ла
Гремионису информации по роботехнике для того, чтобы он покончил с Джандером.
Для этого у меня не достаточно знаний, и я подозреваю, что ни у кого в
Институте нет достаточных знаний.
   - Я не знаю, хватает ли у вас или у кого-то в Институте знаний, чтобы помочь
совершить преступление. Однако, мы можем поговорить о мотиве. Во-первых, у вас
могли быть нежные чувства к Гремионису; хотя вы и оттолкнули его предложения,
вам должна была льстить его настойчивость, и вы могли пожелать оказать ему
помощь, чтобы он был благодарен вам и без каких-либо сексуальных требований.
   - По-вашему, он пришел и сказал: "Дорогая Василия, я хочу уничтожить робота.
Скажите, как это сделать, и я буду вам страшно благодарен", а я ответила:
"Конечно, дорогой, я счастлива помочь вам совершить преступление". Абсурд!
Никто, кроме землянина, ничего не знающего об аврорцах, не поверит, чтобы такое
могло случиться. Это мог придумать только особо глупый землянин.
   - Возможно, но следует рассматривать все мотивы. Примем на минуту второй
мотив: не ревновали ли вы Гремиониса, когда он преключился в своих чувствах,
и не могли ли помочь ему не из абстрактных симпатий, а из конкретного желания
вернуть его?
   - Ревность? Это земная эмоция. Если я не желаю Гремиониса для себя, какое мне
дело до того, предлагает ли он себя другой женщине и принимает ли его та?
   - Я слышал, что на Авроре не знают сексуальной ревности, и я склонен думать,
что в теории это так и есть, но теории редко применяются на практике, и
исключения, конечно, бывают. Больше того, ревность часто чувство иррациональное
и простой логикой не изгоняется. Но пока мы оставим это. Третий мотив - вы
могли ревновать к Глэдис и желать повредить ей.
   - Я видела ее только по гиперволновой программе, когда она приехала на Аврору.
Тот факт, что люди говорили о ее сходстве со мной, меня не беспокоил.
   - Но вас могло беспокоить, что она под крылом д-ра Фастальфа, его любимица,
почти дочь, как раньше были вы. Она заменила вас.
   - Она рада этому. А мне все равно.
   - Даже если они любовники?
   Василия посмотрела на Бейли с растущей злобой, на лбу ее выступил пот.
   - Обсуждать это нет надобности. Вы спрашивалм, отрицаю ли я ваше обвинение, и
я отрицала его. Я сказала, что у меня нет достаточных знаний и нет мотива.
Можете сообщить об этом всей Авроре. Расскажите о своих глупых попытках
приписать мне мотив. Уверяйте, если хотите, что у меня есть знания, чтобы
сделать такую вещь. Вы ничего не добьетесь. Абсолютно ничего.
   Хотя оона дрожала от злости, Бейли казалось, что в голосе ее была
убежденность. Она не боялась обвинения.
   Она согласилась увидеться с ним, потому что он напал на след чего-то, чего
она боялась и, возможно, боялась отчаянно. Но э_т_о_г_о обвинения она не
боялась. Может, он ошибся? Глава 41
   Бейли сказал встревоженно и наугад:
   - Допустим, что я принимаю ваше утверждение, д-р Василия. Скажем, я согласен,
что мое подозрение в вашем соучастии в этом... роботоубийстве ошибочно. Но это
не значит, что вы не можете помочь мне.
   - С какой стати я буду помогать вам?
   - Из человеческой порядочности. Д-р Фастальф уверяет, что он не уничтожал
собственного робота Джандера. Вы знаете д-ра Фастальфа лучше, чем кто-либо
другой. Вы несколько лет были в близких отношениях как его ребенок и
подрастающая дочь. Вы видели его таким, каким его никто не видел. Каковы бы ни
были ваши чувства к нему теперь, они не могут изменить прошлое. Зная его, вы
можете засвидетельствовать, что по своему характеру он не способен повредить
роботу, тем более такому, который является его высшим достижением. Пожелаете ли
вы дать такое свидетельство открыто, перед всем миром? Это очень помогло бы
делу.
   Лицо Василии стало жестким.
   - Поймите меня. Я не желаю впутываться в это.
   - Но вы должны!
   - Почему?
   - Разве вы ничем не обязаны вашему отцу? Он же ваш отец. Пусть это слово
ничего для вас не значит, но это биологическая связь. Кроме того, он заботился
о вас, воспитывал много лет. За это вы ему что-то должны.
   Василия вздрогнула. У нее стучали зубы. Она пыталась говорить, но не смогла.
Наконец, сделав несколько глубоких вздохов, она сказала:
   - Жискар, ты слышишь все это?
   Жискар склонил голову.
   - Да, Маленькая Мисс.
   - И ты, человекоподобный... Дэниел?
   - Да, д-р Василия.
   - Вы оба понимаете, что землянин настаивает на моем свидетельстве о характере
д-ра Фастальфа?
   Оба робота кивнули.
   - Тогда я скажу - против своей воли и по злости. Именно потому, что я должна
этому моему о_т_ц_у какой-то минимум уважения за его гены и за мое воспитание
против обычаев, я н_е стану свидетельницей. Но я хочу, чтобы вы выслушали
меня. Д-р Хэн Фастальф, чьи гены я унаследовала, заботился не обо м_н_е как об
отдельном человеческом существе. Я была для него не больше, чем эксперимент,
феномен для наблюдения. Доктора Фастальфа интересовало только одно: функции
человеческого мозга. Он хотел свести их к уравнениям, к графикам, объяснить
путаницу и таким образом определить математически науку о поведении человека,
которая позволит ему предсказывать человеческое будущее. Он назвал эту науку
"психоисторией". Если вы разговаривали с ним хотя бы час, я уверена, что он
упомянул об этом. Это его мания. - Василия внимательно посмотрела в лицо Бейли
и с торжеством воскликнула: - Я права! Он говорил вам об этом. Затем он должен
был сказать вам, что интересуется роботами лишь постольку, поскольку они могут
привести его к человеческому мозгу, тем более - человекоподобные роботы. Но это
он тоже говорил вам.
   Основная теория создания человекоподобных роботов, я уверена, выведена им из
попыток понять человеческий мозг, и он держит эту теорию, никому не сообщая,
потому что он хочет с_а_м решить проблему человеческого мозга за те примерно
два столетия, которые ему еще остаются. Этому подчинено все. В том числе была и
я.
   Бейли, пытаясь устоять против этого потока ярости, тихо спросил:
   - В каком смысле он включал в это вас, д-р Василия?
   - Когда я родилась, меня должны были поместить вместе с другими к
профессионалам, которые хорошо умеют ухаживать за детьми. Я не должна была
остаться у любителя, пусть он отец и ученый. Д-ру Фастальфу не должны были
разрешать подвергнуть ребенка такому окружению - никому другому и не разрешили
бы. Но он воспользовался своим престижем, нажал на все пружины и убедил нужных
людей.
   - Он любил вас, - прошептал Бейли.
   - Любил? Ему годился бы любой ребенок, но другие были недоступны. Он хотел,
чтобы ребенок рос в его присутствии и развивал мозг. Он хотел иметь простую
форму человеческого мозга, превращающуюся в сложную, чтобы тщательно и в
деталях изучать ее. Ради этого он поставил меня в неправильное окружение и
исследовал, рассматривая меня просто как человеческое существо.
   - Я не могу этому поверить. Даже если он и видел в вас объект эксперимента, он
все равно заботился о вас, как о человеческом существе.
   - Н_е_т. Вы говорите как землянин. Возможно, на Земле по-другому смотрят на
биологические связи. Здесь это не так. Я была экспериментальным объектом.
Какое-то время.
   - Даже если так и было сначала, д-р Фастальф не мог не полюбить вас - беспомощное
существо, вверенное его заботам. Если бы и не было биологической
связи, даже если бы вы - простите меня - были животным, он научился бы любить
вас.
   - Вы думаете? - с горечью сказала она. - Вы не знаете силы безразличия таких
людей, как д-р Фастальф. Если бы для его науки потребовалось бы уничтожить мою
жизнь, он сделал бы это без малейшего колебания.
   - Это смешно, д-р Василия. По всему его обращению с вами было ясно, что он
любил вас. Я это знаю. И вы... вы предлагали себя ему.
   - Он и это сказал вам? Да, это на него похоже. Ни на одну минуту, даже
сегодня, его не остановил вопрос, не смутит ли меня такое разоблачение. Да, я
предлагала ему себя. А почему бы и нет? Он был единственным мужчиной, которого
я, в сущности знала. Он был естественной мишенью для меня. Он знал, что я
познакомилась с сексуальным возбуждением в контролируемых условиях - под е_г_о
контролем. Было неизбежно, что я, в конечном счете, потянусь к нему. Так я и
сделала - потому что никого другого не было - и он отказал мне.
   - И вы за это возненавидели его?
   - Нет, не сразу. Через несколько лет. Хотя мое сексуальное развитие
замедлилось и исказилось, и эффекты этого я чувствую до сего дня, я не порицала
его. Я слишком мало знала. Я искала извинения для него. Он очень занят. У него
есть другие. Ему нужны женщины постарше. Вас, наверное, удивила бы
изобретательность, с какой я придумывала причины его отказа. Лишь через
несколько лет я начала понимать, что здесь что-то не так, и приступила к нему в
открытую: "Почему ты отказал мне?" - Она сделала паузу и на минуту закрыла
глаза. Бейли ждал, застыв в смущении. Успокоившись, она продолжала: - Он
избегал ответа, как только мог. Но я снова и снова спрашивала:" Почему ты
отказал мне?" Он без колебаний занимался сексом. Я знала несколько случаев...
Помню, думала - может просто предпочитает мужчин. Когда не стоит вопрос о
детях, личное предпочтение в таких вещах не имеет значения: некоторым мужчинам
женщины противны и наоборот. Но с человеком, которого вы называете моим отцом,
дело обстояло иначе. Он любил женщин, иногда молодых, таких же, как была я,
когда предлагала ему себя: "Почему ты отказал мне?". И он, наконец, ответил.
Попробуйте догадаться, каков был ответ. - Она замолчала и ждала.
   Бейли неловко пошевелился и сказал, заикаясь:
   - Он не хотел заниматься любовью с дочерью?
   - Не глупите. Какая разница? Вряд ли хоть один мужчина на Авроре знает, кто
его дочь. Нет. Он ответил - ох, я до сих пор помню его слова: "Ты дура! Если я
свяжусь с тобой в этом смысле - как я сохраню свою объективность и какая будет
польза от дальнейшего изучения тебя?"
   В это время я уже знала о его интересе к человечесвому мозгу. Я даже пошла по
его стопам и стала роботехником. Я работала с Жискаром в этом направлении и
экспериментировала с его программированием. Я ведь хорошо это делала, Жискар?
   - Хорошо, Маленькая Мисс.
   - Но я поняла, что этот человек не видит во мне человеческое существо. Пусть
моя жизнь испорчена, лишь бы он не рисковал своей объективностью. Его
наблюдения нзачили для него больше, чем моя нормальность. И тогда я поняла, кто
я и кто он - и ушла от него.
   В воздухе повисло тяжелое молчание. В голове Бейли слегка звенело. Он хотел
спросить: можно ли было не учитывать сосредоточенности крупного ученого,
важности большой проблемы? Как могли вы принять всерьез сказанное, возможно, в
раздражении, когда человека вынудили к разговору, которого он не хотел? Д-р
Василия сосредоточилась на собственной "нормальности" /что бы она не
подразумевала под этим/ и исключила две, возможно, самые важные проблемы,
стоящие перед человечетвом - природа человеческого мозга и заселение Галактики;
это было куда менее простительно.
   Но ничего этого он не сказал. Он не знал, как довести это до этой женщины, и
поймет ли он, если она ответит.
   Что он делает на этой планете? Он не понимает их жизни, как бы они не
объясняли. И они не понимают его. Он устало сказал:
   - Мне очень жаль, д-р Василия. Я понимаю, что вы сердитесь, но если бы вы хоть
на миг оставили свою злость и подумали о деле д-ра Фастальфа и убитого робота,
вы, может быть, увидели бы, что мы имеем дело с разными вещами. Возможно, д-р
Фастальф желал наблюдать за вами независимо и объективно даже ценою вашего
несчастья, однако, это никак не приближает его к желанию уничтожить
человекоподобного робота.
   Василия покраснела и закричала:
   - Неужели вы не поняли того, что я вам сказала? Уж не потому ли я вам все это
рассказывала, что думала, будто кому-нибудь интересна печальная история моей
жизни? Вы думаете, мне приятно разоблачать себя таким образом? Я говорила вам
все это только для того, чтобы показать, что д-р Хэн Фастальф в с_а_м_о_м
д_е_л_е уничтожил Джандера. Наверняка. Я не говорила этого, потому что никто,
кроме вас не был так глуп, чтобы спрашивать меня, и из-за дурацких остатков
моего уважения к этому человеку. Но теперь вы спросили, и я отвечаю, и, клянусь
Авророй, скажу кому угодно, даже публично: д-р Хэн Фастальф разрушил Джандера
Пэнела. Я в этом уверена. Вы удовлетворены?
   Глава 42
   Бейли с ужасом уставился на обезумевшую женщину.
   - Я не совсем понимаю, д-р Василия. Зачем д-ру Фастальфу разрушать робота?
Какое это имеет отношение к его обращению с вами?
   Василия порывисто дышала, и Бейли механически заметил, даже не осознавая
этого, что, хотя Василия была такой же тонкокостной, как Глэдис, груди у нее
были большие. Она старалась овладеть своим голосом.
   - Разве я не сказала вам, землянин, что Хэн Фастальф интересовался
человеческим мозгом? Он не колебаясь поставит его под стресс, чтобы наблюдать
за результатом. И он предпочитает мозг неординарный, например, мозг ребенка,
чтобы его можно было наблюдать в развитии. Любой мозг, лишь бы не банальный.
   - Но какая тут связь с...
   - Спросите себя: почему он заинтересовался чужеземкой?
   - Глэдис? Я спросил е_г_о, и он ответил. Она напомнила ему вас, и сходство и
в самом деле большое.
   - Еще раз спрошу вас: вы поверили ему?
   - Почему же не поверить?
   - Потому что это неправда. Сходство могло привлечь его внимание, но истинная
суть его интереса к этой женщине - ее чужеземность. Она воспитана на Солярии,
где привычки и социальные аксиомы не те, что на Авроре. Он может изучать мозг,
совсем отличный от нашего, и получить интересную перспективу. Неужели вы не
понимаете этого? Кстати, почему он заинтересован в вас, землянин? Он не так
глуп, чтобы вообразить, что вы решите аврорскую проблему, ничего не зная об
Авроре.
   Внезапно вмешался Дэниел, и Бейли вздрогнул от неожиданности, услышав его
голос:
   - Доктор Василия, партнер Илия решил проблему Солярии, хотя ничего о Солярии
не знал.
   - Да, - сказала Василия, - все миры узнали об этом по гиперволновой программе.
Озарение могло случиться, но вряд ли Хэн Фастальф думает, что оно случится
дважды на том же месте и в быстрой последовательности. Нет, землянин, он
привлек вас в первую очередь потому, что вы землянин. У вас другой, чуждый
мозг, который можно изучать и манипулировать им.
   - Не можете же вы думать, д-р Василия, что он рискнул бы делом чрезвычайной
важности для Авроры и вызвал бы кого попало, лишь бы изучить необычный мозг!
   - Наверняка мог бы. Об этом я вам и толкую. Нет такого кризиса для Авроры,
который был бы важнее для него, чем решение проблемы мозга. Я могу точно
сказать, что он ответит, если вы его спросите: "Аврора может возвыситься или
упасть, цвести или гнить - все это пустяки в сравнении с проблемой мозга,
поскольку, если человек реально познает мозг, все, что может пропасть за
тысячелетие по небрежности или неправильным решениям, можно выправить за десять
лет, разумно управляя человеческим развитием под руководством "психоистории". С
помощью этого аргумента он оправдает все - ложь, жестокость, все, что угодно - и
скажет, что все должно служить цели продвижения знаний о мозге.
   - Не могу себе представить, чтобы д-р Фастальф был так жесток. Милейший
человек.
   - Давно ли вы его знаете?
   - Несколько часов на Земле, три года назад, и один день на Авроре.
   - Подумать только: ц_е_л_ы_й день! А я была с ним тридцать лет почти
постоянно и потом издали следила за его карьерой. А вы были с ним целый день? И
за весь этот день он не сделал ничего, что напугало или унизило вас?
   Бейли молчал. Он думал о неожиданной атаке с помощью прибора для пряностей, от
которой его спас Дэниел; о туалете, который представил ему такие затруднения
благодаря маскировке; далекую прогулку Снаружи, предназначенную для проверки
его способности к адаптации.
   - Вижу, что делал, - сказала Василия. - Ваше лицо, землянин, не так
непроницаемо, как вы, может быть, думаете. Он пугал вас психозондом?
   - Упоминал о нем.
   - Один день - и уже упоминал. Я думаю, это вам не понравилось?
   - Конечно, нет.
   - А была причина для этого упоминания?
   - Была, - быстро сказал Бейли. - Я сказал, что у меня мелькнула одна мысль и
тут же исчезла, и было вполне естественно намекнуть, что психозонд мог бы ее
обнаружить.
   - Нет, - сказала Василия, - не мог бы. Психозондом нельзя пользоваться для
такого деликатного прикосновения, а если произвести попытку, то шансов много,
что мозг будет искалечен.
   - Может, нет, если работать будет эксперт - скажем, д-р Фастальф.
   - О_н? Да он не отличит один конец зонда от другого. Он теоретик, а не техник.
   - Ну, кто-нибудь другой.
   - Нет, землянин. Н_и_к_т_о. Подумайте сами: если бы психозонд можно было
использовать на людях безопасно, и если Хэн Фастальф так беспокоится о проблеме
дезактивации робота, разве он не предложил бы применить психозонд к себе? Это
не приходило вам в голову? Любой разумный человек придет к заключению, что
Фастальф виновен. Единственным доказательством его невиновности является его
собственное отрицание вины. Почему бы ему не доказать свою невиновность путем
психопробы? Он не намекал на такую вещь?
   - Нет. Мне, по крайней мере.
   - Потому что он прекрасно знает, как это опасно. Однако, он, не задумываясь,
намекнул насчет вас - просто для того, чтобы видеть, как ваш мозг работает под
давлением, как вы реагируете на страх. А может быть, он подумал, что такая
проба, как бы она ни была опасна для в_а_с, может дать е_м_у интересные
сведения, касающиеся деталй вашего земного мозга. Это, по-вашему, не жестоко?
   Бейли отмахнулся от этого вопроса.
   - Как это приложить к данному делу - роботоубийству?
   - Солярианская женщина Глэдис привлекла внимание моего бывшего отца. У нее
интересный для его целей мозг. Он дал ей робота Джандера, желая посмотреть, как
женщина, выросшая не на Авроре, встретится с роботом, во всех отношениях
похожим на человека. Он знал, что аврорская женщина тут же воспользовалась бы
роботом для секса, ничуть не стесняясь. Сама я, признаться, несколько
стеснялась бы этого, поскольку воспитана ненормально, не как обычные аврорские
женщины. Солярианка же стеснялась бы очень сильно, поскольку выросла в мире,
наполненном роботами, и имела необычно жесткие мысленные позиции по отношению
к роботам. Это различие могло быть очень поучительным для моего отца, который
пытался на этих вариациях построить теорию функционирующего мозга. Хэн Фастальф
ждал полгода, пока солярианка, может быть начнет первые эксперименты...
   - Ваш отец ничего не знал об отношениях между Глэдис и Джандером, - перебил
ее Бейли.
   - Кто вам это сказал? Мой отец? Глэдис? Если он - то он врет; если она - то
она просто не знает, скорей всего. Можете быть уверены, Фастальф знал. Знал,
потому что в его изучении входило, как человеческий мозг склоняется под
давлением солярианских условий. А затем он подумал - я совершенно уверена в
этом - что случится, если женщина, только что начавшая пользоваться Джандером,
вдруг потеряет его без всяких причин. Он знал, что сделала бы аврорская
женщина: она почувствовала бы некоторое разочарование и тут же стала бы искать
замену; но как поведет себя солярианка? Вот он и вывел Джандера из строя.
   - Уничтожить безмерно ценного робота ради удовлетворения тривиального
любопытства?
   - Чудовищно, не правда ли? Но Хэн Фастальф как раз это и сделал. Вернитесь к
нему, землянин, и скажите ему, что его маленькая игра кончена. Если еще не все
на планете верят в его виновность, то наверняка поверят после моего
выступления.
   Глава 43
   Бейли долго молчал, а Василия смотрела на него с какой-то мрачной радостью;
лицо ее стало грубым и совсем не напоминало лицо Глэдис. Похоже, ничего не
сделаешь...
   Бейли встал, чувствуя себя старым - много старше своих сорока пяти лет
/детский возраст для аврорцев/. Все, что он сделал, ни к чему не привело. Даже
хуже - кажд