Штаты  на
заработки. Но какая разница - меньшинство есть меньшинство. Согласны?
   Коретта  какое-то  время  сохраняла  строгое  выражение  лица,  но  потом
смягчилась и улыбнулась:
   - Знаете, для мужского шовиниста вы, в общем-то, не так ужасны.
   - Вы и сами не худший вариант феминистки, которая всю жизнь только тем  и
занята, что дает отпор фашиствующим мужикам. Давайте выпьем за мир, а  также
за успех "Прометея".
   - Почему бы и нет? - Коретта чокнулась с Патриком, и они выпили. - А  при
чем здесь успех "Прометея"? Разве в этом есть какие-то сомнения?
   - В любом космическом полете есть доля риска. Чем  сложнее  корабль,  тем
больше узлов,  которые  могут  выйти  из  строя.  Во  время  первого  полета
"Аполлона" на Луну корабль израсходовал 97,5% топлива. И у нас, и у  русских
случались в полетах разные накладки. А сейчас мы соединили в единый ракетный
комплекс шесть самых больших ступеней в  истории  человечества.  Они  должны
оторваться от Земли все разом и вывести "Прометей" на нижнюю  орбиту.  Между
прочим, последняя ступень, с полезной нагрузкой, тоже превосходит по размеру
все предшествующие космические корабли. Итак, сначала мы окажемся на  низкой
орбите, которая называется "угасающей", потому что, если быстренько с нее не
соскочить, мы снова свалимся на Землю  там  мы  включим  ядерный  двигатель
доктора Брона, который и должен вывести нас на окончательную орбиту.  Теперь
пару слов об этом двигателе. Теоретически он проверен на Земле неоднократно
испытывались его уменьшенные модели...
   - Погодите-ка, дайте я сама догадаюсь. Вы хотите сказать, что  в  космосе
подобный двигатель никогда не испытывался?
   - Вот именно. А вы еще спрашиваете, есть ли  сомнения  в  успехе  полета.
Однако не хочу вас расстраивать. Учтите, что множество людей  несколько  лет
работали только над тем, чтобы фактор риска по возможности свести к нулю.  К
примеру, гораздо безопаснее находиться  в  нашем  "Прометее",  чем  пытаться
поменять  колесо  где-нибудь   на   калифорнийском   хайвее.   Там   средняя
продолжительность жизни не превышает 25 секунд  -  в  том  случае,  если  вы
занимаетесь колесом со стороны проезжей части.
   - Вы здорово меня успокоили. Значит, пока я не на  калифорнийском  шоссе,
могу считать себя в безопасности.
   Высокий мужчина в поварском колпаке появился в дверном  проеме  и  сказал
по-английски с сильным акцентом:
   - Ужин подан.
   - Чем кормить будете? - поинтересовался Элай, но лингвистические познания
повара были, видимо, истощены, и он в замешательстве скрылся.
   - Специально подготовленное меню, -  пояснила  Надя.  -  Я  поговорила  с
поваром, он очень  горд  своей  работой.  Нам  дадут  борщ,  потом  селедку,
бефстроганов с лапшой. Ну и, разумеется, икру и водку.
   - Пища для русской души,  -  откомментировала  Коретта.  -  Если  у  меня
когда-нибудь  будет  возможность,  я  покажу  вашему  шеф-повару   настоящую
американскую кухню - мясо на ребрышках с капустным салатом. Идемте скорее, а
то я умираю от голода.

Глава 8

Когтенхэм - Ньютаун

   Для сэра Ричарда Лонсдейла завтрак был лучшим временем  дня.  А  в  такую
чудесную погоду утренняя трапеза была просто совершенством. Стол поставили у
распахнутого окна по розовому кусту прыгала  малиновка,  в  траве  возились
дрозды. В воздухе - ни ветерка. Рядом с тарелкой лежал свежий номер "Тайме",
в подставочках стояли два яйца всмятку, дымился  горячий  тост.  Сэр  Ричард
налил себе кофе. За столом он сидел один - терпеть не  мог  разговаривать  с
кем-нибудь во время завтрака. Эмили появится  перед  самым  его  уходом,  не
раньше. Прежде чем развернуть газету, Лонсдейл понаслаждался последним мигом
покоя, пока неугомонный мир еще не успел его нарушить.
   Ричард Лонсдейл был директором компании "Фармацевтические химикаты".  Эта
работа давала ему отличную зарплату, а кроме того,  еще  кое-какие  приятные
привилегии. Бумаги, которые он захватил с собой, были все просмотрены и  уже
лежали в "дипломате" вместе  с  письмами,  которые  предстояло  перепечатать
секретарше. Скоро начнется рабочий день, полный новых  проблем.  Сэр  Ричард
аккуратно отрезал верхушечку первого яйца,  чуть-чуть  посолил  и  поперчил,
зачерпнул ложечкой. В самый раз. Потом взглянул на заголовки  в  "Тайме",  и
день начался.
   Новости делового мира, как всегда, были удручающими, поэтому  он  оставил
их на потом: прочтет в автомобиле.  Мало  хорошего  происходило  на  Ближнем
Востоке, в Испании, в Корее. "ПРОЕКТУ "ПРОМЕТЕЙ" ПРЕДСКАЗЫВАЮТ НЕУДАЧУ". Вот
это то, что надо: зловещее карканье ученых способно  разогреть  кровь.  Одни
ученые что-то  изобретают,  другие  предсказывают,  что  изобретение  первых
погубит мир, разрушит окружающую среду и заразит все человечество  раком.  К
сожалению, вторые, как правило, оказываются правы.  Он  как  раз  сворачивал
газету, когда в столовую вошла его супруга, облаченная в длинный,  до  пола,
халат.
   - Доброе утро, милый, - сказала Эмили, рассеянно чмокнув сэра  Ричарда  в
лоб. - Не забудь, что  к  нам  на  ужин  приглашены  иностранные  гости.  Не
опаздывай. Ты сам назначил эту встречу еще на  прошлой  неделе,  помнишь?  У
тебя осталось немного кофе? Я бы выпила. Какой кошмар! Ты посмотри  на  этот
заголовок. Я знаю, что газетчики преувеличивают, но звучит  просто  пугающе.
Неужели возможны землетрясения?
   - Дорогая, это произойдет в России. К тому же если  ракета  взорвется  да
еще если обстановка действительно окажется сейсмоопасной.
   - А как же все остальные ужасные вещи - "лучи смерти" и прочее?
   - Уверяю тебя, дорогая, что бы ни случилось с  "Прометеем",  на  нас  это
никоим образом не отразится. Ну а теперь мне пора.
   "Роллс-Ройс" уже ждал у подъезда, ибо сэр Ричард всегда выходил из дома в
8.15. Шофер как раз смахивал невидимую пылинку  с  черного  капота.  Просияв
улыбкой, он распахнул дверцу перед директором.
   - Чудесный денек, сэр. Погода просто коллекционная,  как  говаривала  моя
мамаша.
   - Ваша мамаша была совершенно права, Эндрю. Такого лета у нас не  было  с
75-го года.
   Автомобиль мягко покатил по аллее, похрустывая гравием. Утренняя  поездка
всегда была очень приятной, несмотря на то что машина принадлежала  не  сэру
Ричарду, да и Эндрю был служащим "Фармацевтических химикатов".  Окошко  было
открыто, по третьей программе радио передавали струнное трио Баха. Утро и  в
самом деле выдалось восхитительное. Сэр Ричард даже решил сегодня не  читать
деловых новостей. Они могут подождать, а погода ждать не  будет.  До  завода
было десять миль  -  пятнадцать  минут  быстрой  езды,  главным  образом  по
проселочным дорогам. Можно было бы поехать по автостраде, получилось  бы  на
милю длиннее, но по времени гораздо быстрее. Однако сэр Ричард никогда  этой
дорогой не пользовался. Ему и так целый  день  предстояло  находиться  среди
суеты современного мира - большие скорости, телефонные звонки  и  все  такое
прочее. Чем дольше утром длится очарование деревенского  покоя,  тем  лучше.
Мимо проплывали сложенные из неотесанных  камней  стены,  зеленые  луга,  на
которых паслись  коровы,  стада  овец.  Ягнята  уже  подросли  и  больше  не
выглядели    такими    очаровашками.    Лесистый    пригорок,     за     ним
сельскохозяйственные постройки, потом горбатые, покрытые  брусчаткой  улочки
деревни Драй-Этертон. Магазины  уже  открывались,  и  в  дверях  "Коричневой
коровы", как всегда, торчал Гарри Мур, лениво ковыряя в  зубах  спичкой.  Он
помахал "Роллс-Ройсу" рукой -  этакий  добродушный  трактирщик.  Сэр  Ричард
ответил на приветствие. В "Коричневой корове" чудесно  готовили  бифштекс  и
пудинг с говяжьими почками. Давненько Лонсдейл  не  навещал  это  заведение.
Может быть, в воскресенье получится?
   Дорога выпрямилась и пошла вверх, на известняковые холмы,  высившиеся  за
городком. Вокруг были поля и фермы, как бы  рассеченные  автострадой,  из-за
которой и выросли здесь районы новостроек. Потом показался  сам  город.  Сэр
Ричард знал, что прямо в центре еще  сохранился  кусок  старой  деревни,  но
отсюда его видно не было.  Многоэтажные  башни  домов  выстроились  длинными
шеренгами, похожими на пчелиные соты.
   За жилыми  домами  располагались  приземистые  белые  корпуса  завода.  В
отличие от новостроек они довольно гармонично вписывались в ландшафт и  были
по-своему даже красивы. Дорога описала дугу вокруг территории  завода  небо
заслонили огромные цистерны с  химикатами,  выкрашенные  в  оранжевый  цвет.
Поначалу эти яркие пятна очень раздражали Лонсдейла, но потом он  обнаружил,
что оранжевый цвет  куда  веселее,  чем  серо-стальная  окраска,  нагоняющая
тоску.
   Охранник у завода приветливо  отсалютовал  директорской  машине  -  можно
сказать, просто помахал рукой, - и "Роллс-Ройс" медленно подъехал к главному
входу.
   - Как обычно, сэр? - спросил Эндрю.
   - Точнее, как положено: в полшестого. Мне удается уехать так рано,  но  я
торжественно поклялся жене, что вернусь вовремя. Если в полшестого  меня  не
будет, позвоните мне в кабинет и напомните.
   - Да, сэр. Хорошего вам дня.
   - Спасибо, вам того же. И одна  просьба,  Эндрю:  поменьше  налегайте  на
виски из автомобильного бара. Бутылки пустеют так быстро, что я уже  начинаю
это замечать.
   Лонсдейл распахнул стеклянную дверь и вошел  в  здание.  Начинался  самый
обычный рабочий день.

Глава 9

   - Начать отсчет предстартовой готовности, - приказал Самсон Клетеник.
   Цифры на табло в зале Центра управления полетом ожили - там было  уже  не
95:00, а 94:59.
   Сотрудники на всех столах  зашелестели  толстыми  томами  руководства  по
предстартовой подготовке, открыв их на  первой  странице.  Тома  были  вдвое
толще, чем обычно, потому что на сей раз текст  оказался  вдвое  длиннее:  с
одной стороны страницы - колонка по-русски, с другой стороны - по-английски.
Несмотря на разделение труда  -  советские  техники  отвечали  за  топливные
системы, двигатели, насосы  и  вспомогательное  оборудование,  а  американцы
ведали аппаратурой пульта управления и компьютерными системами, - в ракетном
комплексе имелись и узлы совместного контролирования,  которые  нельзя  было
отнести ни к ступени с полезной нагрузкой, ни к ускорителям. В этих  случаях
были созданы смешанные группы: нередко у одного  и  того  же  пульта  сидели
русский и американец, следя за работой друг  друга  и  всегда  готовые  друг
друга подстраховать. Проект "Прометей" готовился так долго, что  даже  самые
лингвистически неодаренные специалисты с обеих сторон  успели  выучить  язык
партнера. Теоретически все техники и инженеры в  Центре  управления  полетом
должны были владеть и русским, и английским.  Возможно,  они  не  смогли  бы
вести  застольную  беседу  на  чужом  языке,  но  ракетной  и   компьютерной
терминологией владели в  совершенстве.  Во  всяком  случае,  для  совместной
работы этого было достаточно. И, как показало время, не только  для  работы:
сначала одна русская сотрудница  была  вынуждена  покинуть  космодром  из-за
явственно  развивающейся  беременности.  Потом  руководство  получило   семь
заявлений  на  заключение  смешанных  браков.  Решение  этих  вопросов  было
отложено на потом, когда "Прометей" будет благополучно  выведен  на  орбиту.
Главное - не сорвать подготовку.
   Самсон Клетеник  отвечал  за  управление  стартом.  Это  был  долговязый,
длиннорукий мужчина, нескорый на слова, зато очень быстро  соображавший.  Он
почти никогда не улыбался - особых причин для  веселья  как-то  не  находил.
Несколько лет планирования и  сборки  корабля  позади,  близился  финал.  Со
своего пульта  Клетеник  управлял  всеми  функциями  сложнейшего  стартового
комплекса. Он отвечал здесь за все. Не располагало к благодушию и  то,  что,
как ему было известно, каждый  его  шаг  контролируется  Флэксом  и  прочими
сотрудниками Центра управления полетом, находящимися  за  много  тысяч  миль
отсюда,  в  Хьюстоне.  Как  только   корабль   оторвется   от   Земли,   вся
ответственность за полет переходит к ним. Но это будет еще не скоро. Пока же
вся полнота ответственности на Клетенике вот  почему  он  так  аккуратно  и
сосредоточенно нажимает на кнопки, разговаривает со  всеми  тихим  и  ровным
голосом, сохраняет спокойный и невозмутимый вид.
   Флэкс,  вернувшийся  в  Центр  управления  полетом  в  Хьюстоне,  не  мог
похвастать ни спокойствием, ни невозмутимостью. Расслабиться он может потом,
когда все будет позади. Правда, во время радиосеансов связи голос его звучал
подчеркнуто спокойно, но того требовали правила игры. На самом  же  деле  по
мере приближения старта Флэкс нервничал все больше и больше. Он то следил по
телевизору за суматохой, царившей в Центре управления, то  переводил  взгляд
на своих подчиненных, бездельничавших возле  пультов.  Они  могли  себе  это
позволить - но не он. Флэкс почувствовал, как внутри у него все сжимается от
боли. Он знал, что эта боль не  оставит  его  до  тех  пор,  пока  полет  не
закончится. Потом астронавтов ждут церемониальные  встречи  и  президентские
рукопожатия, а Флэкс тихо выскользнет через черный ход и вскоре  окажется  в
военном госпитале в  Бетесде,  в  отдельной  палате.  Доктора  будут  цокать
языком,  пытаясь  вытащить  Флэкса  из  критического  состояния,  пока  язва
двенадцатиперстной кишки у него не достигла стадии прободения. И дело  не  в
бесконечном курении сигар, бесчисленных чашках кофе, недоеденных сандвичах и
недосыпании - виноваты прежде всего  нервы.  За  неделю  в  госпитале  Флэкс
обычно терял пятнадцать фунтов веса. Жидкая диета была невыразимо скучна,  а
таблетки, которыми его пичкали, чтобы он не скучал, по сигаретам, выпивке  и
кофе, нагоняли сонливость. Потом Флэкс выходил из госпиталя и еще  месяц,  а
то и два не мог очухаться. То есть вернуться  к  нормальной  жизни  и  вовсю
наслаждаться омарами, шампанским,  гаванскими  сигарами  и  прочими  вещами,
которые делали жизнь приятной.
   Сейчас нервный узел у него внутри еще только  начинал  скручиваться.  Это
было пока лишь  предчувствием  боли,  которая  вскоре  будет  жечь  огнем  и
заставит Флэкса глотать лекарство галлонами. А ведь пока ничего  плохого  не
происходило. Но обязательно произойдет, как всегда.  Ожидание  неприятностей
было хуже самих неприятностей. Сможет ли Центр управления стартом справиться
со своей задачей?  Приказ  об  отсчете  предстартовой  готовности,  а  также
оживление, начавшееся  в  ведомстве  Клетеника,  чуть  ослабили  напряжение.
Флэксу стало немного легче.
   - Нет давления в  гелиевой  системе.  Нет  давления  в  четвертом,  нужно
спустить тридцать первый на семь делений...
   - Приостановить отсчет? - спросил Клетеник.
   - Не стоит. Пока не нужно. У нас есть десять минут, чтобы разобраться.
   - Держите меня в курсе, а если я буду занят чем-то другим, в любом случае
известите меня о результате в течение девяти минут.
   - Роджер. Очень о'кей!
   Американское выражение "супер о'кей" превратилось в "очень  о'кей".  "Так
создается новый комбинированный язык  космической  эры",  -  подумал  Флэкс,
молча следивший за  происходящим  на  экране.  А  многие  американцы  вместо
"Роджер" стали говорить  по-русски  "вас  понял".  Неплохая  идея  -  мирное
сосуществование в сегодняшнем мире. Земле  очень  не  помешал  бы  мир  -  в
особенности в Африке, где до сих пор шла кровавая бойня.
   Задерживать  заправку  топливом  смысла  не   имело.   Сработал   байпас,
неисправный клапан заменили. Но это  была  мелочь,  одна  из  прогнозируемых
неприятностей.   Время,    отведенное    для    предстартовой    готовности,
предусматривало  устранение  мелких  неприятностей.   Если   же   произойдет
что-нибудь посерьезнее, то  часы  будут  остановлены  и  процесс  подготовки
продолжится, пока возникшую проблему не разрешат. Однако таких  задержек  не
может быть слишком много, и они  не  должны  затягиваться  -  многочисленные
сложные системы, составляющие ракетный  комплекс,  нельзя  вечно  держать  в
состоянии полной готовности. Некоторые из них рассчитаны на функционирование
в течение всего нескольких дней, а то и часов. Кроме  того,  от  криогенного
топлива можно было ожидать любых сюрпризов. Если задержек  окажется  слишком
много, весь полет может сорваться. Это  означало  бы,  что  пройдут  месяцы,
прежде чем "Прометей" сможет снова оказаться на стартовой площадке. О  таком
не хотелось и думать. Настоящему  моменту  предшествовали  годы  работы  на
карту были поставлены репутации двух государств.  За  подготовкой  к  взлету
следили руководители обеих стран, да и все человечество.  Это  на  него,  на
Флэкса, они сейчас смотрят. Нервный узел затянулся еще туже.
   На пульте зажегся красный  огонек  -  один  из  многих  тысяч.  Защелкали
переключатели, потом  раздался  телефонный  звонок  Клетеника  вызывали  на
связь.
   - У нас на двадцать седьмом проблема. Требуется ваше присутствие.
   Больше  всего  Клетеника  встревожила  нарочито  спокойная  интонация,  с
которой это было сказано, -  напускное  спокойствие  означает,  что  человек
очень взволнован. Клетеник тоже начал нервничать. Он снял наушники и  быстро
направился к двадцать седьмому пульту.
   Тем временем в изоляторе Патрик с помощью Брона  натягивал  скафандр.  До
выхода на орбиту, когда придется собирать солнечный коллектор, костюм ему не
понадобится.   "Прометей"   проектировался    как    космическая    станция,
предназначенная для длительного использования, а это  означало,  что  внутри
поддерживалось нормальное давление и экипаж мог находиться в корабле в своей
обычной одежде. Но у  Патрика  со  скафандром  были  кое-какие  проблемы.  У
каждого астронавта скафандр изготавливался индивидуально. Даже  не  один,  а
два  -  первый  полагалось  опробовать  на  стадии  тренировки.  Второй   же
предназначался для работы в космосе скафандры были  идентичными:  несколько
слоев ткани и резины, сшитых и склеенных с особым тщанием. Костюм должен был
обеспечить  гибкость  движений  и  в  то  же  время   обладать   невероятной
прочностью, чтобы выдерживать давление, - иначе  астронавт  погибнет.  Иными
словами, скафандру полагалась сгибаться в суставах, но во всех прочих местах
быть крепче брони. В результате приходилось довольствоваться компромиссом, а
компромиссы  всегда  далеки  от  совершенства.  Костюм  где-то  жал,  где-то
натирал,  поэтому  постоянно  требовалось  его  подправлять.  Патрик  трижды
отправлял свой скафандр на доработку, потому что  в  плечо  ему  каждый  раз
впивался кусок металла. Патрик надеялся, что на сей раз все будет в порядке.
Если нет - еще есть время исправить недоделку.
   Сначала нужно надеть тонкое хлопчатобумажное белье, чтобы  не  раздражать
кожу. Затем следует унизительная,  но  совершенно  необходимая  процедура  -
прикрепление желтого пластикового мешочка для мочи. В космосе не  отлучишься
на пять минут в туалет. Элай поднес к глазам мешочек и восхищенно  посмотрел
на него.
   - Какое дивное изобретение, -  сказал  он.  -  Символ  покорения  космоса
мужчиной.
   - Это все же лучше, чем женский символ. Катетер, по-моему, куда хуже.
   - Значит, не ворчи и спокойненько натягивай это резиновое колечко на свою
штуковину. Размер подогнан в самый раз.  Вот,  казалось  бы,  век  науки,  а
человек все стремится к единообразию. Мужчины бывают  такими  разными  -  от
пигмеев в три фута ростом до  семифутовых  скандинавов,  -  однако  жизненно
важный орган, судя по всему, встречается  всего  трех  размеров.  Маленький,
средний и большой. Во всяком случае к мешочку приложены всего три  резиновых
кольца.
   - Это называется не так:  "большой",  "огромный",  "невероятный".  Нельзя
травмировать мужское это. Однако, когда подбираешь размер, смотри, чтобы это
не сыграло с тобой дурную шутку.  Если  выберешь  слишком  большое  колечко,
произойдет утечка - астронавты называют ее "подмоченной репутацией". Это  не
очень-то приятно.
   - Да, меня предупреждали. Дай-ка я помогу