думали.  А
во-вторых.., нам помогут.
   - О, она нам поможет, это точно. Говорю тебе,  Фил,  не  хотел  бы  я
поменяться с ними местами. А они все зубоскалили и ржали,  будто  все  у
них в ажуре. Когда на самом деле они обречены.
   - Мне, признаться, казалось, что это мы обречены.
   - Нет, - уверенно заявил Николаc. - Они.
   - Нам надо что-то предпринимать?
   - Тебе - вряд ли, - поколебавшись, сказал Николас.  -  А  вот  мне...
Мне, наверное, придется, По-моему, меня собираются использовать -  когда
придет время.
   Когда наши начнут действовать.
   - Так они уже начали, - заметил я. - Вот, к  примеру,  тебе  сказали.
Если они многим  скажут  правду  -  как  этот  режим  пришел  к  власти:
буквально по трупам, по лучшим людям нашей эпохи...
   - Тяжело все это, - вздохнул Николаc.
   - А ты уверен, что тебе не приснилось?
   - Я действительно видел сон, - признался Николас. - Ничего  подобного
мне раньше не передавали. Фил, ты знаешь, что  произошло  в  ту  ночь  с
Джонни. Когда...
   - Значит, их гибель организовал Феррис Фримонт?
   - Да, это открыла сивилла.
   - Но почему тебе? - спросил я. Из всех людей...
   - Фил, сколько времени требуется, чтобы опубликовать  книгу?  С  того
момента, как ты сел ее писать?
   - Много, - ответил я. - Полтора года как минимум.
   - Да. Так долго она ждать не будет. Я чувствую это.
   - А сколько она будет ждать?
   - Вряд ли она вообще будет ждать. По-моему, для них задумать - значит
сделать. Они планируют и  действуют  одновременно.  Всеведущие  умы,  от
которых ничто не скрыто. Аж дрожь пробирает.
   - Но это ведь отличные новости!
   - По крайней мере для нас, - согласился Николаc. - Нам не  долго  еще
отправлять эти чертовы открытки.
   - Тебе следует написать Феррису Фримонту письмо,  -  сказал  я,  -  и
объяснить ему, что его вместе с подручными застукала римская сивилла.  А
что ты знаешь о римской сивилле? Вообще что-нибудь знаешь?
   - Утром как раз посмотрел в "Британике". Она бессмертна.  Та,  первая
сивилла, жила в Греции и была оракулом бога Аполлона.  Потом  она  стала
охранять Римскую Республику; написала кучу книг, которые  читали  вслух,
когда Республике угрожала опасность.  Я  вот  вспоминаю  те  толстенные,
похожие на Библию книги,  которые  мне  показывали  в  самом  начале,  -
добавил Николаc. - Знаешь, для  христиан  сивилла  стала  священна.  Они
считали ее пророком, наподобие  иудейских  пророков.  Охраняющим  добрых
богобоязненных людей от напастей.
   Именно это нам и требовалось - помощь свыше.
   Хранительница Республики услышала наш зов сквозь коридоры времени.  В
чем, собственно,  нет  ничего  странного.  Разве  Соединенные  Штаты  не
являются преемником Римской Республики? Мы унаследовали римскую сивиллу;
бессмертная, она верна своему долгу. Да, Римская Республика исчезла -  и
в то же время существует в иной форме. Там говорят  на  другом  языке  и
живут по иным укладам, но сердце империи осталось: единый  язык,  единый
свод законов, единая денежная система, хорошие дороги... И  христианство
- государственная религия поздней Римской империи. После Темных веков мы
отстроили все, что было потеряно,  и  даже  больше;  зубцы  империализма
протянулись до Южной Азии.
   А Феррис Фримонт - наш Нерон.
   - Если бы на книгу уходило не так много времени! - продолжал Николаc.
- Думаю, ВАЛИС все это сообщил мне для того, чтобы я передал тебе, а  ты
использовал материал как основу романа. Однако  время  ставит  крест  на
такой возможности.., если только ты уже не написал что-нибудь  подобное.
- Он посмотрел на меня с надеждой.
   -  Нет,  -  искренне  ответил  я.  -  Ничего  из  того,  что  ты  мне
рассказывал, я никогда не использовал. Слишком круто.
   - Но ты ведь веришь?
   - Я верю всему. Как выразился однажды обрабатывающий меня агент  ФБР:
"Вы верите всему, что слышите".
   - И не можешь использовать?
   - Информация предназначена для тебя, Николаc. Им нужен ты,  а  не  я.
Так что давай - вперед на всех парах.
   - Я "дам" по сигналу, - ответил Николаc.  -  По  освобождающему  меня
сигналу.
   Он все еще ждал этого. Ожидание давалось нелегко - и тем не менее так
лучше, чем самому решать, что делать и  когда.  Жди  себе,  пока  сигнал
извне не раскрепостит сокрытые внутри знания и способности.
   - Если  ВАЛИС  намерен  лишить  Ферриса  Фримонта  президентства,  то
любопытно каким образом, - заметил я.
   - Может быть, его сына наделят врожденными дефектами.
   Тут я рассмеялся.
   - Знаешь, на что это похоже? Иегова против египтян.
   Николаc промолчал. Мы продолжали неспешно идти.
   - А ты уверен, что это не Иегова? - спросил я.
   - Трудно доказать отрицание: мол, что-то не является чем-то.
   - Но ты рассматривал такую возможность? Потому  что,  если  мы  имеем
дело с Иеговой, им нас никогда не победить.
   - Они обречены, - сказал Николаc.
   - Их будут преследовать сердечные  приступы,  рак,  высокое  кровяное
давление, авиакатастрофы; на их сады нападет  саранча;  их  плавательные
бассейны  во  Флориде  покроются  пленкой  смертоносных  бактерий...  Ты
представляешь, что значит навлечь на себя гнев Иеговы?
   Внезапно Николаc как-то странно дернул головой  и  схватился  за  мою
руку.
   - Фил, у меня перед глазами сверкающие круги. Как я попаду  домой?  -
Его  голос  дрожал  от  страха.  -  Сверкающие  огненные  круги,   будто
фейерверк... Боже всемогущий, я практически ослеп!
   Так в нем начались перемены. Начались скверно: мне  пришлось  отвести
его, будто малое дитя, к жене и сыну.
   Весь путь он льнул ко мне, хныкал и трясся. Я никогда не видел своего
друга настолько испуганным.
 
Глава 14 
 
   Всю  следующую  неделю  огненные  круги  продолжали  застилать  глаза
Николаcа, но только по ночам. Доктор, осмотревший его, сказал,  что  это
напоминает  отравление   алкалоидами   белладонны.   Пришлось   Николасу
несколько дней  посидеть  дома,  не  выходить  на  работу  -  все  время
кружилась голова, а стоило ему сесть в машину, как руки начинали дрожать
и немели ноги. Врач упорно подозревал отравление.
   Я навещал  Николаcа  ежедневно.  Однажды  я  пришел,  а  он  сидит  и
рассматривает бутылочки с витаминами, в  том  числе  огромный  флакон  с
витамином С.
   - Ты что это? - спросил я.
   Бледный и взволнованный, Николаc объяснил, что он пытается  по-своему
вывести токсин  из  организма:  прочитал  в  каком-то  справочнике,  что
растворенные  в  воде  витамины   -   отличное   мочегонное;   проглотив
достаточное  количество  витаминов,  он  таким  образом   избавится   от
разноцветных огненных кругов, которые мучили его по ночам.
   - Ты вообще спишь?
   - Нет, - признался Николаc. - Совсем не могу.
   Он ставил на прикроватную  тумбочку  радио,  рассчитывая,  что  тихий
монотонный рок поможет заснуть.  Однако  через  несколько  часов  музыка
приобретала грозное, зловещее звучание, а слова абсурдно  изменялись,  и
приемник приходилось выключать.
   Врач теперь валил все беды на повышенное кровяное давление; также  он
намекал на прием наркотиков.
   Но Николаc не сидел на игле, не закатывал колеса и не курил  дурь,  в
этом я был уверен.
   - А если я в конце концов и засыпаю,  -  дрожащим  голосом  жаловался
Николаc, - то меня мучают страшные кошмары.
   Об одном он мне рассказал. Во сне  Николаc  был  заперт  в  крошечной
клетке под Колизеем; в небе кружили огромные летучие ящеры. Ящеры  сразу
же заметили его присутствие под Колизеем, ринулись вниз и  стали  ломать
дверь клетки. Беспомощный Николаc мог лишь шипеть им в  ответ;  судя  по
всему, он был каким-то маленьким млекопитающим.  От  сна  его  пробудила
Рэйчел, но он, с открытыми глазами, еще долго продолжал яростно  шипеть,
высунув язык. А затем, чуть придя в себя, путаясь и то и дело  сбиваясь,
рассказал ей историю о том, как кот Чарли вел его к  пещере,  в  которой
они живут. Затравленным взором  окинув  спальню,  Николаc  стал  жалобно
причитать, что Чарли пропал; как он теперь, слепой,  найдет  дорогу  без
кота?
   После этого случая приемник по ночам безмятежно играл тихий рок. Пока
однажды радио не заговорило - в оскорбительной и грозной форме.
   -  Николаc-фигиколас!  -  прозвучал  голос  популярной  певицы,   чей
последний  хит  широко  тогда  шел.  -  Слушай,  Николас-фигиколас!   Ты
никчемная тварь, и ты умрешь! Умрешь, умрешь, умрешь!
   Ник вскочил на кровати, резко придя в себя. Радио действительно с ним
говорило, и голос действительно напоминал известную  певицу,  но  именно
напоминал:  это  была  имитация   -   слишком   металлическая,   слишком
искусственная. Да и не стала бы певица  такое  говорить,  а  если  бы  и
стала, то такое не  передавали  бы  по  радио.  К  тому  же  слова  были
адресованы именно ему.
   С тех пор Николаc никогда не включал радио на ночь.
   Днем он принимал все  большие  и  большие  дозы  витаминов,  особенно
витамина С, а по ночам лежал, не в силах  заснуть,  терзаемый  страшными
мыслями,  причем  перед  глазами  все  время  мельтешили   ослепительные
огненные  круги,  практически  лишая  его  зрения.  "Что,  если   сейчас
произойдет какой-нибудь несчастный случай? - спрашивал он себя.  -  Что,
если заболеет Джонни? Кто  тогда  отвезет  его  к  врачу?"  Да  что  там
отвезет!.. Если сейчас вдруг  загорится  дом,  вряд  ли  Николаc  сумеет
выбраться наружу.
   Как-то вечером соседка из квартиры напротив попросила  его  проверить
предохранители. Они вместе сошли по ступенькам, но  когда  она  побежала
ответить на телефон.  Ник  долго  блуждал  в  темноте,  захлебываясь  от
беспомощности и страха, пока наконец на выручку не пришла Рэйчел.
   В конце концов он обратился к  психиатру.  Тот  диагностировал  некую
манию и прописал курс карбоната лития. Так что Николаc вместе со  своими
витаминами  стал  принимать  еще  и   таблетки   лития.   Напуганный   и
растерянный, он уединился в спальне, не желая никого видеть.
   Затем  произошла  следующая  трагедия:  воспалилась  десна   у   зуба
мудрости. Николасу пришлось срочно назначить встречу с  доктором  Кошем,
лучшим стоматологом центральной части округа Орандж. Общий наркоз явился
для него манной небесной; впервые за три недели он полностью  вырубился.
Николаc пришел домой в  отличном  настроении,  потом  новокаин  перестал
действовать, и во всей челюсти вспыхнула боль. Ночью  боль  стала  такой
сильной, что огненные круги  поневоле  забылись.  Утром  Николаc  первым
делом позвонил доктору Кошу и слезно взмолился о болеутоляющем.
   - А разве я не дал вам рецепт? - рассеянно отозвался  доктор  Кош.  -
Сейчас позвоню в аптеку, и вам принесут.  Будете  принимать  "Дарвон-Н";
зуб очень глубоко врос,  нам  надо..,  ну,  разворотить  челюсть,  чтобы
вытащить остатки зуба.
   Ожидая посыльного, Николаc сидел, зажав  между  челюстями  пакетик  с
теплым чаем.
   Наконец в дверь позвонили.
   Буквально одурманенный болью, Николаc добрел до двери и открыл ее. На
пороге стояла девушка с длинными иссиня-черными волосами и в белоснежной
одежде.
   На шее у нее было ожерелье - золотая рыбка на тонкой золотой цепочке.
Николаc зачарованно, будто в гипнотическом трансе, смотрел на  ожерелье,
не в силах вымолвить ни слова.
   - Восемь сорок два, - сказала девушка.
   Николаc, протянув ей десятку, спросил:
   - Что.., что у вас за ожерелье?
   - Древний знак, - ответила девушка, левой рукой указывая  на  золотую
рыбку. - Его использовали ранние христиане.
   Николаc, зажав пакетик с лекарством, проводил девушку  взглядом.  Так
он и стоял на пороге, пока Рэйчел не  вывела  его  из  транса,  легонько
хлопнув по плечу.
   Лекарство помогло, и через несколько дней Николаc вроде бы  пришел  в
норму. Но челюсть, разумеется, давала о себе знать,  и  он  оставался  в
постели. К счастью, после визита к доктору  Кошу  огненные  круги  перед
глазами исчезли.
   - У меня к тебе просьба, -  сказал  как-то  Николаc  жене,  когда  та
собиралась в магазин. - Ты не  могла  бы  купить  свечей  -  ну,  как  в
католических церквях - и стеклянный подсвечник, и  то  и  другое  белого
цвета?
   - Зачем они тебе? - удивилась Рэйчел.
   - Понятия не имею, - чистосердечно признался Николас. - Наверное, для
моего излечения. Мне нужно поправиться. - Он стал намного спокойнее в те
дни, но еще был очень слаб  после  операции.  Однако  испуга  в  нем  не
чувствовалось;  страх  и  растерянность,  отчаяние   и   затравленность,
читавшиеся прежде в его глазах, наконец ушли.
   - Как у тебя со зрением? - спросил я, заглянув к нему вечером.
   - Все в порядке. - Николаc одетый лежал на постели; на столике  рядом
с ним горела свеча.
   Я закрыл дверь спальни, и тогда Николаc произнес, глядя в потолок:
   - Фил, я в самом деле  слышал,  как  радио  снова  и  снова  говорило
"Николас-фигиколас". Я единственный, кто это  слышал.  И  я  знаю,  знаю
совершенно точно, что ничего такого быть не могло. Но все же этот  голос
до сих пор звучит у меня в голове -  неторопливый,  убедительный...  Так
ведут гипнотическое внушение. Понимаешь?
   Меня программировали на смерть. Голос демона,  нечеловеческий  голос.
Должно быть, я много раз слышал его во сне, только не запоминал. Если бы
не бессонница...
   - Ты же сам сказал, - перебил я, - это невозможно.
   - Технически такое осуществимо.  Установи  слабенький  передатчик,  к
примеру, в соседней квартире, и тогда его сигнал буду  принимать  только
я. Или передавай сигнал на мой приемник с проходящего спутника.
   - Со спутника?
   - Да у нас сплошь и рядом нелегально забивают радио- и  телепередачи!
Обычно материал подается на подсознательном уровне,  а  тут  они  что-то
напортачили, и я проснулся, что определенно было не предусмотрено.
   - Кто же на такое способен?
   - Понятия не  имею,  -  ответил  Николаc.  -  Наверное,  какой-нибудь
правительственный орган. Или русские. Сейчас в космосе  полно  секретных
советских спутников,  вещающих  на  густонаселенные  районы  -  передают
бредовые идеи и всякую мерзость. Вообще Бог знает что.
   - Но твое имя...
   - А может, каждый, кто попадает в зону действия  передатчика,  слышит
свое собственное имя? - предположил Николаc. - "Пит, у тебя живот болит"
или "Джон, ты рудозвон". Ума не приложу. И я устал строить догадки. - Он
указал на слегка колеблющееся пламя свечи.
   - Так вот почему она у тебя постоянно горит... - понял я.
   - Чтобы не сойти с ума.
   - Ник, все будет хорошо. У меня есть  теория:  огненные  круги  перед
глазами - следствие действия токсинов от воспалившегося  зуба  мудрости.
Оттуда же и странный  голос  по  радио.  Практически  ты,  сам  того  не
сознавая, был отравлен. Теперь, когда тебя прооперировали,  интоксикация
пройдет, и все наладится. Тебе уже лучше.
   - Ага, а как ты объяснишь золотой браслет у девушки? И ее слова?
   - А при чем тут это?
   - Я ждал ее всю жизнь, - ответил Николаc. - И  сразу  же  узнал.  Она
носила то, что должна была носить.
   Мне пришлось задать вопрос - "что это?" - потому что иначе я не  мог.
Фил, меня запрограммировали на этот вопрос.
   - Но ведь ее появление не сравнишь с огненными кругами или голосом по
радио?
   - Нет, - согласился Николаc. - Это самое важное событие в моей  жизни
- ну, как мимолетное видение... - Он помолчал. - Ты и  представить  себе
не можешь, каково год за годом ждать, сомневаясь, появится ли она -  оно
- вообще, в то же время зная совершенно точно, что несомненно  появится.
Рано или поздно. А потом, когда ты уже и не ждешь-то,  но  нуждаешься  в
этом больше всего...
   Он улыбнулся.
 
*** 
 
   Неприятные явления прошли, хотя, по словам Николаcа, по ночам он  все
еще видел  свет  -  не  бешено  мельтешащие  огненные  круги,  а  скорее
плавающие пятна.
   Причем их цвет находился в прямой зависимости  от  хода  его  мыслей.
Когда в дремотном состоянии, предшествующем глубокому сну, Николаc думал
на  эротические  темы,  похожие  на  клочья  тумана  пятна   становились
красными; однажды ему привиделась  обнаженная  пышногрудая  Афродита.  А
когда он думал на религиозные темы, пятна светились жемчужно-белым.
   Это напомнило мне кое-что из  прочитанного  в  "Книге  Мертвых"  -  о
существовании  после   смерти.   Душа   в   своем   движении   встречает
разноокрашенные лучи света; каждый цвет представляет собой  вид  утробы,
то есть вид перерождения. Душе  усопшего  следует  миновать  все  дурные
утробы и выйти в конце концов на ясный белый свет. Впрочем,  я  понимал,
что с Николасом своими ассоциациями мне лучше не делиться - он и так уже
съехал.
   - Фил, - говорил мой друг, - когда я двигаюсь сквозь эти разноцветные
лучи, я чувствую себя.., очень странно.
   Как будто я умираю. Может, дантист перерезал мне что-нибудь  жизненно
важное? Но я не  боюсь.  Все  словно...  ну..,  совершенно  естественно.
По-моему, худшее позади.
   Издевающийся надо мной  оскорбительный  голос  по  радио  и  слепящие
огненные круги - вот что было самое плохое. Со свечой мне  легче.  -  Он
указал на тоненькую свечку возле кровати.
   - Ты когда выходишь на работу?
   - В понедельник. Официально я не на больничном, а в отпуске  за  свой
счет. Как же мне было плохо - почти слепой, постоянные головокружения...
Но когда я увидел эту девушку и знак в форме  золотой  рыбки...  Знаешь,
Фил, в мистической религии греков  -  примерно  600  годы  нашей  эры  -
новообращенным показывали золотой знак  и  говорили:  "Ты  сын  земли  и
звездного неба. Вспомни свое происхождение". Вот интересно -  "звездного
неба"...
   - И вспоминали?
   -  По  идее,  должны   были.   Новообращенному   следовало   отринуть
беспамятство и вспомнить святые корни.
   В том-то и смысл всех мистических  церемоний,  насколько  я  понимаю:
освобождение от амнезии - блока, удерживающего нас  от  воспоминаний.  В
христианстве можно наблюдать то же самое: память о Христе,  о  последней
вечере и распятии. "Делай это в память обо мне". Преломляешь хлеб, пьешь
вино - и сразу вспоминаешь Христа. Как будто знал его, но забыл.
   - Мне почему-то кажется, - начал я, - вернее, у меня есть теория, что
эту темноволосую девушку  с  золотой  рыбкой  на  ожерелье  ты  встречал
раньше. Скажем, она  приносила  лекарство  -  ты  никогда  не  заказывал
лекарства с доставкой на дом? Или просто видел ее  в  аптеке.  Посыльные
часто крутятся в аптеке, когда у них нет работы; порой они даже стоят за
стойкой. Отсюда твое deja vu - тем более что  ты  был  оглушен  болью  и
одурманен пентоталом натрия...
   - Кош звонил в аптеку в Анахайм, - перебил Николас, - Я  никогда  там
не был и в жизни ничего оттуда не получал. Моя аптека в Фуллертоне.
   Наступила тишина.
   - Ну, значит, я не прав, - признал я. -  Но  твоя  фиксация  на  этой
девушке вызвана болью, стрессом и побочным действием пентотала.  Золотая
рыбка сыграла роль фиксирующего гипнотического объекта,  как  качающиеся
наподобие маятника часы. Или как пламя свечки.
   Ты был очень внушаем, почти в гипнотическом трансе  с  тех  пор,  как
тебя прооперировали.
   - Ты так думаешь?
   - По-моему, логично.
   - Знаешь, Фил, когда я увидел ее знак, я словно перенесся  в  Древний
Рим, в первый век нашей эры. Да  поможет  мне  Бог.  Этот  мир  -  округ
Орандж, США - на несколько минут исчез. А потом вернулся.
   - Гипнотическое внушение, - кивнул я.
   - Если я умираю... - начал Николаc.
   - Ты не умираешь.
   - Если я умираю, кто или что завладеет моим телом на следующие  сорок
лет? Умирает мой мозг, Фил, а не тело. Я ухожу. Что-то должно занять мое
место. И наверняка займет.
   В  спальню  вразвалку  вошел  раскормленный  кот  Николаса  -  Пинки,
вспрыгнул на постель, потянулся и заурчал, влюбленно глядя на хозяина.
   - Странный у тебя кот, - произнес я.
   - Ты заметил, да? Пинки меняется. Не знаю почему и в какую сторону.
   Я нагнулся и погладил кота.  Он  казался  менее  диким,  чем  обычно,
больше похожим на овцу, словно хищное начало в нем уступало место другим
качествам.
   - Ча