ытались вывести из шока остальных. По крайней мере,
половина миссии беев будет жить и продолжать приготовления к прибытию
корабля колонизаторов.

В силу особенностей транса Тагл был вынужден также проанализировать свои
подозрения, возникшие у него, когда он размышлял о расписании переговоров с
Хасу-дин. Он больше не мог игнорировать вопросы, не дающие ему покоя: он
стал венья-агном, и в душе его горел огонь.

А что, если корабль так и не взлетел с Хасу-дин?

У них не будет маленьких джегни, а значит, некому будет и унаследовать
результаты их трудов.

Тагл бесшумно ступал по ковру. Он подошел к стене и прижался лицом к
стеклу, ища утешения у звезд, а в мозгу его заново прокручивались основные
факты. К моменту предполагаемого прилета корабля колонизаторов экипаж "Дан
тални" будет иметь у себя за спиной восемьдесят лет напряженной работы в
чужой звездной системе. И вот по истечении пятидесяти лет они вдруг
столкнулись с тем, что корабль может вообще не появиться. Они так и не
получили никакого сообщения с Хасу-дин. Богн проверил межзвездный
передатчик и не обнаружил неисправностей. Тагл признавал, что техника беев
была первоклассной, но не совершенной. Они могли ошибиться, вычисляя
световую траекторию сигнала. И такое было возможно.

Но он думал, что, скорее всего, корабль взлетел, однако сообщения о его
отправке никто им не посылал.

Совет Медиаторов, руководимый верховным штагном, знал, что подписал
смертный приговор дю-агнам, не передав им послания относительно корабля
колонизаторов. Таглу оставалось только удивляться, почему они пошли на
такой шаг.

Возможно, штагны с Хасу-дин решили, что разведчики могли встретить
инопланетян вскоре после того, как они вызвали колонизаторов. Тогда их
ответное послание заранее предупредило бы враждебно настроенных существ и
дало бы им время подготовиться к нападению. Тагл считал, что подобное не
исключалось, так как дю-агны люто ненавидели все чужое.

Возможно, причины Совета Медиаторов, по которым они хранили молчание,
носили более частный и субъективный характер и имели отношение только к
экипажу "Дан тални", наполовину состоявшему из венья-агнов.

Тагл нахмурился, зная, что его соотечественники-штагны в состоянии транса
могли вычислить, что проявивший себя венья-агн, не сдерживаемый
предрассудками и правилами нормального, контролируемого дю-агнами общества,
обретет силу и свободу, и тогда его не так-то просто будет загнать в
прежние рамки привычного для дю-агнов поведения. Совет Медиаторов, не имея
возможности предугадать, чем кончится эксперимент Бьера, должно быть, не
захотел рисковать, предпочитая, чтобы до прибытия корабля колонизаторов
никто из скрытых венья-агнов себя не проявил.

При мысли об их предательстве у Тагла кровь стыла в жилах. Тем не менее в
состоянии транса он сделал вывод, что причины Совета Медиаторов, побудившие
их воздержаться от передачи сообщения с Хасу-дин, не играли никакой роли в
судьбе миссии и его подчиненных беев. Если время докажет, что Совет
намеренно пытался саботировать "Дан тални", то им придется расхлебывать
последствия своей лжи уже после прибытия корабля.

А если колонизаторы вообще никогда не прилетят, то Тагл все равно сумеет
позаботиться о том, чтобы его жизнь и жизнь членов экипажа не пропали
даром.

Он приступит к выполнению второй части своего плана: ради Риты, научившей
его любить, ради джегда тогм, чья наука вернет ее к нему.

Прикрыв глаза, Тагл представил себе лицо спящей Риты. Даже будучи
замороженной и находясь на самом пороге смерти, она была полна решимости и
неуемной страсти к жизни, что сроднило ее по духу с инопланетянами,
победившими смерть. Рита не умрет. Она вернется, чтобы быть с ним в
будущем... будущем, так не похожем на ее прежнее бытие. Рита возродиться
для будущего, ради которого она пожертвовала своей жизнью.

Тагл оперся ладонями о толстое прозрачное стекло, как бы касаясь звезд,
которые манили его к себе, когда он был ребенком. Давным-давно одно то, что
он добрался до Чай-те, показалось бы ему достойной наградой за все
неудобства и мучения. Но он стал венья-агном, потенциальным борцом за свою
жизнь, и он не допустит, чтобы его труды пропали даром. Все, что он сделал,
достанется джегда тогм.

Медленно повернувшись, Тагл уставился в темноту и впитал в себя чужой
запах, сильный запах победителей. Люди завещали своих детей непонятному и
неопределенному будущему, отдав их в незнакомые руки Тагла ди джегна. А он
подарит им завтра.

Штагна больше не волновали последствия его действий, от которых он мог
пострадать, когда прилетит корабль колонизаторов, если он вообще
когда-нибудь появится. Мысль об изгнании больше не ужасала его.
Изолированный от беев, он никогда не будет одиноким.

С ним будут джегда тогм.

ЭПИЛОГ

Когда Майкл Джемисон очнулся от сна, голова его раскалывалась от боли,
набухшие веки жгло изнутри, в горле першило. Он попытался пошевельнуться, и
все мускулы его тела свело в судорогах.

Он выругался про себя, проклиная болезненные приготовления и компьютеры,
которые выбрали его. Он не знал, какое лекарство использовалось для его
усыпления, но побочные эффекты от него оказались ужасными. Предположив, что
он приходит в себя раньше, чем ожидалось, он удивился, почему его до сих
пор не заморозили.

"Ну и ладно", - подумал Майкл. Он теперь по-новому смотрел на перспективу
быть похороненным. Он вовсе не был уверен, что ему хочется неподвижно
лежать в жидком азоте только потому, что у компьютера было странное
представление о том, какие из его талантов могли пригодиться в
неопределенном будущем.

Майкл улыбнулся шутке, и тысячи иголок моментально вонзились в его кожу
вокруг рта. Он застонал. Затем его внимание привлек чей-то шепот.

Приготовившись к новому приступу боли, Майкл попытался приоткрыть глаза.
Наконец ему удалось слегка приподнять веки. Откуда-то сверху на него лился
мягкий оранжевый свет. Перед глазами у него стоял туман, но уши, похоже, не
обманывали его. Вокруг него кто-то возбужденно переговаривался.

Зажмурившись, Майкл подумал о Россе, Шерри и Энди.

Энди.

Сердце Майкла сжалось, когда он представил жизнь без Энди. Это будет
невыносимо. Лучше уж лежать рядом в холодильниках, чем маяться в
одиночестве. Он был готов скорее дотерпеть пытку до конца, чем предать Энди
и ее план, ради которого она собиралась пожертвовать собой. Вздохнув, Майкл
сосредоточился на своей собственной судьбе.

Удивляясь, почему он бодрствует, Майкл моргнул. Когда он открыл глаза во
второй раз, туман частично рассеялся. Вокруг царила тишина, и он снова
зажмурился, надеясь, что скоро он сможет видеть. Тревожная мысль пришла ему
на ум. А что, если компьютер допустил ошибку? Может, они вообще его не
заморозят? Он почувствовал одновременно и облегчение, и сожаление.

Глубоко вздохнув, Майкл чуть не потерял сознание от боли. Он настроился на
худшее. Он давно знал, что у судьбы извращенное чувство юмора и что она
никогда не бывает доброй. Но теперь, когда он решил присоединиться к Энди,
слишком горько и тяжело будет очутиться в таком положении, которое трудно
назвать привилегированным. Приподняв веки, он различил несколько лиц,
склонившихся над ним.

Волосатые лица.

Изумленный, Майкл быстро закрыл глаза и сморщился, набрав полную грудь
воздуха. Очевидно, он все еще находился под действием лекарства и
галлюцинировал, а если и нет, то всем врачам необходимо было побриться.
Или... он не решался признаться себе в том, что, возможно, его заморозили,
а потом инопланетяне Энди оживили его. Врачи были в основном женского пола,
а поэтому галлюцинация казалась более вероятным объяснением того, что он
видел.

Не обращая внимания на боль в груди, Майкл глубоко вдохнул и открыл глаза.
Он не галлюцинировал.

Вокруг него стояли существа, похожие на кошек, с длинными лохматыми гривами
и круглыми глазами. Все они смотрели на него. С любопытством. По крайней
мере, он надеялся, что им было просто интересно. Они производили
впечатление злых агрессивных созданий, однако в их глазах светились ум и
сочувствие. Майкл переводил взгляд с одного на другого. Кем бы или чем бы
они ни были, между собой они различались по цвету. Преобладали серый,
коричневый, серебристый и черный цвета. Глаз профессионального репортера
схватывал каждую деталь, стараясь ничего не пропустить.

Что-то коснулось его руки.

Вздрогнув, Майкл вздохнул и повернул голову. От этого движения у основания
его черепа что-то взорвалось. Но боль прошла, как только репортер
сфокусировал свое внимание на бледном лице Энди. Ее ресницы затрепетали, и
слабая улыбка пробежала по ее сухим губам. Пальцы Энди скользнули по его
рукаву.

Один из инопланетян похлопал его по другой руке. Майкл поднял глаза, и язык
его прилип к небу. Существо растянуло губы, и показались желто-коричневые
клыки. "Острые зубы плотоядного", - заметил Майкл с беспокойством.

Огромное серое создание нежно сжало плечо репортера. Майкл выдержал тяжелый
взгляд инопланетянина и сглотнул нервно, когда тот улыбнулся... или
оскалился. Опять-таки он не был уверен в этом.

- Привет, дружище, - сказал незнакомец приятным баритоном. - С тобой все
а... о'кей?

Майкл от удивления смог только кивнуть.

Более крупное, серебристо-черное существо с зелеными глазами приблизилось к
кровати и уставилось вопросительно на Майкла. Серый отошел в сторону как бы
из уважения к черному. Первый инопланетянин довольно хорошо говорил
по-английски, несмотря на необычный акцент. Второй произносил слова быстро
и отрывисто.

- Я - Тагл ди джегн.

- Майкл Джемисон, - выдавил из себя Майкл.

Кивнув, Тагл издал ласковое урчание.

- Нет больше джегда тогм. Теперь вы живы.

- Да, - сказал Майкл, чувствуя умиротворение и радость в существе, стоящем
рядом. - Теперь я жив.

Майкл не имел ни малейшего представления о том, что этот один из биллиона
шанс сулил ему, но в данный момент ему было наплевать. Пока что ему хватало
того, что он ожил.

Он нащупал пальцы Энди и, сжав их, улыбнулся Таглу:

- Спасибо.

КОНЕЦ