давец удрать пытается. Останови.
  Валюшок сбежал по ступенькам вниз и ухватил исчезающего в подсобке
лоточника за воротник. Милиционеры, наливаясь кровью, вытащили документы.
  - Та-ак... Сержант Логинов. Младший сержант Козырев. - Гусев снял с пояса
трансивер (*Трансивер - мобильная приемопередающая многодиапазонная
радиостанция (полное описание см.: "Комментарии").*) - Центральное! Это
Гусев. Ну-ка проверь мне двух юных блюстителей закона... - Он продиктовал
фамилии, звания и номера. - Жду. Та-ак... Ну, их счастье. - Он спрятал
рацию, вернул милиционерам документы, вытащил блокнот и что-то записал. -
Ну так как, молодые люди, простить вас на первый раз или будете права
качать?
  Сержант затравленно посмотрел на лоточника, которого Валюшок развернул
лицом к событиям. Лоточник нагло ухмылялся.
  Напарник сержанта вдруг переместился на шаг, заслоняя Гусева от прохожих.
Гусев с неподдельным интересом огляделся по сторонам. Валюшок, напротив,
встревоженно сунул руку за пазуху.
  - Неудобно, - объяснил милиционер. - Люди смотрят.
  ~ А денежки не платить - удобно?
  - У нас с собой не было денег, - выдавил сержант. - Мы собирались
заплатить позже.
  - Значит, так, молодые люди. Или платите деньги, или возвращаете товар. За
это, - Гусев ткнул носком ботинка ватрушку под ногами, - с вас тоже
причитается. И учтите - вы уже в картотеке. Официальное предупреждение за
вымогательство.
  Сержант опять посмотрел на лоточника. Тот опустил глаза.
  - Как же вам не стыдно, а, ребята? - спросил Гусев. - Это же надо - с
какого позорного эпизода службу начинаете! А люди, вот эти простые добрые
люди, перед которыми вам неудобно, они же надеются на вас. Думают, вы их
защищать будете, помогать им... А вы их вместо этого обираете.
  - Да он сам нам это в руки сунул! - прошептал сержант. - Он познакомиться
хотел, решил сделать подарок...
  - А вот этой версии я вообще не слышал, - отрезал Гусев. - Потому что она
еще страшнее.
  - Да ты спроси его! .
  - Нет проблем. - Гусев спустился к лоточнику. Милиционеры пошли следом, в
их глазах читалось откровенное желание дать выбраковщику по голове и
нарисовать потом в отчете самооборону. Они действительно были совсем
молодые и еще очень неопытные. От ошибочных действий их удерживала только
рука у Валюшка за пазухой и его прицеливающийся взгляд.
  - Здорово, провокатор, - сказал Гусев лоточнику.
  - Здорово, гестаповец, - весело ответил тот.
  - Ну, рассказывай, как дело было.
  - Да как всегда бывает. Подошли типа познакомиться. Ну, туда-сюда, потом
говорят - мы возьмем? Я говорю - берите. Вот и все.
  - Скотина! - беспомощно взвыл сержант. - Да я тебя... Врет он все, гнида
мелкая! У меня свидетель есть!
  - Леха, отпусти человека, - скомандовал Гусев. - Пусть торгует. Ну вот
что, детишки. Либо вы делаете, как я сказал, и остаетесь дальше служить с
первым и последним официальным предупреждением. Из центра вас, конечно,
погонят, будете какое-нибудь Ново-Ебен„во окучивать. Но это все-таки
лучше, чем к уголовникам в рудники. Либо вы пытаетесь что-то мне доказать.
Тогда я вам прямо сейчас зачитываю "птичку", вызываю "труповозку", и
дальше беседовать вам придется уже не с добрым выбраковщиком, а с очень
свирепым дознавателем. Пять минут психотропного допроса, и вся правда
налицо. Так что же?
  На ступенях раздался слоновий топот, и между Гусевым и приунывшими
милиционерами вклинился еще один сержант, только пожилой, усатый и грузный.
  - А-а! - обрадовался Гусев. - Так это твои гаврики?
  Пожилой одним взглядом охватил место происшествия и поставил диагноз.
  - ... ... ...! - сказал он. - На минуту оставить
нельзя! Посрать отойти невозможно! Сразу же ... ... ...!
  - Безусловно, - поддержал его Гусев. - Редкостные идиоты. Тут, понимаешь,
одно из двух. Либо взятка, либо рэкет. Я, конечно, рэкет нарисовал.
Зафиксировано предупреждение. А они ломаются и хотят к дознавателю на
растерзание.
  - ...! - сообщил молодым пожилой.
  - В общем, ты их забираешь и учишь жизни. А я иду своей дорогой. Так?
  - Я их так научу!.. - вполголоса заорал пожилой. - Да вы же меня, уроды,
просто ... ... ...!
  Судя по виду пожилого, расстроен он был донельзя. Не столько взбешен,
сколько именно расстроен. Действительно, ситуация дичайшая -' он ненадолго
оставил подчиненных, и за это время они его макнули в дерьмо по самую
кокарду.
  - Ерунда, ты-то отмажешься, - утешил его Гусев.
  - Как бы не так! - отмахнулся пожилюй. - Мне теперь... У-у, ...!
  - Ну, мы пошли, - сказал Гусев. - Всего наилучшего.
  Валюшок прощаться не стал, только руку из-за пазухи вытащил.
  Лоточнику Гусев сунул под нос кулак.
  - А что я неправильно сделал? - возмутился тот.
  - Это так, для профилактики. Я же не слышал, о чем у вас был разговор.
Может, ты их сам подтолкнул.
  Лоточник закатил глаза, воздел руки к небу и длинно выматерился, не хуже
пожилого сержанта. Из тирады следовало, что он еще не окончательно сошел с
ума и скорее готов согласиться на опасный для жизни нетрадиционный секс,
нежели дать взятку "официальному лицу - как в процессе отправления
указанным лицом должностных обязанностей, так и при иных обстоятельствах.
  - И все-таки следи за собой, будь осторожен, - напомнил ему Гусев,
удаляясь в переход.
  Лоточник проводил его неприличным жестом. Милиционеры уже скрылись, так и
не вернув награбленное. Вместо них на ступенях появилась дородная
некрасивая мусорщица в оранжевой куртке. Она подняла оброненную молодым
сержантом ватрушку и задумчиво оглядела ее со всех сторон.
  - Да выбрось! - крикнул ей лоточник. - Иди сюда, я тебе пирожок дам... Так
уж и быть, с мясом.
  - А почему рэкет - не так страшно, как взятка? - спросил Валюшок, когда
они с Гусевым поднялись на другую сторону Нового Арбата и неспешным шагом
двинулись вдоль зеркальных стен почтамта.
  - Взяточничество предполагает сговор двух сторон. И если одна из сторон
немедленно не стукнула в милицию или АСБ, потом дело можно очень сильно
раздуть. Сегодня они у него плюшками баловались, завтра он их попросит
своего хозяина припугнуть. Ну и так далее. А вот если к тебе подходят,
забирают товар и не платят - это одностороннее нарушение, к тому же без
перспектив развития - теоретически. Ничего, Леха, разберешься. Нам
специально оставили несколько таких "вилок", на первый взгляд дурацких.
Чтобы можно было с людьми эффективнее работать.
  Валюшок согласно кивнул.
  - Как-то они по-детски совсем...
  - Дураки. Ты что думаешь, этот старый прожженный мент их не учил? Еще как
учил. В первый же день объяснил - упаси вас господи, ребята, хоть одну
конфетку у кого-нибудь взять. Потом всю жизнь не отмоетесь. Ребята сказали
"да". Но, оставшись без присмотра, все-таки решили хотя бы разок
попробовать, так ли сладка халява, как ее малюют. Им же, щенятам, позарез
нужно самоутвердиться, почувствовать себя большими и страшными. А
подтверждение твоей величины может быть самым разным. Для большинства
людей хватит и бесплатной плюшки. Кстати, ты не голодный?
  - Они даже не пытались толком оправдаться... - переживал Валюшок. - И
психологического сопротивления тоже никакого. За спиной только у тебя,
когда ты повернулся...
  - Да, я по твоим глазам понял. На какой-то миг ребятам очень захотелось
треснуть кое-кого дубиной по затылку. И ты все правильно сделал. Хвалю. А
насчет оправдания... Гипноз ситуации. Слышал?
  - Угу.
  - Сам не испытывал? На себе? А некоторые из наших испытали и очень потом
ругались. Мы ведь этих двоих почти что взяли с поличным. Считай, за руку
схватили. Тут нужно быть законченным подлецом, чтобы мгновенно
перестроиться. Мошенники профессиональные это умеют. У них переключение за
доли секунды происходит. Был у меня случай...
  Гусев закурил. Лицо его вдруг неприязненно скривилось - наверное, случай
был печальный. Валюшок с интересом ждал продолжения.
  - В общем, брали мы на живца парочку негодяев. Они тонко работали, гады.
Один идет и как бы невзначай роняет человеку под ноги пачку денег.
"Куклу", разумеется. Если человек ее не берет, тут же рядом оказывается
второй, подбирает ее, заглядывает жертве в глаза и спрашивает шепотом -
что делать-то? И дальше у жертвы выхода нет. Даже если она кричит: "Эй,
мужик, ты деньги потерял, а этот поднял", все равно не уйдет. Там был
десяток вариантов, как выставить человека виноватым и подвергнуть обыску.
Если что - подбегали тут же остальные члены банды, становились вокруг,
кричали - мы свидетели, он твои бабки взял... Сам понимаешь, бросали
"куклу" человеку, у которого в кармане много денег. Вычисляли в обменных
пунктах, когда те еще были, потом стали по магазинам в бумажники
заглядывать. И представь себе, запасными вариантами банда пользовалась
очень редко. Потому что двое из трех потерпевших обычно соглашались с
провокатором добычу поделить. Жадные мы все до ужаса. Наш парень, который
наживкой работал, говорил потом - ничего не бойтесь, люди, а бойтесь вот
этого пакостного желания хапнуть чужих деньжат. Когда тебе мерзавец в
глаза заглядывает и предлагает разделить ответственность на двоих, ты ведь
не становишься от этого мерзавцем. Ты думаешь, что тебе просто очень
повезло. Может человеку раз в жизни повезти? Считается, что может. Должно.
Гусев умолк.
  - И что дальше? - подтолкнул его Валюшок.
  - Да все, что угодно. Если жертва доставала свои деньги, их тут же
пересчитывали и возвращали с извинениями. Разумеется, незаметно уполовинив
пачку. Хотя могли бы и просто ограбить. Но сам понимаешь, разбой и
мошенничество очень разные статьи, а такое ловкое мошенничество к тому же
сложно доказать. Против него обычный закон бессилен, только АСБ справится.
Ну, менты и дали наколку Центральному. Так вот, мы когда взяли этих
ублюдков, они нам целый спектакль закатили... Не Москва, конечно, но
областной какой-нибудь драмтеатр за таких актеров дорого дал бы. А я
смотрю на того, который с деньгами работал, и думаю - черт побери, ведь из
тебя, идиота, вышел бы отличный фокусник. Выступал бы на сцене, народ бы
тобой восхищался... А ты - вот как. Обидно до невозможности. Такая меня
злоба разобрала тогда на род человеческий... А эти двое кричат, руками
машут, святую невинность изображают. При том, что поняли уже - взяты на
живца. Все равно не сдаются. Им наводчика ведут под белы рученьки, еще
двоих, которые обычно свидетелей изображали, - нет, кричат, мы их в глаза
не видели и вообще не местные, через полчаса самолет. У наживки просто
челюсть отпадает, я думал, мужик расплачется сейчас. Он, кстати, потом все
равно не удержался. Одно дело - свидетельские показания, а совсем другое
на собственной шкуре пережить, что это такое, когда ты человеку в глаза
плюешь, а он тебе говорит - божья роса. Невыносимо. Просто невыносимо.
Самое мерзкое в нашей работе - лицом к лицу с гнусностью людской
встречаться. Вот такие, брат, дела.
  - И что им было? - спросил Валюшок.
  - А я убил их на фиг, - небрежно махнул рукой Гусев.
  Валюшок коротко хохотнул, потом осекся.
  - Ты не представляешь, как это было мерзко, - объяснил Гусев. - Мне просто
делать ничего не оставалось, у меня ощущение было, что я сейчас утону в
этом океане лжи. И, главное, "живца" очень жалко, это ведь мой ведомый
был. Ну, я взял и застрелил двоих прямо на месте. Оказалось - угадал,
потому что ребята мне аплодировали.
  Валюшок шмыгнул носом и полез за сигаретами.
  - Наводчик только расстроился, - вспомнил Гусев. - Обкакался бедный. Но
тут же признался во всем. А еще один из банды в обморок упал. Они всегда
так - как запахнет жареным, становятся очень сентиментальными. За что
отдельно воров ненавижу. Леш, не закуривай пока. Мы сейчас на секунду вот
в этот магазин заглянем. Или хочешь, постой снаружи. Ничего особенного, я
просто хочу посмотреть, нет ли какого-нибудь нового приличного видео.
  - Я тоже хочу, - сказал Валюшок и открыл Гусеву дверь.


  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Кол оказался также весьма эффективным регулятором экономической
деятельности: когда несколько семиградских купцов, обвиненных в торговле с
турками, испустили дух на рыночной площади в Шесбурге, сотрудничеству с
врагами веры Христовой пришел конец.
  В магазинчике играла музыка, красивая, но страшноватая. Кто-то жутким
голосом ревел на гитар-ком фоне нечленораздельное. Гусев прислушался и
опознал Кинчева. Песня была ему незнакома и не особенно понравилась.
Чересчур уж выворачивала душу.
  В стеклянный прилавок уперся толстым животом покупатель - маленький
азербайджанец в дорогом спортивном костюме. Представитель обреченной на
вымирание породы - недавно вброшенный в массы лозунг "У нерусских не
покупаем" людям понравился, и могущество чернявых диаспор таяло на глазах.
Но пока что они еще хорохорились. Как этот, например. Даже со спины
чувствовалось - вот настоящий хозяин жизни, из тех, что с московской
пропиской и тридцатью тремя зубами девяносто шестой пробы.
  - Так ты, нах, сделаешь? - спрашивал он у продавца, молодого парня,
бросившего на Гусева подозрительный взгляд.
  - Я же сказал - на будущей неделе сделаю.
  - Но ты, бля, обязательно, нах, понял? От интонаций азербайджанца Гусева
покоробило еще больше, чем от непрекращающихся завываний в динамиках.
Кроме того, хозяин жизни не обратил внимания на важный момент: продавец
снова покосился на Гусева. Хозяину жизни было совершенно наплевать, кто
там сзади вошел в дверь. Что Гусева окончательно взбеленило.
  Валюшок уткнулся носом в угловую витрину, набитую компакт-дисками. Гусев
встал рядом с азербайджанцем, осмотрелся, понял, что интересного ничего
здесь нет, прослушал еще серию "бля" и "нах", слегка приглушенных
вокальными упражнениями Кинчева, и почувствовал, что тоже очень хочет на
кого-нибудь наорать.
  - Ну ты, бля, понял, я, нах, зайду. А это что за х...ня воет?
  - "Алиса", - объяснила девушка, сидящая за кассой.
  - Какая, нах, Алиса? Девочка?
  - Группа! - усмехнулась кассирша. - Кинчев.
  - Никогда не слышал. Ну и х...ня! - возмутился азербайджанец. - Я и то,
бля, лучше спою. Ладно, нах, пока.
  Он повернулся, чудом не задев Гусева животом, и вышел. Кинчев, будто по
команде, немедленно стих.' Продавец и кассирша переглянулись, оба с легкой
усмешкой.
  - Ну, что у вас новенького? - спросил Гусев
  - А что вас интересует? - Вид у продавца был немного смущенный.
  - Свежее что-нибудь.
  - Вот этот не смотрели? Милицейский боевик.
  Завязалась оживленная беседа, точнее, оживился продавец, а Гусев
удовлетворенно хмыкал и кивал. Постепенно на прилавке выросла стопка
кассет из пяти-шести. Валюшок заинтересовался, подошел к Гусеву и
посмотрел. Судя по подбору фильмов, какой-либо вкус у Гусева отсутствовал
в принципе. Некоторые из кассет оказались совершенным позорищем, Валюшок
такое не стал бы просматривать даже за деньги. Реши сейчас Гусев
расплатиться и забрать фильмы, он бы здорово упал в глазах ведомого.
  Но Гусев платить не стал. Вместо этого он упер руки в бока, раздвинув полы
куртки так, что видны стали кобура на поясе и значок на груди.
  У продавца отвалилась челюсть.
  - Леша, дверку прикрой, - сказал Гусев ласково. Валюшок метнулся к двери,
набросил стопор и перевернул табличку с надписью "Открыто"-"3акрыто". Ему
было уже не стыдно за Гусева, хотя он совершенно не понимал, что ведущий
затевает.
  - Значит, так, молодые люди, - произнес Гусев еще более ласково. - У вас в
магазине стоит какое-то чмо, матерится, как извозчик, наглеет и чего-то
требует. Заказывал он, наверное, порнуху. На это мне наплевать,
порнография у нас, кажется, запрещена, но вещь на самом деле полезная, так
что бог с ней. А вот остальное...
  Продавец стоял с каменным лицом и часто-часто моргал. Кассирша съежилась,
наверное, она хотела спрятаться под свой аппарат, но размеры не позволяли.
  - Мои знакомые азеры таких, как этот торгаш, считают позором своей нации,
и я их понимаю. - Гусев не повысил голоса, напротив, заговорил еще тише, и
в интонациях его прорезалась тоска. Впрочем, откровенно циничная. - Но вот
из-за таких, как ты, - Гусев ткнул пальцем, отчего продавец тоже съежился,
- всяческие уроды чувствуют себя в нашем городе чересчур вольготно.
Покупатель всегда прав, но это не покупатель, это распоясавшийся хам.
Поэтому слушай приказ. Если в следующий раз этот урод сюда явится, гони
его в шею. Если погнать кишка тонка, хотя бы не заискивай перед ним, веди
себя достойно. А чтобы у тебя, сынок, не отшибло память...
  - Он с хозяином знаком... - выдавил продавец.
  - Значит, и хозяину твоему внушение не повредит. Вы меня поняли, детишки?
Или что-то ускользнуло? Вы думали, наверное, что раз есть выбраковка,
значит, уже не нужно быть гражданами - злые кровожадные дяди и так все
сделают за вас? Перестреляют всех уродов и начнется золотой век? Фигушки!
Каждый должен что-то заплатить за свободу и безопасность, понимаете,
каждый! Мало перестать мусорить на улице, нужно еще и человеческий мусор
кидать туда, где ему место. А хозяин будет спрашивать, что Здесь
произошло, - объясните. Так и скажите - выбраковщик заходил. Старший
уполномоченный Центрального отделения Агентства социальной безопасности
Павел Гусев. Очень злой выбраковщик и очень расстроенный тем, что вы
потакаете хамью. А это вам, дорогие мои москвичи, в назидание и на долгую
память.
  Гусев шевельнулся, и Валюшок обомлел. В руке старшего появилось оружие. Но
совсем не пневматический игольник, а очень красивая огнестрельная пушка, в
которой даже полный чайник опознал бы по характерному дизайну итальянскую
"беретту".
  Продавец и кассирша, хором взвыв не хуже давешнего Кинчева, метнулись в
угол и затихли там. А Гусев аккуратно подровнял стопку кассет, лежащую на
стеклянном прилавке, упер в нее ствол, поставив оружие вертикально, и
нажал на спуск.
  Пистолет глухо жахнул, кассеты с хрустом осели, внутри прилавка что-то
разлетелось в клочья... и медленно, как в рапидной съемке, пошло трещинами
и начало рушиться фронтальное стекло. Верхнее стекло, долю секунды
подумав, тоже растрескалось и обвалилось вниз.
  - Стекло дрянное, - объяснил Гусев в наступившей тишине. Он попрыгал,
чтобы отряхнуть с себя осколки, и убрал пистолет за пазуху. - Я думал,
красиво получится. Но так даже еще поучительнее. Счастливо, молодые люди.
Подумайте о том, что я сказал. Выбраковка много всякой сволочи поставила
на место, но на нашем горбу вы в рай не въедете. Извольте уж потрудиться
хоть чуть-чуть. Пока!
  На улице Гусев достал сигареты. Вид у него был вполне довольный. Валюшок
протянул ему зажигалку.
  - Спасибо, - отмахнулся Гусев. - Ветер. Я лучше сам. Вот так мы иногда
читаем нотации, агент Валюшок.
  "Круто читаете, - подумал Валюшок. - Ничего не скажешь, круто".
  Но внутри себя он не чувствовал особого протеста. Ему, кажется, стало
понятно, чего выбраковщик Гусев хочет добиться от людей. Возможно, Гусев и
переигрывал. Но сказать, что его позиция в корне неверна или как-то
расходится с общепринятой моралью, Валюшок не смог бы.
  Скорее даже наоборот - Гусев требовал слишком многого.
  "Интересно, - мелькнуло у Валюшка в голове, - а сам-то ты, Гусев, давно
таким замечательным стал? И почему, каким образом?"
Впрочем, ответ на этот вопрос он рассчитывал вскоре найти.
  На подходе к Дому книги сворачивались аварийки Мосводоканала - усталый
народ в касках тянул какие-то шланги и с грохотом закрывал канализационные
люки. Вокруг, жужжа, сновал целый табун "полотеров". Один из уборочных
комбайнов чуть было не переехал слегка зазевавшегося Валюшка.
  - Эй! Полегче, ты, Шумахер! - рявкнул тот, отскакивая в сторону.
  - Закрой помойку, - хмуро посоветовали ему. - Для тебя же стараемся,
тормоз.
  - Слушай, а действительно, чего они суровые такие? - спросил Валюшок
Гусева, опасливо поглядывая на армию мусорщиков, полирующих тротуар.
  - Вполне естественная реакция. Мы гадим, они
убирают. За что им нас любить?
  Возле палатки, где торговали хот-догами, закусывала целая компания - трое
выбраковщиков из группы Мышкина и громадная рыжая дворняга.
  - Комплекс вины? -