что  было написано там:  буквы
выступали отчетливо.
     Генерал говорил быстро - листы один за другим переворачивались,  и  я
не  успевал прочитывать их.  Но все-таки мне стало ясно,  о чем докладывал
генерал.
     Он  излагал план  войны  с  применением нового  оружия  -  <лазеров>.
Предполагалось создать  на  Луне  базу  с  батареей квантовых генераторов,
сбить  пущенной  отсюда  мощной  ракетой  астероид с  его  орбиты,  затем,
корректируя с  Луны  квантовыми лучами  его  полет,  заставить  упасть  на
территорию Советского Союза.  Подготовленный в глубокой тайне и нанесенный
внезапно  удар   будет  расценен  народами  как   божье  наказание  стране
коммунистов.   По  словам  генерала,   лучше,  конечно,  выбрать  астероид
побольше, взять Цереру или Палладу - тогда удалось бы уничтожить почти все
живое и  все созданное на  европейской части Советского Союза.  Но в  этом
случае надо  считаться с  опасностью,  что  удар  крупного астероида может
сбить с  орбиты Землю и  она уйдет от  Солнца.  Ученые должны изучить этот
вопрос...
     - Насколько реален план  использования астероидной бомбы?  -  спросил
Кайбол.
     - Думаю,  что пока он нереален, - ответил я. - В руках этих генералов
пока  нет  столь  мощных <лазеров>,  чтобы  можно было  регулировать полет
астероида.
     - Однако  в  их  план  входит  использование  Луны   и   космического
пространства, даже целой небольшой планеты, как оружия. Я не могу смотреть
на это безучастно.
     Кайбол  оставил совещавшихся генералов,  он  приблизил другой  город,
заглянул в один дом, другой третий...
     - Никак  не  удается  отыскать  штаб  <Атлантик-компани>,   -  сказал
магистр. - Очень хотелось бы знать планы ее президента.
     Он устало откинулся на спинку стула, посмотрел на меня и улыбнулся.
     - Очень неприятная работа, но необходимая. Куда интереснее это...
     Кайбол опять взялся за ручку на пульте,  и  я снова увидел Москву.  Я
различил здание библиотеки имени Ленина.  Одно из  окон ее,  надвинувшись,
стало как бы экраном.
     В  большом зале,  склонившись над  книгами,  сидело  множество людей.
Светлое пятно луча побежало по открытым страницам.  Вот луч выбрал нужное,
остановился,  приблизил книгу.  Я прочитал сверху <В.  И.  Ленин>.  Кто-то
сидел над раскрытым томом Ленина,  читал доклад о  войне и мире на седьмом
партийном съезде. Открытая страница начиналась словами:
     <...наше   триумфальное  шествие  по   всей   России,   сопутствуемое
стремлением всех к миру.  Мы знаем,  что односторонним отказом от войны мы
не получим мира...>.
     Увлекшись,  я  стал  читать  дальше.  Страница перевернулась.  Скосив
глаза, я посмотрел на Кайбола. Мне показалось, что он прочитывал на каждой
странице всего лишь несколько фраз и ждал следующей страницы. Почему он не
читает все  подряд?  Это  меня заинтересовало.  Кайбол понял невысказанный
вопрос.
     - Если бы я читал так,  как вы,  мне понадобилось бы очень много лет,
чтобы узнать ваших мыслителей и писателей.
     - А как же иначе?
     - Я   вижу  сразу  всю  страницу,   выбираю  главное  и  это  главное
прочитываю. Можно, разумеется, и сфотографировать. В этом зале сидит около
ста человек,  я читаю сразу несколько десятков нужных мне книг. Пока новая
страница не открыта, я заглядываю в другие книги.
     - Значит, я вас задерживаю?
     - Признаться,  да,  -  улыбнулся Кайбол.  -  Пока вы читали, я не мог
перевести фокус света на другой стол.
     - Я читал эти книги раньше. Не задерживайтесь из-за меня.
     Кайбол погасил экран.
     - Этим я займусь,  когда останусь один.  -  Кайбол помолчал и сказал,
довольный:
     - Да,  у вас был великий человек.  Он видел далеко. Ленин! - произнес
он,  прислушиваясь к  собственному голосу и  стараясь,  видимо,  по-своему
понять, как звучит это имя, и повторил: <Ленин!>
     - А кто из писателей вам больше нравится?
     - Этого еще не  могу сказать,  -  ответил Кайбол.  -  Я  читаю больше
Ленина.  Но  знаю  многие страницы Льва Толстого.  Он  интересует меня как
мыслитель.
     - Чем же именно?
     - Он сказал, я вспоминаю почти с точностью: железные дороги, телефоны
и другие принадлежности цивилизованного мира,  это все полезно, хорошо. Но
если бы стоял выбор:  или вся эта цивилизация -  и  для нее не сотни тысяч
гибнущих людей, а только одна жизнь, которая должна неминуемо погибнуть, -
или не нужно цивилизации,  тогда бог с ней,  с этой цивилизацией,  с этими
железными дорогами,  телефонами,  если они  непременно обусловлены гибелью
человеческой жизни!
     Кайбол посмотрел на меня вызывающе.  Я догадывался, к чему он поведет
разговор, и молчал.
     - Бог  с  ней...  -  это  выражение я  понимаю  как  <лучше  не  надо
цивилизации>. Так ли это?
     - Так.
     - Человеческая жизнь  дороже  любой  самой  сложной  машины,  ракеты,
дороже высокого дома  и  даже  большого города.  Все  это  можно построить
заново,  но  нельзя вернуть жизни.  Я  на стороне тех,  кто ценит человека
превыше всего.
     - Это верно,  -  согласился я.  -  Но я отдал бы свою жизнь,  если бы
ценой ее удалось спасти город, в котором живет моя мать.
     - Вы  говорите так  потому,  что  это невозможно.  Борьба такая,  что
нельзя защитить город хотя бы и ценой жизни.  Это жертва бессмысленная. Вы
плохо цените себя или... - Кайбол остановился.
     <Или это  пустая фраза,  бахвальство>,  -  закончил я  его мысль.  Но
Кайбол продолжил:
     - Или не знаете,  что такое человеческая жизнь, что такое человек. Но
я думаю, вернее первое.
     Кайбол  встал  и  сделал несколько шагов  назад  и  вперед по  своему
тесному кабинету. Голова его была опущена.
     - Я слышал,  фашисты во время войны разрушили и сожгли в вашей стране
много городов.  И  я  слышал по  радио,  что все эти города восстановлены,
многие из них стали еще лучше, потому что построены заново. Это правда?
     - Правда.
     - Но  восстановилась  ли  из  многих  миллионов  жизней,  загубленных
фашистами,  хоть одна?  Нет,  это невозможно. Жизнь, каждая в отдельности,
неповторима,  как  неповторима история.  Ваш  Толстой говорил,  что каждый
человек  представляет  единственный,  никогда  не  повторяющийся случай  и
потому  уничтожение  единственного существа  является  таким  ужасом!  Это
большая правда.  Бывают люди  похожие друг  на  друга,  схожи и  некоторые
повороты истории,  но  это не одно и  то же.  Скажите,  есть у  вас другой
Ленин?
     - Нет,  -  ответил я и,  подумав,  добавил: - Есть великие люди, есть
продолжатели его дела, но Ленина - нет.
     - Теперь подумайте,  что осталось бы вам в наследство, если бы Ленина
не  стало в  вашем возрасте,  в  таком же возрасте убили бы Пушкина,  рано
умерли бы Толстой, Менделеев, Циолковский, Жолио-Кюри, Курчатов?
     - Но Стебельков - это совсем другое: я обыкновенный.
     - Откуда вы знаете? - с задором спросил Кайбол и остановился с широко
открытыми огненными глазами.  - Я вижу, вы плохо читаете своих мыслителей.
Назову опять же Толстого.  Он говорил о сложности жизни,  о том, что в ней
все устроено в  высшей степени мудро и  поэтому невозможно сказать,  зачем
именно эта индивидуальность живет... Может быть, она окажется впоследствии
великой?
     - Я  уважаю  вас,  молодой  человек.  Но  не  играйте в  скромность и
уважайте других.  Многие ваши сверстники -  будущие великие люди.  А о вас
уже  теперь можно  сказать это.  Не  улыбайтесь!  -  Магистр снова опустил
голову и  заговорил раздраженно и  глухо:  -  Не  научились вы  еще ценить
жизнь. Война - это высшее проявление бесчеловечности. Допустить ее - столь
же  страшное  преступление  перед  человечеством.  Мы  не  совершим  этого
преступления, не так ли?
     - Да, это было бы непростительно, и мы договорились с вами.
     - Вот видите!  -  снова воскликнул Кайбол.  - Я же говорил, что вы не
просто Стебельков.  Когда  человек,  пусть он  еще  молод,  берет на  себя
ответственность за  судьбы других,  -  это  уже  настоящий человек.  Когда
человек в  массе и делает то,  что делают другие,  не отдавая себе отчета,
лица и  характера его  не  видно.  Зрелость проверяется,  когда он  должен
принять самостоятельное решение.
     Магистр говорил долго.  Кажется,  он  хотел подготовить меня к  тому,
чтобы  скорее  заняться делами Земли.  Конечно,  судьба человечества Земли
волновала его не так, как меня. И по-своему он прав: опасность войны есть,
вмешательство будет  оправдано.  Но  согласиться мне  на  это  сейчас было
трудно. Ответственность ответственности - рознь...
     Выходило так,  что я не мог здесь целиком положиться даже на Кайбола,
несмотря на  его искреннее желание защищать человеческие жизни.  О  земных
делах я знал больше магистра,  я мог бы спорить с ним. Борьба не обходится
без человеческих жертв, и тот, кто хочет во что бы то ни стало спасти свою
жизнь,  просто трус и  шкурник.  Кайбол,  конечно,  не трус.  Он просто не
совсем понимает сути этой борьбы,  она для него - слишком далекое прошлое,
странное и почти забытое.
     Но спорить я не стал и сказал только:
     - Мы договорились действовать вместе.  У  нас принято не отступать от
своего слова. Я сдержу его.
     - Разумеется... - сказал Кайбол, - мы будем действовать вместе.


                                    2

     Ильмана рассказала мне легенду.
     ...Давно живут под  светом Айро -  Солнца несчастные влюбленные Рам и
Альва. Они кружатся в танце, каждый в отдельности, вокруг Айро, стремясь к
сближению.  Идет время, все лучше видит Альва Рама и он ее. Вот они совсем
рядом,  стоит протянуть руки - и они вместе. Но Рам и Альва медлят, ожидая
еще большего сближения.  И  не замечают того,  что время уже упущено и они
взаимно удаляются.  Через двенадцать больших кругов танца вокруг Айро  они
оказываются далеко друг от друга,  а  затем все повторяется.  За это время
новорожденные становятся взрослыми и  создают  свои  семьи.  А  несчастные
влюбленные Рам и Альва вечно молодые. Подчиняясь в движении силе Айро, они
снова и снова пытаются сблизиться, но каждый раз происходит то же...
     Однажды Альва протянула руку Раму,  но  тут же стала удаляться.  Рам,
воспринял это как насмешку.  Любовь затмилась озлоблением.  Рам неожиданно
ударил Альву против сердца, и левая грудь ее сразу же опала и завяла.
     Альва была наделена великим умом,  а ум дает необыкновенную силу. Она
взяла у остывших звезд горсть пыли и швырнула ее в лицо Раму. Пыль умерших
звезд  окутала  его  желтым  облаком,  скрыла  из  глаз.  А  когда  облако
рассеялось, Рам предстал совсем другим. Сильный юноша с короткими жесткими
волосами превратился в  безобразного,  обросшего дикой  шерстью  пещерного
жителя...


                                  *їїїїї*
                                    *

     Легенда была немного грустной,  но в устах Ильманы она прозвучала как
жестокое осуждение коварства Рама.
     - Хотите посмотреть Альву?  -  предложила Ильмана.  -  Мы захватили с
собой кинопленку, чтобы всегда помнить и думать о своей родине.
     Комната  Ильманы,   в  которой  она  работала,   находилась  рядом  с
лабораторией магистра.  Это  был  кабинет врача.  Но  здесь  имелась также
радиостанция.  Ильмана слушала передачи на русском языке и наиболее важные
из них записывала.  Теперь это не являлось для меня тайной. Радиостанция -
приемник  и  передатчик вместе  -  была  чуть  больше  спичечной  коробки:
радиотехника  альвинов  развилась  на  основе  молектроники.   Киноаппарат
напоминал фотокамеру с двумя объективами. Экран засветился прямо на стене,
он  менял  форму в  зависимости от  изображения -  принимал вид  квадрата,
круга, вытягивался по горизонтали или по вертикали.
     Пленка была  цветная.  Меня  изумила роскошная природа Альвы.  Широко
раскинувшиеся кроны деревьев закрывали небо.  Листва была синей,  голубой,
зеленой.  Цветы на тонких стеблях обвивали стволы, перекидывались с дерева
на дерево и  повисали гирляндами.  По горным склонам серой тучей двигались
какие-то животные с причудливо выгнутыми рогами.  Вершины гор были осыпаны
золотыми блестками, а выше светились две <луны>.
     - Слева  спутник Альвы  Ларс,  справа  планета Рам.  В  год  великого
противостояния планеты подходят друг  к  другу  очень близко,  -  пояснила
Ильмана.
     Показался город.  Это был небольшой городок, так укрытый зеленью, что
об  архитектуре зданий ничего нельзя было сказать.  И  ни  одной заводской
трубы, никаких машин на улицах!
     - У нас нет больших городов, - сказала Ильмана.
     Я  увидел  людей.   Женщины  в  белых  платьях,  мужчины  в  коротких
спортивного покроя  брюках  и  бесцветных рубашках  с  короткими  рукавами
прогуливались между  деревьями.  В  густой  тени  лица  их  вырисовывались
довольно отчетливо,  объемно,  глаза светились мягко и  не  казались столь
красными,  как  сейчас  у  Ильманы.  Альвины  выглядели  физически  хорошо
развитыми.  Я  любовался энергичным шагом мужчин и легкой походкой женщин,
удивлялся фарфоровой белизне их лиц и рук.
     Почва Альвы оказалась красноватой. Трава на ней кустистая, невысокая,
издали похожая на лесной мох.  Дороги и дорожки не были покрыты камнем или
асфальтом.  Они были из того же темно-красного грунта,  чуть приподняты. И
слегка  блестели.  Ильмана  объяснила,  что  дорожный грунт  пропитывается
специальным составом,  он затвердевает и  делается гладким.  По обочинам -
плотные кустарниковые заросли,  их  не подстригают,  но они все одинаковой
высоты  -   около  двух  метров.  Они  придают  окрестностям  своеобразный
<сельский> вид.
     Ильмана сказала,  что  альвины очень любят природу,  не  насилуют ее,
стремятся  сохранить в  естественном виде.  Исключение составляют плодовые
деревья,  их  сажают в  определенном порядке.  Все имена у  альвинов -  из
природы.  Ильмана - название деревца с серебристыми листьями. Имя Кайбол -
от названия лесного плода в виде ореха.  Грос - так зовут инженера, вместе
с которым я спускался в лунную расщелину,  - несмотря на громкозвучность и
кажущуюся величественность слова, всего-навсего полевой цветок.
     Киноэкран  показывал  богатства Альвы,  и  я  видел  горы  из  чистой
железной руды,  которую и добывать не надо -  отправляй прямо в плавку. Но
металлы там  применяются очень редко,  их  заменяют пластмассы -  прочные,
легкие,  негнущиеся,  гибкие,  любых цветов,  не поддающиеся порче - им не
страшно и <желтое облако>.
     Дно горных рек усеяно самородками золота, вода переливается по ним, и
весь  поток  ее  кажется золотым.  Это  скорее  природная красота,  но  не
богатство,  потому  что  золото никуда не  используется.  Но  почвы  Альвы
каменисты и скудны,  в большинстве это - пастбища, и только лучшие участки
заняты садами.
     Есть деревья,  которые дают не только фрукты, но и хлеб и даже масло.
Сады расположены вокруг городов, это очень удобно для работы.
     А  животноводство  Альвы  -  это  огромные  заповедники  с  лесами  и
пастбищами,  озерами и реками. Охота на диких животных, на зверя и птицу -
увлекательнейшее занятие. Мужчины и женщины, прежде всего юноши и девушки,
соревнуются в едином для всех виде спорта, среди природы.
     - У нас нет стадионов,  -  сказала Ильмана.  - У вас это своеобразные
театры  для  показа  ловкости и  борьбы  физкультурников.  Не  правда  ли,
странным кажется,  когда спортсмен тренируется в  беге,  прыжках,  метании
копья или диска,  стрельбе из лука только для того, чтобы выйти на стадион
и  поставить рекорд?  На  Альве  занятие спортом -  это,  главным образом,
подготовка к охоте.  Бег с препятствиями,  скачки,  скалолазание,  метание
копья  и  многие другие виды  спорта служат охоте,  ловле  зверей и  птиц.
Огнестрельного оружия у  нас нет совсем.  Очков,  как и  добычи,  никто не
считает. Поощряется трудная добыча, меткость удара на дальнее расстояние.
     Я  видел,  как  пожилой альвин метко поразил козла <бейка> в  момент,
когда горный красавец прыгал со  скалы на  скалу,  и  видел,  как  юноша в
специальной защитной одежде выходил на поединок с  крупным зверем <харом>,
напоминающим нашего медведя,  -  в  схватке хар должен быть задушен голыми
руками. Юноша победил по всем правилам, и девушки поднесли ему цветы.
     Экран  помог  мне  совершить путешествие на  спутник  Альвы.  Ларс  -
небольшая планета,  не  имеющая  атмосферы.  Я  видел  закрытые помещения,
похожие на ангары,  и звездолеты,  стоявшие вертикально,  - они были очень
высокие,  темные резкие тени  от  них  уходили за  горизонт.  Ларс  -  это
ракетодром,   с  которого  космические  корабли  альвинов  отправляются  в
межзвездные рейсы.
     И снова я вернулся на Альву.  Объектив показал мне множество городов,
они мало чем отличались друг от  друга.  Обычный пейзаж Альвы -  небольшой
городок  на  фоне  скалистых гор,  укрытый  густой  зеленью.  Промышленные
предприятия   по   внешнему   виду   -   обыкновенные  жилые   дома.   Все
производственные агрегаты расположены глубоко  в  недрах,  либо  в  горных
расщелинах,  либо в  разрезах,  на месте добычи сырья,  а линии управления
выведены на поверхность, к городу.
     Но  растительность вокруг городов была не всюду одинаковой.  Я  видел
деревья,  похожие на  тучи,  от них спускались вниз тонкие гибкие стебли -
картина  особенно  красивая.  Мир,  раскинувшийся  под  этими  качающимися
деревьями,  был голубоватый,  как глубины океана,  тихий, как начинающееся
утро.
     Под деревьями стояла молодая женщина,  очень похожая на Ильману.  Она
улыбнулась,  помахала рукой и  пошла в густой голубой тени по красноватой,
как ковер, дорожке.
     - Это вы? - спросил я у Ильманы.
     - Нет,  это моя мать. Смотрите дальше и ни о чем пока не спрашивайте,
- голос у нее дрожал.
     На  экране вспыхнуло пламя,  все  взметнулось вверх,  будто сорвалась
пленка,  и кадры понеслись беспорядочно. Свет и тьма смешались, на секунду
движение замерло.
     Когда экран прояснился,  высоких деревьев уже  не  было,  они  лежали
обуглившиеся,  и города тоже не было - камни и среди них трупы... Объектив
переметнулся на другой город. Та же страшная картина...
     Я смотрел на экран и временами поглядывал на Ильману, сидевшую рядом.
     - Отец в  то страшное время был на Ларсе,  я  с подругами -  далеко в
горах,  и все мы потеряли своих матерей,  родных,  близких, - тихо сказала
Ильмана.
     Я  понял,  что не  просто так,  не для развлечения показывала она мне
Альву. Она и Кайбол хотели, чтобы я был сговорчивее, когда Кайбол придет к
решению вмешаться по-своему в дела Земли.
     - Высший совет Альвы решил наказать убийц,  -  сказала Ильмана. - Это
было справедливое наказание.
     Опять я увидел Ларс.  Несколько кораблей поднялось со спутника Альвы,
они  исчезли  между  звезд.  Нет,  это  были  не  пассажирские  корабли  -
звездолеты.  Я  видел один такой корабль,  похожий на дирижабль,  недалеко
здесь,   в  глубине  лунной  трещины.  Я  знал,  что  это  такое.  Снаряд,
выбрасывающий <желтое облако>...


                                    3

     Заглянув вместе с  Кайболом отсюда,  с Луны,  в здание военного штаба
одного из государств Земли и в библиотеку,  я уже не удивлялся тому, каким
образом альвины могли  заснять все  происходящее на  планете Рам.  Ильмана
рассказывала:
     - Планеты Альва и  Рам  через каждые двадцать четыре круга сближаются
настолько,   что  между  ними  можно  установить  регулярное  пассажирское
сообщение.  Однако никакой связи между ними  не  было.  Альвины не  любили
вмешиваться в  чужие дела,  но  они,  конечно,  знали,  что  происходит на
соседней планете.  Там шли непрерывные войны,  и  в конце концов создалось
единое государство, управляемое гарамуналом.
     <Рам> -  значит,  <голова>;  <Раму> -  <главный>. Жители Рама считают
свою  планету главной в  системе Айро  -  нашего  Солнца  -  и  себя  тоже
главными.  Из рамуинов выделяются гарамуины - знать, элита, главенствующая
во  всей жизни,  но законы издает одно