стно ли вам про.., то, что  произошло  с  ускорителем?  Чиновник  с
серьезным видом кивнул:
   - Известно. Трагическая случайность. В стране будет  объявлен  траур.  Вы
прибыли по этому поводу?
   - Отчасти. Но не совсем. Послушайте, товарищ, я хочу, чтобы вы поняли нас
правильно. Неужели вы думаете, что я или академик Мошкин,  один  из  ведущих
астрономов  страны,  стали  бы  беспокоить  руководство  из-за  какой-нибудь
ерунды?
   - Нет, разумеется. Но я не смогу ничем вам помочь, если  вы  не  изложите
суть дела. Надеюсь, вы понимаете, в каком я положении.
   Глушко вздохнул и выпрямился в полный рост:
   - Безусловно. Но, как я уже сказал, наше сообщение  предназначено  только
для ушей товарища Полярного. Поэтому я хочу, чтобы вы немедленно связались с
вашим непосредственным начальством и доложили о нашем приходе.
   - Мой начальник сейчас на совещании. Если вы немного подождете...
   - В конечном счете мы все-таки увидимся с товарищем Полярным. Но он будет
недоволен тем, что потеряно столько времени, и ответственный за эту задержку
будет наказан. Ясно?
   Чиновнику было ясно - даже  слишком.  В  жизни  ему  не  раз  приходилось
слышать такого рода угрозы. Если ученые  говорят  правду,  то  действительно
можно  заработать  большие  неприятности.  Но  вдруг  они  блефуют?  Что  ж,
максимум, чем он рискует в этом  случае,  -  устный  выговор.  Решение  было
простым. Чиновник встал со стула.
   - Я понял. И вы,  надеюсь,  тоже  понимаете,  что  я  готов  вам  помочь.
Постойте здесь. Я пойду  выясню,  как  скоро  товарищ  Полярный  сможет  вас
принять.
   - Хорошо, - внушительным тоном ответил  Глушко,  сохраняя  величественную
осанку. Но как только дверь за чиновником закрылась, он обессилен(tm) рухнул
на стул.
   - Академик, у меня нервы на пределе. Надеюсь, вы  отдаете  себе  отчет...
Если вы ошиблись, нам обоим придется отвечать.
   - Не об этом сейчас следует беспокоиться. Беспокоиться надо вот о чем,  -
постучал академик по своему вытертому кожаному портфелю. - Факты не вызывают
сомнения. К тому же их можно перепроверить. Все необходимое находится здесь.
   Глушко взглянул на часы, побарабанил пальцами по колену.
   - В таком случае пусть они лучше поспешат.

***

   На другом конце света,  в  Филадельфии,  штат  Пенсильвания,  был  ранний
вечер.  Уже  смеркалось,  хотя  время  ужина  еще  не  настало.  Занятия   в
университете кончились, исследовательские лаборатории закрылись,  профессора
отправились по домам. Лишь  профессор  Вейсман  сидел  у  себя  в  кабинете,
рассеянно наблюдая, как становятся длиннее тени, и слушая гудки в трубке. Он
пытался дозвониться уже не в первый раз. Вейсман аккуратно  положил  трубку,
сцепил пальцы и стал думать - что делать дальше.
   Ни одного из тех немногих людей, кто мог ему помочь, не  оказалось  дома.
Телефон либо  молчал,  либо  механическим  голосом  автоответчика  предлагал
профессору оставить послание. Но времени терять было нельзя. Вейсман  так  и
не придумал, как передать наверх жизненно важную информацию, полученную  им.
Не знал он, и кому следует ее передать.  Разумеется,  информация  необходима
для людей, занимающихся проектом  "Прометей".  Однако  оба  номера,  которые
сообщила справочная служба, постоянно были заняты.  Профессор  редко  слушал
радио, не имел телевизора и поэтому не  знал,  какая  трагедия  произошла  в
Англии. Ему было  бы  интересно  это  услышать,  но  действовать  все  равно
пришлось бы.
   "Наверное, нужно ехать в Вашингтон",  -  подумал  он.  Вейсман  ненавидел
путешествия. Он всегда говорил, что с него на всю жизнь  хватит  бегства  из
Фраунхоферовского института в Германии и последующей гонки по всей Европе от
наступавших фашистских  войск.  Жизнь  в  Пенсильванском  университете  была
приятной, спокойной, и  Вейсман  не  собирался  ее  менять.  Однако  теперь,
очевидно,  придется  нарушить  установленный  порядок  вещей.  Да,  ехать  в
Вашингтон необходимо. Еще не  вполне  решившись,  Вейсман  начал  запихивать
толстую пачку бумаг в портфель - такой  же  старый  и  неприглядный,  как  у
академика Мошкина. Как раз в этот самый момент  Мошкин  нервно  тискал  свой
портфель, дожидаясь аудиенции в Кремле.
   В коридоре раздались шаги, в стеклянную дверь кабинета  кто-то  постучал.
Вейсман не ответил - он был так сосредоточен, что ничего вокруг  не  слышал.
Лишь когда дверь распахнулась, профессор  поднял  глаза.  В  дверном  проеме
появилось бородатое лицо.
   - Сэм, вы слышали? Слышали, что случилось с тем городом в Англии?
   - А-а, Дэнни. Заходите. Мне нужно с вами поговорить.
   - Значит, не слышали. Один  из  ускорителей  "Прометен"  уничтожил  целый
город. Погибло множество людей. Никто не знает точно,  сколько  именно.  Это
хуже, чем ядерный взрыв.
   - Дэнни,  вы  не  знаете  случайно,  как  доехать  до  Вашингтона,  округ
Колумбия?
   Дэнни изумленно разинул рот, но тут же взял себя в  руки.  Он  достаточно
давно преподавал в университете, чтобы  перестать  считать  некоторых  своих
коллег полоумными - это просто были индивидуумы с особым кругом интересов  и
специфической способностью  к  концентрации.  Сэм  Вейсман  был  нобелевским
лауреатом, его уважал весь мир. Да, ему было наплевать на погибший город, он
не знал, как добраться до Вашингтона, находившегося всего в  сотне  миль  от
Филадельфии, но это не имело значения.  Дэнни  пожал  плечами  и  на  минуту
выкинул из головы мысли о Коттенхэме.
   - Можно поехать на автомобиле, можно сесть на автобус, можно поездом.
   -  Я  терпеть  не  могу  двигатели  внутреннего  сгорания,  -  озабоченно
нахмурился Вейсман. Он достал из кармана старомодный  кошелек  и  порылся  в
нем. - Четыре доллара. Полагаю, этого будет недостаточно.
   - Да, пожалуй. А что вам нужно в Вашингтоне? Вейсман  проигнорировал  его
вопрос, размышляя над трудностями предстоящего путешествия.
   - Банки закрыты. А что, если вы, Дэнни, одолжите мне денег,  а  я  выпишу
вам чек? Как вы думаете, пятисот долларов будет достаточно?
   - Пять сотен - более чем достаточно. Но у меня может  не  быть  при  себе
таких денег. - Дэнни заглянул в бумажник. - А, да вам повезло. Я только  что
получил по чеку зарплату. Могу вам дать две  сотни,  а  вы  вернете  мне  по
возвращении. Ваш кредит не вызывает сомнений.
   Вейсман натянул пиджак.
   - Скажите, а в Филадельфии один вокзал или несколько?
   - Не беспокойтесь, я вас подвезу. Скажите в кассе, что вам нужен билет до
Вашингтона. Постарайтесь сесть на поезд "Метролайнер", потому что в  обычном
вагоне у вас через пять минут начнется приступ геморроя.
   - Благодарю за  совет.  -  Профессор  надел  шляпу.  -  Как  вы  думаете,
Смитсоновский институт трудно найти? У меня там работает один друг.
   - Профессор, мне огромного труда стоит удержаться и не пристать к  вам  с
вопросами: что вам понадобилось в Смитсоновском институте среди ночи? Боюсь,
вы все равно не скажете. Возьмите такси возле вокзала и скажите шоферу, куда
вам нужно. Институтский вахтер, наверное, знает, где разыскать вашего друга.
И желаю вам удачи.
   Всю дорогу до вокзала профессор Вейсман сидел  молча,  аккуратно  положив
свой старый портфель на колени. Точно в такой же позе  сидел  в  кремлевской
приемной академик Мошкин. Однако этим сходство не исчерпывалось.
   Оба были учеными с мировым именем.
   Оба были специалистами по Солнцу.

Глава 26

ПВ 13:57

   - Возьмите сигару, Купер, - сказал главный редактор. - Вы такой  сто  лет
не видели.  Настоящая  гаванская  сигара,  первая  партия  после  заключения
торгового соглашения с Кубой.
   - Прошу прощения, сэр, извините, я не  курю.  Купер  так  нервничал,  что
боялся не только рукой пошевелить, но даже подумать о  том,  чтобы  поднести
пальцы  ко  рту.  Он  редко  встречался  с  главным  редактором  газеты   и,
разумеется, никогда прежде не бывал в его кабинете.  Здесь  даже  заведующий
отделом  городских  новостей,  это  воплощение   власти   и   сквернословия,
становился подчиненным и отступал на задний план. Редактор открыл  бар  его
розовые на пухлых белых руках ногти блестели, одежда  была  безукоризненной.
Ни чернила, ни газетная грязь не приставали к  нему.  Он  вынул  хрустальный
графин и улыбнулся, продемонстрировав два ряда великолепных белых зубов.
   -  Но  выпить-то  вы,  конечно,  выпьете,  -  сказал  он.  -   Канадское,
двадцатилетней выдержки. Вам, пожалуй, понравится. Содовой?
   Купер только кивал, все еще чувствуя себя не в своей тарелке, не понимая,
зачем он здесь. Увольнение? Нет, такими вещами обычно  занимаются  чиновники
рангом  пониже.  Тогда  зачем?  Он  сделал  большой  глоток,   стараясь   не
поперхнуться. Горло обожгло, словно огнем, - обычно он не пил ничего  крепче
содовой с вишневым сиропом.
   - Славно,  правда?  Я  знал,  что  вам  понравится.  -  Он  посмотрел  на
заведующего отделом новостей. - Пора?
   - Еще несколько минут, сэр.
   - Ладно, включайте. - Заведующий прошел по ковру к телевизору,  стоявшему
на резной подставке красного дерева, и включил его. -  Специальный  репортаж
из Великобритании, Купер. Я думаю, вам следует посмотреть.
   - Да, прекрасная мысль, спасибо,  сэр.  -  Он  отхлебнул  еще  глоток  и,
моргая, сквозь слезы уставился на знакомое лицо Вэнса Кортрайта  на  экране.
Выражение  этого  лица  было  самое  мрачное,  и  говорил  Кортрайт  низким,
похоронным голосом.
   - Сегодня вечером на пасмурном небе над Британией не видно  ни  луны,  ни
звезд, как будто сами  небеса  оделись  в  траур  по  погибшим.  Эта  страна
перенесла множество несчастий в прошлом - нашествия чумы, Великий лондонский
пожар, траншеи Первой мировой войны и бомбежки во  время  Второй.  Эти  люди
умеют и сражаться, и выживать, и  умирать  достойно  Но  никогда  прежде  не
случалось катастрофы, подобной той,  что  произошла  здесь  несколько  часов
назад. Сведения о ее последствиях все еще  продолжают  поступать,  но  центр
небывалого катаклизма, внезапно  низвергнувшегося  с  небес,  здесь,  позади
меня. Место, где находился Котгенхэм-Ньютаун. Я говорю  "находился",  потому
что иначе это определить невозможно.
   Пока он говорил, кадр  сменился,  и  вначале  почти  ничего  нельзя  было
различить, только движущиеся огни и какие-то  клубящиеся  тучи.  Лишь  когда
камера отодвинулась,  стали  видны  развалины.  Их  освещали  прожектора,  и
пожарные в респираторах копошились в тучах дыма и пыли.
   - Здесь, на окраине города, была процветающая ферма,  прочная  постройка,
простоявшая несколько веков. Взрывная волна уничтожила ее в одно  мгновение,
превратив в груду обломков, которые вы  сейчас  видите.  Мало  надежды,  что
кто-то смог выжить, но все же искать  нужно.  В  центре  города  в  подобных
поисках даже необходимости нет.
   Камера  отъехала,   и   появилась   местность,   где   прежде   находился
Коттенхэм-Ньютаун. Светили армейские прожектора. Разглядеть что-нибудь  было
невозможно. Эти почерневшие дымящиеся развалины не  имели  ничего  общего  с
некогда существовавшим здесь городом. Пожары еще  продолжались,  клубы  дыма
снизу  светились  красным,  будто  исходили  из  преисподней.  Даже   хорошо
поставленный голос Кортрайта дрогнул.
   -  Возможно,  единственная  хорошая  сторона  этой..,   этой   немыслимой
катастрофы то, что они ничего не подозревали, не испытали никакой боли.  Все
кончилось в одно мгновение. Пока еще  нет  полных  сведений  об  ускорителе,
упавшем  сюда,  но  ясно,  что  он  двигался  со  скоростью,  во  много  раз
превышающей скорость звука. Во время  Второй  мировой  войны  "Фау-2",  чьим
потомком являлась  эта  ракета,  перемещались  быстрее  звука,  и  обитатели
Лондона узнавали о них, только когда раздавался взрыв. Здесь произошло то же
самое. В одну секунду живой город был  превращен  в  огненный  ад.  Пожарные
команды и сотни полицейских направлены  сюда  со  всех  сторон.  На  подходе
войска. Дороги перекрыты, чтобы могли пройти  спасатели.  Но,  к  несчастью,
мало что осталось спасать, разве  что  на  окраинах,  на  периферии  ударной
волны, возникшей  в  результате  взрыва.  Здесь  произошло  также  множество
автомобильных аварий, в одну из них на автостраде  попало  около  семидесяти
машин. Здания полностью разрушены, в основном это отдельные  фермы  и  дома,
людей на улицах расшвыряло. Через несколько минут мы  получим  сообщение  из
больниц, но сначала информация о том...
   Редактор выключил телевизор, прежде чем появилась  реклама.  Он  улыбался
удовлетворенно, словно кот, вылакавший большую миску сливок. Он поднял  свой
бокал.
   - За вас, Купер, - сказал он.  -  Вы  написали  статью,  вы  раньше  всех
предвидели, что произойдет, и мы первыми напечатали про это  и  сейчас  бьем
все рекорды по тиражам. Я послал туда трех репортеров и  пятерых  фотографов
специальным рейсом, мы дадим об этом небывалый репортаж И мы не  забываем  о
вас, Купер. Ваша зарплата  будет  увеличена  на  двадцать  долларов,  и  еще
премия...
   - Спасибо, сэр! Большое спасибо!
   - Не за что. Только  справедливо.  Но  вы  ведь  хотите  отработать  свое
повышение, Купер? Хотите, я  вижу.  Нет-нет,  не  беспокойтесь,  всего  лишь
несколько капель, заведующий вытрет. Я  хочу,  чтобы  вы  подумали  о  более
грандиозных событиях. Вы сейчас пойдете и напишете продолжение, от  которого
наш тираж подпрыгнет выше всех в мире!
   - Какое продолжение, сэр? - изумился Купер.
   - Вы, конечно, шутите. Об остальных частях этой чертовой  ракеты,  вот  о
чем! О том, что произойдет, когда она сама свалится нам на  голову,  о  том,
насколько ужаснее будет катастрофа. Пишите подробно, мне нужны детали.
   - Н-но пока, кажется, нет  никаких  признаков,  что  "Прометей"  потерпит
аварию. Всего лишь мелкая неисправность двигателей.
   - Не верьте ни единому слову. Они ничего не говорили нам о том,  что  эта
проклятая ступень сметет пол-Англии, и про то, что произойдет с  остальными,
тоже не собираются докладывать. Мне нужны цифры и факты. Я хочу, чтобы уже в
утреннем выпуске был не только подробный рассказ о том, что случилось, но  и
все о надвигающихся более крупных событиях. Сколько человек на этом корабле?
   - Шесть, то есть пять, один погиб.
   - Первая жертва, - он  толкнул  пальцем  в  сторону  заведующего  отделом
городских новостей. - Биографии всех, с интимными подробностями.  Расскажите
о тех, кто стоит в очереди за смертью, и о тех, кто умрет вместе с ними.  Вы
знаете, как это делается.
   - Разумеется, сэр.
   - Вот и приступайте. Я буду здесь всю ночь. Покажите  мне  оттиск  первой
полосы, как только она будет  набрана.  Я  напишу  редакционную  статью,  на
первую полосу, в рамку, тридцать строк. Учтите  это.  -  Он  допил  виски  и
торжествующе пристукнул бокалом. - Телевидение и радио - великая вещь, и они
считают, что время газет прошло. Но мы им еще покажем!

Глава 27

ПВ 14:21

   В Вашингтоне была почти половина восьмого.  Правительственные  учреждения
опустели, как и улицы, все служащие сидели по домам, включив кондиционеры на
полную мощность. Расходы электроэнергии увеличились, как всегда по  вечерам,
когда к тому же включались кухонные плиты и телевизоры.  Они  работали  весь
вечер, все телевизоры, почти каждый был настроен на продолжавшийся  репортаж
о катастрофе в Англии. Только один канал, транслировавший важный бейсбольный
матч, не решился прервать его,  опасаясь,  что  болельщики  подожгут  здание
компании,  как  случилось  однажды,  когда   из-за   технических   неполадок
телевизоры отключились на последней решающей подаче. Но сейчас только  самые
твердолобые смотрели этот матч. В Англии происходили события поважнее.
   В Белом доме продолжалось совещание. Уже два с половиной  часа,  и  конца
ему не предвиделось. Бэндин коротко переговорил с советским премьером, но от
этого ничего не прояснилось. Полярный придерживал карты и сказал мало. Он  и
его советники все еще вырабатывали тактику или готовились представить  факты
в нужном свете, а может, искали возможность убедиться, что  их  американские
партнеры разделяют ответственность за аварию  на  "Прометее".  Пока  они  не
решили, как себя вести в этой ситуации, разговаривать с ними было трудно.
   Американский кабинет решал ту же проблему, но с другой стороны.
   - Мы не можем свалить  на  советских  всю  ответственность,  -  настаивал
Саймон Дилуотер.
   - Почему? - спросил доктор Шлохтер.  -  Это  теперь  политическая,  а  не
техническая   проблема,   так   что   их   госдепартамент    несет    полную
ответственность. Они наши партнеры, да, но эта катастрофа на их  совести,  и
мы должны быть уверены, что нас не вздернут за это вместе с ними. Управление
государством, как говорил великий Меттерних, - это искусство...
   - Пошли вы со своим Меттернихом,  -  сказал  генерал  Бэннерман,  яростно
откусив кончик сигары и сплюнув его на пол. - Вы вытащите своего фрица, а  я
своего и задавлю вас цитатами из Клаузевица. На этот раз мы просто забудем о
дипломатии и "холодной войне" и останемся в одной лодке с русскими. Это  наш
совместный проект. Если мы сейчас дадим им под зад, они заберут свои игрушки
и уйдут. "Прометей" не поднимется без их ускорителей. Вы согласны,  господин
президент?
   Генерал Бэннерман был опытен в делах такого рода, вот почему он  является
председателем  Объединенного  комитета  начальников  штабов,  а  не   просто
командовал боевой дивизией. Шлохтер уже открыл было рот  для  ответа,  когда
генерал обратился к  Бэндину,  и  Шлохтеру  оставалось  лишь  побагроветь  и
промолчать. Бэннерману нравился госсекретарь -  его  так  легко  поддеть.  В
армии и дня бы не протянул.
   - Я вынужден согласиться,  -  сказал  Бэндин.  -  Ниоткуда  не  поступало
никаких  официальных  сообщений,  что  это  был  советский  ускоритель.  Эта
трагедия в  космосе  -  не  первая  жертва  во  имя  прогресса,  всего  лишь
неизбежная  случайность,  что-то  вроде  дорожно-транспортного  происшествия
космической эры. И мы предлагаем англичанам большую помощь. Большие  деньги.
Они на мели и оценят это.
   - Звонят из Центра управления в Хьюстоне, господин  президент,  -  сказал
Чарли Драгони.
   - Включите репродуктор.
   - Можете говорить, президент слушает.
   - Центр управления, господин президент. На "Прометее" произошли  события,
о которых я хотел бы доложить вам  и  мистеру  Дилуотеру.  -  Голос  шел  из
репродуктора на столе, ясно слышный всем присутствующим.
   - Он здесь, рядом, Флэкс. В чем дело?
   - В  ядерном  двигателе  "Прометея".  Неисправность  найдена.  Повреждена
оболочка  камеры,  и  четвертый  двигатель  выведен  из  строя.  Возможность
восстановления равна нулю.
   - Что-что? - переспросил Бэндин. - Дилуотер, это еще что за  тарабарщина?
Что он несет, черт подери?
   - Повреждена оболочка, металлическая обшивка двигателей, которая защищает
их во время взлета. Это,  вероятно,  произошло,  когда  не  смог  отделиться
ускоритель. Починить двигатель невозможно.
   - Вы хотите сказать, что "Прометей" тоже застрял там и ему грозит  та  же
судьба, что и у той железяки, которая разметала английский город?
   - Не думаю, что положение настолько плохо, сэр. Видимо, четыре  остальных
двигателя не пострадали. Разрешите, я поговорю с Флэксом? - Бэндин кивнул. -
Хэлло, Центр.  Что  предпринимается,  чтобы  использовать  остальные  четыре
двигателя?
   - Компьютер как раз сейчас просчитывает варианты.  Мы  сообщим  вам,  как
только решение будет найдено.
   - А это возможно? За оставшееся время?
   - Это единственный шанс. Одну минуту, пожалуйста...  -  На  другом  конце
послышался шум голосов, затем Флэкс снова заговорил:
   - У нас есть просьба с "Прометея". Они хотят поговорить с вами.
   - Соедините, - велел Бэндин.
   - Мне не хотелось бы беспокоить вас, господин президент...
   - Беспокоить! О чем же нам еще думать, пока эта штука не поднимется, куда
ей положено! Соедините их с нами, Флэкс.
   - Слушаюсь, сэр.
   Пока переходили  с  радиосвязи  на  телефон,