отдел обороны, пока не выдохлась и не позволила работать в
гражданском агентстве, куда он так стремился.

К тому же, черт побери, война уже двадцать лет как закончилась.

Харис повернулся, большой и грузный, обозрел нас поверх голов и поднял
руку.

- А, Вирджиния Матучек! - прогрохотал он. - Красота и грация, как всегда,
сопутствуют тебе. Приветствую и тебя, Стивен!

Он всегда был галантным и доброжелательным, и я замечал, что часто это
окупается сторицей.

На нас уставилось множество глаз. Аль-Банни тотчас же вернулся к прерванной
речи. Слушатели повернули головы к нему. Я не расслышал, о чем это он там
разглагольствовал. Вероятно, муссировал любимую идею о том, что союз
Западного и Восточного искусства дал людям возможность достичь звезд.

Мы протолкались на облюбованное место и сели.

- Привет, - громко сказал Мигель, пытаясь перекрыть царивший кругом гомон.

- Как вы? - осведомился Джим. - Какие-то проблемы? Рад, что вы все-таки
пришли, хотя и впритык.

Я рассказал, что случилось.

- Надо быть предусмотрительней! - прокряхтел холостяк Джим. - Но тем не
менее славно, что люди так этим заинтересовались.

- Моя Хуанита тоже, - несколько укоризненно вставил Мигель. - Но она
терпеть не может больших толп. А маленьких детей сюда не пускают, поэтому
она предпочла посмотреть запуск по дальновизору, чтобы их не бросать. Я
вовсе не хотел вас задеть, доктор Матучек, - поспешно добавил он. - В
каждой семье свои порядки.

Джинни мило улыбнулась ему и кивнула.

- Похоже, дело на мази, - заметил Джим. - Пока вы пропустили только
возможность как следует полюбоваться зрелищем.

Мы посмотрели на зверя.

Ох, и красив же он был! Основание отливало зеленью, золотясь по краю, и
золотая кайма проходила сразу над черными камнями, на которых стоял
корабль. Широкой платформы, казалось, едва хватало для стофутовой зверюги.
Отсюда чудилось, что животное считает себя венцом творения и вершиной
искусства. Так оно и было. Голова вскинута, гордый взор устремлен в ночное
небо, раздутые ноздри словно втягивают нездешний ветер; который уже
взметнул гриву и развевающийся хвост. Жеребец напрягся, его мышцы играли
под рыжевато-красной шкурой. Четыре гигантских метлы вовсе не портили
впечатления, напротив - они так же сливались с образом, как кольчуга
сливается с образом рыцаря. То же можно было сказать о капсуле для команды
на спине коня - хрустальном седле.

- На, посмотри, - сказал Джим, протягивая мне бинокуляр, а сам занялся
камерой. Колдовское зрение было позволено только работникам проекта. Джинни
уже успела нацепить свои очки, а я принялся подлаживать бинокуляр.

Мощная оказалась штука. Сквозь прозрачный хрусталь капсулы я разглядел
приборы, снаряжение и припасы на троих членов команды. В это путешествие
отправится только один пилот, женщина. Я увидел, что она уже заняла свое
место на переднем сиденье, готовая к полету, и сжала два повода, которые
тянулись от шеи животного.

- Боже правый, как я ей завидую! - пробормотал Мигель.

- Шовинизм взыграл? - усмехнулась Джинни.

- Ну, мне кажется, что в астронавтике должно быть побольше мужчин. Старые
предрассудки, будто женщины лучше летают.

- Нет, просто традиция, - встрял я. - Европейская. Древние побасенки о
ведьмах. В других странах, пока эти сказки не стали былью, летали
преимущественно мужчины, колдуны всякие, ведуны, и в настоящее время...

- Капитан Ньютон сейчас в седле, потому что она заслужила эту честь, -
оборвала меня Джинни. - Когда мужчины дорастут до ее уровня, тогда и
полетят.

- Солнышко, я рассуждал отвлеченно, - удивился я. - Ты же знаешь, как я
уважаю Куртис.

С тех пор, как Куртис брала у моей жены уроки по общению с Чужими, мы стали
отличными приятелями. Никто понятия не имел, что за существа обитают на
Луне, но все точно знали, что там кто-то есть. У Джинни же опыта было
побольше, чем у прочих, ибо она как никто близко подходила к воротам Ада и
сумела вернуться обратно. Вместе со мной. Только мне приходилось тупо
тащиться следом: я-то не обладал ее интуицией и образованием.

- К тому же хоть я и завидую, но белой завистью, - уточнил Мингель. Мигель
был мексиканцем, но успел выучить выражения, которые обычные англичане уже
подзабыли. - Я восхищаюсь ею, как и весь мир!

В эту минуту из-за крыш домов показалась луна. Она больше не казалась
огромной - маленькая, холодная и манящая. Я понял, почему аль-Банни
назначил полет именно на сегодняшнюю ночь и на какую реакцию публики он
рассчитывал. Главной целью проекта была Луна, и при полете на Луну, по
законам симпатической магии, запуск следовало проводить в лунную ночь, и
лучше всего - именно в полнолуние. Недаром в голову коня был вделан лунный
метеорит. Однако сегодня, при пробном запуске, полет предстоял недолгий и
мог начаться в любое время, при любой фазе луны. Но какая величественная
картина!

Раздался мужской голос, при первых же словах которого шум начал стихать.

- Все системы готовы. Повторяю, все системы готовы. Начинаем отсчет.

Над толпой взлетел общий вздох и растаял в черном небе. Мы с Джинни
сдернули бинокуляры. И даже не взглянули на камеры. Такое нужно видеть
собственными глазами. Я понял, что шепчу вслух: "Давай, давай. С богом".

- Decern, - загремел голос.

- Novern. Octo.

На мгновение я усомнился, не следовало бы считать по-арабски. Нет, ведь
данный язык был родным языком аль-Банни. Поскольку именно он являлся душою
проекта, латынь представлялась более эзотеричной, более мощной, чем
привыкли воспринимать ее мы, носители западной культуры.

- Septem.

Навахо, апачи, зуни? Нет, белые не преуспели в изучении их языков, и наша
команда могла бы попросту сбиться со счета.

- Sex.

"Прямо сейчас?" - пришла мне голову совершенно дурацкая мысль.

Джинни вцепилась в мою руку.

- Стив! - прошипела она. - Что-то идет не так, что-то идет совсем не так.

- Quinque.

Я повернул голову и увидел ее смертельно побледневшее лицо с распахнутыми
зелеными глазами.

- Quattuor.

И тут я уловил едва ощутимый, но явственный запах, который она наверняка
почуяла много острее. Он был не противный, скорее сладкий и дурманящий.
Похоже, ни толпа, ни контрольная комиссия ничего не замечали. Никто из них
не работал на такой грани чувственных восприятий, как приходилось нам с
женой.

-Tria.

А если кто и учуял чужеродный запах, то наверняка не обратил внимания,
зачарованный зрелищем лунного коня.

- Duo.

Статуя задрожала.

- Unum.

Бронзовое тело напряглось, словно под ним проступили живые мускулы.

- Nihil!

Конь встал на дыбы. Его ржание раскатилось по всей земле. И он ринулся в
небеса.

Голос, который вел отсчет, закричал. Огромные метлы отвалились. Они упали
на землю и принялись мести. Раздался страшный грохот и треск. Во все
стороны полетели куски камней, созванные их могучими взмахами. Прожектора с
лязгом разлетелись. На поле упала тьма.

Но я этого почти не заметил. Я с ужасом следил за конем. Когда от него
отделились метлы, он вздрогнул, словно мустанг - в ста футах над землей. А
потом рухнул вниз.

От удара содрогнулась земля. Между обезумевших метел лежало огромное
искореженное бронзовое тело. Я тотчас же поднес к глазам бинокуляр. И
увидел разбитую хрустальную капсулу. Без пилота. Она не успела
воспользоваться катапультой, иначе сейчас планировала бы к земле на медном
орле.

- О, нет, нет, - прошептала Джинни. - Энергия...

Да, энергия, которая должна была поднять нашу мечту в небеса и спустить
обратно на землю, уже разбужена и готова к действию. Основные законы физики
гласят, что она обязательно должна найти выход. Вскоре металл раскалится
добела.

Джинни опять ухватила меня за руку, уже не моля, а приказывая.

- Стив! - завопила она, перекрикивая жуткий грохот и шум. - Вытащи ее!

Ко мне вернулась способность соображать. Господи, и чего я сижу? Льдистый
лунный свет скользил по визжащей, мечущейся толпе. Я сбросил туфли, стянул
одежду и опустился на четвереньки. Плоть и кости послушно плавились, душа
зашлась в экстазе. Моя вторая суть вырвалась на волю, и я громко завыл.

Я стал зверем.

Поскольку я мужчина не маленький, то и волк довольно крупный, а критическая
ситуация только прибавила мне сил. Я пронесся сквозь сутолоку, как нож
сквозь масло. Если я и сбил кого, не успевшего убраться с дороги, тем хуже
для него. Пару раз я взмывал в воздух, чтобы перемахнуть через головы людей
на нижние уровни. Несколько раз меня стукнули - камерой или штативом, но
без особого ущерба. В волчьей шкуре я исцелялся практически мгновенно, меня
трудно покалечить или убить. А пистолетов с серебряными пулями сюда,
естественно, никто не догадался притащить.

Я спрыгнул на землю и добежал до лавы. Мозг волка, даже волка-оборотня, не
может тягаться по сообразительности с человеческим, но я твердо помнил, кто
я и что должен сделать. И хотя я стал близорук и утратил восприимчивость к
цветам, мой нос четко рисовал картину мира по запахам, мои уши ловили
малейший звук, недоступный человеку, а усы передавали нервам даже едва
заметную дрожь.

Мои чувства обострились настолько, что я даже заметил, что обнажен. Я ведь
не ждал ничего подобного, потому и не надел под одежду специальный вязаный
костюм, который не мешал мне двигаться в обличье волка, зато оставался на
теле, когда я снова становился человеком. Я-то полагал, что белье еще на
мне. Сидело бы оно на мне довольно сносно, так как после войны я остался
без половины хвоста. Но трусы слетели во время прыжков.

Ну и черт с ними! Вау-у-у! Вперед!

Пыль забила мне нос, запорошила глаза и налипла на язык. Сорокафутовая
метла направилась в мою сторону. Как страшно трещала эта бронзовая дура! Я
проскочил мимо и тут же напоролся на ее товарку. Меня подбросило в воздух.
Я грянулся оземь, вскочил и снова бросился вперед. К поверженному
бронзовому коню. От него волнами раскатывался жар.

Тяжелая работка. Ну, мне уже приходилось сталкиваться с Огнем и похлеще.
Моя человеческая часть скрутила в узел волчью. Я перемахнул через
раскаленный металл. Шерсть затрещала, усы скрючились. Я завыл от боли, но
не остановился. Тело изо всех сил боролось с повреждениями, но новые тоже
не медлили. Пока я справлялся. Пока.

Но предел был близок - обезвоживание или еще какая гадость. Нужно спешить.
Я обогнул тело коня, направляясь к капсуле и контрольной панели.

Из-за пыли и вони собственной паленой шерсти я едва не проскочил мимо
хрустального седла. Оно разлетелось на куски, когда защитное заклятие
потеряло силу, исказилось или чего там с ним случилось. Точно, Куртис
Ньютон скорчилась под панелью управления. Ее обшивка, додонский дуб,
защитил астронавтку. Но если бы она попыталась вылезти из капсулы,
хрустальные осколки исполосовали бы ее как мечи, а металл вокруг пылал,
словно костер для еретиков в средние века.

Но если Куртис сейчас не вытащить, она зажарится. Позади нее я углядел
распахнутую дверь туалета. Небольшая заклятая гидра превратилась в лужу
простой воды, которая мало-помалу испарялась и капала на изображение
Хепера.

Время! Я рванулся сквозь раму к благословенной деревянной панели.
Хрустальные ножи кромсали мое тело, но раны затягивались прежде, чем я
успевал почувствовать боль.

Пилот ошеломленно уставилась на меня. Из раны на голове струилась кровь. Но
повреждения этим не ограничивались. Лошадиная туша, падая, приняла основной
удар на себя, но осколки все-таки задели Куртис. У нее хватило сил
отстегнуть ремни и выбраться из кресла, но потом раны заставили ее рухнуть
на палубу. Я заметил медного орла, который должен был унести ее из этого
кошмара. Одно крыло птицы было сломано.

Я лизнул руку Куртис и дернул мордой в сторону выхода. Она догадалась,
несмотря на то, что была оглушена.

- Стив Матучек?

Сквозь боль в голосе прорвалась надежда. Я кивнул и прилег. Она
вскарабкалась мне на спину, обхватила за шею и свесила ноги по бокам.

Ожидание страшной боли еще страшнее самой боли. Но я справился. Как я вынес
ее из капсулы, я уже практически не помню.

Разбитая махина у нас за спиной раскалилась докрасна, но мы были уже
далеко. Я ощутил лишь слабое тепло. Постепенно я исцелялся и боль покидала
тело, зато навалилась жуткая жажда и голод, как всегда бывает после
выздоровления. Плюс крайняя усталость. Я упал. Куртис сползла со спины и
приткнулась под боком. Дрожащей рукой погладила меня по голове.

Подоспела спасательная бригада. Они были хорошими работниками, просто никто
из них не был готов - ни морально, ни технически - к такому кошмарному
повороту событий. Их колдун довольно быстро сумел изгнать то, что вселилось
в метлы, учитывая тот факт, что он вообще не понял, с чем имел дело. Это
"нечто" ушло. Тем более, что его разрушительная миссия была выполнена.

Спасатели оттащили нас с Куртис в медпункт. К сожалению, в медпункте было
все, что полагается нормальной больнице. Приняв человеческий облик, я
немедленно потребовал дать мне трусы и сразу же отпустить. Дудки! Получил я
только какую-то дурацкую хламиду, и целая команда лекарей набросилась на
меня со всеми тестами, которые мне только известны, и кучей других, о
которых я и слыхом не слыхивал.

Но наконец явилась Джинни и спасла меня. Никогда не видел более
великолепного зрелища, чем Джинни со своим выуженным из косметички
раздвижным волшебным жезлом, на конце которого сиял звездный свет! (Нет,
Джинни бывает великолепна и без волшебного жезла, но это уже вас не
касается.) Джинни сразу же предложила свои услуги аль-Банни, и не успел он
ответить "да", как она кинулась искать причину случившегося.

- Потом расскажу, - сказала она мне. Устала она побольше моего, судя по
поникшим плечам и охрипшему голосу. - Не то чтобы я действительно что-то
раскопала. Поехали домой. Когда мы вернулись, восточный окоем светлел.

ГЛАВА 3

Проснулись мы к полудню. Венецианское стекло мягко рассеивало солнечные
лучи, которые золотили кровать, настенные репродукции Хиросиге и Чарли
Рассела и разномастные безделушки и сувениры, накопленные за время наших
совместно прожитых лет. Под солнцем волосы Джинни, рассыпанные по подушке,
вспыхнули огнем. Вчера нас хватило даже на душ, так что сейчас Джинни
выглядела такой свежей и...

- Потише, волчара! - промурлыкала моя жена, хитро усмехаясь.

И отвесила мне легкую оплеуху. Ее ладонь пришлась по отросшей щетине.

- Ага, сперва побреюсь.

- Потом. Сама по себе мысль неплоха, но дети уже встали и ждут. Как и
многое другое.

Я вздохнул и потянулся. Невзирая на все пережитое вчера и довольно краткий
сон, мы чувствовали себя отдохнувшими. Оборотни быстро оправляются от ран,
а Джинни наложила на себя заклятие исцеления. Потом придется
расплачиваться, но довольно будет десяти или двенадцати часов сна. День и
правда обещал быть суматошным.

- Вспомни о черте, - проворчала жена, когда раздался стук в дверь. -
Входите.

Мы сели в изголовье кровати.

Появилась Валерия.

- Привет, почтенные предки! - сказала она. - Я коленопреклоненно молилась,
чтобы вы вернулись в целости и сохранности.

Еще бы. Официально у нашей старшей дочери не было иных магических
способностей, кроме тех азов, которыми наделяют в школе. Но само собой
разумеется, Валерия унаследовала Дар, по меньшей мере равный силе ее
матери. Она побеждала на всех магических олимпиадах, а парочка
экспериментов в алхимической лаборатории привела в ступор ее школьного
учителя. Наблюдательная и самостоятельная умница, только чувства
самосохранения у нее было еще маловато. Мы прекрасно знали, что она уже
тянет ручонки к более сложным учебникам, которые выманивает у парней, да и
часть библиотеки Джинни подверглась разграблению. Поскольку вчера жена не
выставила охранных заклятий в доме, Вэл вдоволь наигралась в гляделки с
зеркалом.

Обычно мы читали ей лекцию о том, что подсматривать нехорошо, а потом в
наказание нагружали какой-нибудь скучной домашней работой. Но из-за
вчерашнего хаоса в Твердыне и, надеюсь, страха за нас ее пригляд можно
простить. Я даже слегка растрогался. Кроме того, она привела в действие
магию - не просто чары, а настоящую магию - на полную катушку.

Вэл стояла перед нами не в обычном мешковатом свитере, потертых джинсах и
стоптанных мокасинах, а в кружевной белой блузке и широкой клетчатой юбке.
Они так шли ее стройной, невысокой пока фигурке. Огромные бирюзовые глаза
горели на дерзкой курносой мордочке. Как и ее подруги, Вэл отпускала
волосы, но сегодня рыжие кудри не были закручены вокруг головы по обычаю
хопи, отчего голова сразу становилась похожей на сахарный крендель, а
свободной волной спадали до талии. Маленькая кокетка знала, как меня
пронимает этот трюк, который делал ее похожей на Алису в Стране Чудес.

Такой была Валерия, наш первенец, которую мы вырвали из самого Ада, когда
ей было только три годика, и смотрели, как она превращается в счастливое,
шустрое дитя с неистощимым чувством юмора. Я внезапно вспомнил одно ранее
утро, когда ей было пять лет. Джинни тогда пришлось отлучиться, я готовил
завтрак на двоих и уронил на пол яйцо. Она в безмерном удивлении поглядела
на меня, я как раз прикусил язык, чтобы не выразиться, и спросила:

- Папочка, разве тебе не хочется сказать: "Черт!"?

Когда ей исполнилось двенадцать, вокруг начали увиваться мальчики. Вэл это
нравилось, но, насколько я мог понять, она всегда ухитрялась держать их в
рамках и принимала ухаживания с отстраненным спокойствием. Точно так она
относилась к лошадям, походам в горы и ночевкам в палатке, с тех пор как мы
сюда переехали.

Нет, характер у нее всегда был горячий и... Ладно, хватит.

Вэл сияла.

- Я приготовила вам завтрак. Сейчас принесу.

И выскользнула за дверь.

Мы с Джинни переглянулись. Обычно мы считали, что завтракать в постели -
непозволительная роскошь. На этот раз выбирать не приходилось. Я наклонился
к ушку жены. Рыжие волоски зашевелились от моего дыхания.

- Побыстрее, - прошептал я. - Какая официальная версия того, что случилось,
и что действительно там было? Почему репортеры не осаждают наш дом?

- Перед тем, как тебя забрать, я позаботилась об этом, - тихо ответила она.
- Дирекция в полном составе приняла мою версию. Проект провалился по
неизвестным причинам. Ведьмы и колдуны, которые работали со мной, не нашли
ничего, что можно было бы предъявлять публике. Какие-то следы,
предположения... Но ты же прекрасно знаешь законы войны, Стив. Нельзя
давать врагу понять, что именно ты о нем знаешь, или раскрывать свои карты.
Спасение Куртис может повлечь за собой стратегические последствия, а может
и нет. Конечно, бравые газетчики с радостью вцепились бы в тебя, но они
ничего не знают. Им сказали, что Куртис сумела выбраться из капсулы сама,
пока металл еще не раскалился, но ей пришлось ждать, пока снимут заклятия с
метел. А потом подоспела спасательная бригада. Которая, кстати, дала
подписку о неразглашении. Расследованием занимается ФБР. Потом они навестят
нас.

- Хорошая работа, солнышко! - Я погладил жену по бедру.

- Ты тоже славно потрудился. - Она погладила меня.

Появилась Валерия с подносом.

За ней шел Бен, который нес второй. В свои десять лет он перерос
мальчишескую буйную непокорность или, как я подозревал, уяснил, что такие
игры с нами не проходят. Он превратился в тихого, благовоспитанного и даже
старательного мальчика, хотя и сохранил способность взрываться по любому
поводу, как все в нашей семье. Тощий, с темно-русыми волосами, он был
баскетболистом в школьной команде, учился на "отлично" и прекрасно ладил с
другими мальчишками. Основным его хобби были динозавры. Если он и вправду
станет палеонтологом, ему придется научиться каким-нибудь жутким чудесам,
но я уверен, что его интерес к ископаемым скоро ослабеет.

Сзади топала Крисса. Четырехлетняя пышечка, которая начала потихоньку
вытягиваться, как две капли воды похожая на Вэл в этом возрасте - и лицом,
и цветом курчавых волос. Ее сестра сияла, брат хранил серьезную мину, а
малышка просто радовалась, что папа и ма