ого  борца  за  народную
диктатуру, ибо стяжателей Макс Веретенников от всей души презирал.
   Вместе с тем Макс продолжал  тесно  общаться  с  Васиным  братом  Игорем,
поскольку тот склонности к стяжательству не проявлял и слушал  революционные
проповеди Макса, открыв рот. Сын за отца не отвечает, а уж младший  брат  за
старшего - тем более.
   На следствии Вася ни словом про Макса  не  обмолвился.  Ему  и  так  шили
государственную измену  в  форме  сбора  и  передачи  за  границу  секретной
информации государственного значения (диски-то делались в  Болгарии)  -  так
зачем ему навешивать на себя еще и планы захвата власти? К тому  же  адвокат
успокаивал Васю, уверяя, что все эпизоды шпионажа  на  суде  как  пить  дать
развалятся, поскольку гэбисты не  смогут  доказать  умысла  причинить  некий
ущерб Российскому государству. Так что кончится все легкой 272-й  статьей  -
неправомерный доступ к компьютерной информации - и посадят  Васю  годика  на
два с  отбыванием  в  колонии  общего  режима.  Два  года  или  двадцать  за
государственную измену - разница ощутимая.  Так  что  Вася  берег  Макса  от
следствия, как самую страшную государственную тайну.
   Братика Васиного, правда, на допросы потаскали, но тот прикинулся наивным
мальчиком, который испытал жуткий шок, когда узнал, чем занимался его  брат.
Игорек и выглядел именно так - словно он все время витает в облаках и каждое
возвращение на землю повергает его в шок. Это не  мешало  ему  добывать  для
Макса в Интернете то  схему  атомной  бомбы,  то  пособие  по  приготовлению
взрывчатки на дому, то новейшие алгоритмы взлома сетевой защиты. И  в  конце
концов  не  помешало  стать  "негром"  для   рутинной   работы   при   особе
компьютерного гения  Виктора  Альтмана.  Виктор  разрабатывал  концепции,  а
Игорек оттачивал детали - и кончилось все похищением "Янг Игла".
   Про это похищение Вася ничего не знал. Когда друзья его  братишки  украли
спутник, он уже два месяца как сидел в Лефортове.
   Неизвестно,  на  какие  рычаги  надавил  полковник  Еременко,  но  только
разрешение  использовать  подследственного  Демидова  в  своей  операции  он
получил. А подследственный Демидов сразу же согласился  в  ней  участвовать,
едва услышал, что за это с него будут сняты обвинения в шпионаже, а  дело  о
неправомерном доступе к компьютерной  информации  будет  представлено  таким
манером, что его осудят условно.
   А когда уже в одной из аппаратных СВР полковник Еременко рассказал Васе о
похищенном спутнике и о том, что сейчас "Янг Игл" скорее всего  находится  в
руках ГРУ, хакер ни на йоту не усомнился в его словах. У него  не  мелькнуло
даже тени подозрения, что похитителями могут оказаться его  брат  со  своими
друзьями, включая Макса. Слишком несоизмеримы были масштабы.
   Где Макс - а где спутник. Как от Земли до Луны.

   28

   Каждый  конгрессмен  представляет  на   вершине   власти   часть   народа
Соединенных  Штатов.  В  силу  этого   никакие   барьеры   секретности   для
конгрессмена не помеха. Член высшего законодательного  органа  вправе  знать
даже то, что его избирателям знать не полагается.
   Вместе с тем член Конгресса США - фигура чрезвычайно  уязвимая,  особенно
накануне выборов.  Старшему  сенатору  от  штата  Северная  Каролина  Питеру
Хаммерсмиту предстояло  пройти  через  выборы  уже  в  этом  году.  И  самое
последнее, чего ему сейчас хотелось, так это увидеть  в  газетах  рассказ  о
том, как пятнадцать лет назад  молодой  и  красивый  окружной  прокурор  Пит
Хаммерсмит соблазнил несовершеннолетнюю негритянку по имени Бетси  Линкольн,
а также о том, сколько кандидат в сенат Питер Джордж  Хаммерсмит  шесть  лет
назад  заплатил  достопочтенной  матери  семейства  Элизабет   Линкольн   за
молчание.
   В просвещенной и раскованной Европе - хотя бы в той же Франции - над этой
историей посмеялись бы и забыли, а кое-кто из мужиков и нарочно проголосовал
бы за горячего парня Питера, чисто из солидарности с собратом  по  полу.  Но
Америку основали пуритане, и дух этот в стране по-прежнему  силен,  несмотря
на Голливуд, нудистские пляжи и кабаре со стриптизом. Если  учесть,  что  на
выборы в Америке стабильно приходит примерно 50 процентов от числа внесенных
в списки избирателей,  то  можно  предположить,  что  нудизмом,  созерцанием
стриптиза и просмотром порнофильмов занимается одна  половина  населения,  а
избирательные участки посещает другая. Впрочем, чего  не  знаем,  за  то  не
ручаемся.
   Несомненно  только  одно  -  что  стоило  лишь   материалу   об   истории
пятнадцатилетней давности появиться в прессе, как Питер Джордж Хаммерсмит  в
тот же день распростился бы со своей сенатской карьерой. То  есть  до  конца
текущего срока полномочий он бы досидел,  но  на  выборах  лишился  бы  даже
самого ничтожного шанса.
   Поэтому, услышав в телефонной трубке  давно  знакомый  голос,  сказавший:
"Добрый день, сенатор. Это Эл Пайн", Хаммерсмит внутренне похолодел.
   Именно Алекс Пайн пять лет назад помог ему избежать  огласки  той  давней
истории  и  по-тихому  откупиться  от  Бетси  Линкольн.  Сама  она  поначалу
рассчитывала  стребовать  компенсацию  через  суд  и  ославить  кандидата  в
сенаторы  на  всю  страну.  Пикантность  ситуации  заключалась  в  том,  что
пятнадцать лет назад эта черная сучка сама напросилась к окружному прокурору
в постель. Но для современной Америки это не имеет  никакого  значения.  Для
массового сознания чернокожие, женщины и несовершеннолетние неприкосновенны,
а действующих окружных прокуроров и сенаторов по малейшему поводу надо гнать
в шею и заменять более достойными.
   - Мне нужна информация о военном спутнике, который называется "Янг  Игл",
и о любых  происшествиях  в  космосе  за  последнюю  неделю,  -  без  долгих
предисловий перешел к делу Пайн.
   - А в чем дело? - слегка дрогнувшим голосом спросил сенатор.
   - Мне необходимо знать, существует ли такой спутник  вообще,  каковы  его
возможности и что с ним происходит сейчас. Я знаю, что информация секретная,
поэтому источник выдавать не стану ни при  каких  обстоятельствах.  Вы  меня
знаете, сенатор.
   - Да, я вас знаю, - печально согласился Хаммерсмит. - Но если я от своего
имени стану добывать информацию, а вы ее потом опубликуете,  то  даже  дурак
сможет сопоставить эти два факта.
   - Интуиция мне подсказывает, что дело тут очень нечисто. Поскольку до сих
пор никто о "Янг Игле" не слышал, а по моим данным это  -  новейший  военный
спутник необычайной мощности, то можно предположить,  что  средства  на  его
создание прошли в бюджете Пентагона по какой-то другой  статье.  А  это  уже
обман Конгресса со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   - Интересная мысль, - подумав, ответил сенатор.  -  И  каковы,  по  вашим
данным, функции этого спутника?
   - Ведение информационной войны. Больше ничего сказать не могу, потому что
не знаю.
   - Очень интересно. Я  могу  с  уверенностью  сказать  одно:  на  закрытых
заседаниях сената вопрос о строительстве спутника для ведения информационной
войны  за  четыре  года  не  обсуждался  ни  разу.  И  если  такой   спутник
действительно существует, то вы, видимо, правы.
   - Сенатор, информация нужна мне срочно. Хотя бы самая поверхностная.  Мне
достаточно знать с достоверностью, что такой спутник существует и что с  ним
сейчас что-то происходит.
   - А что с ним происходит?
   -  До  меня  дошли  слухи,  будто  бы  какие-то  неизвестные  перехватили
управление "Янг Иглом" и теперь угрожают перерезать с его  помощью  основные
телекоммуникации Соединенных Штатов.
   - Вы это серьезно? - удивился Хаммерсмит.
   - Теперь - да. Сначала я тоже отнесся к этому как к шутке,  но  один  мой
друг имел неосторожность запросить об этом спутнике пресс-службу  Пентагона,
и к нему сразу же нагрянули из ФБР. Так что я имею все  основания  полагать,
что в этой шутке есть доля правды.
   - Хорошо, Эл. Я подумаю, что можно сделать.
   - Думать некогда. Если информация правдива, то об этом обязательно узнает
кто-то еще. Вернее, многие уже знают, но пока не верят.
   - Я сделаю все, что смогу. И когда смогу.
   - Я перезвоню вечером. До свидания, сенатор.
   Сенатор Хаммерсмит опустил трубку на рычаг. Он уже  понял,  как  обратить
просьбу журналиста к своей выгоде. Если история с "Янг Иглом" - правда,  то,
раздув как следует скандал, можно будет прибрать к рукам голоса тех, кто  не
любит Пентагон. А таких в Северной Каролине по нынешним временам немало.
   Ирония судьбы: оказывается, иногда бывает полезно, что журналист имеет на
тебя компромат.

   29

   Буря стихла внезапно.
   Сначала прекратился дождь, и почти сразу же после этого  утих  ветер.  Он
бушевал теперь только высоко в небе, в клочья разрывая облака и унося  их  в
разные стороны.
   Спасательный плотик с профессором Лемье на борту последний раз подпрыгнул
на волне и замер.
   Профессор был один. Его спутник  хоть  и  ухитрился  приземлиться  совсем
рядом, но до плотика так и не добрался. Волны унесли его неизвестно куда.
   Первые несколько часов Лемье пребывал в состоянии перманентного ужаса. Он
визжал, орал, молился богу и дьяволу, однако держался крепко. Плотик в форме
надувного домика был устроен по принципу "ваньки-встаньки", и никакая  волна
не могла его перевернуть - однако кидало его вверх-вниз  и  во  все  стороны
так, что ужас был вполне объясним.
   Тем не менее психика профессора оказалась значительно крепче,  чем  можно
было предположить, общаясь с ним в обычной обстановке.  Крайне  вспыльчивый,
неуравновешенный и раздражительный, Лемье производил  впечатление  человека,
которому достаточно даже небольшого стресса, чтобы окончательно сойти с ума.
Иногда  казалось,  что  это  уже  произошло  и  профессора  пора  увозить  в
сумасшедший дом, однако Пентагону очень не хотелось лишаться своего  лучшего
специалиста по оружию для информационной войны. Поэтому Лемье не запирали  в
палату с усиленной охраной и улучшенным уходом, а просто давали  успокоиться
в женском обществе, которое всегда действовало на него  благотворно.  Иногда
через пару часов, иногда через день, а иногда через неделю  -  но  профессор
все-таки снова начинал приносить пользу военному  ведомству,  и  польза  эта
перевешивала любые чудачества и откровенные безумства.
   Сейчас у профессора не было никакого женского общества, но после бури  он
успокоился поразительно быстро. Вернее, утих профессор задолго до завершения
шторма. Он просто устал биться в  истерике,  сорвал  голос  и  истратил  все
физические силы на  борьбу  с  метаниями  плотика  по  воле  волн  и  ветра.
Последние часы бури он просто лежал без движения в дальнем  от  выхода  углу
"домика", намертво вцепившись в какие-то веревки,  и  поднял  голову  только
когда почувствовал, что его спасательное средство перестало бесноваться.
   Осторожно, словно кролик из норки, возле которой только что кружила лиса,
Лемье выглянул из "домика" и обнаружил, что небо  прояснилось,  ветер  почти
полностью угас и вокруг царит восхитительная погода, за которую  европейские
первооткрыватели этого океана прозвали его Тихим.
   Профессор  был  спокоен,  но  очень  обижен.  По  его  понятиям,  военное
ведомство обошлось с ним крайне несправедливо, заставив лететь сквозь  бурю,
дождь и грозы из Гонолулу в Сан-Франциско и доведя  дело  до  катастрофы,  а
потом еще и бросив гениального специалиста на произвол судьбы.
   В раздражении  Лемье  совершенно  не  собирался  считаться  с  интересами
Пентагона  и  ждать  посреди  моря  военных  спасателей,  которые   прибудут
неизвестно когда. Его интересовало исключительно собственное спасение -  чем
скорее, тем лучше.
   Поэтому,  достав  из  водонепроницаемого  пакета  портативную   рацию   и
убедившись, что она исправна, Лемье настроился не на закрытую частоту  связи
с центром в Неваде, а на  всемирную  аварийную  волну  600  метров,  и  стал
голосом передавать SOS, сопровождая  его  сигналами  ориентирующего  маячка,
чтобы другие суда могли определить его местонахождение по пеленгу.  Впрочем,
определить координаты при ясном небе с работающим хронометром и  секстантом,
которые входят в комплект спасательного плотика,  для  эрудированного  сверх
всякой меры профессора тоже не составляло труда.
   - Черт побери! - воскликнул капитан Хендерсон, когда радист доложил  ему,
что принимает профессорский SOS на общепринятой волне.
   - Идиот! - охарактеризовал профессора офицер  ВВС,  прикомандированный  к
спасательному судну "Орион" на время операции по спасению людей  с  военного
самолета с бортовым номером "39".
   - Я так и знал! - обреченно произнес генерал Дуглас, когда  ему  передали
сообщение с "Ориона". И закрутилась карусель.
   - Спасатель "Орион" вызывает Артура  Лемье!  Спасатель  "Орион"  вызывает
Артура Лемье. Если вы  нас  слышите  -  отзовитесь!  Просим  вас  прекратить
передачу SOS на волне 600 метров. Суда ВМС США приняли ваш сигнал и идут  на
помощь.
   - Засуньте ваши ВМС себе в задницу. Я на вас больше не работаю!
   - Профессор! Это "Эльдорадо". Держитесь, мы видим вас.
   - Отлично, "Эльдорадо", спасибо за помощь. Буду рад подняться  к  вам  на
борт.
   - Центр, говорит "Орион".  Только  что  перехвачено  сообщение:  сухогруз
"Эльдорадо" под флагом Перу готовится  подобрать  профессора  Лемье.  Мы  не
успеваем.
   - Из  военных  судов  ближе  всех  к  месту  событий  находится  подлодка
"Тритон".
   - Она может предотвратить пересадку Лемье на сухогруз?
   - Нет. Судя по всему, пересадка уже произошла.  Разве  что  шарахнуть  по
штатским торпедой.
   - Это не смешно. Госдеп скорее  повесится,  чем  позволит  нам  потрошить
иностранное судно.
   - Центр, говорит "Тритон". Перуанцы отказываются отдать  нам  профессора.
Они следуют в Африку и не намерены менять курс. Здесь нейтральные воды, и мы
ничего не можем поделать.
   - Я так и знал!
   Повторив сакраментальную фразу, генерал Дуглас молча уставился  на  экран
монитора с картой спасательной операции.
   Профессор Лемье, секретоноситель  высшей  категории,  оказался  на  борту
судна под флагом страны, которая отнюдь не  склонна  действовать  по  указке
Соединенных Штатов.
   И, что самое неприятное, у США нет никаких законных  оснований  требовать
его выдачи. Ведь принять все меры к спасению своей жизни -  это  никакое  не
преступление.

   30

   "Изнасилование  определяется   как   половое   сношение   с   применением
физического насилия,  угроз  или  с  использованием  беспомощного  состояния
потерпевшей".
   "Советское уголовное право"

 - Наталья Борисовна, что мне теперь делать? Мне, наверное, придется от вас уйти. Я боюсь его. Он опять заставит меня делать все это, а я больше не выдержу.
   Учительница музыки Лена  Бережная  плакала  на  груди  у  своей  хозяйки,
рассказывая ей о событиях минувшей ночи. Наталья Борисовна всегда относилась
к  ней  благосклонно  и  теперь  сочувственно  гладила  девушку  по  голове,
приговаривая: - Ну, успокойся. Хватит реветь. У меня вон мужа убили, а  я  и
то не плачу. Серый  слишком  много  воли  взял,  так  мы  его  укоротим.  Не
сомневайся, Борины люди меня уважают. Этот Серый еще перед тобой на  коленях
прощения просить будет.
   Для  ясности  заметим,  что  в  миру  Бармалей  носил  вполне  нормальное
человеческое имя - Борис Аркадьевич Мал ей, а  жена  называла  его  и  вовсе
по-свойски - Борей. Кроме нее, правом звать так Великого и Ужасного обладала
только мать Бориса Аркадьевича. Было еще несколько  человек,  которые  могли
употреблять в отношении Бармалея уменьшительно-ласкательное имя, но для  них
он был Боб, и никак иначе.
   - Только  не  надо  его  убивать,  пожалуйста,  -  уловив  хищные,  почти
садистские нотки в голосе вдовы, попросила Лена. - Я не  хочу,  чтобы  из-за
меня... Тогда хотела, а сейчас уже нет.
   Наталья Борисовна между тем думала как раз  о  том,  как  бы  исхитриться
Серого Волка убить. И  изнасилованная  учительница  была  тут,  по  большому
счету, ни  при  чем.  Просто  ее  жалоба  позволяла  повернуть  дело  весьма
благоприятным для вдовы образом.  Учительница  была  не  членом  Бармалеевой
мафии, а  прислугой  Бармалеевой  семьи.  Изнасиловав  ее,  Волк  тем  самым
оскорбил семью, а это нехорошо.
   Впрочем, сказать, что это как-то уж  особенно  плохо,  тоже  не  скажешь.
Учительница музыки - не  та  фигура,  из-за  которой  боевики  мафии  станут
рисковать жизнью. Так что вдову Бармалея они могут поддержать только  в  том
случае, если это будет отвечать их собственным интересам.
   Ни Наталья Борисовна, ни Лена  этого  очевидного  факта  как  следует  не
понимали. Лена вообще плохо разбиралась в раскладе  сил  внутри  Бармалеевой
мафии, а вдова была не слишком умна, зато чересчур тщеславна и до сих пор не
осознала, что без мужа она - круглый ноль, несмотря  на  все  унаследованные
деньги.
   Начать  разборку  Наталья  Борисовна  решила  с  Гоблина.   В   этом   ее
интеллектуальные изъяны проявились наглядно, ибо каждый умный человек знает:
нельзя начинать атаку на врага, не обзаведясь союзниками. Убитая горем вдова
в подобные тактические тонкости не вдавалась и сочла,  что  одного  хорошего
разноса будет достаточно, чтобы Гоблин из лагеря соперников перешел  в  стан
союзников. И она отправилась устраивать разнос.
   Несмотря на свою глупость, вдова  Бармалея  была  не  плохой  актрисой  и
довольно убедительно разыграла перед главным  охранником  истерику,  в  ходе
которой Гоблин должен был схлопотать по морде, но не схлопотал. Его  не  зря
два года учили в десанте рукопашному бою,  по  этому  попытка  к  мордобитию
переросла в постыдную для вдовы сцену.  Гоблин  аккуратно  двумя  пальчиками
держал Наталью Борисовну за кисти рук, а она билась теперь уже  в  настоящей
истерике, визжала, вопила и звала на помощь: - Ай! Отпусти!!!  Мне  больно!!
Помогите! Убивают!
   Тут Гоблин тихо сказал ей на ухо что-то такое, от  чего  вдова  мгновенно
побледнела, а истерика прекратилась, как будто ее выключили.
   - Ты... Ты... Ты...  -  прошипела  Наталья  Борисовна,  судорожно  глотая
воздух и не находя слов. Наконец нашла: - Ты уволен!
   - Не тебе, старая дура, меня увольнять, - тоже тихо, но так, что услышали
все сбежавшиеся на крик, произнес Гоблин и отпустил вдову.
   Теперь у Натальи Борисовны появился еще  один  враг,  которого  следовало
непременно убить.

   31

   Военный совет в Дедове затих сам  собой,  потому  что  перешел  в  пьяный
базар. Леша, Гриша и Слава опять нажрались,  ввергнув  в  очередной  приступ
раздражения трезвенника Макса, который высказался по  этому  поводу  так:  -
Нет, далеко мы с ними не уйдем.
   - Не уплывем, - поправил Виктор. Он был умерен  в  питье  и  находился  в
начальной, эйфорической стадии опьянения, дальше которой никогда не заходил.
   - Я серьезно, а ты... - обиделся Макс.
   Он действительно серьезно думал над проблемой, как вернуть  в  свои  руки
власть в команде. Склонность части "центаврийцев" к  алкоголю  казалась  ему
хорошим козырем. По идее, соратники должны понимать, что пьянство  отдельных
безответственных личностей может погубить всю операцию.
   Беда лишь в том, что вовсе не пьющих в компании всего двое - сам  Макс  и
вегетарианка Соня. Причем Соня - любовница Лжедмитрия Гриши и, скорее всего,
примет его сторону.
   Макс хотел  поговорить  с  Виктором,  как  наиболее  разумным  участником
проекта, но тот с самого начала попытался обратить разговор в шутку, а потом
просто не стал поддерживать эту тему, прервав  на  полуслове  поток  доводов
революционного оратора.
   - Кончай, Макс. Если ты хочешь поссорить меня со Славиком, то у  тебя  не
получится. Если хочешь поссориться со мной - дело твое. Пошли лучше вниз.
   Виктор, Соня и Игорь направились в подвал, и Макс нехотя поплелся следом.
Оставаться наверху в обществе пьяного Славы было выше его сил.
   Подвальный компьютер мирно жужжал. Он работал круглые сутки,  поддерживая
постоянн