ст  ты  в  состоянии  объяснить  подобное
явление. Что это  -  путешествие  во  времени?  Параллельная  вселенная?
Существуют ли вообще путешествия во времени?
   Я сказал ему, что это был он сам из параллельной вселенной. Он  узнал
себя - вот доказательство. Себя из будущего узнать нельзя, время  сильно
меняет внешний вид, черты лица. Никто не в состоянии узнать самого  себя
из будущего. Когда-то я написал об этом рассказ.
   Речь там шла про то, как к главному  герою,  собиравшемуся  совершить
какую-то глупость, явился с предупреждением он сам из будущего, а герой,
не узнав себя в посетителе, убил его. Рассказ я еще никому не показывал,
однако не сомневался, что его  напечатают.  Мой  агент,  Скотт  Мередит,
продал все, что я до сих пор написал.
   - Пригодится тебе идея? - спросил Николаc.
   - Нет, чересчур заурядная.
   - Заурядная!.. - Он расстроился. - Той ночью она вовсе не  показалась
мне  заурядной.  Думаю,  пришелец   хотел   что-то   сказать,   сообщить
телепатическим путем, но я проснулся и прервал передачу.
   Я объяснил ему,  что  при  встрече  с  самим  собой  из  параллельной
вселенной - или из будущего, если уж на то пошло  -  телепатия  вряд  ли
понадобится. Не логично, ведь  при  такой  встрече  не  будет  языкового
барьера. Телепатию используют при  контакте  разных  рас;  например  при
встрече землянина с обитателем иной звездной системы.
   - А-а, - задумчиво протянул Николаc.
   - Явление было милосердным? - поинтересовался я.
   - Ну конечно! Это же был я, а я милосерден. Знаешь, Фил, в  некотором
смысле вся моя жизнь ушла впустую.
   Что я делаю - в мои-то годы? Работаю заурядным продавцом  в  магазине
пластинок? Посмотри на себя: ты профессиональный  писатель.  Ну  почему,
черт побери, я не  способен  на  что-нибудь  серьезное?  На  что-нибудь,
исполненное смысла? Я мелкий служащий, нижайший из низших!  А  Рэйчел  в
один прекрасный день  станет  профессором.  Не  надо  было  мне  бросать
университет!
   - Ты пожертвовал своей академической карьерой  в  благородных  целях,
ради борьбы с войной, - сказал я.
   - Я сломал винтовку. Никакой цели  не  было.  Просто  на  занятии  по
разборке оружия я потерял курок. Вот и все.
   Я объяснил ему роль подсознания и указал, что он  достоин  всяческого
уважения за мудрость и высокие этические идеалы своего подсознания.
   - Не очень-то я в это верю, - ответил Николаc. - Я теперь  вообще  ни
во что не верю - с тех пор как ко мне пришли  агенты  ФБР.  Они  хотели,
чтобы я шпионил за собственной женой! Думаю, именно этого они  на  самом
деле добиваются - чтобы люди шпионили друг за другом, как  в  "1984",  и
таким образом распалось все общество. Что такое моя жизнь по  сравнению,
например, с твоей? По сравнению с чьей угодно?.. Знаешь, Фил, уеду я  на
Аляску. Я тут на днях толковал с одним типом из  транспортной  компании,
так у них трижды в год туда идет яхта. Я уеду. Думаю, именно  это  хотел
сказать мне мой двойник из будущего или из параллельной вселенной -  что
жизнь проходит мимо и надо ее решительно менять.
   Наверное, он как раз собирался сообщить мне, что именно надо  делать,
а я проснулся и все испортил. Хотя на самом деле его испугала  Рэйчел  -
своим криком. Если бы не она, я бы сейчас знал, как организовать жизнь и
обеспечить нужное будущее, а так я  не  понимаю  даже,  что  происходит.
Практически я бью баклуши. Какие у меня надежды? Что меня ждет  впереди?
Ничего, кроме сорока огромных ящиков с хламом фирмы "Виктор", на который
клюнул даже Герб - из-за десятипроцентной скидки!.. - Николаc погрузился
в мрачное молчание.
   - Как выглядели агенты ФБР? - спросил я, никогда в жизни  с  ними  не
сталкивавшийся. В Беркли все до одного боялись подобного визита, включая
меня. Такие были времена.
   - У них толстые  багровые  шеи  и  двойные  подбородки.  И  маленькие
глазки, словно два уголька засунули  в  тесто.  Они  не  сводят  с  тебя
взгляда. У них несильный, но ощутимый южный  акцент.  Они  сказали,  что
вернутся  поговорить  с  нами  обоими.  Наверное,  и  с  тобой   захотят
поговорить. Рассказы у тебя левацкие?
   - А ты их не читал?
   - Я не читаю научную фантастику, - ответил Николас. - Я читаю  только
серьезных авторов, таких как Пруст,  Джойс  и  Кафка.  Когда  фантастика
сможет сказать мне что-нибудь серьезное, я буду читать и ее.
   Потом он завел речь о достоинствах "Поминок по  Финнегану",  особенно
заключительной части,  которую  он  сравнивал  с  заключительной  частью
"Улисса". Николаc был убежден, что никто, кроме  него,  не  читал  и  не
понимал Джойса.
   - Научная  фантастика  -  литература  будущего,  -  сказал  я  ему  в
образовавшейся паузе. - Через несколько десятилетий полетят на Луну.
   - О нет! - воскликнул Николаc. -  На  Луну  никогда  не  полетят.  Ты
живешь в вымышленном мире, Фил.
   - Это тебе сообщил твой двойник  из  будущего?  Или  из  параллельной
вселенной?
 
*** 
 
   Мне-то казалось, что  именно  Николаc  живет  в  вымышленном  мире  -
продавец в магазине пластинок, который  с  головой  ушел  в  литературу,
весьма удаленную от реальности. Он так  начитался  Джеймса  Джойса,  что
Дублин был ему ближе, чем Беркли. Но даже и мне Беркли казался не совсем
реальным, а скорее, подобно Николасу,  затерянным  в  мире  фантазий.  В
Беркли жили политической мечтой, совершенно  чуждой  политической  мечте
остальной Америки; мечтой, подлежащей уничтожению - реакция  все  росла,
ширилась и набирала силу. Такой человек, как Николаc Брейди, никогда  бы
не уехал на Аляску - он был продуктом Беркли и  мог  жить  лишь  в  гуще
радикальной студенческой тусовки. Что он знал об остальной Америке? Я-то
поездил по стране, был и в Канзасе, и в Юте, и в  Кентукки  и  прекрасно
видел: радикалы Беркли изолированы, они сами по себе. Да,  они  способны
на некоторое время смутить покой американских граждан своими  взглядами,
но в конечном итоге почтенная консервативная Америка одержит  победу.  А
когда падет Беркли, падет и Николаc Брейди.
   Конечно, все это было давно - еще до убийства президента Кеннеди,  до
Ферриса  Фримонта  и  Нового  Американского  Пути.  До  того,  как  тьма
захлестнула нас полностью.
 
Глава 3 
 
   Небезразличный  к  политике,  Николаc  рано   обратил   внимание   на
расцветающую  карьеру  младшего  сенатора  от  Калифорнии   Ферриса   Ф.
Фримонта,  выходца  из  округа  Орандж  -  области  южной  и   настолько
реакционной, что  нам  в  Беркли  она  казалась  местом  рождения  самых
страшных кошмаров. Округ Орандж,  который  никто  в  Беркли  никогда  не
видел,  представлялся   вымыслом   на   другом   конце   света,   полным
антагонистом;  и  если  Беркли  находился  в  плену  иллюзий,  вдали  от
реальности, то именно округ Орандж вытеснил нас туда. В одной  вселенной
эти два места существовать не могли.  Как  будто  Феррис  Фримонт  встал
посреди песков округа Орандж, вообразил на  северной  оконечности  штата
ирреальное царство Беркли,  содрогнулся  и  сказал  себе  что-то  вроде:
"Этому не бывать!"
   Издатель из Оушнсайда, он получил место в сенате благодаря тому,  что
сумел  опозорить  своего  соперника,  Маргарет   Буржер   Грейсон,   как
лесбиянку. Вообще-то Маргарет Буржер  Грейсон  была  сенатором  довольно
заурядным, но  к  поражению  ее  привели  не  политические  просчеты,  а
обвинения Фримонта. Сперва он использовал свою  газету  в  Оушнсайде,  а
затем, финансируемый из неизвестных источников, обклеил всю южную  часть
штата плакатами, затрагивающими личную жизнь соперника:
 
   КАЛИФОРНИИ НУЖЕН НОРМАЛЬНЫЙ КАНДИДАТ
 
   НЕ КАЖЕТСЯ ЛИ ВАМ, ЧТО ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ ГРЕЙСОН ЧЕРЕСЧУР МУЖЕСТВЕННА?
 
   Миссис Грейсон пыталась бороться,  однако  в  суд  не  подала.  После
поражения она залегла на дно - или, как шутили республиканцы,  на  самое
дно гомосексуальных баров Сан-Диего. Миссис Грейсон,  само  собой,  была
либералом.  В  пору  маккартизма  общественность  не  делала   особенных
различий между коммунизмом и гомосексуализмом, так что  победа  Фримонту
была обеспечена, как только он развернул свою грязную кампанию.
   Сам Фримонт был тогда неотесанным деревенщиной: щекастый  и  угрюмый,
густые кустистые брови, густо  напомаженные  черные  волосы,  неизменный
костюм в  полоску,  яркий  галстук  и  двухцветные  туфли;  говорят,  на
костяшках пальцев у него росли волосы.
   Он носил стетсоновскую шляпу и обожал фотографироваться на стрельбище
- страшно увлекался оружием. Миссис Грейсон только  раз  удалось  удачно
ответить на нападки Фримонта: мол, нормальный он или нет, а вкусы у него
определенно  ниже  нормы.  Но  это  было  Уже  после  подсчета  голосов.
Политическая  карьера  миссис  Грейсон  закончилась,  началась   карьера
Ферриса Ф.
   Фримонта. Он немедленно вылетел в Вашингтон - подыскать дом для себя,
жены Кэнди и двух толстых сыновей, Амоса и Дона.
   Видели бы вы, как реагировали в  Беркли!..  Радикальное  студенческое
сообщество плохо относилось к  избирательной  кампании,  построенной  на
подобных принципах, и плохо отнеслось к немедленной поездке  Фримонта  в
Вашингтон. Они скорее поднялись против победителя, чем встали на  защиту
миссис Грейсон. Республиканцы  не  зря  говорили,  что  в  Беркли  полно
гомиков и еще больше розовых, то  есть  либералов.  Беркли  был  розовой
столицей мира.
   В этой столице вовсе не удивились, когда сенатора  Фримонта  ввели  в
состав комитета по антиамериканской деятельности.  Не  удивились,  когда
сенатор уличил нескольких видных либералов в симпатиях к коммунизму.
   Но страшно удивились, когда сенатор  Фримонт  повел  кампанию  против
Арампрова.
   Никто в Беркли, включая членов коммунистической  партии,  никогда  не
слышал об Арампрове. Что такое  Арампров?..  Сенатор  Фримонт  заявил  в
своей речи, что некий член  компартии,  агент  Политбюро,  передал,  ему
документ, в котором руководство Коммунистической партии США  высказывало
свои взгляды на Арампров. Из документа следовало, что  КП  США  по  сути
своей всего  лишь  пушечное  мясо,  фасад  настоящего  врага,  истинного
рассадника измены и предательства - Арампрова. В  Арампров  нельзя  было
вступить, он  не  функционировал  как  обычная  организация.  Но  именно
Арампров постепенно, тайком завладевал Соединенными Штатами.
   Казалось бы, в розовой столице должны были бы об этом слышать.
   В то время я общался с некой девушкой, членом компартии.  Она  всегда
была со странностями, а после того как вступила в партию,  стала  просто
невозможной. Никогда не носившая платьев, она заявила мне,  что  половой
акт есть эксплуатация женщины, а однажды, недовольная моим поведением, в
ресторанчике Ларри Блейка на Телеграфной  авеню  бросила  окурок  мне  в
кофе, Мои друзья были троцкистами. Я познакомил ее  с  двумя  из  них  в
одном общественном месте, умолчав об их политических взглядах; в  Беркли
всегда так поступали.
   На следующий день  у  Ларри  Блейка  Лиз  подошла  к  моему  столику,
демонстративно со мной не  разговаривая;  полагаю,  ей  сделали  выговор
товарищи по партии.
   Так или иначе, однажды я спросил ее полушутя, является ли она  членом
Арампрова.
   - Чушь собачья, - ответила моя  знакомая.  -  Фашистская  провокация.
Никакого Арампрова не существует. Я бы знала.
   - А если бы существовал, вступила бы?
   - Ну, смотря, чем там занимаются.
   - Свергают правительство Америки.
   - А ты не считаешь, что монополистический капитализм со  свойственным
ему  подавлением  рабочего   класса   и   финансированием   войн   через
марионеточные режимы заслуживает того, чтобы его свергли?
   - Значит, вступила бы, - сказал я.
   Но  даже  Лиз  не  могла  вступить  в  Арампров,  если  Арампрова  не
существовало в природе. Я больше никогда не видел ее после того, как она
бросила мне окурок в ресторанчике  Ларри  Блейка;  партия  запретила  ей
иметь со мной дело, а Лиз была очень  дисциплинированна.  Все  же  я  не
думаю, что она сумела выдвинуться в рядах партии -  слишком  уж  покорно
принимала распоряжения, да и вечно  их  путала.  Интересно,  что  с  ней
стало? Вряд ли ее интересовало, что стало со мной; после того как партия
объявила меня нежелательной персоной, для Лиз я перестал существовать.
   Однажды за ужином с Николасом  и  Рэйчел  в  разговоре  всплыла  тема
Арампрова. Социалистическая рабочая партия вынесла резолюцию, осуждающую
и  сенатора  Фримонта  и  Арампров:  одного   как   руку   американского
империализма, другого - как руку воинствующей Москвы.
   - Ну,  вы  там  в  СРП  настоящие  оппортунисты,  -  прокомментировал
Николаc.
   Рэйчел одарила его снисходительной улыбкой ученой девицы.
   - Ты еще встречаешься с тем парнем? - спросил Николас,  имея  в  виду
функционера СРП, которым увлекалась Рэйчел.
   - А ты еще сохнешь по  жене  босса?  -  парировала  она,  -  Ну...  -
пробормотал Николаc, вертя на столе чашку с кофе.
   - Фримонт сделал великолепный  ход,  -  вмешался  я.  -  Денонсировал
организацию, которая никогда не существовала, которую сам же  выдумал!..
И заявил, что она пронизывает всю  Америку.  Никто  не  в  состоянии  ее
уничтожить. Никто не в состоянии от нее спастись.
   Никто не знает, где нанесет  она  удар.  н,  -  В  Беркли,  -  сказал
Николаc.
   -  В  Канзасе,  в  Солт-Лейк-Сити..,  где   угодно.   Фримонт   может
организовывать  антиарампровские  отряды,  правоуклонистские  молодежные
группы,  которые  будут   сражаться   со   всеми   проявлениями   врага,
обмундированные и вооруженные отряды воинствующих юнцов. Да эта идея его
в Белый дом приведет!..
   Я шутил. Но, как мы все знаем, я оказался прав. После убийства  Джона
Кеннеди, после убийства его брата,  после  убийства  почти  всех  видных
политических деятелей США на это понадобилось всего несколько лет.
 
Глава 4 
 
   Все эти убийства, совершенные якобы психами-одиночками,  имели  общую
цель: избрание Ферриса Ф. Фримонта. Иначе ему ничего не светило.  Он  не
мог победить в честном соперничестве. Несмотря на агрессивные лозунги  и
поведение,  Фримонт  был  пустышкой.  Наверное,  когда-то  один  из  его
помощников указал ему: "Если ты хочешь попасть в Белый дом, Феррис, тебе
придется убить всех конкурентов". Фримонт  принял  совет  к  исполнению,
начал действовать  с  1963  года  и  успешно  строил  свою  карьеру  при
администрации Линдона Джонсона.
   Когда Линдон Джонсон ушел в отставку, путь  был  свободен.  Человеку,
который не мог состязаться, состязаться и не пришлось, Нет смысла сейчас
рассуждать об этике Ферриса Фримонта. Время уже вынесло  свой  приговор,
приговор всего мира  -  кроме  Советского  Союза,  который  до  сих  пор
относится к нему весьма уважительно. Не исключено, что Фримонт  напрямую
работал под диктовку СССР и получал оттуда финансовую  помощь.  Так  или
иначе, его поддерживали Советы,  его  поддерживали  правые,  и  в  конце
концов, в отсутствие других кандидатов, его поддерживали почти  все.  Он
стал президентом на волне народного  энтузиазма.  А  за  кого  еще  было
голосовать?
   Можно задаться вопросом: почему столь разные группы, как американская
интеллектуальная элита и советские стратеги поддерживали одного  и  того
же человека? Я не политолог, но Николаc однажды заметил:
   "И те и другие тяготеют к коррумпированным лидерам - чтобы легче было
ими управлять. Советы и яйцеголовые любят  марионеток.  И  всегда  будут
любить, потому что по своей  сущности  обожают  приставлять  пистолет  к
виску".
   Никто не приставлял пистолет к виску Ферриса  Фримонта.  Он  сам  был
пистолетом - нацеленным на нас. На тех людей, которые его избрали.
   Николаc тоже никак не  был  политологом.  Он  понятия  не  имел,  как
сформировались силы, стоящие за Феррисом Фримонтом; он понятия не  имел,
что такие силы вообще существуют. Подобно большинству из нас, он  просто
ошеломленно наблюдал, как ведущих политических деятелей одного за другим
убивали,  как  быстро  шел  к  власти  Фримонт.  Происходящее   казалось
абсурдным.
   Есть такая  крылатая  латинская  фраза,  раскрывающая  пружины  любой
интриги: "Кому выгодно?" Когда были убиты Джон Кеннеди, и Бобби Кеннеди,
и доктор Кинг, нам следовало спросить себя:  "Кому  выгодно?"  Это  было
невыгодно  всем  американцам,  кроме  одного  второсортного   человечка,
который мог теперь попасть в Белый дом и  там  остаться.  У  которого  в
противном случае не было бы никаких шансов на успех.
   С другой стороны, наше блуждание в  потемках  простительно.  В  конце
концов, в Америке никогда ничего подобного не происходило. В отличие  от
других стран. В России прекрасно знают, как все это делается; знают и  в
Англии - взять, к примеру, Горбатого Дика, как называет Шекспир  Ричарда
III. с Впрочем, я не собираюсь рассказывать о том,  как  Феррис  Фримонт
пришел к власти. Я хочу рассказать о  его  упадке.  Фактическая  сторона
дела известна, но вряд ли кто-либо догадывается  о  потайных  механизмах
его поражения. Я собираюсь рассказать о Николасе Брейди и друзьях Ника.
   Хотя я оставил работу в книжном магазине, чтобы посвятить  все  время
литературному  труду,  я  частенько   с   удовольствием   заглядывал   в
"Университетскую музыку", чтобы послушать новые пластинки и перекинуться
парой слов с Николасом. К 1953 году Брейди практически стал  управляющим
- решал вопросы с поставщиками, оформлял все документы.  Владелец,  Герб
Джекмэн, открыл магазин в Кенсингтоне и занимался только им  -  ближе  к
дому. Пэт все еще работала в Беркли, вместе с Николасом.
   Я и не догадывался, что у Герба было плохо с  сердцем.  В  1951-м  он
перенес инфаркт, и врач посоветовал ему отойти  от  дел.  Джекмэну  едва
исполнилось сорок семь, и он не мог выйти на  пенсию;  вместо  этого  он
купил крохотный магазинчик в  Кенсингтоне  -  покупатели  туда  заходили
разве что по субботам.
   Иногда по субботним вечерам Герб и его приятели собирались в подсобке
магазина  "Университетская  музыка"  поиграть  в  покер.  Порой  к   ним
присоединялся и я. В этом кругу все знали о  состоянии  здоровья  Герба.
Его приятели в  основном  были  мелкими  коммерсантами  из  близлежащего
района и имели общие  интересы.  Общими  были  и  проблемы  -  например,
распространение торговли наркотиками на Телеграфную улицу. Все понимали,
что нас ждет. Николаc впоследствии говорил, что Герба доконала увиденная
сценка - уличные торговцы открыто толкают травку прохожим.
   А  еще  я  играл  в  покер  с  Тони  Бучером  и  его  друзьями,  тоже
писателями-фантастами. Николаc в  покер  не  играл  -  интеллектуалы  не
увлекаются картами, а Николас был типичным интеллектуалом, для  которого
существуют только книги, пластинки и маленькие кафе.
   Когда им с  Рэйчел  хотелось  размяться,  они  отправлялись  прямо  в
Сан-Франциско,  в  кафешки  Норт-Бича,  однако   предварительно   всегда
заходили в Чайнатаун и обедали в одном и том же  -  по  их  утверждению,
самом старом - китайском ресторанчике на Вашингтонской.
   Там был один официант-коротышка по имени Уолтер, который, по  слухам,
кормил бесплатно бездомных студентов - тех, кто в свое время из битников
превратятся в хиппи. Николаc никогда не  был  битником  или  таппи,  но,
несмотря на свою интеллектуальность, смахивал на них  джинсами,  кедами,
короткой бородой и всклокоченными волосами.
   Для самого Николаcа тяжелейшей проблемой было отсутствие  перспектив.
Он боялся, что ему всю жизнь придется  провести  за  прилавком  магазина
пластинок. Это чувство усиливалось по мере того, как Рэйчел подходила  к
получению степени. Николасу казалось, что она поглядывает на него сверху
вниз.  Ему  казалось,  что  в  Беркли,  университетском  городе,  вообще
подавляющее большинство смотрит на него сверху  вниз.  Это  был  трудный
период для Николаcа.
   Именно тогда  с  ним  произошло  другое  паранормальное  явление.  Он
рассказал мне о случившемся на следующий день.
 
*** 
 
   Дело касалось Мехико. Николаc никогда не был в Мехико и  мало  что  о
нем знал.