озга в Институте мозга каждый
при желании может проследить развитие мозга животных и человека, увидеть,
как усложнялся его внешний вид, и тут же, на срезах, - как происходило
изменение его микроскопического строения.
  У некоторых может возникнуть вопрос: зачем же искать пути стимуляции
мозга, если он сам способен эволюционировать? Дело в том, что эволюция эта
протекает чрезвычайно медленно, о микронных масштабах, в течение многих
тысячелетий. Поэтому связывать все наши надежды с естественной эволюцией
мозга, которую точнее будет назвать приспособительной эволюцией мозга, нет
никаких оснований. Стремительно развивающаяся цивилизация, гигантский,
постоянно растущий поток информации, научно-технический прогресс,
нарастающий с головокружительной быстротой, и исследование внеземных миров
предъявляют к человеку все более сложные и новые требования. Эти требования
нельзя будет удовлетворить духовным уровнем нашего сегодняшнего дня.
Цивилизация грядущего будет нуждаться в гигантах мысли и дела. И мы должны и
обязаны решить эту проблему сегодня. Я не хочу останавливаться здесь на том,
какое социальное, философское и, главным образом, нравственное значение
имеет решение проблемы совершенной, творческой, могучей в интеллектуальном
плане личности, впервые получившей по-настоящему все возможности для
всестороннего и гармонического развития. Я хочу сказать только о том, что
это единственный путь, благодаря которому мы сможем сделать маршевые
батальоны для науки мощными и боеспособными.
  Таковы коротко мои основные соображения по этому вопросу, - закончил
Наркес и обвел взглядом ученых, слушавших его выступление с большим
вниманием.
  После того, как он сел, с места неторопливо поднялся Карим Мухамеджанович
Сартаев.
  - Товарищи, - начал он, глядя в сторону президента. - Наркес Алданазарович
не поставил в известность о готовящемся эксперименте ни общее собрание
биологического отделения, ни даже членов бюро отделения. Проблема эта
вынесена сразу на обсуждение членов президиума. Обстоятельство это я
объясняю чрезмерной уникальностью товарища Алиманова. - В голосе Карима
Мухамеджановича послышалась плохо скрываемая насмешка. - Но, оставляя в
стороне этот, не совсем благовидный с точки зрения этики советского ученого,
поступок, перейду к главному.
  Наркес Алданазарович нарисовал перед нами величественные перспективы,
которые открывает перед человечеством неограниченное могущество разума, в
случае если оно будет достигнуто. Проблема эта и раньше волновала многих
людей, но в плане абстрактных философских размышлений. Теперь же, насколько
я понимаю, речь идет о реальном воплощении се в жизнь. Но допустим, что
открытие это уже совершено. Не только каждый желающий, но и все станут
талантливыми. Человек, лишенный всяких талантов, станет уникальным явлением,
таким, каким сейчас является гений. Бездарность в окружении талантов. Тема,
безусловно, занятная для размышления, но только на первый взгляд. Представим
себе такое будущее, населенное тысячами талантливых людей, каждый из которых
будет совершенной и гармонически развитой личностью, мастером и виртуозом
своего дела. Не нарушится ли равновесие в природе? Не нарушатся ли извечные
законы ее, требующие определенного соотношения сильных и слабых? Нужно ли
такое открытие? Не является ли это наукой для науки? Не станут ли люди с
многократно усиленным интеллектом гениальными роботами, о которых часто
пишут фантасты? Не лишатся ли они полностью высокой нравственности, которая
является главным мерилом личности в нашем обществе? Множество вопросов
возникает у меня в связи с этим экспериментом. В капиталистических странах,
о которых упоминал Наркес Алданазарович, целенаправленные действия по
развитию плода в утробном периоде производятся только отдельным, избранным
женщинам. А стимулирование способностей, кому его будут делать у нас? Только
ли избранным или всем желающим? Если всем желающим, то мы придем к абсурду.
Если только избранным, то мы затрагиваем очень щекотливый нравственный
вопрос...
  Наркес, казалось, внимательно слушал выступление Карима Мухамеджановича.
На самом же деле он совершенно не слушал его слов. Он наперед и наизусть
знал, что может сказать о нем пожилой ученый. Слегка наклонив голову вперед
и глядя перед собой на зеленое сукно длинного Стола, он пытался определить
по интонации голоса, по отдельным паузам и ритму речи ту степень ненависти к
себе, которая одна только и вкладывала в предельно лаконичные слова Сартаева
единственные в своей неотразимости доводы.
  - Благодаря эксперименту Алиманова интеллект человека возрастет в
неизмеримой степени, - продолжал между тем Карим Мухамеджанович. - Но можем
ли мы быть уверенными в том, что гениальный разум, выдающиеся
интеллектуальные способности, приобретенные искусственным путем, не
обернутся против нас самих? Кто может с полной уверенностью сказать, что
разум человека не обернется против него самого же? На мой взгляд, здесь есть
над чем подумать...
  "Меткий стрелок, - думал Наркес. - Не в бровь, а в глаз бьет. Да... Любят
же некоторые повторять слова "интеллект", "интеллектуальный", словно от
частого произношения этих слов они станут интеллектуальнее. Любят они и
жонглировать словами "духовный максимализм", не обладая даже духовным
минимализмом. Вообще среди них немало крупных, но непризнанных бездарностей.
Дело не в том, что они не могут сказать нового слова в науке. А в том, что
они мешают настоящим ученым и подлинно большим открытиям. Это уже
посерьезнее..."
  - Едва ли все люди нуждаются в том духовном максимализме, который несет с
собой открытие Алиманова, - продолжал Карим Мухамеджанович. - Но вопрос,
видимо, даже не в этом, а в том, имеет ли подобное открытие жизненную
перспективу в нашем обществе? Мы должны сейчас обстоятельно и не спеша
обсудить все эти вопросы. Ибо наука, являющаяся главной производительной
силой общества, управляется самим же обществом, а это значит, что оно
управляет каждым открытием, которое в ней совершается.
  Вот те мысли, которые возникли у меня после очень интересного выступления
Наркеса Алданазаровича, - Карим Мухамеджанович с улыбкой взглянул в сторону
Алиманова, - и которыми я счел нужным поделиться с вами при обсуждении
эксперимента.
  Карим Мухамеджанович сел на место.
  Наркес, обдумывая про себя выступление пожилого академика, одновременно
помимо воли наблюдал, как неторопливо поднялся с места и начал свою речь
Исатай Куанович Сарсенбаев, академик, генетик.
  - Товарищи, выступление нашего молодого и выдающегося друга Наркеса
Алданазаровича навело всех нас, присутствующих здесь, на интересные мысли.
Лично мне показалась очень интересной мысль о том, что гипноз, направленный
на развитие способностей человека с ординарным генотипом, и самогипноз
выдающихся людей - это явления одного порядка. Действительно, чем больше мы
проникаем в сущность явлений природы, чем больше мы постигаем ее тайны, тем
больше мы понимаем, что самое совершенное в природе создано гениально
просто. К этой сверхпростоте связей в природе, к этой сверхпростоте идей
ученый приходит долгими годами крайне напряженного, если не сказать больше,
труда. Мы знаем Наркеса Алданазаровича как единственного ученого в мире,
долгие годы работающего над проблемой гениальности. В моем понимании
Алиманов превосходит каждого из тех ученых, которые работали до него над
проблемой гениальности, - Ломброзо, Мейера, Бедлама, Гагена, Нордау,
Гальтона. Сравните, например, наивную мечту Гальтона - дальше я буду
цитировать его слова - "произвести высокодаровитую расу людей посредством
соответственных браков в течение нескольких поколений" с тем, что сейчас
делает Алиманов. По сути дела, это путь от химеры до реального конкретного
дела. Мне хотелось бы сказать следующее. Гениальные люди лично известны
немногим, а тем, кому они лично известны, они не кажутся гениальными людьми.
Быть может, некоторые наши товарищи тоже слишком привыкли к присутствию
Алиманова в нашей среде? Как говорит казахская пословица: "Привычен я народу
своему, он видит лицо мое, привычен я жене моей, она видит тело мое". Между
тем здесь есть над чем подумать. Открытие, над которым сейчас работает
Алиманов, может стать одним из самых больших достижений мировой науки. Мы
должны приложить все силы, все усилия и создать должную моральную атмосферу
в этот период работы Алиманова, ибо каждое открытие, как всем нам хорошо
известно, проходит нелегкий путь от первоначальной стадии до окончательной
своей победы. И чем больше открытие, тем труднее оно совершается и тем
труднее ему самому в свою очередь совершить революцию в науке и сознании
миллионов. Об этом мне и хотелось лишний раз напомнить вам, товарищи, -
Исатай Куанович сел на место.
  Следующим выступил один из известных кибернетиков страны, лауреат
Ленинской премии Петр Михайлович Артоболевский.
  - Товарищи, - неторопливо начал он, - благодаря работам Алиманова в
области мозга, советская наука заняла ведущее место в изучении этих проблем.
Проблемы изучения мозга стали самыми злободневными и самыми животрепещущими
проблемами современного естествознания. Каждый шаг в познании человеческого
мозга исключительно важен и для науки и для клиники. Все больше ученых
разных специальностей, вооруженных современной аппаратурой, вовлекаются в
научный поиск, результаты которого с нетерпением ждут врачи, биологи,
физиологи, кибернетики, невропатологи, хирурги, инженеры, физики, морфологи,
математики, химики, фармакологи, биогистохимики, биофизики, психологи,
социологи. В настоящее время ученые, работающие в этой области, уже
составляют огромную армию. Работу эту, как всем вам хорошо известно, в
мировом масштабе координирует Международная организация по исследованию
мозга (ИБРО). Советский Союз тоже коллективный член ИБРО. Наряду с этим
административным органом существует несколько международных федераций и
ассоциаций, основные интересы которых связаны с научными исследованиями
мозга как явления природы, как органа, подверженного болезням, или как
организатора поведения.
  Я тридцать лет работаю над проблемами мозга как кибернетической системы и
думаю, что для присутствующих будет небезынтересно узнать о том, что думают
по поводу обсуждаемого вопроса ведущие советские и зарубежные ученые.
Во-первых, должен оговориться, что ученые уже давно ищут пути влияния на
мозг, существенно активизирующие творческое мышление. Поиски эффективных
методов этого влияния продолжаются в разных странах и по сей день. Вести эти
поиски или не вести их - такие вопросы могут задавать только люди, не
работающие непосредственно в области мозга.
  Вот что говорит по этому поводу академик П. Анохин. На вопрос: "Каково же
ваше мнение о возможности искусственного влияния на работу мозга?" - он
отвечает:
  "Уровень современных знаний о мозге вполне допускает попытки такого
влияния". Или:
  "Мозг любого нормального человека обладает такими ресурсами, что мы прежде
всего должны изучить и использовать именно эти его ресурсы для повышения
активности интеллекта".
  Доктор биологических наук Г. Д. Смирнов: "Наука должна выяснить, каким
образом можно влиять на развитие мозга, рационализировать и ускорять
процессы обучения, изучив возможности управления функциями и
совершенствования способностей здорового мозга".
  Профессор Грей Уолтер:
  "Мы так привыкли к посредственности, к "среднему арифметическому" уровню
нашего окружения, что вряд ли в состоянии представить себе мощь мозга,
работающего с полной отдачей. Несомненно, наступило время изучить и условия,
способствующие развитию гениев с высокой подвижностью функций мозга.
  Посредственные мыслители будут устранены так же жестоко, как переписчики
книг были вытеснены станком для книгопечатания".
  Профессор Дэвид Креч:
  "Я твердо убежден и заявляю это со всей ответственностью, что в течение
5-10 лет станет возможным с помощью психологических и химических мер
значительно увеличить интеллектуальные способности человека".
  Профессор Реми Шовен:
  "Сверходаренные - это самое большое естественное богатство Соединенных
Штатов, но наименее разработанное. Америка обратила на это внимание. У нас
нет теперь выбора. Если мы ничего не будем делать в этом направлении, через
пятнадцать лет нас перегонят по всем показателям.
  ...Терять гутенбергов, эдисонов - а сотни подобных им мы теряем каждый год
- настоящее преступление..."
  Вот мнение одного из самых больших классиков науки, автора
тридцатишеститомной "Естественной истории, общей и частной" - Бюффона:
  "А что мог бы он (человек) сделать с самим собой, я хочу сказать со своим
собственным видом, если бы воля его всегда направлялась бы разумом? Кто
знает, до какой степени он мог бы усовершенствовать свою природу как в
области моральной, так и физической?".
  И, наконец, последний момент, товарищи. Здесь был задан вопрос; "Не
обернутся ли выдающиеся интеллектуальные способности, приобретенные
искусственным путем, против нас самих же?"
  Думаю, что на этот вопрос будет лучше ответить словами директора Института
мозга Академии медицинских наук, члена-корреспондента АМН СССР О. С.
Адрианова. На вопрос корреспондента "Огонька": "Не страшит ли вас
безграничная власть над мозгом, которую можно получить, познав законы его
работы? Как предотвратить использование этих знаний во зло человечеству?" -
он отвечает: "Разумеется, эти вопросы волнуют ученых. Однако прекращать
исследования было бы преступлением: слишком много получат люди, если мы
поймем законы работы мозга. Я уже не говорю о том, что знание вообще нельзя
остановить. Знание всегда прогрессивно. Другое дело, как использовать его
плоды. Это уже зависит от общества, от социальной системы. Даже
электричество, которое дает нам свет и тепло, заставляет работать фабрики,
заводы, транспорт, можно применить как орудие казни. Однако чтобы наши
работы были использованы только для блага человечества, тоже нужно бороться.
И честные ученые всего мира это прекрасно понимают".
  Я думаю, что тех мнений, которые я привел здесь, вполне достаточно. От
себя я хотел бы сказать несколько слов. Медицина сейчас обладает огромным
экспериментальным материалом, накопленным целой армией и медиков и ученых
многие смежных областей знания, но необходим исключительный ум, который мог
бы впитать в себя эту бездну информации, обобщить, вывести из нее стройную
систему закономерностей. Это должен быть всегда кто-то один. Один человек с
мозгом гения. Потребность в гениальных ученых диктуется объективными
законами развития науки.
  Современная наука - не только медицина, но и вся наука в целом - должна,
как никогда раньше, выдвигать "безумные", т.е. радикально отказывающиеся от
традиционных взглядов и потому весьма парадоксальные идеи. Этому учит нас
история всех больших открытий прошлого. В настоящее время можно смело не
считаться с авторитетом Ньютона, Лейбница и даже Эйнштейна, если он
препятствует открытию истины, и не руководствоваться никакими иными
соображениями, кроме велений разума. Эйнштейн тоже, как известно,
первоначально отрицал правильность двух решений Фридмана относительно разных
состояний Вселенной, вытекающих из его же собственных уравнений, и только
позднее, по просьбе других выдающихся физиков, повторно проверил решения и
признал их истинность. Сейчас же на очереди отказ от классических основ
естествознания еще более радикальный, чем тот, который столетие назад
положил начало современному учению о пространстве, времени, веществе, его
структуре и движении.
  Когда после долгих поисков дорога к вершинам наконец найдена, она выглядит
естественной, ее направление кажется само собой разумеющимся, и трудно даже
представить, каким парадоксальным был выбор этого направления, какое
"безумство храбрых" понадобилось, чтобы свернуть на эту дорогу со старой,
казавшейся ранее единственно возможной.
  Такое же мужество понадобилось и Алиманову, чтобы после многолетних
исследований в этой области решиться на этот эксперимент, который мы сегодня
обсуждаем. И нам нельзя упускать это из виду. Что касается того, что
Алиманов не известил о предстоящем эксперименте ни членов бюро отделения, ни
кого-либо другого, то я не вижу в этом ничего предосудительного. Ученый не
только имеет право на риск и на эксперимент. Но и помимо этого, хочется
сказать о том, что большое открытие никогда не совершается по строго
академическому плану за тот или иной квартал того или иного года. По какому
академическому плану совершались открытия Ньютона, Кеплера, Галилея,
Коперника, Ибн-Сины, Бируни, Менделеева, Эйнштейна и Павлова? Большое
открытие - это результат всей жизни ученого, а не результат его труда в том
или ином квартале года. Поэтому тот факт, что Алиманов не известил о своем
эксперименте, не должен толковаться превратно и вызывать у кого-либо
отрицательные эмоции, если только мы не хотим забывать о самой сути
эксперимента.
  Петр Михайлович сел на свое место.
  Слушая выступления академиков, вопросы и реплики с мест, предназначенные
для выступавших, Наркес одновременно обдумывал ответы, главным образом на
возражения Сартаева. "Обычно он очень осторожен, - думал он, - но сегодня
пошел напрямую. Почувствовал, что это последняя возможность подсечь меня.
Даже мягкая завуалированная форма не могла скрыть резкости его выступления.
И слова-то нашел самые страшные, подсказанные вдохновением ненависти. Надо
будет толково, не торопясь и не горячась, что всего труднее, выступить по
существу".
  Когда все академики высказались, Наркес взял слово для ответного
выступления.
  - Я глубоко благодарен, - начал он, - всем выступившим здесь товарищам,
которые проявили полное понимание и выразили готовность помочь мне в трудном
начинании. На мой взгляд, в проблеме значительного усиления человеческих
способностей важна именно сама возможность подобного открытия в будущем. Что
же касается частностей, связанных с решением этой проблемы, то я глубоко
убежден, что человечество будущего сумеет использовать это открытие в
пределах разумного. Я уже не говорю о том, что развитие науки вообще
невозможно остановить. Вместе с тем мне хотелось бы ответить и на возражения
отдельных товарищей. Одаренные люди не станут гениальными роботами, о
которых часто пишут фантасты. В жизни все происходит проще и сложнее, чем в
выдумках фантастов. Проще потому, что жизнь отметает все их хилые и
умозрительные досужие вымыслы. Сложнее потому, что цивилизация будущего
будет развиваться по своим внутренне необходимым законам, не вмещаясь в
прокрустово ложе их куцых почти всегда предсказаний.
  Из истории прошлых войн человечества мы знаем, что существовали
люди-торпеды, люди-мины, люди-гранаты. Видимо, эти отдельные случаи
человеческой истории дали повод кое-кому полагать, что могут существовать и
люди-роботы. Но мы так же хорошо знаем о том, что если отдельные люди и
становились таковыми, то только в результате операций, отнимающих разум,
одной из которых является лоботомия - рассечение лобных долей мозга. Наша же
задача - усилить этот разум в максимальной степени на благо самого же
человека. Я убежден, что вместе с колоссальным ростом интеллекта индивидуума
в такой же степени обострятся все его нравственные понятия и побуждения. Я
глубоко убежден в том, что, если когда-либо открытие, о котором мы сейчас
говорим, будет совершено, то все мы станем свидетелями огромного
нравственного мира этих людей. Так что о гениальных роботах, полностью
лишенных какой бы то ни было нравственности, не может быть и речи. Более
того, общество будущего, населенное сотнями, тысячами талантливых людей,
каждый из которых будет совершенной и гармонически развитой личностью,
мастером и виртуозом своего дела, как хорошо сказал об этом Карим
Мухамеджанович, видится мне более совершенным в нравственном и духовном
отношении, чем наша современная цивилизация.
  Нельзя обойти вниманием и главное из тех возражений, которые были здесь
высказаны: кому будут стимулировать эти способн