ков, некогда заброшенных на  орбиту,  а  затем  позабытых.  Однако
Мояшка убежден во  внеземном  происхождении  сигналов.  Ни  он,  ни  его
сотрудники пока не смогли их расшифровать.
   Сигналы поступали  короткими  импульсами  от  движущегося  источника,
который, по всей вероятности,  обращается  вокруг  Земли  на  расстоянии
около шести тысяч миль. Сигналы передавались на  необычной  сверхвысокой
частоте, а  не  в  коротковолновом  диапазоне,  характеризуемом  большей
дальностью связи. Передатчик, по-видимому, отличался высокой  мощностью.
Одно обстоятельство, замеченное Мояшкой, остается им пока  необъясненным
- сигналы принимаются  только  в  то  время,  когда  источник  излучения
находится над темной - ночной стороной Земли. Тут, по мнению ученых,  не
исключено влияние так называемого слоя Хевисайда.
   Несмотря на малую длительность сигналов, вследствие  своей  сложности
они "исключительно богаты информацией". Любопытно, замечает Мояшка,  что
частота  передачи  периодически  меняется,  как  делают  обычно,   желая
избежать глушения. Совершенно случайно группой Мояшки  было  обнаружено,
что животные, обитающие вблизи Пулковской лаборатории, во время передачи
проявляют слабые, однако заметные физиологические изменения, к  примеру,
у них повышается кровяное давление.
   Мояшка предполагает, что это объясняется  излучением,  сопровождающим
передачу сигналов. В заключение статьи отмечается,  что  Советский  Союз
планирует запустить спутник на орбиту, пересекающуюся  с  орбитой  этого
передатчика, чтобы проверить допущение о  его  внеземном  происхождении.
Советские исследователи надеются сфотографировать объект.
   Из автомата в вестибюле я позвонил Рэйчел.
   - Я прочел, - сказал я. - У нас с Филом тоже есть своя теория.
   Рэйчел не удержалась от колкости.
   - Это не теория. Это факт. Уже сообщили в дневных новостях. Мы  можем
отрицать - то есть Соединенные Штаты могут отрицать, - но все равно  это
факт.  Я  нашла  в  "Британике"  статью   про   Мояшку.   Он   обнаружил
вулканическую деятельность на Луне и что-то там на Меркурии. Я ничего не
поняла; главное, каждый раз, когда он делал открытие, все  считали,  что
он  либо  ошибся,  либо  свихнулся.  Сталин  много  лет  держал  его   в
концлагере.
   Сейчас  Мояшка  пользуется  огромным  уважением,  один   из   главных
разработчиков советской космической программы и, как сегодня сказали  по
радио, возглавляет их программу КВЗР - Контакта с Внеземным Разумом.
   - А не говорили по радио, давно ли идет передача этих сигналов?
   - Русские начали их принимать  недавно.  Им  не  известно,  что  было
раньше. Но послушай - короткие мощные импульсы  на  высокой  частоте,  и
всегда ночью. Разве все эти картины, все  эти  слова  ты  принимаешь  не
ночью, не где-то около трех часов? Все совпадает, Ник! Все!  Ведь  вы  с
Филом  и  сами  считали,  что  твои  видения   связаны   со   спутником,
обращающимся вокруг Земли. Я же помню, как вы об этом говорили!
   - По нашей новой теории...
   - К чертям вашу новую теорию, - ответила  Рэйчел.  -  Это  величайшее
событие в истории Земли. Я-то думала, ты с ума сойдешь от изумления.
   - Уже сошел, - сказал я. - Перезвоню тебе позже.
   Я повесил трубку и вернулся в офис, где нашел  Садассу  Сильвию.  Она
курила сигарету и читала журнал.
   - Извините, что заставил себя ждать.
   - Пока вас не было, звонил телефон. Я  подумала,  что  мне  не  стоит
снимать трубку.
   - Перезвонят, - ответил я.
   Тут же раздался звонок. Это был Фил. Он услышал новости по  радио  и,
как и Рэйчел, был очень взволнован.
   - Я читал обо всем в "Тайме", - сообщил я ему.
   - Там писали, что передачи сигналов идут  на  тех  же  частотах,  что
используют наши ЧМ-программы и звуковые каналы  телевидения?  -  спросил
Фил. - Я слышал комментарии ученого из какой-то космической лаборатории.
По его мнению, такой выбор частот полностью исключает возможность  того,
что сигналы поступают с одного из наших спутников: они не ведут передачи
на коммерческих частотах. Послушай, Ник,  он  сказал,  что  эти  сигналы
будут создавать помехи для приема АМ-станций и телепрограмм, а потому он
не исключает, что этот спутник придется уничтожить. Я вот что подумал..,
помнишь тот фантастический вздор, который ты слышал по радио ночью - как
будто с тобой разговаривают? Мы еще предположили, что кто-то  модулирует
радиосигналы со спутника. Так вот, Ник, эта штука  и  могла  осуществить
модуляцию. А ученый, чьи комментарии я  слышал,  утверждает,  что  такую
передачу  нельзя  назвать  вещанием  в  строгом  смысле  слова.  Вещание
осуществляется во всех направлениях, а эти сигналы посылают узким  лучом
в заданную точку...
   - Фил, - перебил я его, - я сейчас не один. Могу я  перезвонить  тебе
вечером?
   - Конечно, - ответил Фил, немного успокоившись. - Но знай, я убежден,
что это все объясняет, все!
   Ты  просто-напросто  принимаешь  и  декодируешь  необычные  внеземные
сигналы.
   - До вечера, Фил.
   Я повесил трубку. Я не желал обсуждать  эту  проблему  в  присутствии
Садассы Сильвии. Да и вообще в присутствии кого бы то ни было.  Впрочем,
не исключено, что позже, когда настанет подходящий час, я  побеседую  об
этом с госпожой Сильвией. Но не прежде чем разговорю ее как следует.
   Садасса обратилась ко мне:
   -  Что  вы  читали  в  "Тайме"?  Не   статью   "Тюрьмы   -   источник
благосостояния"?  Это  о  тех  местах,  где  под   прикрытием   слов   о
психологической реабилитации процветает  рабский  труд.  "Осужденные  не
должны находиться в помещении, проводя целые годы в безделье, в то время
как они могут..." Запамятовала... "...трудиться на  свежем  воздухе  под
теплыми лучами  солнца.  Бригадам  заключенных  по  силам  перестраивать
трущобы, способствуя тем самым обновлению наших городов.  Бок  о  бок  с
ними будут трудиться и вносить свой вклад в процветание общества  хиппи,
а также молодые люди, не сумевшие устроиться на  другую  работу..."  Мне
так и хочется добавить:
   "А когда они умрут от  непосильного  труда  и  истощения,  то  смогут
отдать свои тела для сжигания в огромных печах, с  тем  чтобы  потом  мы
изготовили из них в высшей степени полезные куски мыла".
   - Нет, - сказал я. - Другую статью.
   - Стало быть, о внеземном спутнике?
   Я кивнул, хотя и не сразу.
   - Все обман, - заявила Садасса. - Это один из наших спутников, в  чем
мы  не  хотим  признаваться.   Специальный   пропагандистский   спутник,
передающий  информацию   для   населения   Советского   Союза,   которая
воздействует  на  их  подсознание.  Потому  он  вещает  на  коммерческих
частотах,  используемых  ЧМ-радиостанциями  и  телевидением,   и   через
произвольные промежутки времени меняет частоту. В Советском  Союзе  люди
принимают картинки длительностью в  одну  восьмую  секунды,  на  которых
счастливые американцы поедают роскошную пищу - в таком вот духе. Русские
это знают,  и  наши  это  знают.  Русские  ведут  такие  же  передачи  с
засекреченных спутников на Америку. Они собираются  сбить  наш  спутник,
вот что я вам скажу, И я их не виню.
   Все это звучало вполне убедительно, хотя и не объясняло, почему самый
известный советский астрофизик сделал такое заявление. Мояшка в  который
раз поставил на карту  свою  блестящую  репутацию  ученого,  выступив  с
утверждением,  что  спутник  имеет   внеземное   происхождение.   Весьма
сомнительно, чтобы  безупречно  честный  человек  был  замешан  в  чисто
политических махинациях.
   - Вы  действительно  полагаете,  что  такой  знаменитый  ученый,  как
Георгий Мояшка, станет... - начал было я, однако Садасса хладнокровно  и
строго перебила меня своим негромким и нежным голосом.
   - Мояшка поступает так, как ему  приказывают.  Все  советские  ученые
безоговорочно подчиняются приказам еще с пятидесятых  годов,  со  времен
чистки Академии наук, устроенной Топчиевым. Он в те годы был проводником
партийной политики в Академии, ее секретарем и  лично  загнал  в  лагеря
сотни  ведущих  ученых.  Вот  почему  они  отстали  от  нас  в   области
космических  исследований.  Им  не   удалось   добиться   миниатюризации
элементной  базы.  А   микроэлектроника   в   Советском   Союзе   вообще
отсутствует.
   - Да, - ответил я, озадаченный, - хотя в некоторых областях...
   - Согласна, в области мощных ракет. Но  они  до  сих  пор  используют
вакуумные лампы! Самый заурядный  японский  стереомагнитофон  сделан  по
более прогрессивной технологии, чем русские ракеты.
   - Вернемся, однако, к вопросу о вашей работе, - сказал я.
   - Хорошо, - благоразумно согласилась Садасса.
   - Фирма не сможет платить вам много, но работа будет интересной.
   - Много мне и не надо. И все же сколько?
   Я написал цифру и показал ей листок.
   - И впрямь немного, - сказала она. - Сколько  же  часов  в  неделю  я
должна работать?
   - Тридцать.
   - Пожалуй, мне удастся совместить это с занятиями.
   Я разозлился.
   - Вы вряд ли смотрите на вещи  реально.  За  столь  малое  количество
часов это неплохие деньги, тем более что  у  вас  нет  опыта.  Ведь  вам
предстоит не стучать на машинке, а заниматься  творческой  работой.  Мне
придется учить вас. По-моему, вам предложены вполне  приличные  условия.
Получить такую работу - удача, вы Должны быть довольны.
   - А как насчет публикации моих текстов? Их можно будет использовать?
   - Если они достаточно хороши.
   - Я принесла кое-что с собой. - Она открыла сумку и вытащила конверт.
- Вот.
   Из  конверта  я  извлек  четыре  листка  бумаги,  на  которых  синими
чернилами были написаны стихи. Почерк оказался разборчивым, но нетвердым
- видимо, вследствие болезни.
   Я прочел стихи - это были именно стихи, а не  тексты  песен,  хотя  в
голове вертелось только что сказанное Садассой. Что намеревается сделать
Советский Союз?
   Уничтожить этот спутник? Но что тогда будет со мной?
   Откуда придет помощь?
   - Извините, - сказал я, - мне  трудно  сосредоточиться.  Стихи  очень
хороши.
   В моем тоне не было убежденности - то ли впрямь хороши,  то  ли  нет.
Все мои мысли были поглощены  тем  ужасным,  мрачнейшим  предположением,
которое она высказала, - о намерениях русских. Теперь и мне это казалось
вполне  правдоподобным,  даже  очевидным.  Конечно  же,  они  не  просто
собираются сбить  спутник.  Они  не  могут  допустить,  чтобы  внеземной
космический объект, вторгшийся в наш лишенный воображения  мир,  посылал
людям  воздействующую  на  подсознание  информацию,   используя   земные
телевизионные передачи и радиовещание. Добавляя в них какие-то сведения,
получать которые нам не положено.
   Радио "Свободный Альбемут" - так я назвал эти  передачи.  Сколько  вы
еще протянете, после того как вас обнаружили? Ракетой  не  достать;  они
запустят  спутник  с  ядерной  боеголовкой  и  взорвут  вас  вместе   со
спутником.
   И прекратятся направленные сообщения. И прекратятся мои сны.
   - Можно мне взять с собой ваши стихи? - спросил я Садассу. - Я  хотел
бы прочитать их дома в более спокойной обстановке.
   - Конечно, возьмите. Послушайте, - спросила она неожиданно, - что вас
так расстроило? Стихотворение о моей болезни? Знаете, оно на многих  так
действует. Я написала его, когда мне было очень тяжко - да вы и сами это
поняли, прочитав. Тогда я думала, что умру.
   - Да, - сказал я.
   - Мне не следовало вам его показывать.
   - Очень сильное впечатление, - сказал я. - Откровенно  говоря,  я  не
представляю, как стихотворение о человеке,  страдающем  от  рака,  можно
использовать в качестве текста песни. Наверное, это было бы первым таким
опытом.
   Мы оба попытались улыбнуться. Не получилось.
   - Другие стихи не так мрачны, - сказала Садасса.
   Она похлопала меня по руке. - Может, что-то  и  удастся  положить  на
музыку.
   - Наверняка.
   Какая милая, какая несчастная девушка, подумал я.
   Милая и несчастная - все во мне восставало против такого сочетания.
 
Глава 22 
 
   Я передумал и не стал приглашать  Садассу  Сильвию  на  обед.  Вместо
этого я пораньше покинул офис и поехал  домой.  Мысли  мои  были  заняты
новой темой, предположением Садассы. Сложившаяся ситуация повергала меня
в смятение.
   Упрощенно говоря, я относился к ВЛЛИСу и  ИИ-операторам,  управляющим
сетью связи, как к чему-то божественному, а стало быть, не подверженному
смерти.
   Невозможно взорвать Бога. А жена и лучший друг  прожужжали  мне  уши,
что божественный  источник  помощи  обнаружен,  раскрыт  -  им  оказался
искусственный  спутник  Земли,   посылающий   информацию   узким   лучом
радиоволн.  Он  пойман   на   месте   преступления   ведущим   советским
астрофизиком, сыгравшим  роль  космического  полицейского,  вооруженного
радиотелескопами, военными спутниками с ядерными боеголовками и еще  Бог
знает чем.
   Несмотря на грандиозность  самого  события  -  чужой  разум  из  иной
звездной системы послал на околоземную орбиту свой космический корабль и
передает  нам  тайную  информацию,  -  признание  этого   сводит   нечто
безграничное  к  вполне  реальному,  а  значит,  и  подверженному  самым
различным  опасностям.  Ту  сущность,  которую  я  считал  всеведущей  и
всемогущей, теперь могли сбить, сбросить с небес. После чего,  понял  я,
исчезала  возможность  свержения  Ферриса   Фримонта.   Когда   русские,
действующие, безусловно,  в  контакте  с  нашими  наиболее  совершенными
системами слежения  и  наведения,  собьют  внеземной  спутник,  умрут  и
надежды свободомыслящих людей обеих стран.
   Если, конечно, между моими видениями и вновь  обнаруженным  спутником
есть связь... Но, как уже отметили и  Рэйчел  и  Фил,  совпадение  здесь
просто невероятно.
   О Боже, думал я, многие годы я следовал указаниям: переехал  в  Южную
Калифорнию, устроился работать в "Новую музыку"... Что  же  мне  делать,
если спутник собьют? Что будет управлять моей  жизнью?  Наверное,  ВАЛИС
пошлет к Земле другой корабль;  ведь,  обладая  даром  предвидения,  они
знали о намерении русских заранее, не исключено, что  с  самого  начала.
Вряд ли ВАЛИСа можно застать врасплох.
   Или все-таки можно?
   Наверное, думал я, ведя машину впритык к большому грузовику по правой
полосе,  спутник  уже  выполнил  свою  задачу,  передал  на  Землю   всю
информацию, находящуюся в его  памяти.  Но  я  привык  к  этому  голосу,
мелодичному голосу ИИ - он утешал меня, учил, помогал... Взять  хотя  бы
Джонни, да и для меня самого он столько сделал. И вот  его  не  будет  -
такая потеря...
   Для чего мне теперь жить, спрашивал я  себя.  Что  у  меня  осталось?
Отношения с Рэйчел далеко не блестящи. Правда, я люблю сына, но вижу его
очень редко. Да, работа для меня важна, однако не до такой степени. Я бы
даже сказал, что чувство горечи от потери этого  голоса  превосходит  по
силе радость от общения с ним.
   Мне было больно.
   Боль потери.., нет боли сильнее. Вскоре мой друг перестанет  говорить
со мной. Этот день вот-вот наступит, и это так же  точно,  как  то,  что
СССР готовит к запуску спутник-перехватчик. Мировая  тирания  обнаружила
врага и принимает меры. Огромная слепая машина приводится в действие.
   Уничтожив внеземной спутник, понял я  со  всей  определенностью,  они
затем уничтожат и меня. Что толку в том, что я уберегся  от  последствий
рекламы  обуви?  Отныне  не  будет  ни  помощи,  ни  новых  знаний,   ни
ясновидения, ни инструкций, ни направляющих  указаний  -  ничего.  Всему
конец. И это касается не только меня - любого человека, желающего жить в
справедливом мире, стремящегося к свободе. Тех, кто слышал голос  ИИ,  и
тех, кто его не слышал. Нас ждет общая судьба. Наш единственный друг  со
дня на день будет уничтожен, как будто его и не существовало.
   Я ехал по шоссе и физически ощущал деградацию вселенной  -  ее  ждали
холод, разложение, а в конечном счете - полное забвение.
   А ведь я мог внести во вселенную больше порядка. С помощью  ВАЛИСа  я
встретил славную девушку -  с  привлекательной  внешностью,  незаурядным
умом.., и очень малым сроком оставшейся жизни. И встретились мы как  раз
вовремя, чтобы вместе обратиться в ничто, в дым.
   Планы, надежды, мечты - все обратится в  дым.  К  черту,  в  отчаянии
думал я, лучше бы все это не начиналось.
   Лучше было не знать, что нам могут помочь,  что  существует  надежда,
лучше было не рисовать себе картины счастливой жизни.
   Борясь с тиранией, следует быть готовым, что она  ответит  ударом  на
удар. Иначе и быть не может. Как я мог ожидать  чего-то  другого,  я,  с
моим знанием природы тирании? Отсюда ядерная боеголовка  для  внеземного
спутника, рак - для Садассы Сильвии, а сработал бы трюк с рекламой обуви
- тюрьма для меня, тюрьма или смерть.
   Погруженный в подобные размышления я не понял, а если и  понял  -  не
придал значения, что грузовик, шедший перед моей  машиной,  сбавил  ход.
Включились его тормозные сигналы -  я  этого  не  заметил.  Я  продолжал
давить на газ своего жучка-"фольксвагена" и врубился в хвост -  огромный
металлический бампер - грузовика.
   Я ничего не услышал, ничего не почувствовал - ни  толчка,  ни  удара.
Лобовое стекло  превратилось  в  миллион  разбитых  бутылочных  донышек,
образовав гигантскую паутину, которая меня поглотила. Я успел  подумать:
попал в паутину, а где паук? Кто меня съест?.. И потерял сознание.
   Какая-то жидкость пролилась на шею и грудь. Моя кровь.
 
Глава 23 
 
   Вокруг меня царил страшный грохот. Меня везли, привязанного ремнями к
каталке. Тщетно пытался я повернуть голову. Голоса,  мелькание  фигур...
Надо мной склонилось женское лицо, и я услышал женский голос.
   Незнакомка светила фонариком мне в глаза и что-то требовала.  Увы,  я
не мог исполнить ее приказаний.
   - У вас есть страховка? - настойчиво вопрошал уже другой голос. -  Вы
в силах подписать бланк? Вот вам карандаш. Если хотите, подпишите  левой
рукой.
   Шли бы вы к черту, подумал я.
   Два усталых сотрудника дорожной полиции в коричневых мундирах  стояли
чуть в стороне, держа в руках дощечки с приколотыми листами  бумаги  для
записи.
   Инвалидные кресла, юные  медсестры  в  коротких  юбках,  распятие  на
стене.
   Полицейский подошел ближе.
   - Не позволяйте страховой компании отдавать автомобиль в ремонт -  из
двигателя течет масло. Блок цилиндров треснул.
   - Хорошо, - из последних сил прошептал я.
   Я ничего не чувствовал, ни о чем не думал.
   - Придется привлечь вас к ответственности, господин Брейди, -  сказал
полицейский.  -  За  несоблюдение  дистанции  и  превышение  дозволенной
скорости я изымаю ваше водительское удостоверение. Поскольку вас везут в
операционную, я  верну  права  в  камеру  хранения  личных  вещей  вашей
больницы. Так же  мы  поступим  с  прочими  вашими  вещами:  бумажником,
ключами, деньгами.
   - Благодарю, - сказал я.
   Полицейский  исчез.  Я  лежал  один,  предаваясь  размышлениям.  Черт
побери! Почему они  не  позвонили  Рейчел?  Они  должны  сообщить  ей  о
происшедшем. Надо напомнить им. В какую больницу меня везут? Где все это
со мной произошло? Я как раз пересек границу округа Орандж; я так  и  не
добрался  до  Пласентии,  до  дома...  Ну  довольно.   Последую   совету
полицейского. Не позволю ремонтировать машину. Пусть ее сдадут в  утиль.
Какая разница, сколько я за нее получу. Что мне до этого? Мне вообще все
безразлично.
   Две медсестры быстро повезли меня на каталке. Остановка у лифта.  Они
стоят рядом, улыбаются. Я неподвижно глядел перед собой. Надо мной висел
сосуд, соединенный с капельницей. На ярлыке я прочел: "Глюкоза, 5%".
   Необычайно яркий белый свет ослепил меня.  Операционная.  Рот  и  нос
закрыли маской. Мужские голоса - о чем-то совещаются. В руку вошла игла.
Боль. Я впервые что-то почувствовал.
   Яркий белый свет внезапно сменился полной темнотой - как  в  угольном
подвале.
   Я плыл через пустыню; красная и коричневая, она  простиралась  далеко
внизу.  Вдали  виднелись  плоские  холмы.  Я  висел  в  огромном  пу