лась.  Видение
исчезло.
   Когда спустя минуту О'Брайен открыл дверь и вышел, на кровати уже  никого
не было.
   - Ответ? - спросил Билли, забирая дощечку.  Неужели  этому  человеку  его
голос казался таким же странным, как и ему самому?
   - Нет, никаких ответов, - сказал О'Брайен, открывая дверь в коридор.
   Время теперь текло для Билли удивительно  медленно:  он  отчетливо  видел
открывшуюся дверь, блестящий язычок замка, металлическую пластинку на двери.
Почему все это важно?
   - Мистер, а вы не дадите мне на чай? - спросил он, чтобы как-то  потянуть
время.
   - Проваливай, парень, пока я не  дал  тебе  под  зад.  Билли  очутился  в
коридоре, и после прохладной квартиры жара показалась в  два  раза  сильнее.
Точно такое же ощущение он испытал, впервые  оказавшись  рядом  с  девушкой.
Билли прислонился лбом к стене.
   Даже на картинках он никогда не видел такой женщины. Все те,  с  кем  ему
приходилось спать, производили совсем другое впечатление: тощие руки и ноги,
такие же грязные, как у него, рваное нижнее белье...
   Конечно.  Единственный  замок  во  внутренней  двери  связан  с  системой
сигнализации. Но сигнализация Отключена - он видел болтающиеся  провода.  Он
узнал обо всем  этом  и  многом  другом,  когда  Сам-Сам  был  предводителем
"тигров". Они пару раз вламывались в магазины, а потом Сам-Сама  пристрелили
легавые. Простейшая отмычка откроет эту дверь в одну секунду. Но что у  него
может быть общего с незнакомой красавицей? Она улыбнулась, ведь так?  Может,
она ждет там, когда старый хрыч отправится на работу?
   Все это полная чушь, и Билли знал об этом. У них  не  может  быть  ничего
общего. Но она же улыбнулась? Можно  быстренько  обделать  дельце,  пока  не
починили сигнализацию, ведь  он  разобрался  в  расположении  квартир,  если
только как-то проскочить мимо этих идиотов на входе. Он  тихонько  спустился
по лестнице, осторожно оглянулся, перед тем как выйти из-за угла, и бросился
в подвал.
   Нужно хватать удачу за  хвост.  В  подвале  никого  не  оказалось.  Билли
обнаружил окно, сигнализация на нем тоже была  отключена.  Может,  весь  дом
такой? Может, меняют всю систему или она сломалась и ее не  могут  починить,
но это неважно. Стекло было покрыто пылью, Билли протянул руку  и  нарисовал
на нем сердечко, чтобы можно было узнать его снаружи.
   - Долго тебя не было, парень, - сказал швейцар, когда  Билли  появился  в
вестибюле.
   - Пришлось подождать, пока он сделает копию и напишет  ответ.  Ничего  не
поделаешь, - с совершенно искренним видом соврал Билли - это было нетрудно.
   Швейцар не стал смотреть  на  дощечку.  Решетка  с  шипением  отъехала  в
сторону, и Билли вышел по мостику на многолюдную, грязную и душную улицу.

Глава 3

   Чуть тише гудения кондиционера раздавался постоянный  звук,  который  ухо
воспринимало, но уже не слышало, - пульсирующее  грохотание  города,  скорее
ощущаемое, чем слышимое. Ширли это нравилось, ей нравились его  отдаленность
и чувство безопасности, которое давали ей ночь и толстые стены. Было поздно.
Светящиеся цифры на часах показывали 3.24, потом они бесшумно  сменились  на
3.25.
   Рядом с ней на широкой кровати ворочался и бормотал что-то во сне Майк, а
она лежала совершенно неподвижно,  боясь  его  разбудить.  Через  минуту  он
успокоился, натянул  простыню  на  плечи,  дыхание  его  стало  медленным  и
равномерным. Она расслабилась. Пот у  нее  на  коже  испарялся  от  движения
воздуха, и от этого она ощущала странное удовлетворение.  До  прихода  Майка
она пару часов поспала, и этого оказалось достаточно.
   Она медленно встала и пошла по комнате в потоке  воздуха,  омывающего  ее
тело. Она провела руками  по  телу  и,  коснувшись  груди,  поморщилась.  Он
чересчур груб. Завтра у  нее  на  теле  будет  сплошной  синяк,  и  придется
накладывать толстый слой грима, чтобы  скрыть  это  безобразие.  Майк  очень
сердится, когда видит у нее синяки или еще какие-то  изъяны,  хотя,  похоже,
никогда об этом не думает, причиняя ей боль. Над  кондиционером  шторы  чуть
раздвинулись, и в комнату заглянули тьма города, редкие  огни,  напоминавшие
глаза зверей. Она быстро задернула шторы и удостоверилась, что они больше не
расходятся.
   Майк издал гортанный булькающий звук,  которого  можно  было  испугаться,
если к нему не привык. Но Ширли слышала его достаточно часто. Когда  он  вот
так храпит, это означает, что он очень крепко спит. Можно принять душ, а  он
об этом и не узнает! Ее босые ноги бесшумно прошли по ковру, и она медленно,
без щелчка закрыла за собой дверь ванной комнаты.
   Наконец-то! Она включила флюоресцентное освещение и улыбнулась, оглядывая
пластмассово-мраморное  убранство  этого  помещения  и  золотистые  приборы,
блестящие и отражающие свет. Стены были звуконепроницаемы, но если  он  спит
не очень крепко, то может  услышать,  как  шумит  вода  в  трубах.  Внезапно
испугавшись, она встала на цыпочки, чтобы посмотреть на отметку водомера.
   - Да, облегченно вздохнула она,  Майк  его  не  включил.  При  теперешних
ценах, на воду - неважно,  сколько  он  наворовал,  -  Майк  отключал  воду,
запирал водомер на весь день и запрещал ей  принимать  душ.  Но  сам  всегда
принимал душ. А ей приходилось это делать украдкой, и по счетчику он ни разу
об этом не догадался.
   Вода была восхитительно холодной, и Ширли стояла под  душем  дольше,  чем
собиралась. Она виновато посмотрела на счетчик. Вытершись, полотенцем стерла
все до единой капли в ванне и на стенах, а потом засунула его на  самое  дно
корзины для грязного белья, куда уж он точно  не  сунется.  После  душа  она
почувствовала себя чудесно. Пудрясь, она улыбалась себе в зеркало.
   Тебе  двадцать  три,  Ширли,  и  размер  одежды  у  тебя  не  менялся   с
девятнадцати лет. Разве что грудь - теперь она носила лифчики  побольше.  Но
тут все нормально, потому что мужчинам именно это и нравится. Она достала из
шкафа халат и надела его. Когда она вошла в спальню, Майк по-прежнему сопел.
За последние три дня он здорово измотался - вероятно, устал таскать по  жаре
свой вес. За год, что она жила здесь, он набрал,  должно  быть,  килограммов
восемь; судя по всему, они пошли в живот. Но, похоже, это его не беспокоило,
и она пыталась этого не замечать.
   Она включила телевизор и пошла на кухню что-нибудь выпить. Дорогие  вина,
пиво и единственная бутылка виски предназначались исключительно  для  Майка,
но она не возражала. Ей было все равно что пить, лишь бы  было  вкусно.  Тут
была бутылка водки, и Майк  делал  из  нее  всевозможные  напитки.  Особенно
вкусной она получалась с апельсиновым концентратом.  Если  добавить  немного
сахара...
   Голова мужчины заполняла полутораметровый экран, беззвучно шевеля  губами
и глядя прямо на нее. Ширли запахнула халат и застегнулась. Делая  это,  она
улыбнулась, потому что, хоть и знала, что никто на нее не смотрит, все равно
было неудобно. Панель дистанционного управления была встроена в  подлокотник
дивана, и она, нагнувшись вместе с бокалом, нажала  на  кнопку.  По  другому
каналу показывали автомобильные гонки, по следующему -  старую  киноленту  с
Джоном Барримором, которая вся дергалась, казалась допотопной  и  совершенно
ей не понравилась.
   Она перебрала большинство каналов, пока не остановилась, как  обычно,  на
девятнадцатом -  "женском",  где  показывали  только  многосерийные  фильмы,
каждый из которых шел непрерывно, иногда двадцать четыре часа в сутки.  Этот
она раньше не видела, а когда включила наушники, поняла, почему: сериал  был
британский. Люди говорили со странным  акцентом,  а  некоторые  их  жесты  и
поступки трудно было понять.  Однако  фильм  оказался  довольно  интересным.
Какая-то женщина только что родила, она лежала вся  в  поту  и  без  всякого
макияжа, а муж этой женщины сидел в  тюрьме,  но  пришло  известие,  что  он
недавно убежал, а мужчина, являвшийся  отцом  ребенка  -  мертвенького,  как
обнаружили, - оказался братом ее мужа. Ширли отхлебнула из бокала и  уселась
поудобнее.
   В шесть утра она выключила телевизор, вымыла  и  вытерла  бокал  и  пошла
одеваться.
   Тэб начинал работать в семь, и ей хотелось сделать все покупки как  можно
раньше, пока не началась жара. Тихонечко,  чтобы  не  разбудить  Майка,  она
нашла свою одежду и пошла с ней в  гостиную.  Трусики,  кружевной  лифчик  и
серое платье без рукавов - оно достаточно старое и уже порядком  выцвело,  в
нем она ходила за покупками. Никаких драгоценностей и, конечно  же,  никакой
косметики - нет резона искать неприятности на свою голову.  Она  никогда  не
завтракала - так удобнее следить за количеством  калорий,  но  перед  уходом
выпила чашку черного кофе. Пробило семь. Она проверила, на месте ли ключи  и
деньги, затем взяла большую хозяйственную сумку из ящика и вышла.
   - Доброе утро, мисс, - поздоровался лифтер,  церемонно  распахивая  перед
ней дверь с улыбкой, обнажившей ряд не  слишком  хороших  зубов.  -  Похоже,
сегодня опять будет жаркий денек.
   - В новостях сказали, что уже двадцать семь.
   - Да раза в два занизили. - Дверь закрылась,  и  они  понеслись  вниз.  -
Температуру измеряют на крыше здания,  могу  поспорить,  что  на  улице  она
намного выше.
   - Вероятно, вы правы.
   В вестибюле швейцар Чарли, увидев, что она выходит из  лифта,  проговорил
что-то в скрытый микрофон.
   - Снова начинается пекло, - сказал он, когда она подошла к нему.
   - Доброе утро, мисс Ширли, - поприветствовал ее Тэб,  выходя  из  комнаты
охраны.
   Она улыбнулась, как всегда  обрадовавшись  встрече  с  ним.  Самый  милый
телохранитель, какого она когда-либо знала, и единственный, который  никогда
за ней не ухлестывал. Но он нравился  ей  не  поэтому,  а  потому,  что  был
человеком, который никогда о подобном и не  подумает.  Он  счастливо  жил  с
женой и тремя детьми. Она знала про Эми и сыновей;  он  считался  прекрасным
семьянином.
   Он был и  отличным  телохранителем.  Не  нужно  вглядываться  в  стальные
костяшки его пальцев, чтобы понять: он сможет постоять за себя. Хотя  он  не
был очень высок, ширина плеч и тренированные бицепсы говорили о многом.
   Он взял у нее кошелек, положил в глубокий боковой  карман,  потом  забрал
хозяйственную сумку. Когда дверь  отворилась,  он  вышел  первым  -  хорошие
манеры телохранителя. Было жарко, даже жарче, чем Ширли ожидала.
   - А почему ты не говоришь о погоде, Тэб? - спросила она, прищурившись  от
жары на заполненной людьми улице.
   - Думаю, вы о ней сегодня уже наслушались, мисс Ширли. По дороге  сюда  я
переговорил об этом без малого с дюжиной людей.
   Идя  рядом  с  Ширли  по  улице,  Тэб  не  смотрел  на  нее:  его   глаза
автоматически,  профессионально  прочесывали  улицу.  Он   обычно   двигался
медленно и говорил  медленно,  и  это  было  преднамеренно,  поскольку  люди
думают,  что  именно  так  и  должен  вести  себя  негр.  Когда   начинались
какие-нибудь неприятности, они заканчивались очень скоро, так как он  твердо
верил, что в расчет идет только первый удар и, если нанести  его  правильно,
нужды в следующих уже не будет.
   - Сегодня какие-то особые покупки? - спросил он.
   - Только продукты на обед, и еще мне нужно зайти к Шмидту.
   - Давайте возьмем такси и сбережем ваши силы для решающей битвы.
   - Да.., думаю, сегодня утром я так  и  поступлю.  Такси  было  достаточно
дешево, и пешком она ходила лишь потому, что это ей нравилось, но не в такую
жару. На стоянке уже  стоял  целый  ряд  велотакси,  а  водители  сидели  на
корточках в тени задних сидений. Тэб подошел ко второму в очереди  велотакси
и придержал кузов, чтобы Ширли могла туда забраться.
   - А я чем плох? - сердито спросил первый водитель.
   - У тебя шина спустила, вот этим ты и плох, - спокойно ответил Тэб.
   - Она не спустила, только чуть ослабла, вы не можете...
   - Отвали! - прошипел Тэб  и  слегка  приподнял  сжатый  кулак.  Сверкнули
металлические шипы. Водитель  быстро  вскочил  в  седло  и,  неистово  крутя
педали, укатил. Остальные отвернулись и ничего не сказали.
   - Рынок Грамерси, - сказал Тэб второму водителю.
   Таксист начал медленно крутить педали, так что Тэб успевал  за  ними,  не
переходя на бег, однако, водитель  все  равно  обливался  потом.  Его  плечи
поднимались и опускались перед носом у Ширли, и  она  видела  ручейки  пота,
бегущие по шее, и даже перхоть у него в волосах. Ее всегда  беспокоил  такой
близкий контакт с людьми. Она отвернулась и стала смотреть по сторонам.
   По тротуару сновали пешеходы, по мостовой катили  другие  такси,  обгоняя
медленно едущие гужевики с тщательно закрытыми грузами. На  дверях  бара  на
углу Парк-авеню висела табличка: "Сегодня пиво в 2 часа  дня",  а  несколько
людей уже заняли очередь. Кружку пива придется ждать долго, не говоря  уж  о
ценах этим летом. Они  никогда  и  не  были  божескими,  всегда  говорили  о
подорожании зерна и еще чего-нибудь, но, когда лето случалось  жарким,  цены
поднимались до фантастических отметок.
   Таксист свернул на Лексингтон  и  остановился  на  углу  Двадцать  первой
улицы. Ширли вылезла из велотакси и остановилась в тени здания, ожидая, пока
Тэб расплатится с водителем. Уже слышались  грубые  голоса  из-за  прилавков
рынка, который совершенно  задушил  Грамерси-парк.  Она  глубоко  вздохнула,
взяла под руку подошедшего Тэба, и они пошли через улицу.
   У входа расположились прилавки с крекерами.  Высоко  над  головой  висело
разноцветное печенье: коричневое, красное, голубое и зеленое.
   - Три фунта зеленых, - обратилась она к человеку за прилавком, у которого
всегда их покупала, затем взглянула на ценник. - Подорожали  еще  на  десять
центов!
   - Сам покупаю за такую цену, мадам, для меня никакой выгоды.
   Он поставил гирьки на одну чашку весов, а на другую насыпал крекеры.
   - Но почему цены постоянно растут? Она взяла с  чашки  ломаный  крекер  и
положила в рот. Цвет печенья получался от водорослей, из которых его делали,
и зеленое всегда казалось ей вкуснее и меньше пахло йодом, чем остальное.
   - Спрос - предложение, спрос - предложение. - Он ссыпал крекеры в  сумку,
раскрытую перед ним Тэбом. - Чем больше людей, тем меньше всего  остального.
И я слышал, что траву начинают выращивать на  более  далеких  участках.  Чем
дальше дорога, тем выше цена.
   Он произнес эти слова о причине и следствии заученно и монотонно,  словно
граммофонная пластинка.
   - Не знаю, как люди выкручиваются, - вздохнула Ширли, когда они отошли от
прилавка, и почувствовала себя слегка виноватой,  потому  что  с  банковским
счетом Майка ей не о  чем  было  беспокоиться.  Она  подумала,  как  бы  она
протянула на зарплату Тэба: она знала,  как  мало  тот  получает.  -  Хочешь
крекер? - спросила она.
   - Спасибо, может, чуть попозже. - Он наблюдал за толпой и ловко отодвинул
плечом мужчину с большим мешком за спиной, чуть не столкнувшимся с Ширли.
   Сквозь  рыночный  гвалт  пробивалась  песня:  трое  мужчин  бренчали   на
самодельных гитарах, а тоненький голосок девушки почти терялся в  окружающем
шуме. Когда они подошли ближе, Ширли удалось разобрать несколько слов -  это
был шлягер прошлого года, тот, что пели "Эль-Трубадуры": ".., на  земле  над
ней... Ангельски чистая мысль.., узнать ее, чтоб полюбить".
   Слова совершенно не подходили этой  девушке  с  впалой  грудью  и  тощими
руками. Отчего-то Ширли почувствовала себя неловко.
   - Дай им несколько центов, - шепнула она  Тэбу  и  быстро  направилась  к
молочному ряду.
   Когда Тэб подошел, она опустила в сумку пакет олеомаргарина  и  бутылочку
соевого молока - Майк любил пить с ним кофе.
   - Тэб, напомни мне, пожалуйста,  что  надо  вернуть  бутылки  -  эта  уже
четвертая! А с залогом в два доллара за штуку я скоро по  миру  пойду,  если
буду про это забывать.
   - Если вы пойдете завтра за покупками, я вам напомню.
   - Вероятно, пойду. Майк пригласил кого-то на  обед,  а  я  еще  не  знаю,
сколько будет народу и что он хочет подать на стол.
   - Рыбу, она всегда хороша, - сказал Тэб,  указывая  на  большой  бетонный
бассейн с водой. - Бассейн полон.
   Ширли приподнялась на цыпочки и увидела  тилапий,  беспокойно  снующих  в
мутной воде.
   - Лапии со Свежего Острова, - сказала продавщица. - Только сегодня  ночью
привезли с озера Ронконкома.
   Она сунула руку в воду и вытащила извивающуюся рыбешку длиной сантиметров
пятнадцать.
   - А завтра они у вас будут? - спросила Ширли. - Мне нужна свежая рыба.
   - Как угодно, милочка, завтра привезут еще. Становилось жарче, а на рынке
не оказалось ничего, что она еще хотела купить. Поэтому решено было  перейти
к следующему пункту программы.
   - По-моему, сейчас нам лучше отправиться к Шмидту,  -  сказала  Ширли,  и
что-то в ее голосе заставило Тэба внимательно взглянуть на нее,  после  чего
он снова перешел к наблюдению за толпой.
   -  Конечно,  мисс  Ширли,  там  будет  попрохладнее.   Заведение   Шмидта
располагалось в подвале сгоревшего целиком дома на Второй авеню. Проулок вел
на задний двор, три ступеньки вниз - и вы перед  толстой  зеленой  дверью  с
глазком. В тени, притулившись к стене, на корточках сидел  телохранитель:  к
Шмидту приходили  только  постоянные  клиенты.  Приветствуя  Тэба,  охранник
махнул рукой. Послышалось скрежетание замка, дверь  открылась,  и  показался
престарелый мужчина с длинными патлами седых волос.
   - Доброе утро, судья, - сказала Ширли. Судья Сантини  и  О'Брайен  хорошо
знали друг друга, и она встречалась с ним прежде.
   - А, доброе  утро,  Ширли.  -  Он  отдал  телохранителю  маленький  белый
пакетик, который тот сунул в карман. - Как  бы  хотелось,  чтобы  утро  было
добрым, но для меня чересчур жарко. Боюсь, сказываются года. Передай от меня
привет Майку.
   - Передам, судья, до свидания.
   Тэб отдал Ширли кошелек, и она спустилась по  ступенькам  и  постучала  в
дверь.  В  глазке  промелькнула  тень,  послышался  лязг  металла,  и  дверь
отворилась. Внутри было темно и прохладно. Ширли вошла.
   - Ого, да это же  мисс  Ширли!  Привет,  малышка,  -  сказал  привратник,
захлопывая дверь и задвигая тяжелый засов.
   Он опять влез на высокую табуретку у стены и занялся своим оружием. Ширли
ничего не ответила: она всегда так поступала. Шмидт поднял голову  и  широко
улыбнулся.
   - Привет,  Ширли!  Зашла  купить  чего-нибудь  вкусненького  для  мистера
О'Брайена?
   Он положил большие красные руки на прилавок; его толстое тело, облаченное
в забрызганный кровью  белый  халат,  возвышалось  над  ним  как  гора.  Она
кивнула, но не успела ничего сказать, как подал голос охранник:
   - Покажите ей леденцы, мистер Шмидт. Могу поспорить, она пришла именно за
ними.
   - Не думаю, Арни, они не для  Ширли.  Оба  громко  расхохотались,  а  она
попыталась улыбнуться, теребя клочок бумаги, лежавший на прилавке.
   - Мне нужен кусок говядины или вырезка, если,  конечно,  у  вас  есть,  -
сказала она, и мужчины снова расхохотались.
   Они знали, что многое могут себе позволить,  но  никогда  не  переступали
границ дозволенного. Им было известно о ее взаимоотношениях с Майком, но они
никогда не делали и не говорили  чего-то  такого,  что  могло  вызвать  гнев
Майка. Однажды Ширли попробовала рассказать ему об этом, но он посмеялся над
одной из их шуток и сказал, что они просто дурачатся и ей не следует ожидать
светских манер от мясников.
   - Посмотрите-ка на это, Ширли. - Шмидт щелчком открыл дверь холодильника,
стоящего у стены, и вытащил небольшую кость. - Великолепная  собачья  ножка,
мясистая, да и жирная.
   На вид она была недурна, но Ширли знала, что наверняка есть  еще  на  что
взглянуть.
   - Очень миленькая, но вы же знаете, что мистер О'Брайен любит говядину.
   - С каждым днем все труднее, Ширли. - Хозяин полез глубже в  холодильник.
- Разборки с поставщиками,  скачки  цен,  сама  знаешь,  каково.  Но  мистер
О'Брайен является моим покупателем уже десять лет, и, пока могу, я стараюсь,
чтобы ему кое-что