ле?  Однако спрашивать не стал:  если я заслужил доверие,
скоро все выяснится.
     - Зачем же вы так недружелюбно встретили меня?
     Магистр болезненно нахмурил лоб.
     - Мы не знали,  кто летит сюда,  нас ввело в заблуждение это...  - он
подошел к щиту и нажал одну из множества кнопок.  Послышался тихий шелест,
затем раздался громкий голос:
     - Сейчас выступит инженер Болд  Чарны,  разработавший новый  проект в
завоевании космоса. Пожалуйста, господин Чарны!
     Невидимый Болд Чарны откашлялся за щитом, заговорил лающим голосом:
     - Их приоритет в  завоевании Луны весьма и  весьма сомнителен.  Мы не
будем брать во  внимание посадку там космонавтов на  очень короткое время.
Мы надеемся, что в самое ближайшее время наши астронавты достигнут Луны, и
это будет началом создания постоянной базы...
     Запись на этом кончилась.
     - Ни одна советская станция не передавала ничего подобного,  - сказал
я.
     - Но это было сказано на вашем языке.  - Кайбол двинул голой кожей на
месте бровей.  -  Нас ввели в  заблуждение,  мы  не сразу поняли,  чей это
голос,  и  на всякий случай приняли меры...  Вы не знаете,  чем занимается
компания <Атлантик>?
     Я слышал об <Атлантик-компани>, но не знал точно, чем она занимается.
Судя по названию,  возможно,  строит морские суда.  Но я  не сказал этого.
Предположения неуместны.
     - Производит ли она мощные ракеты? - уточнил вопрос магистр.
     - Если дают заказы и деньги, - осторожно ответил я.
     - Вы слышали такое имя - Дин Руис?
     - Никогда. Кто это, разрешите спросить?
     - Сын Пата Руиса,  генерала в отставке,  президента этой компании,  -
сказал Кайбол. - Дин Руис летит выручать вас.
     - Меня?   Летит  на  Луну,  несмотря  на  опасность,  не  считаясь  с
предупреждением! Ведь на Земле получили мою последнюю радиограмму?
     - Да.  И  ваше  правительство поступило правильно,  временно  отменив
космические полеты.  Не  надо  рисковать жизнью  людей.  Если  все  пойдет
хорошо, недоразумение с вами скоро выяснится. Но почему рискнул Дин Руис?
     - Ради славы и денег.
     Кайбол промолчал - видимо, он не соглашался со мной.
     - Сейчас вы  услышите передачу на  английском языке.  Начало ее мы не
успели записать, но Тэл исправил свою ошибку.
     Прозвучал конец непонятной фразы и затем:
     - В  наше время практически стали возможны полеты к другим планетам и
в глубины космоса на огромные расстояния,  и печать много уделяет внимания
тому,  каким должен быть  астронавт.  Это  -  молодой человек,  двадцати -
двадцати  пяти  лет,  с  высокими  интеллектуальными способностями и,  так
сказать,  нормальный  до  ненормальной степени.  На  Земле  мы  видим  его
футболистом,  водолазом,  акробатом,  летчиком,  парашютистом.  Физические
данные его безукоризненны,  и,  что очень важно, у него есть непоколебимая
вера в необходимость своего подвига и возвращения на Землю.
     Но  нам  нет  надобности  в  отвлеченном воображении.  Мы  знаем  имя
идеального астронавта.  Это -  Дин Руис. Да-да, сын почтенного Пата Руиса,
президента  <Атлантик-компани>,  акционерный  капитал  которой  составляет
пятнадцать миллиардов долларов.
     Дин  хорошего  сложения,  у  него  короткая шея  -  это  поможет  ему
выдержать  страшную  нагрузку  при  подъеме  в  космос.  Сердце  и  легкие
совершенно  здоровы,  мускулы  достаточно развиты.  Заметим,  кстати,  что
чрезмерно  большая  мускулатура  астронавту  нежелательна  -   в  условиях
невесомости упражнять ее  трудно.  Дин Руис -  высоко образованный молодой
человек.  Он вполне подготовлен к полету в космос. Испытания показали, что
он  не  страдает <морской болезнью>,  функции  пищеварительной системы  не
нарушаются невесомостью. Дин испытывался с помощью гигантской центрифуги в
непроницаемой камере  с  повышенным  и  пониженным  давлением.  В  порядке
подготовки, он облетел вокруг Земли в космической ракете <Икс - 19>.
     Наружность   космонавта   не   играет   какой-либо   роли,    но   мы
свидетельствуем, в добавление к сказанному, что Дин Руис красив. А счастье
красивых людей только на Земле.  Вот почему мы глубоко верим в  успех Дина
Руиса, он благополучно вернется на Землю. Дин твердо обещал выяснить тайну
гибели русского космонавта.
     Итак, счастливого пути, Дин, счастливого возвращения на Землю!
     Слушайте,  слушайте нас!  Передаем новое  сообщение.  Ракета <Сириус>
прошла первые сто  тысяч  километров.  Дин  радирует,  что  чувствует себя
отлично.  Ему очень нравится коньяк марки <Джон-Дженни>.  Он  уверен,  что
отыщет следы русского парня. Слушайте нас! Следующая передача в тринадцать
часов...
     Грянула музыка. Кайбол выключил магнитофон.
     - Что вы скажете?
     У  меня все еще стоял в ушах голос Земли.  Он радовал и в то же время
вызывал недоумение: почему Дин Руис? Почему не Иванов или Петров, а Руис?
     - Не ради русского парня полетел он, - уверенно сказал я.
     Кайбол молча кивнул головой. Он снова включил магнитофон, и я услышал
иной  голос,  гудящий,  как  похоронный  колокол,  -  это  была  проповедь
какого-то священнослужителя.
     - ...Вы ждете от меня слова.  Какого слова вы ждете? Нет больше слова
для вас, ныне будет сказано последнее.
     Неблагодарные богу,  что вы натворили на Земле?  Поздно уже говорить,
что  в  большинстве человеков  прочно  угнездилось упорство,  недоверие  к
сословиям,  руководящим от бога,  и множество пороков. А почему? Правдивый
ответ только в словах пророка: <Вы оставили источник воды живой и наделали
водоемов с трещинами, в которых не держится вода>. Источник этот - вера.
     И  все  больше  охотников  до  чужой  собственности,   и  все  больше
забывается наставление апостола:  <Никто не  ищи своего,  а  каждый пользы
другого>. Противобоговы правительства и их безбожные народы поносят веру и
имя его самого... А что вы сделали в защиту веры? Молчите же! Богочеловек,
нисшествие которого на  Землю было  предопределено небесами,  не  явится к
вам. Вы не защитники его, вы понудили отвратить от вас святой лик его.
     Что  же  ждать теперь?  Грядет день страшного суда.  От  взрывов,  от
землетрясений и потопа погибнет мир.  Где спасение? Человек уже исчезает с
лица Земли.  Он закапывается в недра ее или устремляет взор свой к ближним
планетам...
     Проповедь смолкла.
     - Это старо, - сказал я.
     - Нет,  тут есть и кое-что новое,  -  не согласился Кайбол. - Человек
ищет спасения на других планетах... Но послушаем Москву.
     И вот на Луне зазвучал голос Москвы!
     - Как сообщалось в  прессе,  <Атлантик-компани>,  получившая огромные
взносы  от  семей,  которые  могли  сделать  такие  взносы,  приступила  к
сооружению подземных городов одновременно в нескольких странах. Миллионеры
очень торопили Пата  Руиса со  строительством этих городов.  Но  последние
сообщения говорят о  том,  что  <Атлантик-компани> прекратила строительные
работы.  Неужели проект не  реален?  Тогда почему тысячу счастливых семей,
которым была обещана безопасная,  спокойная и  с комфортом жизнь в течение
всей войны,  это  нисколько не  взволновало и  они  не  требуют назад свои
деньги?  Создается впечатление, что они возлагают большие надежды на полет
Руиса, устремляя взоры к Луне...
     Щелчок - и в кабинете установилась тишина.
     - Те,  кто  хочет развязать страшную войну,  могут избрать Луну своим
убежищем -  оно здесь готово,  -  медленно сказал магистр.  - Больше того,
отсюда  будут  угрожать атомным ударом и  диктовать свою  волю,  требовать
смены правительств.
     - Да,  это возможно,  -  сказал я.  -  И  все же войны не будет.  Мир
сильнее войны.
     Кайбол усмехнулся,  черные глубокие морщины рассекли вдоль его лицо и
исчезли.
     - Мы  у  себя  тоже  так  думали  и  жестоко поплатились.  Вас просто
обрадовал голос Земли.  Вы  невнимательно  слушали.  Голос  родной  матери
всегда кажется приятным, ласковым.
     - Ошибаетесь,  магистр,  -  смело взглянул я на Кайбола.  -  В голосе
родной матери я различу любую нотку. И не все на Земле родное для меня.
     Кайбол помрачнел.
     - Мы  никого не  пустим сюда с  оружием и  не допустим атомной войны.
Исчезнет все оружие,  погибнут машины,  города,  мосты,  но останутся живы
люди.  Лучше жить под открытым небом, вспахивать поле обломком дерева, чем
лежать мертвым под красивым памятником.  Люди труда не пропадут,  а о тех,
кто живет чужим трудом,  я  не думаю,  и никто не пожалеет их.  Люди труда
начнут  заново  создавать цивилизацию.  Смотрите!  -  Кайбол резко  встал,
шагнул к  белому щиту,  усеянному приборами,  и  протянул сухую с длинными
пальцами руку  к  желтому выпуклому кругу.  -  Вот  -  стоит повернуть,  и
огромный снаряд полетит к  Земле.  Он врежется в ее атмосферу,  без взрыва
раскроется и...
     - Желтое облако окутает Землю, - закончил я.
     - Да, желтое облако, как вы называете...
     - Но ведь несчастье обрушится на всех! И на тех, кто хотел мира и жил
справедливо! - воскликнул я.
     - Знаю, - коротко бросил магистр. - Это-то меня и удерживает.
     - Слушая  только  радио,  трудно  узнать  истинное  положение дел,  -
осторожно заметил я.  -  Можно ошибиться,  причинить страшные бедствия,  а
окажется, что в этом не было необходимости.
     - Вы правы,  - сказал Кайбол. - Поэтому мы будем действовать вместе с
вами. Согласны?
     - Да, - ответил я. - Но у нас нет полной информации.
     - Мы будем знать все,  - твердо сказал Кайбол. - Я научился читать. Я
ознакомлюсь с последними приказами военных штабов, с их планами...
     Я  слушал  и  ничего не  понимал.  Находясь на  Луне,  читать бумаги,
которые там,  на Земле,  спрятаны от посторонних глаз в сейфы, охраняются,
как документы сверхсекретной важности!
     - Возможно ли? - пробормотал я.
     Кайбол не ответил,  и я понял, что вопросы насчет этого бесполезны. Я
не мог не верить ему.  Да, он будет знать все, может обойтись и без меня -
это особенно беспокоило, - и я напомнил:
     - Значит,  вы  не  будете  предпринимать решающего шага,  заранее  не
поставив меня в  известность об  этом,  не  станете действовать без  моего
согласия?
     - Разумеется. Иначе наш союз невозможен.
     - Благодарю вас,  -  я немного успокоился. - А что мы сделаем с Дином
Руисом?
     - Задержим его. Пусть поживет с нами.
     - Согласен.
     Первая  наша  беседа закончилась тем,  что  Кайбол подарил мне  очень
нужную  вещь  -  не  совсем  обычный магнитофон.  Широкое мягкое  кольцо с
маленькими,  словно пуговицы, дисками надевалось на голову. В каждом диске
помещался моток тончайшей магнитной ленты. Для записи не нужно произносить
слов,  можно  диктовать  мысленно.  Если  оставить  магнитофон включенным,
запишутся все мысли, которые могут возникнуть по тому или иному случаю, но
это была бы напрасная трата микропленки. Подсчитано, что если заснять все,
что видит человек в  течение дня на  Земле,  то  на это понадобилось бы не
менее 15 километров пленки.  Человек видит и  мыслит,  думает о  множестве
вещей.  О  том,  что он видит,  он рассказывает в три раза медленнее,  чем
думает теми же  словами.  Сколько же нужно пленки,  чтобы записать все его
мысли!
     Я должен был экономно использовать микроленту,  думать только о самом
важном.  Я верил, что вернусь на землю, мне легче будет рассказать людям о
пережитом, если будет сделана магнитофонная запись.
     Нужно было сначала хорошо вспомнить прошедшее.  У меня были кое-какие
записи в  блокноте.  Я  надел кольцо,  включил магнитофон и  стал мысленно
рассказывать о  том,  что произошло во время полета к  Луне,  о  встрече с
альвинами и о первой беседе с Кайболом.


                           ТОЛЧОК В ПЯТЬ БАЛЛОВ

                                    1

     Если листки из блокнота Киджи рассказывали о докторе Шкубине одно, то
профессор Дольц  говорил  о  нем  другое.  По  словам  старого профессора,
Валентин Шкубин -  добрый человек:  он тратит небольшое наследство отца на
больных и науку. Но его всю жизнь преследует несчастье. Он искал уединения
и независимости, но будучи слабохарактерным всегда находился в зависимости
и  прежде всего от  своего отца.  Доктор Шкубин пытался лабораторным путем
создать живую клетку.  Узнав об  этом,  отец запретил ему  подобные опыты.
Религия находит возможным разрушать жизнь,  выводить новые виды растений и
животных,  но  непостижимым считает  первичный акт  творения жизни  -  это
принадлежит всемогущему.  Доктор,  видимо,  не  верил в  сверхестественные
силы,  но  подчинился отцу.  История  эта  была  хорошо  известна  Дольцу.
Профессор не  хотел близких отношений с  доктором Шкубиным из-за <ордена>.
Неприятно было видеть каменные стены и решетки:  за ними ум человека может
только погибнуть, но не развиваться.
     На  Ингу  доктор произвел впечатление человека добродушного,  немного
рассеянного и не совсем здорового. Он не спросил у Инги, откуда она родом.
Очевидно,   для  него  было  достаточно  одного  телефонного  разговора  с
профессором,  которого он  уважал.  Инга  была  довольна.  Зачем  вызывать
чувство недоверия у своего соотечественника, давно покинувшего родину?..
     Она пришла к  Шкубину во второй раз.  Его не оказалось в лаборатории.
Инга поднялась на веранду и увидела там старуху служанку.  Та сказала, что
доктор в клинике, и попросила подождать.
     Инга увидела аквариум и  в  нем  -  саламандру.  Узкое пятнистое тело
скрылось за камнями.
     Внизу,  за  деревьями,  раздались  хрустящие шаги.  Показался Шкубин.
Тяжело дыша, он поднялся по ступенькам.
     - Здравствуйте, фройляйн... Жара ужасная.
     Да,  день был,  кажется,  жаркий,  но  Инга этого как-то не замечала:
бывая в пустыне, она привыкла и не к такой жаре.
     Доктор пригласил ее  к  себе в  кабинет.  Там он  выпил воды и  вдруг
спросил:
     - Не хотите ли, фройляйн, пойти ко мне работать лаборантом?
     Инга растерялась.
     - Но... Я работаю.
     - Я  заплачу больше,  чем  платит  вам  Дольц.  Наблюдая за  вами,  я
убедился, что вы хорошо знаете дело.
     - Спасибо за  такой отзыв и  предложение,  но  я  не  могу,  господин
доктор.
     - Жаль,  -  сказал Шкубин.  -  Однако я  невежлив.  Хотите что-нибудь
выпить, фройляйн?
     - Что вы,  господин доктор!  Я  вообще никогда...  И  к тому же очень
жарко.
     - Я  достану  холодного.  -  Шкубин,  не  слушая  возражений,  открыл
холодильник, который стоял тут же, и достал бутылку.
     - Это хорошее виноградное вино.  Как доктор, я не вижу никакого вреда
от  него.  Вы знаете,  фройляйн,  что в  таком вине содержится около трети
таблицы Менделеева?
     Он налил Инге и себе.
     - Что-то слышала об этом, но не особенно верю, - рассмеялась Инга.
     - А вы попробуйте.  Тут есть даже алюминий и титан. Выпейте алюминия,
его содержится всего лишь один грамм на тысячу литров.
     - Что ж,  уступлю вам,  господин доктор, - она подняла рюмку. - Выпью
несколько микрограммов алюминия, а заодно и титана.
     - Будьте здоровы!  -  Шкубин тоже выпил.  - А теперь вернемся к моему
предложению. Мне очень нужен помощник, хотя бы на короткое время.
     У Инги возникла мысль:  <Пожалуй, дня на два-три следует согласиться.
Если я  допустила ошибку,  слишком доверившись ему,  то надо исправить ее.
Шкубин очень заинтересовался моими анализами, и за этим что-то кроется. Он
принимает меня за лаборантку профессора,  я  не буду разуверять его,  лишь
скажу об этом Дольцу>.
     - Вы раздумываете, фройляйн, - тихо сказал Шкубин. - Это хорошо. Я не
тороплю вас.
     - Господин доктор,  мне положен отпуск,  и  я...  -  Инга  запнулась,
подумав:  <Как нехорошо лгать,  кажется, впервые это со мной. Однако, если
верить Киджи,  он тоже скрывает что-то вместе с Патом Руисом.  Но если это
неправда,  я  потом  попрошу извинения>.  И она закончила:  - Я располагаю
свободным временем.  Но мне хотелось бы  отдохнуть.  Впрочем,  я  согласна
поработать с вами дня два-три, а потом... Там видно будет.
     - Вот и прекрасно!  - воскликнул обрадованный Шкубин. - Вы можете эти
дни жить у меня.  Свободных комнат много.  Фрау Эльза отлично вас устроит.
Договорились?
     - Договорились,   -   сказала  Инга,   подумав,  что  на  полпути  не
останавливаются.
     - Примите тогда еще несколько микрограммов алюминия и титана.
     - За наш успех в работе, господин доктор!
     Инга не думала об опасности.  Профессор Дольц будет знать, где она, и
при  необходимости  поставит  в  известность  Новосельского.  Впрочем,  не
придется ничего сообщать.  Она  верит  в  свои  силы.  Риск  есть,  но  он
увлекателен.  Жизнь была бы  скучной,  если бы  человек знал все наперед и
делал  только положенное.  Иногда нужно  переходить эту  черту,  надеяться
только на себя.
     Доктор сказал, что он поставил перед собой трудную задачу - разгадать
тайну порошкообразной массы.  Он  обещал это профессору Дольцу и  не хочет
выглядеть в  его  глазах беспомощным.  Надо  попытаться лабораторным путем
получить такой порошок, он напоминает ржавчину, только цвет его другой.
     Инга  слушала  и  не  верила  Шкубину.  <Да,  я  поступила правильно,
согласившись на его предложение>, - думала она.
     Они спустились в лабораторию. Шкубин подал ей кусок железа и попросил
тщательно очистить и  обсушить,  чтобы не осталось ни капли влаги.  Железо
было  помещено под  стеклянный колпак.  Шкубин  повернул кран  на  шланге,
присоединенном к черному высокому баллону,  который был сделан, похоже, из
пластмассы. Колпак стал наполняться желтоватым газом.
     - Действие этого  газа,  -  пояснял  Шкубин,  -  сходно  с  действием
водяного пара,  вызывающим ржавчину.  - Он закрыл кран на шланге. - Теперь
нам  делать здесь нечего,  оставим так  на  сутки.  Вы,  фройляйн,  будете
заходить сюда  через  каждые  два  часа.  Вот  журнал -  отмечайте внешние
изменения. Здесь есть щуп. Видите? - Шкубин потрогал ручку сверху колпака.
- Внутри острый стержень. Вот так пробуйте прочность металла. Если процесс
будет проходить бурно,  поставьте меня в известность, даже среди ночи. Это
очень  важно.   А  пока  можете  сходить  за  своим  чемоданом.   В  вашем
распоряжении - ровно два часа.
     Инга так и  сделала.  Она успела съездить не только в  отель,  но и к
Дольцу.  Она  сказала профессору,  что  ради анализов будет два дня жить у
Шкубина -  работа  предстоит очень  интересная,  возможно,  потребуется не
выходить из  лаборатории.  Пусть  профессор считает ее  в  эти  дни  своей
лаборанткой.
     Старый профессор удивленно посмотрел на нее,  задумался  и,  вспомнив
что-то, улыбнулся.
     - Со мной в юности было похуже,  -  сказал он. - Я кончил университет
и,  не  найдя  работы,  поступил к  одному  ученому  в  качестве прислуги.
Углубленный в свои дела, он и не подозревал, кто я на самом деле. Я не зря
провел целый год в его доме.  Такой библиотеки, как у него, я больше нигде
не видал. Что ж, пожелаю вам успеха. Доктор Шкубин - порядочный человек.
     С  чемоданом в  руке Инга вернулась за железную ограду.  Единственный
вход во  владения Шкубина был  возле клиники,  и  дежурный в  белом халате
заранее знал, кого можно пропустить к господину доктору.


                                    2

     Прошло  два  часа,  четыре,  шесть,  восемь -  брусок под  стеклянным
колпаком оставался таким  же  твердым,  как  и  положено быть  железу,  но
вечером,  придя в  лабораторию в  пятый раз,  Инга  заметила сквозь желтую
газовую завесу,  что  цвет  железа изменился,  стал  серым.  Трогая железо
щупом,  она  сцарапала немного пылинок.  Пепельный след  возле реки и  эти
пылинки,  возможно, были явления одного порядка, только образовались они в
процессе разной интенсивности.
     Доктор рано ложился спать и  рано вставал.  Инга не  стала беспокоить
его.  Она  поднялась в  свою  комнату.  Там  фрау Эльза проводила вечернюю
уборку. Кончив уборку, старуха не ушла - поставила ведро с водой и палку в
коридоре,  вернулась  в  комнату  и  попр