доктор... Можно
некорректный вопрос?
  - Смотря насколько, - улыбнулся врач. Гусев сначала малость опешил - на
его памяти так с выбраковкой не разговаривали, - а потом сообразил: медик
АСБ совершенно не боится. Искренне не боится - наверное, совесть
кристально чиста. "Побольше бы нам таких".
  - Для вас что, на самом деле все пациенты одинаковы? - спросил Гусев.
  - Разумеется. Я же клятву давал.
  - Клятва штука хорошая... Но если по-человечески? В любом случае все люди
разные, и кто-то вам окажется симпатичен, а кто-то, наоборот, противен до
отвращения. Как вы с этим справляетесь?
  - Поначалу старался абстрагироваться. Подходил к вопросу с точки зрения
долга. А потом, наверное, привык. К тому же больного легко пожалеть, какой
бы он ни был скотиной. Больные все страдают.
  - Пожалеть... - Гусев покивал своим мыслям. - Пожалеть...
  - Я, кажется, понимаю, - догадался врач. - У вас схожая проблема? Гусев
замялся.
  - Да как сказать, - пробормотал он. - Вряд ли. Медик иногда вынужден
жестко себя вести с пациентом, даже причинить ему боль, чтобы тот потом
выздоровел. А мне... А нам приходится делать больно одному человеку, чтобы
стало хорошо другим.
  - Не вижу особой разницы, - твердо сказал врач.
  - Наверное, она в том, что мы специально учимся не жалеть своих клиентов.
Даже провоцируем их на драку, чтобы не было стыдно. А мне кажется...
  - Еще бы вы их жалели! - перебил врач. - Так и рехнуться недолго.
  "Вот оно, новое поколение, - мелькнуло у Гусева. - Допрыгались. А
рассказать моему старику - помрет от счастья. Нет, ошибся я, таких нам
даром не надо..."
  - Вы еще молодой. Сколько вам, простите?
  - Двадцать два.
  - У-у... - Гусев улыбнулся. - Все бы отдал на свете, чтобы мне сейчас было
двадцать два.
  - А вам где-то сорок? Но в любом случае вы мне нисколько не противны,
коллега. Ну, я ответил на вопрос, не так ли?
  Гусев задумчиво кивнул, выбрался из фургона и остановился, придержав дверь.
  - Вы гораздо проницательнее, чем мне показалось на первый взгляд, - сказал
он. - Я действительно хотел убедиться, что не противен вам. Спасибо за
помощь, спасибо за внимание. Совет хотите? Полезный для жизни. Никогда,
понимаете, ни при каких обстоятельствах не называйте выбраковщика
"коллегой". Мы с вами оба работаем на государство, но заняты совершенно
разным делом.
  - Отнюдь. Мы оба лечим, - не согласился врач.
  - Вам, юноша, с такими взглядами нужно работать в АСБ, - фыркнул Гусев, -
а не пьяных по улицам собирать.
  - Но я буду работать в АСБ. Уже через год. Меня берут стажером в мед
службу. Так что, может, еще увидимся.
  - А-а... Ну да. Конечно. Понятно. - Гусев захлопнул дверцу и ушел прочь.
  Обычно Гусев, выходя на улицу и погружаясь в мир людей, привычно входил в
состояние легкой настороженности, готовый мгновенно среагировать на
тревожный сигнал, он будто ощупывал пространство вокруг - нет ли где
непорядка, не обижают ли кого. Но после беседы с не в меру ретивым
наркологом Гусев погрузился в себя. На эскалаторе он смотрел под ноги, и
искомый непорядок заметил, когда уже проезжал мимо. А в эпицентре
непорядка молча страдало обиженное существо.
  Возле будки дежурного стояли несколько человек, глядя куда-то вниз, на
"гребенку" правого эскалатора, который сейчас был остановлен. Сам дежурный
почему-то отсутствовал. Гусев обогнул будку и раздвинул людей плечом. На
стыке "гребенки" и пола с выражением мольбы на длинной морде сидела в
неловкой позе небольшая грязно-белая дворняжка.
  Гусев такого раньше не видел, но сразу понял, что случилось. Несколько
прядей с растрепанного хвоста собаки каким-то образом защемило между
стальными ребрами "гребенки" и тележкой эскалатора. Псине редкостно
повезло - хвост у нее все еще был. Наверное, кто-то вовремя остановил
эскалатор. По рассказам Гусев знал, что севший на "гребенку" человек
оставлял на ней минимум ползадницы, а то и жизнь.
  - Где дежурный? - спросил Гусев.
  - Ножницы ищет, - сказали из-за спины. - Того и гляди угробится
кто-нибудь, а ей, видите ли, собачку жалко.
  (*По поводу данного эпизода руководство государственного предприятия
"Московский Метрополитен" заявило решительный протест еще в 2015 г., после
выхода первого издания книги Дежурный по эскалатору не покидает свой пост
ни при каких обстоятельствах Описание такого вопиющего случая
пренебрежения работником метрополитена его служебным долгом полностью на
совести автора. - Примеч. ОМЭКС.*)
- Ну-ка... - Гусев присел и осторожно, чтобы зря нe причинять боли, ощупал
собачий хвост, стараясь разглядеть, какие именно белые лохмы защемило, а
какие свободны. Псина - как выяснилось, сука - восприняла обследование с
глубоким пониманием, разве "что дышать не перестала.
  Зевак позади ощутимо прибавилось. Всегда приятно участвовать в добром
деле, когда им уже вплотную занялся другой.
  - Вы поосторожнее, молодой человек! Укусит еще...
  - Что ж она, совсем дура? - не согласился кто-то. Собака немыслимым
образом извернулась и лизнула Гусева в щеку.
  - Спокойно, малыш, спокойно... - пробормотал Гусев. - Та-ак, серьезных
повреждений не вижу...
  - А вы что, ветеринар? - спросили из толпы. Сейчас это уже была настоящая
толпа.
  - Вроде того, - отозвался Гусев, доставая швейцарский нож и выдвигая
кусачки. - Ну, барышня, прощайся с красотой! - И принялся стричь.
  "Барышня" все порывалась благодарно лизаться, что здорово тормозило ход
операции.
  - Молодой человек! - позвали начальственным голосом.
  - А? - Гусев вынырнул из-под хвоста.
  - Вы что там делаете? - над Гусевым нависла дежурная по эскалатору,
дородная тетка с ужасными ножницами для резки металла в руках.
  - У вас инструмент неподходящий. - Гусев вернулся к своему увлекательному
занятию.
  - Что за самодеятельность! - возмутилась дежурная. - На минуту нельзя
отойти...
  - Да это ветеринар! - объяснили ей.
  - Вы правда ветеринар, молодой человек?
  Гусеву осталось состричь всего чуть-чуть. Собака, чуя приближение свободы,
начала дергаться, и он крепко прижал основание хвоста к полу, чтобы
глупышка себе не навредила.
  - К сожалению, - пропыхтел Гусев, - я уже немолодой. И никакой я не
ветеринар.
  - Черт знает что такое! - возмутилась дежурная. - Ну ладно, режьте там.
  - Вот спасибо... А собака что, местная?
  - Да так... Ездит иногда.
  - А билет она покупает? - хохотнули в толпе. - Или у нее пенсионная книжка?
  - Теперь все равно льгота по инвалидности будет... - миролюбиво сообщила
дежурная, чем вызвала дружное веселье собравшихся. - Умная собачка. Всегда
аккуратно эскалатором пользовалась, не то что некоторые. А сегодня
замешкалась - и бац! Хорошо, я за ней обычно слежу. Едва успела "стоп"
нажать. Вот учитесь, граждане.
  - На сходе с эскалатора поднимайте хвост...
  - И хвост поднимайте, у кого есть! Сумки повыше держите. А особенно -
длинные полы одежды.
  Гусев слушал разговоры, посмеивался и работал кусачками. Наконец он
выстриг последний запутавшийся клок, осторожно подвигал хвост из стороны в
сторону, понял, что все получилось, отпустил собаку и поспешно встал, пока
его не облизали с ног до головы.
  Толпа во главе с дежурной разразилась аплодисментами. Собака прыгала
вокруг и радостно тявкала. Преисполненный благодарности ко всем свидетелям
его подвига, Гусев смущенно кивнул, спрятал ножик и расправил плечи. От
этого движения у него из-под куртки предательски сверкнул значок.
Наверное, Гусев с похмелья небрежно его прицепил. Самый уголок выглянул,
но оказалось достаточно.
  Половину толпы как ветром сдуло.
  Дежурная залилась краской и чуть не уронила ножницы.
  - Никаких проблем, успокойтесь, - поспешно сказал Гусев.
  - Подменить некому было, - пробормотала дежурная. - У нас все на
инструктаже по технике безопасности...
  - Вот именно, что безопасности, - кровожадно поддакнул один из зевак.
  - Это кто там возникает? - спросил Гусев. - Фамилия?!
  Толпа, словно по команде, уполовинилась еще. Гусев, криво усмехнувшись,
проводил взглядом беглецов и заметил, что к эскалаторам спешит еще одна
женщина в форме работника метрополитена.
  - А вот и сменщик, - обрадовался Гусев. - Теперь вы можете с чистой
совестью проводить меня туда, где здесь моют руки.
  - Конечно... - выдавила дежурная.
  - Дамы и господа, оставьте нас, пожалуйста, - мягко попросил Гусев
немногих оставшихся. Люди неохотно разошлись, озираясь. Только какой-то
могучий дед с офицерской выправкой подошел к Гусеву вплотную и заглянул
ему в лицо.
  - Чем могу? - учтиво спросил Гусев.
  - Вы благородный человек, - неторопливо произнес дед мощным голосом
отставного командира. Большого командира, судя по интонациям.
  - Есть немножко, - признался Гусев. - Только не подумайте, что я -
какое-то исключение. Отнюдь нет.
  - У меня к вам вопрос. Скажите, это правда, что АСБ скоро расформируют?
  - Насколько скоро, не знаю. Но, по-моему, это вопрос решенный. Нельзя же
без конца терроризировать население.
  - Терроризировать? - удивился дед. - Кто это вам сказал? Да пол-России на
вас буквально молится! Вы делаете очень нужную работу.
  - Мы ее уже сделали. Почти всю.
  - Странно такое слышать от уполномоченного АСБ. Впрочем... Честь имею.
  - Дед по-военному четко откланялся и ушел.
  Гусев, жуя губу, смотрел в его широкую спину. Его подмывало догнать
старика и расспросить, дослужился ли тот до генерала. Позади дежурная
шепталась со сменщицей.
  - Так вы меня проводите? - обернулся к ней Гусев.
  - Да, пойдемте!
  Собака увязалась следом, и Гусев подумал, что вот еще проблема -
избавиться от этой спасенной, желательно ненасильственным образом. По
другую руку от выбраковщика мучительно переживала свою будущность
дежурная, преступно оставившая пост. Десяток-другой шагов они прошли
молча, и Гусев почувствовал, что собака-то как-нибудь сама отстанет, а вот
терпеть под боком присутствие трясущейся от страха женщины надоело.
  - Простите, что я вас напугал, - сказал он. - Поверьте, я ничего против
вас не имею.
  - Вы меня правда не накажете? - встрепенулась женщина.
  - За что? - улыбнулся Гусев. - За то, что вы нарушили служебный долг и
оставили пост в зоне повышенной опасности, потому что не могли видеть
страдания живого существа? Бросьте. Вам просто стало очень жаль собаку.
Если у нас даже женщины не будут поддаваться элементарной жалости, в гробу
я видел такую нацию. Расслабьтесь, все бывает.
  - Начальник приехал, устроил внеплановый инструктаж, - пожаловалась
дежурная. - Я помощь вызвала, гляжу - никто не идет. Понятно, не человек
ведь, собака, потерпит. Да и пассажиров мало сейчас, две машины исправно
работают... Пять минут жду, десять... Ну, сорвалась и бегом... Так бы я
никогда...
  - А почему инструктаж в рабочее время? Я думал, на метрополитене порядки
очень жесткие.
  - Для кого-то жесткие, для кого-то нет. Гусев посмотрел на часы:
  - Жалко, на работу опаздываю. А то подзадержаться здесь, устроить разнос
кому следует? Нет, у вас же первой будут неприятности.
  - Да уж! - усмехнулась дежурная. - Съедят.
  - Видите, - сказал Гусев. - Мне тоже приходится выбирать между жалостью и
долгом. Постоянно. Каждый день.
  Посреди станции околачивались двое милиционеров. Гусев вспомнил
участкового Мурашкина и подумал, что тот, наверное, почуял бы застрявшую
на эскалаторе собаку за километр. "Все-таки самые лучшие защитники и
спасатели - это малость сумасшедшие люди. И пока им есть кого защищать и
спасать, будет порядок. А когда они перезащищают и переспасают
всех-всех-всех... Что тогда?"
Исторические аналогии подсказывали Гусеву, что в таких случаях
герои-богатыри сами учиняют дикий бардак. Чтобы было чем заняться.
  Конечно, если вовремя не приходят другие богатыри и не ликвидируют первых.



                                  ГЛАВА ТРЕТЬЯ


  Определенно можно сказать только одно: людская молва и время не
преувеличили его жестокость. Иногда он совершал героические поступки, но
все же был не героем, а психопатом.
  Центральное отделение занимало два подъезда в идущей под снос
монументальной развалюхе 1903 года постройки. Наверное, сто лет назад
домик был ничего себе, но потом явились большевики. Выполняя историческое
предначертание запихнуть в господские апартаменты побольше барачной швали,
они выкопали под домом глубокий подвал и надстроили два этажа. Здание
постояло-постояло, а затем переутомилось и начало расползаться по швам. В
каком-нибудь отдаленном районе на это дело плевали бы до тех пор, покуда
через трещины в стенах не начали бы просачиваться бродячие животные. Но
дом все-таки стоял в полукилометре от Кремля, поэтому его побыстрому
просверлили, а сквозь дырки пустили толстенные стяжки. Жильцы к трубам с
резьбой цепляли бечеву для сушки белья. Гусев угодил в самую первую волну
сотрудников АСБ, заселявших офис Центрального, и лично обрывал это
замасленное провисшее мочало, на которое смотреть-то было страшно.
Невольно в голову лезла картинка: сталкер с мешком хабара ползет по
грязище, а над головой у него тихонько шевелятся на ветру такие вот
бородатые веревки...
  "Да, мы с развеселым гоготом крушили перегородки и таскали мебель, а я все
оглядывался на ребят и думал: чистой воды сталкеры. Лезут куда-то с
наркотическим упорством, добывают то, непонятно что, гибнут ради этого
непонятно чего. Неужели и я такой же? Нет, только не я. А внутренний голос
твердил - голубчик, разуй глаза! Конечно, и ты тоже. Никто ведь тебя не
просил идти на линию огня, сам полез. Как это - никто не просил? Я сам и
просил. На коленях почти что ползал. Аргументированно умолял.
Требовательно упрашивал".
  Гусев взялся за ручку подъездной двери и с усилием потянул. Дверь жалобно
скрипнула, отошла сантиметров на тридцать, застряла, но все-таки уступила
и отодвинулась еще немного. Гусев не без труда затолкал себя в открывшуюся
щель и сразу же наткнулся на спускающуюся по лестнице дневную смену.
Выражения лиц "дневного" ему не понравились.
  С ним хмуро здоровались, кое-кто даже за руку, но больше приветственно
хмыкали и прятали глаза. Никому больше здесь не было дела до Пэ Гусева,
суперагента с лицензией на убийство. Он спекся и восторженному поклонению
более не подлежал. "Или это я себя накручиваю? - подумал Гусев. - Ну,
устал народ, вымотался. Да еще опять, наверное, кого-нибудь из наших
шлепнули".
  На площадке третьего этажа курила, ожесточенно жестикулировала и ругалась
матом патрульная группа Данилова. Четыре тройки намертво закупорили
проход, и Гусев волей-неволей принялся расчищать себе дорогу. Настроение
сразу поднялось - несмотря на общее перевозбуждение, его заметили,
принялись хлопать по плечу и совать руки. То ли Гусев еще не окончательно
спекся, то ли не все это мнение разделяли, то ли он на самом деле попусту
накручивал себя.
  Данилов как раз выкрикивал в дверь офиса порцию нечленораздельных
оскорблений, когда Гусев осторожно взял его за локоть.
  - Пэ! - заорал Данилов прямо Гусеву в ухо. - Ну хоть ты скажи этим
негодяям! Почему опять мы?! В прошлом месяце Данила, в позапрошлом Данила,
в этом снова Данила! Что я тут, главный зоофил?! Я в отставку подам! Я
уйду в рядовые! Хватит делать из меня этого... Как его...
  - Начальника очистки, - подсказали с лестницы. - Полиграф Полиграфович, не
переживайте так.
  Выбраковщики заржали. Делать им больше ничего не оставалось, только
потешаться над собой. Гусев окончательно воспрял духом. Разумеется, вот
откуда хмурые лица. "Дневное" снова погнали на отстрел бродячих животных.
И как всегда, старший - Данилов.
  Бр-р-р... Это называется: любишь расстреливать - люби и могилки копать.
  "Именно так - самому копать. А то слишком много романтики вокруг работы
палача. Но бродячие собаки, конечно, перебор. Собака - это вам не
обдолбанный бандит с автоматом. Хорошо еще, когда псина издали чувствует
твои эмоции и старается убежать. А когда просто стоит и вглядывается в
твои глаза... Нет, кончается выбраковка. Года три назад послали бы мы их с
этими собаками далеко и надолго. Подумаешь - заказ Моссовета... Да я сам
без малого половину этого Моссовета взял за плечико и отвел в
"труповозку". Сейчас, что ли, там браковать некого? Да запросто. Одно
слово - взяточники. Но год назад по всему Союзу отменили ежеквартальные
проверки чиновников на детекторе лжи. Слишком круто, видите ли.
Унизительно. Хорошо, мы и без детектора можем, нам хватит малейшего
намека. Даже видео не нужно - один микрофончик, одна кассетка. И привет
горячий. Здрасьте, господа коррумпированные чиновники, разрешите
представиться, старший уполномоченный Агентства социальной безопасности Пэ
Гусев. Имеете право оказать сопротивление. Имеете право не называть себя.
Имеете право не отвечать на вопросы... Пожалуйте, граждане, на
психотропный допрос. А там уж вы сами все расскажете.... М-да. Только вот
оперативных данных по Моссовету нам больше не дадут. Все, отрезали".
  - Пэ! - требовал Данилов, тряся Гусева за плечо. - Очнись! Ну скажи ты
шефу, ты же можешь, я знаю...
  - Ничего я уже не могу, - пробормотал Гусев. - Я бы тебе предложил местами
поменяться, но ты ведь не захочешь...
  На площадке внезапно стало очень тихо.
  - ...Да и это тоже не в наших силах, - заключил Гусев. Данилов отпустил
его плечо и сник.
  - Разве что... - Гусев оглядел сгрудившуюся на лестнице группу. - Хочешь,
я завтра пойду с вами?
  - Пэ! Это ты? - раздался из офиса голос шефа. - Никуда ты с ним не
пойдешь. Ну-ка сюда давай!
  Сокрушенный Данилов выразительно сплюнул через порог, ободряюще ткнул
Гусева кулаком в живот и угромыхал вниз по лестнице, увлекая за собой
группу. Некоторые из его людей на Гусева с интересом озирались. Все
прекрасно знали, что он уже почти месяц околачивается в резерве. Неужели
ему нашли-таки ведомых? Это при нынешнем тотальном некомплекте...
  Примерно то же думал и Гусев, шагая внутрь офиса и растирая ногой по
коврику даниловский плевок.
  - Ничего, господа! - ободряюще гудел Данилов на лестнице. - Это ничего.
Бывает...
  Шеф стоял в коридоре, засунув руки в карманы и раскачиваясь с пятки на
носок.
  - Пришел? - зачем-то спросил он. - А ну поближе. Гусев подошел к
начальству вплотную, набрал в легкие воздуха и мощно дыхнул.
  - Ф-фу! - отмахнулся шеф. - Сколько ты куришь, Пэ? Две пачки? Три?
  - Ну, две. А какая разница? Все равно помру.
  - Смерть тоже разная бывает. По мне уж лучше схлопотать пулю, чем
выхаркивать легкие.
  - Что, приходилось? - осведомился Гусев с выражением неподдельного
интереса на лице. Шеф тяжело вздохнул.
  - За мной... чудовище, - распорядился он. Чудовище в ответ вздохнуло еще
глубже и очень жалостно, но за шефом последовало.
  - Что там произошло у тебя сегодня днем? - бросил шеф через плечо. - С
каких это пор ты записался в юные друзья милиции?
  - Там нестандартный случай, босс.
  - И?..
  - Наш случай. Просто милиционер выполнил нашу работу.
  - ...и при этом сошел с катушек, - заключил шеф, сворачивая за угол.
  Гусев счел за лучшее промолчать.
  - Третий нестандартный случай на нашей территории, - сообщил шеф, открывая
дверь тактического класса. - Чего встал, заходи.
  - За сегодня? - ужаснулся Гусев.
  - Да нет, за неделю. Все равно очень много. Гусев вошел в класс и присел
на край парты.
  - Убивают преступников на месте? - спросил он. - Да?
  - Ну, не всяких, конечно. Тех, кто по идее в нашей компетенции. И если с
поличным. В понедельник ночью сняли насильника прямо с какой-то девицы и
тут же его... Забраковали. А делать-то грамотно не умеют, не обучены. Так
напугали бедняжку, что она теперь из больницы не скоро выйдет.
  - Я себе представляю, - кивнул Гусев. - Народные мстители... Забили
ногами. Били долго, обливаясь потом и сладострастно хрюкая.
  - Циник ты, Гусев.
  - Я выбраковщик, шеф. Откуда у меня эмоции? У меня все подавлено к
чертовой матери. Взял за ушко, отвел за уголок, посадил в машинку. Был
урод - не стало урода. И главное - его жертва не чувствует себя виноватой
в том, что урод из-за нее отправляется в брак. Это ведь очень важно -