уберечь жертву от комплекса вины.
  - Правильно, - кивнул шеф. - Это ты хорошо придумал.
  - Да, - сказал Гусев очень ровным голосом, чтобы в нем, не дай бог, не
послышался вызов. - Это я
придумал.
  - А кто спорит? - улыбнулся шеф. - Надеюсь, ты еще не разучился
преподавать свою науку молодым.
  Гусев коротко мотнул головой.
  - Угу, - подбодрил его шеф.
  - А я уж думал... - Гусев вдруг сгорбился и спрятал лицо в ладонях.
  - Пока даю одного. Серьезных заказов не жди, так - патруль, мелочевка
всякая. Но все равно сможете полноценно работать.
  - Да хотя бы патруль! - воскликнул Гусев, разгибаясь. Глаза его слегка
поблескивали - он с трудом удержал слезы.
  - Потерпи немножко, Пэ, - мягко попросил шеф. - Если верить слухам,
объявлен набор стажеров. Я-то думал, о нас совсем забыли. Но теперь есть
основания надеяться... Строго между нами, Пэ, - в город возвращается
разная мразь, которая пока отсиживалась на периферии. Тихой сапой начинают
тут разведку.
  - Чуют нашу слабину? Разным слухам поверили?
  - Да похоже. Но мы их возьмем раньше, чем они успеют развернуться. У
Мышкина на днях будет спецоперация, Даниле тоже есть заказ. Я думаю,
именно поэтому и молодых набирают. Так что будет тебе и тройка, будет и
целая группа. Ты думаешь, я совсем тупой? Не-ет, дружище, я тебя очень
внимательно слушал. Все это время, что ты молол языком, валял дурака и
прочими методами старался предсказывать будущее. Но, кажется, ты ошибся.
  - Я... Я должен сделать конкретные выводы? - осторожно спросил Гусев.
  - Пока только один. Хватит болтать. Хватит нарываться. Не отсвечивай, Пэ.
  - Ну, если я действительно ошибся и нашу контору не прикроют...
  - Держи нос пониже, но обязательно по ветру, - сказал шеф
многозначительно. - Может, увидишь что-то такое, чего я не замечу. А пока
что - готовь тех, кого получишь. Хорошо готовь. Если придет следующее
поколение, это будут совсем новые для нас люди. Они ведь настоящего дела
не видели и, надеюсь, не увидят никогда. Вот, например, твой будущий
ведомый. Славный парнишка, но он даже не очень понимает, каким ветром его
занесло в АСБ. И замечательно. Эти... - шеф махнул рукой в сторону
лестницы, - слишком хорошо знали, для чего они здесь.
  - И теперь их гоняют убивать собак, чтобы они поняли себе настоящую цену?
- ввернул Гусев. Шеф почесал в затылке.
  - Черт его знает, - пробормотал он. - Я как-то не задумывался. Знаешь,
собаки - это даже неплохо. В конце концов, нашим умникам давно пора слегка
утихнуть. Сбавить обороты. Пусть хотя бы раз в жизни почувствуют к себе
отвращение. Иначе их уже не наставить на путь истинный.
  Гусев коротко глянул на шефа исподлобья.
  - Благородные разбойники отстреливают дворняжек... - пробормотал он. -
Глупость какая. Вы их только против Агентства настроите. Да еще против
себя лично.
  - Я, что ли, отстрел собак придумал? - обиделся шеф. - Я просто говорю,
что всяким Даниловым и прочим мышкиным это может оказаться полезно.
  - Сомневаюсь. А насчет отвращения к себе - вообще бред. Выбраковщика,
который отработал больше пяти лет, нужно самого браковать. Таков мой
диагноз.
  - Ну пойди тогда и застрелись, - надулся шеф.
  - Со мной случай нестандартный, шеф. Кстати, так это вы меня сдали
подполковнику Ларионову? То-то я смотрю, отчего он со мной такой
ласковый...
  Шеф замялся:
  - Ближе никого не оказалось. Ты извини, Пэ.
  - Тогда нечего подначивать - юный друг милиции и все такое... Да ладно, я
на этом деле бутылку заработал. И покуражился вволю над одним ментом
усатым. Знаете, как он меня обозвал? Вождь палачей!
  - А ты что?
  - А я попросил Ларионова дать его мне в сопровождающие. И этот усатый
битый час ходил за мной хвостиком по месту происшествия и все ждал, когда
же я ему скажу какую-нибудь гадость. А я взял и не сказал. Бедняга чуть не
помер от натуги. В жизни его, наверное, так не презирали.
  - Уф-ф... - Шеф помотал головой, что-то соображая. - Не простят они нам.
Ох, чую я, не простят.
  - Завидуете Железному Феликсу? - поддел его Гусев.
  - Это почему? - насторожился шеф.
  - Он весьма своевременно помер. Не стал дожидаться момента, когда к нему
явится тяжело вооруженная делегация и начнет изо всех сил не прощать.
  - Устал я от тебя, Пэ, - сообщил шеф. - Тебя послушать, так ты и этот
момент тоже в свое время предусмотрел.
  - Естественно. Я очень внимательно изучал историю карательных органов.
Причем не только наших. Этот момент наступал всегда. Рано или поздно
революционный террор признается исчерпавшим себя.
  А поскольку при любом терроре невинно убиенных накапливается выше крыши,
то есть и отличный повод разобраться с теми, кто террор проводил в жизнь.
Доказав их расстрелом свою чистоту. Это просто ротация символов власти,
шеф. Закон природы. Так что мне не нужно идти стреляться. Незачем. У меня
есть отличный шанс принять смерть в открытом бою. Уж когда за нами-то
придут, мы вдоволь повеселимся, верно? Шеф внимательно оглядел Гусева с
ног до головы.
  - Хорош фрукт, - признал он. - И все ты врешь. Только что придумал.
  - Ага, - кивнул Гусев с самым невинным видом.
  - Издеваешься?! - рыкнул шеф.
  - Безусловно.
  Шеф вытащил платок и утер потную шею. Невысокий, лысый, с намечающимся
животом, он даже выглядел разительным противоречием быстрому в движениях,
подтянутому и моложавому Гусеву. А уж насколько они были непохожи
внутренне... Иногда Гусев поверить не мог, что вот этот человек -
совершенно нормальный человек - начальник его отделения. И такой же
ветеран.
  Наверное, дело было в том, что шеф занимался кабинетной работой и, по
слухам, никогда в жизни не ходил на маршрут. Как загнали его, отставного
следователя, в вожди палачей, так он и просидел в кабинете все самые
жуткие времена. И Гусев еще, когда был в силе, шпынял его постоянно. "Мало
ли, что ты начальник - а у меня зато рукоятка так в ладонь сама и
прыгает... И ты, дорогой начальник, прекрасно это знаешь".
  - Ну и черт с тобой, - вздохнул шеф. - Потрепались, отдохнули...
Называется, отдохнули. Расслабились, мать-перемать. Сиди жди, сейчас
ведомого тебе приведу.
  - Мне как с ним... не очень? - спросил Гусев. - В свете, так сказать,
новых веяний?
  - Почему не очень? Как обычно. Все, что понадобится, то и вытворяй. Тебе
же с ним на работу ходить, не мне.
  - А он иголку уже пробовал?
  - Нет. Вот ты и угости. Только учти - судя по характеристике, парнишка
резкий. Настоящий ганфайтер.
  - Дали бы личное дело почитать.
  - Не положено, - мстительно ухмыльнулся шеф. Гусев поднял глаза к потолку.
  - Ну-ну, - пробормотал он. - Интересно, где этого вашего э-э... парнишку
натаскивали на пистолет. В спецназе каком-нибудь?
  - Нет, в спецназе он с автоматом бегал, и недолго. Думаю, сам
натренировался. Он по жизни оружие любит. До армии занимался биатлоном. А
сейчас - член сборной Москвы по пейнтболу. И даже кандидат в мастера. Но
понял, видимо, что мастера не вытянет, и решил пойти к нам.
  Гусев почесал в затылке.
  - То, что надо? - понимающе кивнул шеф. Гусев неопределенно шевельнул
подбородком. Современный пейнтбол, когда бои проводятся на очень близкой
дистанции, в искусственно построенных декорациях и безо всякого камуфляжа,
- это действительно было то, что надо. Да и пейнтбольный маркер по манере
обращения с ним здорово походил на штатное оружие выбраковщиков. У
"парнишки" действительно могли быть навыки, которые облегчат ему вживание
в профессию. За одним маленьким исключением...
  - Неплохо. За маленьким исключением. Скорее всего, мой будущий напарник
адреналиновый наркоман.
  - По-твоему, это намного хуже, чем тихий алкоголик? - вкрадчиво
поинтересовался шеф.
  Гусев в ответ немедленно выпятил грудь, задрал нос и холодно сверкнул
глазами.
  - Ладно, ладно. - Шеф сунулся было похлопать Гусева по плечу, но тот от
жеста примирения уклонился. - В общем, готовься, я сейчас.
  - Зачем спортсмен поперся в выбраковку? - задал Гусев спине шефа
риторический вопрос. - Что у него, в раннем детстве бандиты денежку отняли?
  - Так он же адреналиновый наркоман! - без тени сарказма напомнил шеф и
прикрыл за собой дверь.


  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  Постоянная готовность к самообороне была в те времена главным и
необходимым условием выживания. Тот, кто пытался уклониться от борьбы,
неминуемо погибал.
  Будущий напарник оказался выше Гусева почти на голову и значительно шире
плечами. На лице неофита застыла вежливая полуулыбка. Судя по всему, он
нервничал. Хотя, как отметил гусевский наметанный глаз, куда меньше, чем
мог бы. То ли парень действительно очень хотел стать выбраковщиком и
получить от этой работы максимум удовольствия, то ли, наоборот, в
свободное от стрельбы время страдал легким добродушием. Ни та, ни другая
ситуация Гусева в принципе не устраивала, но лицо молодого человека ему
понравилось.
  - Итак, - сказал шеф. - Это стажер-уполномоченный Алексей Валюшок. А это
старший уполномоченный Павел Гусев. Любить не обязательно, но жаловать -
приказываю.
  - Леха, - представился Валюшок, протягивая руку.
  - Гусев, - лениво бросил Гусев, небрежно сжимая длинные сильные дальцы.
Ручка у "парнишки" оказалась тоже дай бог каждому. Хоть сейчас на
лесоповал. - Пэ Гусев, суперагент с лицензией на убийство.
  - Вижу, - кротко признал Валюшок. Гусев испытующе оглядел Валюшка с ног до
головы и отметил, что задатки у парня что надо. Валюшок совершенно не был
похож на выбраковщика. Так, умеренно модный, умеренно интеллектуальный,
довольно воспитанный нормальный парень лет двадцати пяти. Все у него
оказалось на вид длинное - нос, подбородок, руки, ноги. Длинные волосы,
отброшенные назад, лежали на плечах, недельная щетина очень хорошо
гармонировала с прической. Этакий мушкетер, скорее всего - Арамис. Уж
больно взгляд хитрющий, и опять эта улыбочка. Слегка расхлябанные движения
только подчеркивали общую картину, смысл которой сводился к одной фразе:
"Я не опасен, даже наоборот". Блестяще. Это может, во-первых, не раз
спасти парня от членовредительства, а во-вторых, не отпугнет его будущих
жертв. Тех, кого в выбраковке называли емким словом "клиент".
  - Ну-ка пройдись слегка, - попросил Гусев. - Вон туда.
  Валюшок, похоже, ждал подвоха. Легким качком головы он наметил взгляд
через плечо в сторону шефа, но на полпути одумался и пошел куда просили.
Довольно скованным шагом и немного ссутулившись. "Растерялся, - понял
Гусев. - То-то же. А то уж больно ты в себе уверен, спортсмен".
  Шеф неслышно сместился к двери, уходя с предполагаемой линии стрельбы.
  - Кру-гом, - негромко скомандовал Гусев, когда Валюшок, пройдя весь класс,
уперся в стену носом. - Стой, раз-два.
  Валюшок четко выполнил поворот и встал, снова улыбаясь. Не хотел он быть
серьезным. Не чувствовал патетику момента.
  Гусев достал сигарету, прикурил, выпустил дым и, не оборачиваясь, бросил
шефу:
  - А действительно ничего.
  - И я говорю - ничего, - согласился шеф.
  - Валюшок, - сообщил Гусев, - это такой пельмень.
  Шеф хрюкнул, Валюшок прищурился. Не агрессивно, типа "давай-давай".
  - Даже не пельмень, - развил тему Гусев. - Вареник. Их же обкатывают в
муке?
  - А я не знаю, - сказал шеф.
  - Да и неважно. В общем, валюшок - это такой пельмень, который уже скручен
и обвалян, ждет своей очереди в кастрюлю. Симпатичный такой несваренный
пельмешек. Эй, Валюшок! Оружие получил?
  - Угу, - отозвался Валюшок, на вид совершенно уже обескураженный.
  - При тебе?
  Валюшок откинул полу куртки, под которой обнаружился пластиковый ложемент
с игольником. Висел пистолет удобно, хотя Гусев его немного передвинул бы.
Но у Валюшка и руки длиннее.
  - Комбидресс нацепил?
  Валюшок ударил себя кулаком в грудь, из-под водолазки раздался глухой
стук. Парень явно избегал открывать рот, не желая нарваться на следующую
подначку.
  - Не жмет? Удобно?
  - Привыкаю...
  Гусев понимающе кивнул. Валюшок должен был к сегодняшнему дню закончить
месячный курс тренировок со штатной амуницией. Но, конечно, легкий
бронекомплект, на жаргоне сотрудников АСБ - комбидресс, еще не стал его
второй кожей. Настоящий-то выбраковщик даже в булочную не пойдет без
брони. Московская улица - это вам не пейнтбольный зал. Мало ли, когда и
где честным людям может понадобиться вооруженная защита...
  - И как он стреляет? - повернулся Гусев к шефу.
  - Я же сказал - ганфайтер, - объяснил шеф, еще немного сдвигаясь к двери.
"Подыгрывает ему, - догадался Гусев. - Дает сигнал, что пахнет жареным.
Понял уже, что парень мне нравится, и хочет теперь подбросить ему лишний
шанс произвести впечатление".
  - Хм-м... Эй, Валюшок! Кто такой ганфайтер, знаешь?
  - Стрелок, - очень емко, дальше некуда, ответил Валюшок, который сигнал
шефа принял близко к сердцу и теперь щетинился невидимыми иглами, как
готовый к драке еж. Хотя класть руку на оружие или даже упирать ее в бок
не спешил, что Гусев также записал ему в плюс.
  "Десять шагов - отличная дистанция. Чаще всего именно на десяти шагах
противник нас вычисляет. Ну, посмотрим, насколько хорош стрелок Валюшок.
Ты, дружище, сейчас ждешь развлечения и намерен получить от него свой кайф
- это заметно. Но и насчет добродушия я не ошибся - как-то в тебе одно с
другим уживается. Что ж, хорошо. Развлечение я тебе обеспечу. Запомнишь на
всю жизнь. Правда, ты еще не понял, как это окажется больно и унизительно.
А мог бы догадаться, ведь у тебя в стволе такая же иголка, как и у меня.
Вот поэтому никакой ты еще не ганфайтер, так, просто "ган", один из
множества обычных парней, которые любят баловаться с оружием. Ну-с,
приступим к обучению".
  - Молодец, - похвалил Гусев. - В терминах разбираешься. Значит, так,
стрелок. Я тебе сейчас прочитаю короткую нотацию. Что такое нотация, ты не
в курсе. Объясняю: нотация - это речь назидательного характера, никак не
подкрепленная доказательно. Нотацию обычно читает старший младшему или,
как в нашем случае, ведущий - ведомому. А поскольку старший, то есть
ведущий, уверен, что его авторитет непререкаем, то место доказательной
части занимают голые эмоции. "Ты должен", - говорит старший. И не более
того. Поэтому нотации обычно малопродуктивны. Но тем не менее их почему-то
все читают младшим и ведомым. Понял?
  Валюшок слегка улыбнулся - мол, чего тут понимать-то? И так все ясно.
  - Если мы сработаемся, - продолжал Гусев, - то в ближайшее время ты
услышишь от меня кучу нотаций. Я буду делиться с тобой опытом, никак его
не подтверждая на практике. Ну... Во всяком случае, гарантирую, что мы не
будем с тобой специально нарываться. Потому что мне очень хочется, чтобы
наша практика расходилась с тем, что я заучил на своей многострадальной
шкуре. Но если однажды настанет такой случай, когда моя нотация придется к
месту... Ага. Вижу, что понял. Умница. Правильно, у тебя не будет времени
что-то вспоминать. Тебе придется мгновенно действовать. Поэтому все мои
нотации, будь любезен, проигрывай внутри себя. Представляй визуально, как
это было. Пробуй вообразить ситуацию, и внутри ее - себя. Поверь мне на
слово - от того, насколько тщательно ты осознаешь смысл каждой моей
нотации, будет зависеть твое выживание на работе. И если я скажу: "Так
нельзя, здесь не стой, туда не суйся", - твоя задача - не вякать, а
подчиняться мне безоговорочно. Да?
  Валюшок кивнул.
  - Отлично. Тогда слушай нотацию твоего ведущего Пэ Гусева номер раз.
Хороший выбраковщик - это живой выбраковщик. А лучший выбраковщик - это
долгожитель. Чтобы стать долгожителем, ты обязан всех и вся опасаться. Не
бояться, но опасаться. Постоянно ждать, что первый встречный захочет
причинить тебе вред. И заранее ненавидеть его за это. Страх за свою жизнь
и ненависть к окружающему миру - вот движущая сила выбраковщика. Каждый
вор, убийца, вымогатель, насильник на московских улицах - это, конечно,
враг народа. Но в первую очередь он твой личный враг. Он угрожает именно
твоей жизни. Хочет растоптать именно твои ценности. Он хочет сделать тебе
больно. Знаешь, как больно он может тебе сделать? А вот как...
  После такой затянувшейся прелюдии Валюшок уже просто обязан был прыгнуть и
упасть за парту. И он прыгнул-таки, одновременно вырывая из кобуры
пистолет. Но Гусев его переиграл. На протяжении всей "нотации" он
размеренно жестикулировал левой рукой с зажатой в ней сигаретой. И Валюшок
попался. Нет, конечно, не на простейший гипноз, а на сам факт
гипнотического воздействия. Он начал размышлять, как именно его пытаются
сбить с толку. Напрасно. Этого-то противник и хотел.
  Рассевшийся на столе выбраковщик был в невыгодной позиции, но пока Валюшок
падал и выбрасывал перед собой руку с пистолетом, Гусев от бедра дал
короткую очередь по ногам. Валюшок грохнулся об пол с таким звуком, будто
задался целью проломиться на этаж ниже. После этого монументального
падения негромкий стук вывалившегося из руки оружия прозвучал чуть ли не
музыкально.
  - Надеюсь, башку не расшиб, - заметил шеф. - А видал, как он?..
  - Подыгрывать не надо было, - сварливо ответил Гусев, засовывая игольник
на место.
  - Это кто подыгрывал? - возмутился шеф. - Ты сам и подыгрывал! Да он
заждался уже, когда ты наконец соизволишь поиграть с ним в Клинта Иствуда!
  - Заждался и перегорел, - заметил Гусев, слезая с парты и доставая чехол с
аптечкой.
  - Слушай, Пэ, - задумался шеф. - Ты на работе тоже клиентуре лекции
закатываешь?
  - Интересное кино! А что такое "птичка", по-вашему? Ее же читать секунд
тридцать! Одно спасение - игольник уже у клиента в ухе. Как правило...
  Они пересекли класс и остановились над лежащим в углу бездыханным телом.
Голову Валюшок себе не расшиб, но вид у парня оказался неважнецкий.
Пара-лизатор мгновенного действия не мешал ему дышать, и глаза жертвы тоже
слегка шевелились. Боли в этих глазах оказалось столько, что шеф поспешил
отойти подальше.
  Гусев присел на корточки, отыскал на бедре у Валюшка желтое пятнышко
хвостовика-стабилизатора, осторожно потянул за него и вытащил иглу.
  - Одна из трех, - сказал он. - Надо было ниже брать. Парта дурацкая
помешала. Ничего, Леша, потерпи. Так надо, сам понимаешь.
  Валюшок страдальчески всхлипнул. За месяц тренировок ему, как положено,
рассказали про выбраковку все, что можно. Но фирменный гусевский приемчик
в стандартный набор не входил. Более того, никто о нем и не знал, кроме
шефа и тех, кто вместе с Гусевым работал. Случись Гусеву или его ведомым
проболтаться. Агентство устроило бы своему эксцентричному ветерану
настоящий остракизм. Скорее всего другие ведущие и командиры групп не без
основания сочли бы Гусева законченным подонком. Не говоря уже о том, что
никакой педагогикой здесь и не пахло, а вот психопатия цвела махровым
цветом. Учить ведомого жизни, стреляя в него, значит навсегда поселить в
душе человека ту самую боязнь пополам с ненавистью, о которой Гусев только
что распинался. Правда, направлена была бы эта сильная эмоция не против
окружающего мира, а против самого ведущего. Но Гусев считал иначе.
  - Вот теперь, - сказал он, доставая шприц с антидотом, - ты знаешь,
коллега, что тебе предстоит делать с людьми. Со всяким отребьем, с
нравственными уродами, с врагами общества и лично твоими врагами. Но
все-таки с людьми, способными кое-что чувствовать. Ты будешь направо и
налево раздавать боль. Жуткую боль. Невыносимую.
  Он ввел парализованному лекарство и широко улыбнулся.
  - Сейчас отпустит, - пообещал он. - И если ты к этому моменту не
передумаешь, то милости просим в наше скромное Агентство социальной
безопасности. Знаешь, как меня на днях один милиционер обозвал? "Вождь
палачей", вот как. А я, дурак, все думал, что последний из могикан.



                                  ГЛАВА ПЯТАЯ


  Стокер действительно погрешил против истины: Влад не питался кровью своих
подданных, предпочитая менее экзотические блюда. Однако свое прозвище он
носил более чем заслуженно.
  Патруль им достался самый "урожайный" - с восемнадцати до двух ночи, это
Гусев нарочно попросил. Валюшок явился на инструктаж в положенное время,
был