить, выглядывая из-за
моего плеча. Но он мне необходим. Так что мы с ним заранее квиты.
     -- Тибор! -- воскликнул Пит. -- Вы не ранены?
     --  Нет,  только  тележка сломалась, --  ответил  художник.  --  Колесо
отлетело.
     Сэндз и Шульд подошли вплотную.
     --  Я вижу колесо -- вон там, в  траве, -- сказал Пит. Тибор косился на
его товарища,  и Пит представил охотника: --  Это Джек Шульд. Вчера мы с ним
познакомились на дороге. А это, Джек, Тибор Макмастерс -- великий художник.
     Тибор важно кивнул.
     -- К сожалению, не могу пожать вам руку, -- сказал он.
     Шульд улыбнулся:
     -- Можете рассчитывать при  нужде на мои руки.  Мы в два счета поставим
колесо на место. К тому же у Пита есть машинное масло для подшипников.
     Шульд достал колесо из зарослей и подкатил его к тележке.
     Завистливый наблюдатель за всеми, кто имеет руки, Тибор мог компетентно
судить об отменной ловкости всех движений охотника.  "Ну и что этому  малому
нужно от меня?" -- подозрительно подумал Тибор.
     Тоби,  такой  же   мнительный,  зарычал  на  Шульда,  когда  тот  начал
прилаживать колесо на ось.
     -- Фу, Тоби! Пошел, пошел! Эти люди помогают мне, -- сказал Тибор.
     Пес отбежал шагов на десять и замер, косясь на незнакомцев.
     Пит стоял с масленкой наготове.
     -- Надо бы поднять тележку. Как мы...
     -- Сейчас подниму, -- отозвался Шульд.
     Пока  они  ворочали  тележку, прилаживали слетевшее колесо и  смазывали
остальные, Тибор не утерпел:
     -- Позвольте спросить, куда вы путь-дорогу держите и с какой целью?
     Пит поднял на него смеющиеся глаза.
     --  Сами  знаете, --  широко  улыбнулся он,  предварительно  с  упреком
вздохнув. -- Вы отправились в путь втихаря -- рано поутру. Не хотели, чтоб я
шел  с  вами.  Ваше право.  Однако  совесть велит мне сопровождать вас, чтоб
выручать  из  ситуаций,  подобных  сегодняшней.  --  Он  жестом  показал  на
предательское колесо.
     --  Ладно,   --  сказал  Тибор,  --  убедили.   Не  хочу  быть  в  роли
неблагодарной свиньи. Огромное спасибо, что вы так вовремя появились.
     --   Можно   ли  истолковать  эти  слова  как  приглашение   продолжить
путешествие вместе?
     Тибор хихикнул:
     --  Давайте  выразимся  так:  мне  бесполезно  возражать  против вашего
присутствия.
     -- Не имею ничего против такой формулировки. Пит снова занялся починкой
тележки.
     -- А где вы повстречали мистера Шульда?
     -- Он спас меня, когда я наткнулся на мобильную часть Супер-М.
     -- Мастер на все руки, -- сказал Тибор.
     Шульд рассмеялся, поддел днище своим  могучим плечом,  и  Тибор  ощутил
толчок, когда тележка наполовину вознеслась в воздух.
     -- Джек Шульд и впрямь  мастер на все руки, -- весело произнес охотник.
-- Мастер  хоть куда. И не сомневайтесь. Давайте, Пит, смазывайте скорее, не
век же мне тележку на себе держать!
     "А все-таки приятно, когда с тобой  рядом  другие люди. Приятно ощутить
себя  снова  в кругу  единоплеменников,  -- подумал  Тибор.  --  После  всех
пережитых треволнений и страшилищ, что я встречал. И тем не менее..."
     -- Готово, -- сказал Пит. -- Опускайте.
     Шульд опустил тележку и вылез из-под нее. Пит закреплял гайки.
     -- Премного благодарен вам, -- сказал Тибор.
     --  Не за что, --  отозвался  Шульд. -- Всегда рад  помочь...  Ваш друг
говорит, что вы совершаете паломничество.
     -- Да. В мою задачу входит...
     -- Знаю, он мне и это говорил.  Вы пустились в путь, чтобы взглянуть на
того самого Люфтойфеля и верно изобразить его на стене церкви. По-моему, это
стоящее дело. Мне кажется, вы приближаетесь к цели.
     -- Вам что-нибудь известно о Люфтойфеле?
     -- Полагаю. Мир слухами полнится. А я много брожу по свету. Ну и слышу,
что  люди  говорят. Кое-кто утверждает, что  он  живет в поселке  на севере.
Нет-нет, и  не  щурьтесь,  отсюда  этот поселок  не виден.  Но  если  будете
двигаться  в избранном направлении,  как  раз  упретесь в  поселок,  где, по
слухам, обретается Карлтон Люфтойфель.
     -- Вы верите досужей молве?
     Шульд  задумчиво  почесал  свой  темный,  щетинистый подбородок. В  его
глазах появилось отрешенное выражение.
     --  Мне  кажется, эта  молва  отнюдь не  досужая,  -- сказал он. -- Да.
Думается мне, я его там найду.
     -- Вряд ли он живет под своим прежним именем,  -- произнес Тибор. --  В
его интересах было сменить фамилию.
     Шульд согласно кивнул:
     -- В этом можно не сомневаться.
     -- И вы знаете ее?
     -- Новую фамилию? Нет. Узнаю ли я его при встрече -- это другой вопрос.
Надо думать, узнаю. Я слышал, что он сейчас подвизается ветеринаром, обитает
в переделанном подземном противоракетном бункере, где с ним живет слабоумная
девица.
     -- Это что -- прямо в поселке?
     -- Нет, он живет  в стороне  от  городка.  И это место, говорят, хорошо
замаскированное -- мимо пройдешь и не заметишь.
     Пит,  прикрякнув,  выпрямился  и  стал тереть перепачканные руки  пуком
листьев. Напоследок он вытер ладони о штанины.
     --  Все  в  порядке. Мы сейчас  подналяжем  на тележку,  а вы погоняйте
корову.  Выедем на дорогу и  проверим, как  работают колеса. Давайте,  Джек,
помогайте.
     Шульд обошел тележку и стал сзади.
     -- Готовы? -- спросил Пит.
     -- Готов.
     -- Раз-два, взяли.
     -- Н-но-о, голубушка! -- воскликнул Тибор, причмокивая губами.
     Тележка  заскрипела,  качнулась  вперед, откатилась назад,  снова пошла
вперед,  потом назад --  и наконец колеса высвободились из  канавы, и минуту
спустя тележка благополучно стояла на дороге.
     -- А теперь пробуйте, -- сказал Пит. -- Должна работать как новая.
     Тибор проехал несколько метров.
     -- Лучше. Намного лучше. Без всяких сомнений, лучше.
     Вот и отлично.
     И  все трое стали двигаться вниз по склону -- Тибор в тележке, двое его
спутников пешком.
     -- А вы куда направляетесь? -- спросил Тибор Шульда.
     -- Далеко отсюда. Тот городок на севере как раз на моем пути. Так что я
могу идти с вами, если вы не против.
     --  Не против. А вы поможете мне найти нужное место, когда  мы придем в
тот городок?
     -- Вы имеете в виду, вывести вас  на Люфтойфеля? Разумеется, я попробую
помочь вам отыскать тот бункер, где он, по слухам, живет.
     -- Буду  вам весьма  благодарен, -- сказал Тибор.  -- Как по-вашему, за
сколько мы туда доберемся?
     -- Завтра должны быть на месте. Тибор довольно кивнул.
     -- И что вы думаете об этом человеке? В глубине души.
     -- Хороший вопрос, --  вздохнул охотник.  -- И я  ожидал его.  Рано или
поздно вы должны  были задать этот вопрос. Итак, что  я  думаю о нем? --  Он
потянул себя  за нос,  потом возбужденно взмахнул руками и разразился  целой
речью: -- Я без  конца путешествовал.  И  видел большую  часть мира  -- до и
после. На моих глазах произошла Катастрофа.  Я видел, как  гибли города, как
вымирали деревни. Я видел,  как  цветущие местности  превращались в пустыни.
Понимаете, в прежние времена  мир  обладал некоторой  прелестью. Даром что в
больших  городах было много грязи  и суеты, в них иногда  проявлялась дивная
красота. Эту красоту мы замечали нечасто -- например, когда въезжали в город
после долгого отсутствия или смотрели на него новыми глазами накануне долгой
отлучки. И когда вы смотрели на ночной  город, залитый огнями, -- скажем,  с
последних  этажей небоскреба или с самолета в безоблачный вечер,  --  в этот
момент  вы  могли  приравнять это  зрелище  к упоительным  райским  видениям
святого Августина. В этот прекрасный момент  душевной ясности вам  казалось,
что ubri et orbi --  город и мир --  сливались в одно  гармоничное целое.  А
когда вы вырывались за город в  теплый солнечный  денек, сколько  зелени вас
встречало там, какое буйство прочих красок, какая  прозрачность журчащих вод
и сладость  чистого  воздуха!.. Но пришел  роковой  день.  Чаша  гнева  была
опрокинута  на Землю.  Что  это  было? Искупление  за  накопленные  грехи  и
провинности?  Или маниакальный  выбрык  образований,  которые  мы  именовали
государствами,  институтами власти,  системами  правления,  -- одномоментный
психоз всех этих президентов и  диктаторов, венценосных особ и парламентских
балаболок, всех этих властолюбцев, которых человечество раз за разом рождает
из греховного чрева своего? Или то  был  триумф вселенского зла -- осязаемый
результат долговременной и прилежной работы темных, адских сил? В чем бы  мы
ни  усматривали  причины  случившегося  -- оно случилось. Переполненная чаша
гнева была опрокинута. Добро и  зло, красота  и  уродство,  тьма  и  залитые
светом города, леса и  поля и весь, весь подлунный мир -- все это  на единое
мгновение  отразилось  на  занесенной  над человечеством  сверкающей  высоко
подъятой  бритве.  И  рука,  замахнувшаяся   бритвой,  была  рукой  Карлтона
Люфтойфеля.  Да,  в  ту  одну секундочку,  когда он вонзал  бритву  в  горло
человечества, он не был  более человеком, он был самим Deus Irae -- Господом
Гнева.   То   немногое,   что  от  мира  осталось,  осталось  благодаря  Его
снисхождению.  Мог  добить  --  и  не  добил.  И  если  вправе  существовать
какая-либо  религия,  то  лишь   такая  трактовка  событий   может  быть  ее
сколько-нибудь  убедительным основанием.  Ибо  как  еще можно толковать  все
происшедшее?  Вот как я  понимаю  фигуру Карлтона  Люфтойфеля, вот каким, по
моему  убеждению, вы  должны  изобразить его на своей фреске. И вот почему я
горю желанием привести вас к нему.
     -- Понятно, -- осторожно  протянул  Тибор. Он ждал какой-то реакции  со
стороны Пита,  но тот  самым огорчительным образом  помалкивал. Тогда  Тибор
сказал,  отчасти для  того,  чтобы позлить Пита Сэндза:  --  Ваши  выводы не
лишены  основания... Величайшие художники Возрождения  предпринимали попытки
изобразить  того,  другого.  Но  никто  из них  не имел  возможности хотя бы
полмгновения видеть подлинное лицо Господа. А я воочию увижу  Господа Гнева.
И когда люди  будут смотреть на мою картину,  они  будут знать, что я своими
глазами видел Бога, а значит, изображение абсолютно достоверно. И все станут
говорить: "Тибор Макмастерс изобразил в точности то, что он видел!"
     Шульд звонко шлепнул ладонью по борту тележки.
     -- Скоро, -- сказал он, -- уже скоро!
     Вечером того же дня, когда они собирали хворост  для костра, Пит сказал
Шульду:
     -- По-моему,  вы нашли  к нему наивернейший подход. Я имею  в виду ваши
слова о том, что Люфтойфель должен быть запечатлен именно Тибором.
     -- Тщеславие, -- отозвался Шульд. -- Пощекочите человека в нужном месте
--  и он ваш. Как быстро он перестал интересоваться  мной  и переключился на
мысли  о  себе!  Теперь  из  подозрительного  незнакомца  я  стал  для  него
необходимой составной  частью его Странствия  -- его Проводником. Я еще  раз
переговорю с  ним  сегодня  вечером --  наедине. Если вы после ужина сочтете
полезным прогуляться...
     -- Да-да, конечно.
     --  Когда  я переговорю с  ним  еще  раз,  у  него развеются  последние
опасения на мой счет. И дальше все пойдет как по маслу.
     "Этот  человек обладает инстинктивным чувством  правильного момента, --
решил про себя Пит. -- Его чувство времени безошибочно -- как у электронного
стимулятора сердца  или у термостата, который знает,  когда надо  подправить
температуру. Охотнику нельзя обойтись  без чуткости к жизненному ритму вещей
и событий  и умения властвовать над этим ритмом, задавать его. Это, конечно,
хорошо, и события развиваются отлично. Да вот только Тибор не должен увидеть
Люфтойфеля!.."
     -- Я вам доверяю, -- сказал Пит.  --  Но меня подмывает задать вам один
щекотливый вопрос.  Не  стану  деликатничать и спрошу  прямо:  для вас лично
что-нибудь значит одна из двух религий, замешанных в это дело?
     Толстая  ветка  переломилась надвое  в руках  Шульда,  словно это  была
спичка.
     -- Нет, -- твердо сказал он.
     --  Я  так и думал, просто хотел полной и окончательной ясности. Видите
ли, для меня одна из двух этих религий имеет огромное значение.
     -- Это более чем очевидно.
     --  Я  намекаю  на то,  что мы, христиане,  отнюдь не возрадуемся, если
Люфтойфель будет самым реалистичным образом изображен на церковной фреске.
     -- Лживая религия, лже-Господь -- ведь вы так оцениваете веру в Господа
Гнева.  Так чего  же вам  переживать  из-за  того,  что они  намалюют своего
лже-Бога в своей лжецеркви?
     --  Речь идет о  власти над умами,  -- сказал Пит.  --  Думаю,  вопросы
власти над умами небезразличны и для вас. Обладание осязаемым знанием в виде
конкретного  портрета  прибавит  Служителям  Гнева  власти  над  толпами