еся между  университетскими  корпусами  густые
джунгли, высматривая местечко, где в случае необходимости  можно  было  бы
укрыться. Слишком он расслабился  за  последние  месяцы,  с  тех  пор  как
покинул Окридж, слишком дурные привычки приобрел. Еще чудо, что  никто  не
услышал его приближения: ведь он вышагивал по этим пустынным  улицам  так,
словно они принадлежали ему одному.
     Гордон завел пони в  гимнастический  зал  и  привязал  позади  низкой
трибуны. Он бросил на пол мешок с овсом, однако не стал трогать  седло,  а
только подтянул подпругу.
     Что теперь? Ждать или идти на разведку?
     Вооружившись луком, Гордон повесил на пояс колчан и  вытащил  стрелу.
Во время дождя лук - более надежное оружие, нежели револьвер или  карабин,
не говоря уже о том, что выстрел не  производит  шума.  Одну  из  сумок  с
почтой он запихнул в вентиляционное отверстие,  подальше  от  чужих  глаз.
Отыскивая местечко для другой, спохватился, что отвлекается  на  глупости,
бросил сумку на пол и поспешил на выручку.


     Звуки доносились из кирпичной  постройки  с  сохранившимися  в  окнах
стеклами.  По  всей  видимости,  мародерам  и  в  голову  не  пришло  сюда
заглядывать.
     Теперь  Гордон  смог  расслышать   приглушенные   голоса,   негромкое
лошадиное ржание и поскрипывание упряжи. Не обнаружив  наблюдателей  ни  в
окнах, ни на крышах, он перебежал  на  другую  сторону  заросшей  лужайки,
взлетел по бетонным ступеням к двери и прижался к ней,  тяжело  дыша.  При
этом он широко разевал рот, чтобы не сопеть носом.
     На двери  висел  ржавый  замок,  а  также  пластмассовая  табличка  с
надписью:

                            МЕМОРИАЛЬНЫЙ ЦЕНТР
                         ИМЕНИ ТЕОДОРА СТАРДЖОНА
                           Открыт в мае 1989 г.
                          Часы работы кафетерия:
                                11 - 14.30
                                 17 - 20

     Голоса раздавались из-за этой двери, однако пока он не мог  разобрать
ни словечка. Наружная лестница вела на верхние  этажи.  Немного  отступив,
Гордон разглядел на четвертом этаже распахнутую дверь.
     Он знал, что готовится в который раз свалять  дурака.  Сейчас,  когда
ясно, откуда исходит угроза, ему следовало бы вскочить в седло и  поскорее
убраться подальше.
     Тем временем атмосфера внутри явно  накалялась.  В  проеме  двери  он
увидел занесенный кулак.  Раздался  звук  удара,  женский  крик  и  грубый
мужской смех.
     Браня свой проклятый характер, не позволяющий ему поступить  наиболее
рациональным образом, то есть задать  стрекача,  Гордон  начал  аккуратно,
стараясь не шуметь, подниматься по бетонным ступенькам.


     За дверью его поджидали гниль и плесень. В остальном же верхний  этаж
студенческого центра досуга выглядел нетронутым. Цел был  даже  стеклянный
потолок, хотя  медная  обвязка  изрядно  позеленела.  Вниз  вел  наклонный
пандус, застеленный ковром.
     Добравшись до центра здания, Гордон  почувствовал  себя  так,  словно
перенесся  в  прежние  времена   Грабители   обошли   вниманием   кабинеты
студенческих организаций с их впечатляющим количеством бесполезных  бумаг.
На стенах так и остались висеть  объявления  о  спортивных  соревнованиях,
представлениях, политических мероприятиях, оставшихся в далеком прошлом.
     Только в последнем кабинете он обнаружил тревожные  красные  плакаты.
Катастрофа пришла неожиданно и быстро положила всему  конец.  От  здешнего
милого  взгляду  хаоса  по-прежнему  веяло  уютом,  радикализмом   образца
прошлого века, энтузиазмом, молодостью...
     Гордон заторопился вниз по пандусу,  туда,  где  звучали  голоса.  На
втором этаже имелся балкон, нависающий над вестибюлем. Остаток пути Гордон
преодолел на четвереньках.
     Справа, в северной части здания,  высоченное  стекло  было  высажено,
чтобы под крышу смогли въехать два  больших  фургона.  У  западной  стены,
позади автоматов для игры в китайский бильярд, дышали паром шесть лошадей.
     Снаружи,  среди  осколков  стекла,  розовели  лужи   дождевой   воды,
смешанной с кровью.  Здесь  распростерлись  четыре  тела,  совсем  недавно
изрешеченные автоматными очередями. Только одна из жертв, угодив в засаду,
успела выхватить оружие - револьвер валялся в луже, в нескольких дюймах от
застывшей кисти.
     Голоса раздавались слева  от  Гордона,  из-за  поворота  балкона.  Он
ползком  добрался  до  места,  откуда  можно  было  выглянуть,   оставаясь
незамеченным.
     На западной стене  красовались  несколько  зеркал,  и  это  позволило
Гордону увидеть, что творится на первом этаже. Его взгляд тут же уперся  в
большой камин, где трещала в огне порубленная мебель. Он приподнял  голову
еще немного и увидел четверых вооруженных до зубов мужчин, стоявших  возле
камина. Пятый развалился  на  диванчике,  держа  на  мушке  автоматической
винтовки двух пленников - мальчика лет девяти и молодую женщину.
     От недавно нанесенного удара на  щеке  женщины  красовалось  багровое
пятно, каштановые волосы были взлохмачены. Она прижимала к себе мальчика и
не  спускала  с  мужчин  глаз.  Оба  пленника  слишком  обессилели,  чтобы
проливать слезы.
     Все мужчины носили бороды, все были затянуты  в  довоенные  пятнистые
комбинезоны, у каждого в левом ухе красовалось минимум по одной серьге.
     "Мастера выживания"! Гордон содрогнулся от отвращения.
     Когда-то, еще до катастрофы, это понятие  имело  несколько  значений,
включая и наличие здравого смысла, и готовность постоять за честь  свою  и
соседа,  однако  и   антисоциальная   паранойя   неполноценных   любителей
пострелять сюда тоже входила. В  каком-то  смысле  и  сам  Гордон  мог  бы
именоваться "мастером выживания". Однако последнее,  сугубо  отрицательное
значение в итоге вытеснило все остальные - слишком уж много зла  натворили
люди этого сорта.
     Повсюду, где довелось побывать Гордону, народ был единодушен в  своем
отвращении к ним. В любом округе, в  любом  селении  этих  обезумевших  от
чувства вседозволенности головорезов,  презревших  все  законы,  винили  в
чудовищных бедах, что привели к окончательному  краху,  -  винили  гораздо
больше, нежели врага, чьи  бомбы  и  бактерии  принесли  столь  чудовищные
разрушения в ходе Однонедельной войны.
     Самыми ненавистными из головорезов были последователи  Натана  Холка,
да пожрет его адский пламень!
     Но откуда взялись "мастера выживания"  в  долине  реки  Уилламетт?  В
Коттедж-Гроув Гордона убеждали, что последняя их банда была  оттеснена  на
юг от Розберга, к реке Рог, несколько лет  тому  назад!  Что  понадобилось
здесь этим дьяволам? Он подался еще немного вперед и прислушался.
     - Не знаю, командир... Вряд ли нам надо продолжать  рейд.  Достаточно
намеков насчет какого-то Циклопа и от этой пташки. Ишь как  напугана,  что
проболталась! Лучше вернемся-ка в Сите-Браво,  к  лодкам,  и  доложим  обо
всем, что выведали.
     Говоривший - низкорослый, лысый и жилистый тип, грел руки над  огнем,
стоя к Гордону спиной;  на  плече  у  него  висел  дулом  вниз  автомат  с
пламегасителем. Рослый субъект, к которому он обращался как  к  командиру,
имел шрам от подбородка до уха, и его не могла скрыть даже густая борода с
проседью. Он скалился, демонстрируя провалы во рту.
     - Ты что, веришь тому, что наплела здесь эта дуреха? Всей той  ерунде
насчет большого компьютера? Бредни! Она  врет,  чтобы  мы  скорее  уносили
ноги!
     - Ах так! А что ты на это скажешь? - Лысый указал на фургон.
     Гордон  увидел  в  зеркале  часть  груза  -  разнообразные  предметы,
собранные, несомненно, здесь же, в университете, - сплошь электроника.  Не
фермерский инвентарь, не одежда, не безделушки - электроника!  Он  впервые
видел фургон, забитый такого рода добычей. Отсюда следовали  столь  далеко
идущие выводы, что у него заколотилось сердце. Гордон так  разнервничался,
что едва успел спрятаться, когда лысый повернулся, чтобы взять  что-то  со
стола.
     - А это? -  не  унимался  лысый.  На  его  ладони  лежала  игрушка  -
видеоигра, подобная той, какую Гордон видел в Коттедж-Гроув.
     Экран засветился, игрушка  издала  мелодичный  писк.  Командир  долго
сверлил ее мрачным взглядом, затем передернул плечами:
     - Ну и что? Чепуха!
     Тут подал голос еще один член отряда:
     - А я согласен с Коротышкой Джимом...
     - Его обозначение - "Синий-Пять"! - рявкнул  верзила.  -  Забыли  про
дисциплину?
     - Ну да, - кивнул третий, ничуть  не  смутившись  от  выговора.  -  В
общем, я  согласен  с  Синим-Пять.  Думаю,  нам  надо  доложить  обо  всем
полковнику Безоару и генералу. Это может угрожать плану вторжения. Вдруг у
фермеров на севере и впрямь завелись разные сложные штуковины? Вот  пойдем
в наступление и напоремся на какие-нибудь лазеры  или  что-нибудь  почище.
Если на них работает кто-нибудь из ВВС или флота, то нам несдобровать!
     - Тем более следует продолжить разведку, - отозвался главарь. -  Надо
будет побольше разузнать об этом Циклопе.
     - Но ты же сам видел, как долго нам пришлось возиться с  этой  бабой,
чтобы вытянуть из нее, хоть пару словечек.  Не  можем  же  мы  бросить  ее
здесь, а сами идти дальше! Если бы мы повернули назад, к лодкам, то  взяли
бы ее с собой и...
     - К черту бабу! Сегодня же ее прикончим. И сосунка заодно. Ты слишком
долго торчал в горах, Синий-Четыре. Здесь смазливые  пташки  кишмя  кишат.
Этой надо навсегда заткнуть рот, а не тащить за собой.
     Спор нисколько не удивил Гордона. Повсюду, где  им  только  удавалось
закрепиться, эти безумцы охотились за женщинами, а также за едой и рабами.
После первых  лет  бойни  в  большинстве  холнистских  анклавов  скопилось
слишком много мужчин, тогда  как  женщины  были  наперечет.  Теперь  среди
"мастеров выживания" они считались ценным приобретением.  Так  что  вполне
понятно, почему кое-кому из головорезов захотелось тащить женщину  в  свое
логово. Гордон уже разглядел, что она вполне миловидна -  стоит  подлечить
ее и заставить забыть про только что испытанный  ужас.  Мальчик,  которого
она прижимала к себе, смотрел на негодяев с лютой ненавистью.
     Услышанное позволило Гордону  предположить,  что  банды  с  Рог-Ривер
наконец-то сплотились, принужденные к этому каким-то  вновь  выдвинувшимся
предводителем. Они, по всей видимости, намеревались нанести удар  с  моря,
обойдя укрепления в Розвилле  и  в  долине  Камас,  где  фермерам  удалось
отразить их прежние завоевательные набеги. Успех такого дерзкого начинания
мог  положить  конец  остаткам  цивилизации,  теплившимся  в  долине  реки
Уилламетт.
     До последних минут Гордон убеждал  себя,  что  способен  держаться  в
стороне от схватки. Однако за семнадцать лет оставшиеся в живых  привыкли,
что  на  сохранение  нейтралитета  рассчитывать  нечего.  Даже  враждующие
деревни,  обуреваемые  жаждой  мести,  враз  отбросили  бы  свои  счеты  и
объединились,  чтобы  искоренить  банду,  подобную   этой.   Одного   вида
армейского камуфляжа и золотых  серег  хватило  бы,  чтобы  вызвать  взрыв
ненависти, которую испытывал  к  этим  нелюдям  буквально  каждый,  как  к
стервятникам. Гордон даже и не думал теперь  о  том,  чтобы  улизнуть,  не
попытавшись причинить отряду холнистов хоть какой-то ущерб.
     Воспользовавшись тем, что дождь  прекратился,  двое  вышли  наружу  и
принялись обирать  трупы,  при  этом  отрубая  в  качестве  отвратительных
трофеев части тел. Снова усилившаяся морось вынудила бандитов  переключить
внимание на  фургоны  и  учинить  в  них  разгром  в  поисках  чего-нибудь
поценнее. Судя по их брани, поиски не увенчались успехом.  Гордон  слышал,
как хрустят под подошвами башмаков хрупкие  бесценные  детали  электронных
устройств.
     С  пленниками  остался  только  один  охранник;  он   отвернулся   от
зеркальной стены и не мог поэтому заметить Гордона.  Сейчас  он  занимался
тем, что чистил оружие.
     Проклиная  себя  за  нерасторопность,   Гордон   все   же   попытался
воспользоваться предоставленной  возможностью.  Он  высунул  голову  из-за
ограждения балкона и помахал рукой. Женщина заметила его  жест,  ее  глаза
расширились.
     Он приложил палец к губам, надеясь показать  этим,  что  ее  обидчики
являются врагами и для него. Женщина замигала, и Гордон испугался, что она
сейчас заговорит. Ее взгляд скользнул по часовому, который по-прежнему  не
поднимал головы от затвора, затем снова переместился  на  Гордона,  и  она
легонько кивнула. Он показал ей  поднятый  большой  палец  и,  пригибаясь,
покинул балкон.
     Первым делом он утолил жажду, почти опорожнив фляжку: во рту  у  него
совершенно пересохло. Потом, найдя кабинет, где было поменьше  пыли  -  не
хватало только расчихаться! - сжевал  кусок  вяленого  мяса  и  настроился
ждать.


     Случай подвернулся ближе к закату. Трое бандитов  ушли  на  разведку.
Лысый, по  кличке  Коротышка  Джим,  остался  за  повара:  ему  предстояло
зажарить в  камине  оленью  ногу.  Охрану  пленников  поручили  худолицему
холнисту с тремя золотыми серьгами; не спуская глаз с молодой женщины,  он
строгал ножом деревяшку. Гордон опасался, что вожделение, которого холнист
не скрывал, в конце концов  пересилит  в  нем  боязнь  наказания.  Времени
оставалось все меньше.
     Гордон приготовил лук и стрелу. Еще две стрелы лежали рядом на ковре.
Кобура  была  расстегнута,  под  бойком  револьвера  поблескивал   патрон.
Оставалось только ждать.
     Часовой отложил деревяшку, которую строгал, затем поднялся.  Женщина,
еще сильнее прижав к себе мальчика, отвернулась.
     - Синий-Один этого не одобрит, - раздался от камина  предостерегающий
голос Коротышки Джима.
     Часовой навис над женщиной. Она пыталась сдержать дрожь, но все равно
поежилась, когда он провел ладонью по ее волосам.  Глаза  мальчика  пылали
ненавистью.
     - Синий-Один говорил, что мы все равно пустим ее в расход, но  сперва
попользуемся ею по очереди. Почему бы  мне  не  стать  первым?  Вдруг  мне
удастся заставить ее порассказать побольше насчет этого Циклопа? Ну,  как,
крошка? Кулаками из тебя ничего не выбьешь, но я знаю, как тебя приручить.
     - А мальчишка? - полюбопытствовал Коротышка Джим.
     Часовой лениво повел плечами.
     - Мальчишка?..
     Внезапно в его правом кулаке блеснул охотничий нож.  Левой  рукой  он
сгреб мальчика за вихры и оторвал от женщины. Та взвизгнула.
     У Гордона не осталось времени на раздумья. Однако он  сделал  не  то,
что казалось наиболее естественным, а то, чего требовала  тактика.  Вместо
того чтобы прикончить мерзавца с ножом, он резко повернул  лук  и  пронзил
стрелой грудь  Коротышки  Джима.  Тот  изогнулся,  удивленно  взглянул  на
проткнувший его предмет и рухнул навзничь.
     Гордон поспешно зарядил новую стрелу  и,  повернувшись,  увидел,  как
часовой выдергивает нож из плеча женщины:  она,  должно  быть,  попыталась
защитить ребенка и приняла удар на себя. Мальчик забился в угол.
     Несмотря на кровоточащую рану, женщина не  отпускала  врага,  царапая
его ногтями и не давая Гордону прицелиться.  Бандит  сначала  оказывал  ей
неуклюжее сопротивление, больше ругаясь и пытаясь поймать за руки. Наконец
ему это надоело и он повалил ее  на  пол.  Рассвирепев  от  царапин  и  не
подозревая об участи, постигшей его сообщника, он с ухмылкой занес  нож  и
шагнул к раненой, судорожно ловящей ртом воздух.
     В  это  самое  мгновение  стрела  Гордона  пробила  его   комбинезон,
скользнула по спине, оставляя кровавый след, и впилась в кушетку.
     Устрашающая внешность "мастеров  выживания"  отчасти  соответствовала
действительности: в мире не было равных им по умению сражаться. Прежде чем
Гордон успел выпустить вторую стрелу, детина метнулся в сторону и  схватил
автоматическую  винтовку.  Гордону  пришлось  спрятаться  за  ограждением,
спасаясь от прицельных выстрелов. Пули со звоном отскакивали  от  стальных
прутьев как раз в тех местах, где он только что появлялся.
     На ствол винтовки был  навинчен  глушитель,  поэтому  бандит  не  мог
стрелять очередями; однако и одиночные  выстрелы  заставляли  Гордона  без
устали кататься по полу и не давали  возможности  вытащить  револьвер.  Он
справился с этой задачей, лишь забравшись в дальний угол балкона.
     Его противник, однако, обладал тонким слухом.  В  каком-то  дюйме  от
лица чудом  отпрянувшего  Гордона  полетели  в  разные  стороны  щепки  от
вонзившейся в дощатую  стену  пули.  Затем  наступила  тишина,  нарушаемая
только бешеным стуком сердца Гордона, громом отдававшимся у него в ушах.
     "Что теперь?" - подумал он.
     Внизу раздался  громкий  крик.  Гордон  успел  разглядеть  в  зеркале
безумную картину: маленькая женщина  подняла  над  головой  тяжелый  стул,
собираясь обрушить его на верзилу. Тот обернулся  и  выстрелил.  На  груди
женщины появилось ярко-красное пятно, и она осела на пол;  стул  откатился
убийце под ноги.
     До Гордона донесся щелчок, свидетельствовавший  о  том,  что  магазин
смертоносной винтовки опустел; возможно, это ему лишь показалось. Но,  как
бы там ни было, он, уже не думая об опасности,  вскочил  налоги  и,  держа
перед  собой  револьвер  обеими  руками,  несколько  раз  спустил   курок.
Остановился он лишь после того, как боек несколько раз подряд  ударился  о
пустой дымящийся патронник.
     Противник еще держался на ногах, пытаясь вогнать в  магазин  винтовки
новую обойму, однако на  пятнистой  гимнастерке  уже  начали  расплываться
багровые пятна. В его взгляде, упершемся в Гордона, застывшего с дымящимся
револьвером в руке, читалось удивление.
     Наконец ослабевшие пальцы выпустили винтовку, она с лязгом  ударилась
об пол. За винтовкой последовал и хозяин.
     Гордон ринулся вниз, к раненой  женщине,  прыжком  преодолев  перила.
Впрочем, он сначала удостоверился, что "мастера выживания" на сей раз таки
не выжили.
     Несчастная с усилием приподняла голову и прошептала:
     - Кто?..
     - Молчите, - оборвал Гордон,  вытирая  струйку  крови,  сбегающую  из
уголка ее рта.
     Зрачки женщины расширились, жизнь покидала ее. Однако она увидела его
форму с нашивкой "Почтовая  служба  Возрожденных  Соединенных  Штатов"  на
нагрудном кармане. В глазах раненой застыл немой вопрос.
     "Пусть верит, - мелькнуло в голове Гордона. - Она сейчас  умрет,  так
пусть умирает с верой, что это правда".
     Однако ему не удалось заставить себя произнести сейчас лживые  слова,
которые так часто слетали с его уст и завели так далеко. Нет, сейчас он не
был на это способен.
     - Я простой путешественник, мисс. - Он покачал головой.  -  Я...  ваш
согражданин, пытающийся помочь.
     Она слабо кивнула, как будто даже не испытав разочарования, словно  и
такой вариант казался ей чудом.
     - На север... - выдохнула она. - Возьмите  мальчика.  Предупредите...
предупредите Циклопа.
     Даже в последних словах умирающей слышались уверенность, преданность,
надежда на избавление от  мук.  Похоже,  она  верила  в  машину,  название
которой произнесла.
     "Циклоп..." - думал Гордон, убирая руку от холодеющего лба. Теперь  у
него появилась еще одна причина отыскать источник этой легенды.
     Он не мог тратить время на похороны. Пусть винтовка бандита  стреляла
негромко  -  зато  шума  от  револьвера  Гордона  было  достаточно,  чтобы
насторожить остальных холнистов. В его распоряжении  оставалось  несколько
секунд, чтобы скрыться вместе с мальчиком.
     В десяти футах от них перебирали копытами кони. А  где-то  на  севере
находилось то, ради чего, не задумываясь, приняла смерть отважная  молодая
женщина.
     "Только бы это оказалось правдой..." - стучало в мозгу Гордона,  пока
он подбирал винтовку и патроны поверженного врага. Он  бы  не  задумываясь
отказался от выбранной им роли, если бы узнал, что  хоть  кто-то  взял  на
себя ответственность и пытается противостоять наступлению каменного  века.
Такому человеку он предложит свою верно