лишь Сыном Великого Духа Неба  и  ничуть  не
жалел об этом. Он всегда  помнил  величайшее  изречение  римского  философа:
"Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме".
   - Дети мои, Великий Дух сказал мне, что сегодня, единственный раз за  всю
историю нашей  общины,  мы  должны  нарушить  незыблемое  правило  и  вместо
законных претендентов, готовых рисковать  своей  жизнью  во  славу  Великого
Духа...
   Он выдержал нужную паузу и в который  раз  всмотрелся  в  замершую  толпу
своими цепкими, все подмечающими глазами.
   - Дух сказал мне, что наша духовная дочь, прекрасная Ульма,  должна  быть
отдана этому строптивцу и отщепенцу Глену Ветрину. Без всякого турнира.
   Он опять выдержал  долгую  паузу,  вслушиваясь  в  тишину,  повисшую  над
площадью.
   - Я скорблю вместе с вами. Я не понимаю, почему так решил Великий Дух. Но
я  вынужден  подчиниться  его  решению.  Пути  Великого  Духа  неисповедимы.
Возможно, он  решил  доказать  нашему  неверному  брату,  что  милость  Духа
безгранична и в равной мере  распространяется  даже  на  тех,  кто  от  него
отвернулся...
   В этот момент и были пойманы сразу несколько улатов.
   Во-первых, Сын Олин вызвал всеобщую ненависть  претендентов  на  Ульму  к
своему давнему врагу Глену, зная, что лучшие воины колонии  не  оставят  без
внимания несправедливо свалившуюся на голову Глена удачу.
   По законам, установленным ранее, если воин погибал на охоте или отходил в
мир иной по любой другой причине, его женщина разыгрывалась через день после
смерти  мужа  на  специальном  турнире,  устроенном  в   честь   поминовения
безвременно покинувшей общину души усопшего.
   Олин  не  сомневался  в  том,  что  Глену  не  придется   слишком   долго
наслаждаться свалившейся на его голову удачей. Но даже  если  Глену  удастся
обмануть судьбу и уничтожить всех своих врагов, даже если ему удастся это, -
Сын Олин знал, как быстро проходит один год человеческой жизни...
   Вторым улатом можно было считать то, что он узнает имена всех непокорных,
всех, кто осмелится вслух осуждать решение  Небесного  Духа.  Он  узнает  их
имена, даже если они выскажут свое недовольство лучшему другу.
   И, наконец, в-третьих, лучший воин племени,  возможно,  оставит  им  свое
потомство прежде чем отойдет в мир иной.
   Был и еще один улат  -  самый  тайный.  Если  слухи,  дошедшие  до  него,
соответствуют  истине,  если  Ульма,  нарушив   святое   правило,   потеряла
девственность до первых игр и виновник тому все тот же Глен Ветрин, то  ему,
по крайней мере, не придется устраивать публичный суд над женщиной,  которая
ему слишком нравилась, чтобы принести ее в жертву Небесному Духу.
   Лучше уж подождать. Время бежит  так  быстро...  Когда  придет  срок,  он
объявит им о новом решении Небесного Духа. И Ульму назовут Дочерью  Великого
Духа... Она будет выполнять любые его фантазии, любые капризы -  так  долго,
как он сам того пожелает.
   Если бы он сделал это сейчас, весь гнев обманутых претендентов  обрушился
бы на него самого. Слишком редко  девственницы  разыгрываются  на  турнирах,
слишком редко рождаются новые дети и слишком коротка человеческая  жизнь  на
этой планете.
   Когда глашатаи, объявив решение Небесного Духа, оставили  Ульму  у  ворот
Глена, он сразу же понял, что на этот раз Сын Один решил  с  ним  покончить.
Теперь это было лишь вопросом времени.
   Целых двенадцать дней Глен не выходил из своей хижины, проводя  все  свое
время с молодой женой и вызывая этим зависть соседей.  Но  совсем  не  утехи
медового месяца заставляли его сидеть дома.
   В поселке запрещались убийства и даже ссоры. Погибнуть на охоте считалось
почетным делом, причем совсем не обязательно  от  зубов  дикого  зверя.  Все
счеты между членами общины сводились в лесу.
   Но мясо в доме в конце концов кончилось, и,  чтобы  не  показаться  Ульме
трусом, ему пришлось собираться на охоту.
   Он так и не обмолвился ей о том, что его ждет в лесу.  Зачем  лишний  раз
травмировать бедную женщину? Она сама определила свою и его судьбу.
   После того как на погребальном костре сожгут его труп,  на  следующий  же
день она станет игрушкой  в  руках  других  мужчин.  Глен  знал,  что  перед
турниром Сын Один посвящал некоторых женщин в таинства Небесного Духа,  и  о
том, что происходит в его храме во время этой мистерии,  по  поселку  гуляли
самые чудовищные слухи.
   Девственниц в храме  не  трогали,  боялись  гнева  охотников,  зато  всех
остальных женщин, за исключением  самых  уродливых,  обязательно  пропускали
через обряд посвящения, и те потом ни разу не обмолвились о том, что с  ними
делали.
   Каким-то колдовством Олин умел заставить молчать свои жертвы, возможно, с
помощью того же колдовства он развязывал языки  на  исповеди,  и,  узнав  об
этом, Глен перестал посещать храм по субботам.
   Собственно, именно с этого началась его ссора  с  Сыном  Небесного  Духа.
Олин не мог позволить, чтобы в поселке жил человек, открыто  нарушавший  его
постановления и откровения Небесного Духа. Рано  или  поздно,  под  тем  или
другим предлогом, все должно было закончиться сборами на последнюю охоту...
   Глен наточил свой любимый нож, который  сам  выковал  в  кузнице.  Каждый
охотник делал там для себя  оружие  -  но  ножи  Глена  пользовались  особой
популярностью, потому что только он  один  мог  так  отцентровать  рукоятку,
чтобы брошенный нож летел в цель, равномерно вращаясь, и  входил  лезвием  в
жертву по самую рукоятку.
   Свои  ножи  он  мог  выменивать  на  любое  другое  оружие.  Однажды  ему
предложили даже стальной самострел. Он берег его до особого  случая  и  лишь
теперь проверил тетиву и тщательно смазанную жиром крабса пружину.
   Но нож  оставался  его  самым  любимым  оружием.  Тонкий  металл  лезвия,
закаленный особым, одному ему известным способом, звенел от прикосновения. А
тяжелая, хорошо сбалансированная рукоятка придавала оружию  особую  мощность
во время поражения цели.
   При удачном броске этот нож  пробивал  даже  кожаную  защитную  куртку  с
нашивками из кусков панциря крабса.
   Им дорого придется заплатить за его  жизнь,  в  этом  Глен  нисколько  не
сомневался, как не сомневался и в том, что это их все  равно  не  остановит.
Никто из тех, кто нарушал заветы Небесного  Духа,  не  возвращался  из  лесу
живым. Значит, не вернется и он. Хотя, возможно, ему  повезет,  как  однажды
повезло Олаву одноглазому. Четыре раза уходил он на  свою  последнюю  охоту,
четыре раза из лесу приносили трупы верных сподвижников  Олина,  и  лишь  на
пятый произошло то, что должно было произойти.
   Если бы Ульма согласилась покинуть общину, он увел бы ее так далеко,  что
никакие охотники не нашли бы их  стоянку.  Вокруг  полно  диких,  никому  не
принадлежащих земель.  Но  об  этих  местах,  расположенных  вблизи  Каньона
Дьявола, ходило слишком много страшных рассказов, и он не осуждал женщину за
ее нерешительность
   В конце концов, он мог бы уйти один - но это нужно было делать раньше, до
того, как в его жизни появилась Ульма. Никогда Глен Ветрин не сделает ничего
такого, что покроет позором доверившуюся ему женщину. Да и не выжить  в  тех
местах человеку одному. Калин  попробовал  однажды  и  через  месяц  приполз
обратно в поселок, оставив в Каньоне Дьявола свой рассудок и гордость.
   Вдвоем с Ульмой у них была бы надежда выжить, а так ему остается  лишь  с
честью провести свою последнюю охоту.

   Преследователей он обнаружил сразу после Ковровой заросли.  Обойдя  их  и
выйдя на их собственный след, он узнал все, что ему было нужно.
   Его преследовали трое, один из них хромал, второй  не  слезал  с  конька,
которого вел в поводу третий. Близнецы Кула. Вот,  значит,  как  Олин  решил
распорядиться его судьбой - он направил по  его  следу  своих  самых  верных
псов, свою главную опору - мутантов Кула. Даже одного дня, даже  надежды  на
победу он ему не оставил.
   Никто из  тех,  кого  преследовали  Кула,  не  вернулся  в  поселок.  Эти
уродливые великаны обладали чудовищной силой и ловкостью. Они  родились  уже
здесь, на Остране, в то  время,  когда  началась  эпидемия.  Но  они  выжили
непонятным образом там, где погибли все остальные. Никто не знал, как  могли
уцелеть трехмесячные младенцы в мертвом поселке. Мало  что  знали  о  них  и
после. Их пригрел и вырастил Олин.
   Хитрый и коварный Олин уже тогда понимал, что ему понадобятся верные псы.
И он не ошибся в близнецах,  беспрекословно  выполнявших  теперь  любое  его
желание. Один из них, Лурак,  отличался  огромным  ростом  и  нечеловеческой
силой. Он никогда не расставался с палицей, - сделанной  из  целого  ствола,
толщиной в половину человеческого  туловища.  Дерево  для  своей  палицы  он
вырвал из земли голыми руками на глазах всего поселка
   Второй, квадратный и невысокий Друм, никогда  не  слезал  с  конька.  Его
короткие и тонкие ножки с трудом удерживали уродливое тело  на  земле,  зато
если ему удавалось поймать взгляд своего противника, тот мгновенно  застывал
неподвижно, словно пораженный параличом, и стоял столбом до  тех  пор,  пока
Друм не прикасался рукой  к  его  лбу.  Впрочем,  делал  он  это  не  часто,
большинство его жертв умирало с выпученными глазами, так и не изменив  позы,
в которой застал их взгляд этого маленького чудовища.
   У Гризла,  руководившего  уродливой  троицей,  было  четыре  руки,  и  он
пользовался ими всеми с обезьяньей ловкостью, в считанные секунды  взбираясь
на любые деревья и перепрыгивая с ветки на ветку так, словно вообще не  имел
веса.  Он  умел  становиться  совершенно  невидимым,  растворяясь  в  кронах
деревьев и неожиданно бросаясь оттуда на  противника,  используя  в  схватке
острые, как бритвы, ногти и зубы
   Глен понимал, что самым опасным противником был  именно  Гризл.  Если  не
смотреть в глаза Друму, его взгляд не сможет причинить вреда.  От  сильного,
но неповоротливого Лурака можно увернуться во  время  схватки  или  попросту
убежать, занять более выгодную позицию - сила не всегда определяла  успех  в
рукопашном поединке.
   Зато от Гризла спастись было почти невозможно. Именно его Глен должен был
обнаружить в первую очередь в самом  начале  схватки  И  именно  ему  должен
предназначаться  первый  выстрел  его  духовой  трубки.  Если  этот  выстрел
окажется неверным, об остальном можно не беспокоиться. На повторный  у  него
не останется времени.
   По сути поединок настоящих охотников начинался задолго до самой  схватки.
Кто лучше и раньше возьмет след, кто сумеет  выйти  наперерез  противнику  в
наиболее выгодном месте, наконец, кто первым применит оружие  -  все  это  и
определяло результат поединка.
   Раз  уж  Глену  удалось  зайти  в  тыл   преследователям,   он   старался
использовать свою удачу полностью, хорошо понимая,  что  Гризл  очень  скоро
узнает о том, что он висит у них на хвосте.
   Глен старался по свежести следа  точно  определить  расстояние  до  своих
противников и держаться от них в отдалении до тех пор, пока не  представится
удобный момент.
   Но они обнаружили его хитрость раньше, чем он рассчитывал, и  приготовили
для него ловушку у Листовой пади, вернувшись по собственному следу назад.
   К счастью, он вовремя  обнаружил  засаду  и,  не  подав  виду,  продолжал
спокойно ехать  вперед.  Едва  расстояние  стало  достаточным  для  выстрела
духового ружья, как Глен стремительно бросился  вниз  на  землю,  в  падении
выхватил из-за  пояса  духовую  трубку,  прицелился  и  дунул.  Все  это  он
ухитрился проделать до того, как его плечи приняли на себя удар о землю.
   Человек, в которого он стрелял, взвыл совершенно  нечеловеческим  голосом
и, выкатившись из кустов, сразу же затих. Яд кота действовал мгновенно.
   К сожалению, это был не Гризл, и остальные, несмотря на вопли  брата,  не
выдали своего местонахождения. Однако теперь Глен оказался в более  выгодном
положении, чем в  начале  схватки,  -  во-первых,  ему  удалось  подстрелить
Дурака, самого сильного из близнецов, - что само по себе неплохо. Но,  самое
главное, после падения он оказался в овраге, укрывавшем его  своими  крутыми
стенками с двух сторон.
   А его противники по-прежнему оставались на открытой местности.
   Воспользовавшись  этим  преимуществом,  Глен  вставил  в   трубку   новую
отравленную стрелу и теперь почувствовал себя гораздо уверенней.  Однако  он
недооценил коварство Гризла.
   Услышав над своей головой в кроне дерева шум, Глен мгновенно  повернулся,
ловя концом трубки новую цель.
   Стрелок должен видеть место,  в  которое  посылает  стрелу.  И  Глен  его
увидел. Два широко раскрытых глаза среди ветвей.
   Гризл, ухватив Друма за пояс, взобрался с ним на дерево и теперь выставил
брата навстречу Глену.
   Последнее, что Глен запомнил, прежде чем его язык прилип к  гортани,  это
черное пятнышко от стрелы, появившееся между этих леденящих глаз.

   Глава 25
   Огромное черное чудовище коснулось поверхности пустыни в  ста  метрах  от
того места, где стоял Олег, и почти сразу же рванулось обратно вверх.
   Песчаная буря, поднятая взмахами его крыльев, не утихала несколько минут.
А когда она наконец рассеялась, когда Олег снова смог различать  окружающее,
на вершине  ближайшего  бархана,  в  том  месте,  где  чудовище  только  что
коснулось земли, он увидел женщину.
   Она стояла  совершенно  неподвижно,  в  спортивной  куртке  и  брюках,  с
рюкзаком за плечами, словно только что  сошла  с  обложки  модного  журнала,
рекламирующего сафари в марсианских пустынях.
   Волна светлых волос спадала из-под спортивной  шапочки,  знакомый  разлет
бровей, глаза, от глубины которых у него перехватывало дыхание...
   Мираж... Это всего лишь мираж. Он все еще не  мог  поверить.  Даже  когда
она, отбросив рюкзак, побежала ему  навстречу,  он  продолжал  не  верить  в
реальность происходящего до той самой минуты, пока ее руки не упали  на  его
плечи, пока ее губы не коснулись его губ. Пока она, наконец, не заметила его
окаменевшего состояния.
   - Ты  очень  удивился,  милый,  да?  Это  ничего,  что  я  прилетела  так
неожиданно?
   Словно она только что сошла с пригородной электрички...
   Вечером они ужинали недожаренным мясом и пили чай, по вкусу  напоминавший
вареную свеклу. Но имело ли все это  хоть  какое-нибудь  значение,  раз  Эль
твердо решила научиться делать все, что  умеет  делать  обыкновенная  земная
женщина?
   Улучив минуту, когда Эль в сторонке училась  мыть  посуду,  Олег  спросил
Карила, что он думает о ее появлении.
   - Я думаю, что это невозможно. Когда происходит что-то  невозможное,  это
или  очень  хорошо,  или  очень  плохо.  Мы  скоро  узнаем,  какой  стороной
повернется твоя удача.
   Больше по этому поводу Карил не сказал ни слова, но во взглядах,  которые
он искоса  бросал  на  Олега,  появилось  нечто  новое.  Уважение?  Зависть?
Странная смесь того и другого?
   Бесконечно долго продолжался этот день, и  когда  он  все-таки  кончился,
когда Олег и Эль оказались вдвоем в  тесной  палатке  и  настала  минута,  о
которой Олег мечтал так долго, они не приникли жадно друг к другу.
   Вместо этого они говорили, умолкали, тихо и  неподвижно  лежали  рядом  и
говорили снова.
   - Когда ты поднял свою черную штуку, выбрасывающую огонь, и  направил  ее
на меня, я подумала,  как  несправедливо  будет  умереть,  не  увидев  тебя.
Наверно, Элара услышала мои слова, она была сильно рассержена моим  отлетом,
но, возможно, ее гнев прошел...
   - Я не знал, что ты летела на этом огромном монстре.  Летающие  Коты  уже
нападали на нас. К счастью, во время предыдущей схватки я  израсходовал  всю
энергию.
   - Черная Молния вовсе не монстр. Когда-то он действительно  был  Летающим
Котом, но потом вырос из этого детского состояния, и мы с ним подружились. Я
не смогла бы долететь до тебя, если бы не он. Энергии Кха  почти  совсем  не
осталось. Я не могла даже отдавать ему команды, но  он  все  равно  летел  в
нужном направлении. Я очень рада, что ты промахнулся.
   - Я не промахивался. У меня не осталось зарядов. Сколько дней ты  была  в
дороге?
   - Пять дней. Ты ушел так далеко...
   - Но ведь ты... Карил говорил, что ты не можешь уходить  от  дома  дальше
определенного расстояния.
   - Он говорил правду. Пока я была хранительницей...
   Олег не знал, как реагировать на это известие. Он все  еще  не  пришел  в
себя от происшедшего. И сейчас, услышав ее слова, поднялся  так  резко,  что
едва не свалил палатку.
   - Что значит "была"? Ты хочешь сказать, что больше ею не являешься?
   - Конечно, нет. Иначе, как бы я здесь оказалась?
   -  Действительно...  Так  ты  можешь  по   своему   желанию   становиться
хранительницей?
   - Какой ты глупый, милый. Хранительницей нельзя  стать.  Но  можно  стать
обыкновенной женщиной, отказавшись от всего остального. Я  знала,  что  тебя
это расстроит. Я ведь не смогу оберегать тебя больше  от  опасностей.  Я  не
слышу твоих мыслей и не смогу угадывать твои  желания.  Даже  звери  в  этой
пустыне не слушаются теперь моих приказов.
   Он поверил ей сразу, безоговорочно. Она никогда  не  обманывала  его,  не
предавала - и никогда не сделает этого. И он понял, какую цену  ей  пришлось
заплатить только за то, чтобы увидеть его вновь.
   Олег не знал, как называется чувство, которое он испытал впервые в жизни.
Наверное, счастьем. Обыкновенным человеческим счастьем, которого  был  лишен
так долго.
   По сравнению с этим ощущением все сложности, появившиеся с прибытием Эль,
все  удвоившиеся  тяготы  дороги  показались  ему  пустяками,  не   стоящими
внимания. Но она неверно истолковала его затянувшееся молчание.
   - Я знала, что это тебе не понравится, и все  равно  решилась  прилететь,
чтобы увидеть тебя хотя бы один раз. Если захочешь, я завтра  оставлю  тебя.
Слишком трудно быть обыкновенной женщиной, во всем  зависеть  от  мужчины  и
даже не знать, о чем он думает...
   - Я думаю о том, какая ты глупенькая, Эль. И еще о  том,  что  мне  будет
приятно заботиться о тебе.
   - Я рада, если это правда...
   - Если правда? Раньше ты никогда не сомневалась в моих словах!
   - Раньше я слышала каждую твою мысль, а сейчас я словно глухая!
   Впервые он увидел слезы на ее глазах и впервые по-настоящему  понял,  как
велика для нее утрата. Он попытался утешить ее, как умел.
   - Настоящие женщины никогда не слышат мысли своих мужчин.
   - Этого не может быть. Ты говоришь неправду, чтобы успокоить меня.
   - Это правда, Эль. С годами только самым лучшим из них удается  угадывать
мысли своих мужей. И мужей это радует далеко не всегда.  Но  у  тебя-то  это
наверняка получится. Я знаю по себе, когда-то я тоже мог читать мысли других
людей,  и  во  время  одного  очень  тяжелого  боя  навсегда  лишился   этой
способности. Но потом, со временем, какая-то часть этого вернулась. С  тобой
обязательно произойдет то же самое.
   В ответ она его поцеловала так, что слова растворились в огненной волне.
   Утром выяснилось, что для дальнейшего  движения  им  необходим  еще  один
конек. Карил сделал все, что было в его силах, - увеличив груз на  остальных
и полностью освободив одного для Эль.
   Но оказалось, что у них нет лишнего седла, а Эль не умеет ездить верхом.
   В конце концов вместо седла они использовали спальный мешок Олега. Эль  в
который уж раз заявила, что  намерена  научиться  всему,  что  умеет  делать
обыкновенная женщина.
   Правда, на этой планете никто из них до сих  пор  не  встречал  ни  одной
обыкновенной женщины и не знал, что именно они умеют здесь делать.
   Тем не менее сборы в конце концов были закончены и они двинулись дальше.
   Уже в дороге выяснилось, что Эль,  до  сих  пор  питавшаяся  все  той  же
пресловутой энергией Кха, теперь нуждается в пище и воде.
   Все старанья Олега узнать побольше об  энергии,  которой  она  управляла,
пока была хранительницей, и о том внутреннем голосе,  который  руководил  ею
самой, закончились неудачей.
   Сама Эль знала об этом слишком ма