лицо -  гарамунал,  что в  переводе
означает <наиглавнейший>.
     Сейчас вы увидите, что такое Рам.
     Я увидел черную планету,  голую - без лесов, ровную - без гор, озер и
рек.  Черная и  серая пыль носилась волнами.  Никакого намека на строения.
Мертво было на всем полушарии, обращенном к нам.
     - Неужели это сделали вы? - опросил я встревоженно.
     - Нет, - ответила Ильмана. - Это сделали гарамунал и его воины.
     - Как, почему?
     - Всех,  кто был против него, не хотел подчиняться ему, - уничтожали,
сжигали их жилища.  Погибли деревья и травы, высохли водоемы. Мы не знаем,
каким образом гарамунал это делал,  возможно,  в  озлоблении он не думал о
последствиях, но вот уже давно на большей части планеты ничего не растет -
ведь  погибли семена  и  корни  растений.  Уцелевшие жители  перебрались в
места,  не тронутые огнем, но там они оказались лишними. Они называют себя
обездоленными.   Жители  планеты  и  войско  гарамунала  давно  испытывают
недостаток в продовольствии. Гарамунал, чтобы сохранить свою власть, начал
войну против Альвы -  он  знал,  что  наша планета богата,  и  обещал всем
гарамуинам и воинам богатую жизнь.
     Планета  на  экране  медленно поворачивалась,  очертания ее  ушли  за
пределы экрана,  и  я увидел наползающую светлую сторону ее.  Обозначились
города.  Один из них,  самый крупный,  расположенный среди желтой равнины,
приблизился,  можно было разглядеть строения.  Они были круглые, высокие и
напоминали водонапорные башни; окна тоже круглые.
     Объектив нацелился на  одно из окон громадной башни с  куполообразной
крышей и, приблизив его, позволил заглянуть во внутрь.
     Здесь проходил,  видимо,  суд.  Гарамуины с  торчащими во все стороны
жесткими  черными  волосами,  с  красными  лицами,  в  длинных  сверкающих
драгоценностями одеждах,  скрывавших руки  и  ноги,  сидели полукругом,  а
перед ними стоял голый по  пояс рамуин.  Длинные волосы его были заломлены
назад,  связаны вместе с голыми мускулистыми руками, закинутыми за спину и
схваченными в кольцо.
     - Запомните этого  рамуина.  Это  Брай  Лут,  вождь  обездоленных,  -
сказала Ильмана. - Он и его сподвижники выступили против войны с Альвой.
     Снова  на  экране  показались похожие на  дирижабли снаряды альвинов,
нацеленных на черно-желтую планету.  Вот они врезались в атмосферу Рама, и
густые коричневые клубы дыма повалили из  них.  Дым рассеивался,  окутывая
всю планету легкой желтоватой мглой. Ильмана сказала:
     - Мы  не хотели жертв.  Мы знали язык рамуинов,  и  наши самые мощные
радиостанции  трижды   передавали:   всем   покинуть  жилища,   остановить
транспорт...  Там  посчитали это  проделкой сообщников Брай  Лута с  целью
вызвать панику и  захватить власть.  Никто не придал значения появившемуся
над городом желтому туману.  Он  окутал не только столицу Рама,  но и  всю
планету,  проник всюду,  куда проникал воздух -  в дома,  склады, шахты. И
началось невероятное...
     Высокое здание  с  блестящим куполом и  острым  шпилем,  из  которого
горизонтально выбрасывались три световых луча - красный, зеленый и желтый,
- было чем-то  вроде храма.  Его  заполнили священнослужители и  верующие.
Высоко над их головами висел громадный светящийся шар. Ильмана объяснила:
     - Шар изображает Айро с  его теплом и  светом -  жизненным даром бога
Айрамуши. Религия...
     Главный священнослужитель,  видимо,  читал проповедь.  Он был одет во
все черное, усыпанное блестками драгоценных металлов. Чья-то дрожащая рука
указала на одежды святейшего. Они вдруг потускнели, блестки исчезли.
     Служители  храма  отшатнулись от  проповедника.  Все  подняли  головы
вверх, они ждали ответа от бога Айрамуши: что это значит?
     Тяжелый светящийся шар сорвался с цепей и низринулся вниз...
     - Эти  не  поверили нашему предупреждению,  -  сказала Ильмана.  -  К
счастью, пострадал только проповедник.
     Гарамуины,  видимо, не сразу поняли, что это был ответный удар Альвы.
Но война уже шла,  странная,  небывалая,  все рушилось без выстрелов,  без
взрывов.
     Гарамунал являлся, очевидно, и главнокомандующим войска. Он показался
в городе верхом на каком-то ящероподобном животном.  Ильмана пояснила мне,
что  давно один  из  предшественников гарамунала впервые посадил войско на
ящериц и одержал победу. Эти ящерицы были похожи на земных гекконов. Горы,
пустыни,  водные пространства не  были для  них  преградой,  они  способны
взбираться на отвесные скалы,  им не страшны удары холодным оружием -  эти
гекконы хорошо защищены,  как панцирем,  роговыми чешуйками.  Со  временем
гекконов заменили боевые машины,  гекконы в малом количестве остались лишь
для высочайших церемониальных выездов.
     Гарамунал выглядел жалким.  Чего-то существенного не доставало в  его
одеждах, которые не держались на его тучном теле.
     Высокие  здания  зияли  оконными  и  дверными  проемами,   как  после
сильнейшей бомбежки.  Дорога  была  захламлена.  Геккон,  чувствуя  что-то
неладное,  кидался из стороны в сторону,  Гарамунал еле удерживался на его
круглой спине.
     В городе начался грабеж.  Наиболее предприимчивые из рамуинов шныряли
по складам, тащили все, что уцелело, запасали продукты. Не стало запоров и
охраны.
     На гарамунала никто не обращал внимания: нет оружия - нет войска; нет
войска -  нет главнокомандующего и гарамунала.  Он посмотрел в ту сторону,
где стоял храм - одно из самых высоких зданий города. Оно потеряло шпиль и
сверкающую крышу - безобразно торчал ее ребристый остов.
     Гарамунал подъехал к  рамухонде -  главной  канцелярии,  которая была
также военным штабом.  Перед входом стояла какая-то скульптура,  вероятно,
наполовину сделанная из металла, но от нее остались одни обломки.
     У  подъезда вместо машин стояли загнанные гекконы,  некоторые лежали,
пригнув короткие лапы и откинув длинные хвосты.
     Армия еще  существовала.  Она  жила вчерашней дисциплиной,  а главное
потому,  что в этой странной и  страшной  войне  пока  не  было  жертв.  В
рамухонде  толпились  одетые  кое-как  военачальники.  Гарамунал  вошел  в
середину этой толпы,  обликом похожей на группу пленных,  которые  ожидали
тут своей участи от командования неприятеля.
     Что они могли доложить своему правителю и командующему?
     На экране  открывались  двери  складов - ни одного снаряда,  никакого
оружия,  все превратилось в прах. На взлетных площадках и ракетных базах -
пустота,  чернеют  только  пологие кучи золы.  Аппараты связи молчат,  как
пустые коробки. Воины, лишившись оружия, толпами бродят по городу.
     Власть,  державшаяся на оружии и насилии, пала. Я не видел, что стало
с  гарамуналом и  его  помощниками.  Кинопленка  альвинов  оставила  их  в
рамухонде.
     Я увидел плачущего старика,  он сидел в большой захламленной комнате,
седые жесткие волосы лежали на его плечах.
     - Это  скульптор,  -  сказала мне  Ильмана.  -  После нам  попалась в
развалинах дома  книга,  написанная им.  Он  был  автором всех памятников,
установленных в столице Рама и других городах.
     Основным материалом в его работе являлись металлы и их сплавы. Работа
обычно проходила так: по чертежу скульптора металлисты изготовляли каркас,
его  привозили  и   устанавливали  в  мастерской.   Скульптор  брал  листы
соответствующей формы  и  определенного металла  и  обрабатывал  их  путем
холодной  ковки  и  чеканки.  Подготовленные  таким  образом  куски  затем
укреплялись на  каркасе,  который  постепенно обретал  художественную,  по
замыслу скульптора,  форму. Заказчик сам представлял материал, из которого
хотел  иметь  скульптуру;  богатые,  разумеется,  предпочитали драгоценные
металлы.  Иногда в  мастерской накапливалось столько ценностей,  что возле
дома скульптора выставлялась стража.
     И   вот  не   осталось  никакого  намека  на   эти  художественные  и
материальные ценности.  Все  металлические фигуры  были  словно  истерты в
порошок, валялись лишь гипсовые обломки и грязные полотнища.
     Старик  поднял голову -  лицо  его,  искаженное горечью обрушившегося
несчастья,  вдруг  просветлело.  Он  смотрел в  дальний угол,  там  что-то
возвышалось,  окутанное  покрывалом.  Скульптор тяжело  встал,  подошел  и
стащил полотно.  Это была единственная уцелевшая скульптура, высеченная из
камня.   Пьедесталом  служил  расползающийся  тяжелый  свиток  цепей,   он
охватывал фигуру до пояса.  Это был,  несомненно, простой рамуин, с сухими
напряженными мускулами и  широкой грудью.  Лицо сосредоточенное,  угрюмое;
длинные волосы раскиданы ветром.  Опираясь левой  рукой  о  толстые кольца
каменных цепей,  он  как бы привстал.  В  правой,  высоко вознесенной руке
угрожающе поднят  молот.  Сейчас он  освободится от  цепей,  ударом молота
раскрошит их и затем...
     Не  от  его  ли  страшных ударов превратились в  прах  монументальные
памятники  гарамуналам  и  прославленным  полководцам?  Каменный  богатырь
сокрушил прочнейшие и драгоценные металлы,  и все разрушенное лежало возле
его ног.
     - Это  Брай  Лут,  -  я  вспомнил  кадр,  показавший суд  над  вождем
обездоленных.
     - Да,  -  подтвердила Ильмана.  -  Символично. Не правда ли? Это была
одна из первых работ скульптора. Он встречался с Брай Лутом, когда будущий
вождь обездоленных работал каменотесом.  И  знаете,  о  чем думает старик,
глядя на эту единственную на всей планете скульптуру?  Он думает:  пройдет
какое-то  время,  исчезнет город,  он  превратится в  развалины.  И  когда
возникнет новая цивилизация и потомки Брай Лута начнут раскапывать останки
этого городища,  чтобы узнать прошлое, - они наткнутся на эту единственную
каменную скульптуру и  прочтут на  ней имя скульптора.  Вот почему у  него
посветлело лицо. Он все-таки доволен: что-то сделано в жизни полезное.
     - Если остался среди рамуинов хоть один сколько-нибудь счастливый,  -
сказал я, - так это старик скульптор.
     - Нет,  - возразила Ильмана. - Таких оказалось много - Брай Лут и его
сподвижники.
     - Его не успели казнить?
     - Смотрите дальше.


                                  *їїїїї*
                                    *

     Я  увидел рамувалу -  главную тюрьму,  она  была  далеко за  городом.
Высокое здание  в  кольце каменных стен.  Вокруг -  кремнистая равнина без
признаков  растительности.   Тяжелые  окованные  двери,  надежные  запоры,
толстые  прутья  оконных  решеток,  недремлющее  око  вооруженной  стражи,
кандалы на руках и  ногах -  всего этого было с  избытком для того,  чтобы
заключенные не могли бежать.
     Брай Лут сидел в  одиночной камере,  в этой же рамувале содержались и
другие члены <Лиги обездоленных>, все они ожидали только смерти.
     Брай Лут смотрел в окно. Там, на свободе, наступал вечер. Но что это?
Почему голубое небо,  сумеречно темнея, стало вдруг закрываться желтизной?
Вероятно, над кремнистой равниной пронесся ураган, он поднял пыль?
     Постепенно за окном голубое,  желтое и черное смешивалось.  Наступала
ночь. Для жизни осталась только эта ночь. Завтра на рассвете...
     Брай Лут вскочил.  Глаза его горели в темноте.  Он рванул руками, и -
отчего это,  неужели столько силы у него?  - наручные металлические кольца
лопнули!
     В чудеса Брай Лут не верил.  Он конечно знал прочность металлов и мог
ударами  молота  по  долоту  распарывать каменные  глыбы.  Многие  металлы
прочнее камня,  и кандалы сделаны надежными. Но почему вдруг металлические
кольца лопнули?  Освободившейся рукой Брай Лут  взял звенья цепи в  кулак,
сжал. Они искрошились, и на ладони осталась щепоть серой массы.
     Брай Лут  улыбнулся.  Он  подумал:  это друзья готовят освобождение и
постарались,  чтобы на его руки и ноги надели не настоящие кандалы.  И вот
руки свободны! Что же дальше? Как вырваться из этих каменных стен?
     Охранник ходил за дверью.  Окно высоко,  до него не дотянуться рукой.
Раздумывая,  что  же  делать,  Брай  Лут  смотрел  на  решетку из  толстых
металлических прутьев.  В  камере сгустилась темнота,  но  на одну сторону
оконного проема падал отсвет угасающей зари.  Брай Лут  видел,  что черные
прутья решетки стали сероватыми и не такими толстыми,  как были прежде.  У
него ничего не было в руках,  чтобы проверить крепость решетки. Он подошел
к  стене и  вынул обломок камня,  за  которым было  спрятано что-то  очень
дорогое -  возможно,  завещание.  Брай  Лут  прицелился.  Камень  разорвал
решетку,  как паутину, и улетел наружу. Обломки ее упали в камеру на пол и
рассыпались так же, как цепи и наручные кольца.
     Брай  Лут  не  хотел терять времени на  размышления:  что  произошло,
почему  крепкий  металл  превращается  в   пыль?   Ясно  одно  -   металлы
разрушаются,  а камень остается неизменно твердым.  Он подошел к двери. На
внутренней стороне ручки не было, ухватиться не за что. Он сильно ударил о
дверь плечом,  и  металлическая обивка посыпалась шматками высохшей грязи.
Охранник встревожился.  Еще один сильный удар. Запора как не бывало, дверь
сорвалась и упала.
     Охранник,  вскинув  пулевой  самопал  с  кинжалом-штыком,  возился  с
затвором,  руки его дрожали.  Брай Лут двинулся на  него.  Что-то крикнув,
охранник навел оружие в  грудь.  Он не понимал,  что случилось с  оружием,
хотел зарядить,  но затвор рассыпался в  руках.  Страшный узник с длинными
косматыми волосами,  с черной во всю грудь бородой, заложив руки за спину,
шел прямо на него.  Он шел на самоубийство,  хотел заколоться!..  Охранник
пятился,  пока не уперся спиной о стену.  Заключенный надвинулся грудью на
острие штыка.  Острие от столкновения с грудью сломалось, штык рассыпался,
как гнилой стебель.
     Охранник выронил оружие,  упал ничком,  -  видимо, посчитал узника за
святого.
     А Брай Лут шел по коридору и ударял в двери тяжелой рукой.
     От  толчков  и  ударов  металлическая обшивка дверей  осыпалась,  как
старая подмоченная штукатурка. Заключенные выходили в коридор, во двор.
     Брай Лут поднялся на возвышение из какого-то хлама и  начал говорить.
Обездоленные слушали его,  радовались и недоумевали. Некоторые, все еще не
веря в  свое освобождение,  кинулись к  тяжелым воротам в  каменной стене,
окружавшей тюрьму.  Ворота упали под  собственной тяжестью и  развалились.
Стража  куда-то  исчезла.  Заметив,  что  многие  из  заключенных намерены
поскорее покинуть эти стены, Брай Лут остановил их энергичным жестом руки.
     Он  разделил толпу на группы,  и  обездоленные взялись за дело:  одни
пошли на склад, где хранились продукты, другие разыскали гекконов, которых
держали при тюрьме для различных работ, третьи занялись больными.
     Начало светать,  Брай Лут повел колонну к городу. Над головами летели
несметные стаи черных птиц,  они  спешили в  город -  там  могла оказаться
богатая пожива. Дул ветер, и носились тучи серой пыли.
     Брай  Лут  часто  останавливал колонну  на  отдых.  Обездоленные были
измучены, многие истощены.
     И  вот показался город,  без всяких признаков жизни в нем.  Издали он
походил  на  огромное  кладбище.   Высокие  каменные  здания  стояли,  как
печальные  памятники.  Иногда  клубясь  поднималась  пыль  -  обрушивалось
какое-нибудь строение с металлическими опорами и перекрытиями.
     Брай Лут и  его товарищи увидели горожан.  Одетые кое-как,  с  сухими
истрескавшимися губами,  они  несли на  себе  громадные свертки.  Женщины,
разложив небольшие костры на улице,  готовили пищу. Счастливцами оказались
те,  у кого нашлась глиняная посуда.  Дети резвились и плакали.  Старики и
старухи  сидели  у  костров  молча,   как  осужденные  к  смерти,  готовые
отправиться в далекий невозвратимый путь.
     На колонну  Брай  Лута  обратили  внимание,  особенно  мужчины.   Они
подходили и сразу же узнавали вождя обездоленных. У всех появилась надежда
на  спасение.  Брай  Лута  обступили.  Мертвенно-бледные  старики,  и   те
поднялись на ноги. Все говорили, все спрашивали Брай Лута, что делать?
     Брай  Лут  слушал  и  молчал,  он  медлил со  словом,  обдумывая свое
решение,   видимо,  считал,  что  поспешно  высказанному  слову  могут  не
поверить,  но  все пойдут за своим вождем,  если они увидят,  что он долго
молчал прежде,  чем сказать и, значит, сказано единственно правильное. Его
не торопили, не мешали думать.
     Решение Брай Лута для многих оказалось неожиданным.
     Установить порядок в городе -  не  самое  главное.  Кому  нужен  этот
город?  Надо  уйти  из него.  Надо пойти в долины,  где суком дерева можно
взрыхлять почву,  бросить в нее зерна,  и с этого начать новую жизнь.  Кто
хочет  идти  - пусть собирается в дорогу.  Пусть скажут всем об этом.  Кто
хочет своим трудом добывать пищу - тот пойдет за обездоленными. Брай Лут -
каменщик.  Он  сделает  первый  каменный топор.  Тогда можно будет срубить
дерево.  Потом он сделает плуг с лемехом из камня. Жители долин, что давно
возделывают поля,  примут горожан,  - им не обойтись без плуга.  И не надо
делить пахотных угодий,  они общие для всех,  и работать все будут вместе.
Придет  время,  и  рамуины  снова начнут плавить металлы.  Снова возникнут
города.  Но тогда не будет деления на обездоленных, рамуинов и гарамуинов,
никогда  больше  не  будет  гарамунала  и  войн.  Пусть  знают  это  все и
собираются в путь.  Пусть возьмут с собой всю одежду,  огниво,  а  питание
будет общим для всех.
     Брай Лут говорил с жаром,  он так выразительно жестикулировал, что я,
не слыша его голоса и  не понимая языка рамуинов,  догадывался,  о  чем он
говорит.
     Брай Лут вместе со  своими товарищами направился к  центру города,  и
туда  стали стекаться со  всех сторон оживившиеся рамуины.  Согнувшись под
тяжестью ноши, шли мужчины. Женщины несли детей. Гекконы волочили за собой
странные повозки, похожие на корыта.
     Великое движение рождалось из одного шага обездоленных,  а таких было
тысячи,  миллионы.  Брай Лут,  конечно,  не знал, что происходило в других
городах.  Вероятно,  то  же  самое.  Но нужно было как-то организовать это
движение.  Во  главе  каждой колонны Брай  Лут  поставил своих  друзей,  и
множество колонн по  разным улицам направились на  запад  и  в  полуденную
сторону, где было раздолье нив и лесов, не выжженных гарамуналом. Брай Лут
остался пока в  городе.  К нему то и дело подходили горожане,  по внешнему
виду недавно богатые, но теперь все обездоленные.
     Брай Лут  приглашал всех и  предупреждал,  что новая жизнь начнется с
тяжелого физического труда.
     И за Брай Лутом пошли даже те,  кто осудил его на смерть -  им некуда
было деваться.
     Город опустел,  он превращался в  развалины.  Айро розовым светящимся
диском опускалось ниже,  и  черные тени легли среди желтой пыли и каменных
обломков. Вот обвалилась крыша рамухонды, и из нее вышел гарамунал. Он был
один, весь желтый от пыли, его короткие ноги дрожали и едва несли обмякшее
грузное тело.
     Напротив рамухонды обрушилась стена  дома,  гарамунал посмотрел туда.
Лучи Айро били ему прямо в глаза.  Там, на развалинах дома высилось что-то
черное,  похожее  на  памятник  -  фигура  простого  рамуина,  взмахнувшая
молотом.  Обломки камня закрывали ее до пояса,  и далеко вокруг была видна
одна и та же картина - битый камень и остатки стен.
     Гарамунал вздрогнул, он узнал - то был Брай Лут. Это он, бессмертный,
для  которого не  нашлось топора,  чтобы отрубить голову,  ни  стражи,  ни
палачей,  увел  с  собой всех,  опустошил город;  он  поднял молот,  чтобы
нанести последний удар.
     Диск Айро спустился к горизонту,  тень от поднятого молота удлинилась
и коснулась гарамунала.  Он упал лицом вниз,  ожидая удара.  Но  Брай  Лут
медлил:  вероятно,  наслаждался  видом повергнутого противника.  Гарамунал
приоткрыл глаза.  Наплывшая тень  не  мешала  смотреть  вверх.  Он  увидел
маленькое  светлое  облачко,  быстро  несущееся по небу.  Сияние,  подобно
божественному, широкими кругами расходилось позади него...


                                  *їїїїї*