жна в совокупности. Ваша конфигурация очень сложна с самого
начала. В ней  нет  простоты.  Ваша  конфигурация  отличается  и  от  других
конфигураций  вашего  типа.  Все  другие...  запутаны.  С  ними   невозможно
перекрещиваться...  общаться.  Глубокая  перестройка  опасна,   конфигурации
вашего типа очень хрупкие. Я не  знаю,  почему  это  так.  Моя  конфигурация
устойчивая.
   - А моя хрустая?
   - Нет. Она самонастраивается.
   - Вы пытались общаться с другими, да?
   - Да.
   Марлена зажмурилась, стараясь мысленно забраться далеко-далеко, чтобы там
уловить источник внешнего разума. Она сама толком не понимала, как  и  зачем
она это делает, да и делает ли вообще хоть что-то. Может быть,  надо  думать
совсем не так. Наверно, голос посмеется над ее неумелостью,  если,  конечно,
он знает, что такое смех. Голос не откликнулся.
   - Подумайте о чем-нибудь, - мысленно сказала Марлена.
   - О чем подумать?
   Разумеется, по-другому он и не мог  ответить.  Голос  достигал  ее  не  с
какой-то определенной стороны, не с какого-то места. Он будто рождался в  ее
мыслях.
   Марлену рассердила собственная непонятливость.
   - Когда вы ощутили конфигурацию моих мыслей? - подумала она.
   - На новом контейнере с людьми.
   - На Роторе?
   - На Роторе.
   Только сейчас Марлену вдруг осенило.
   - Вы хотели общаться со мной. Вы звали меня.
   - Да.
   Ну, конечно. Теперь все понятно. Почему же еще она так стремилась повесть
на Эритро? Почему она так жадно смотрела на планету в тот злополучный  день,
когда Оринель пришел разыскивать ее по просьбе мамы? Марлена стиснула  зубы.
Нельзя останавливаться, надо продолжать задавать вопросы, решила она.
   - Где вы находитесь?
   - Везде.
   - Вы - это планета?
   - Нет.
   - Покажитесь.
   - Пожалуйста, - неожиданно голос приобрел направление.
   Марлена смотрели на ручей и вдруг поняла, что в течение всего  мысленного
разговора с голосом Эритро она ощущала только этот ручей,  а  все  остальное
для нее как бы не существовало вовсе. Получалось, что ее мозг отгородился от
всего постороннего, чтобы ему было проще сосредоточиться на одном предмете.
   Но теперь она снова увидела  всю  планету.  Водный  поток  бежал,  огибая
камни, вспениваясь  возле  них  и  закручиваясь  в  крохотные  водовороты  в
промежутках  между  ними.  На  водной  поверхности  появлялись  и   исчезали
небольшие пузырьки; они образовывали  сложную  картину,  которая  в  главных
чертах оставалась неизменной, хотя ее детали постоянно обновлялись.
   Потом пузырьки один за одним бесшумно  исчезли,  поверхность  воды  стала
гладкой, совершенно ровной  и  невыразительной;  тем  не  менее  можно  было
понять, что вода течет. Интересно, почему же видно, что вода течет, если  ее
поверхность совершенно ровная? Ах вот в чем  дело!  Оказывается,  в  розовом
свете Немезиды вода чуть-чуть мерцает. Вот здесь поток  поворачивает;  здесь
видно, как мерцающие точки тоже изменяют  свой  путь,  вырисовывают  дуги  и
спирали.  Марлена  не  могла  отвести  глаз  от  мерцающих  точек  и  полос,
постепенно складывавшихся во  что-то,  напоминающее  человеческое  лицо.  Во
всяком случае два темных пятна напоминали глаза,  а  темная  полоса  -  рот.
Очертания лица становились все более отчетливыми. Как завороженная,  Марлена
вглядывалась в ручей. Из воды  на  нее  смотрело  пустыми  глазницами  лицо,
которое теперь уже можно было узнать. Это было лицо Оринеля Пампаса.

Aeaaa 75

   Cивер  Генарр  старался  по  возможности  беспристрастно  и  хладнокровно
оценить рассказ Марлены. Осторожно подбирая слова, он уточнил:
   - В этот момент ты и ушла.
   - Да, - кивнула Марлена. - В первый раз  я  ушла,  когда  услышала  голос
Оринеля, а сегодня - когда увидела его лицо.
   - Я тебя не виню...
   - Дядя Зивер, вы балуете меня.
   - А что я должен делать? Стукнуть тебя? Уж лучше  разреши  баловать,  тем
более что это доставляет мне удовольствие. Очевидно, этот голос или, как  ты
его называешь, разум Эритро заимствовал и голос  и  лицо  Оринеля  из  твоих
мыслей. Тогда эти мысли должны быть очень четкими. Насколько близка ты  была
с Оринелем?
   Марлена с подозрением взглянула на Генарра.
   - Что вы имеете в виду? Что значит - насколько близка?
   - Я не имею в виду ничего ужасного. Вы были друзьями?
   - Да, конечно.
   - Тебе он очень нравился?
   Марлена сжала губы, немного помолчала, потом ответила:
   - Наверно, да, нравился.
   - Ты говоришь в прошедшем времени. Теперь он тебе не нравится?
   - Сейчас он мне безразличен. Я для  него  -  просто  маленькая  девчонка.
Может быть, младшая сестра.
   - Ну что ж, это  вполне  естественно,  во  всяком  случае  в  сложившейся
ситуации. Но ты все еще думаешь о нем. Поэтому ты и  вызвала  в  воображении
сначала его голос, а потом его лицо.
   - Почему вы говорите "вызвала в воображении"? Я слышала реальный голос  и
видела реальное изображение лица.
   - Ты уверена?
   - Конечно, уверена.
   - Ты говорила об этом матери?
   - Нет. Ни слова.
   - Почему?
   - Дядя Зивер, вы же знаете ее. Я терпеть не могу этой... ее  нервозности.
Я знаю, сейчас вы мне опять скажете, она поступает  так,  потому  что  любит
меня. Но мне-то от этого не легче!
   - Но ты охотно рассказываешь мне, а я ведь тоже люблю тебя.
   - Я знаю, дядя Зивер, но вы же не сходите с ума по пустякам. Вы  смотрите
на все логично.
   - Я должен понимать это как комплимент?
   - Именно так я и сказала.
   - В таком случае давай обсудим,  с  чем  ты  встретилась  на  планете,  и
постараемся на все смотреть логично.
   - Ладно, дядя Зивер.
   - Вот и хорошо. Прежде всего, на этой планете есть что-то живое.
   - Да.
   - И это не сама планета.
   - Нет, не планета, это точно. Так сказал голос.
   - Но, по-видимому, это одно живое существо.
   - У меня такое  впечатление,  что  оно  -  это  одно  единственное  живое
существо. Дядя Зивер, главное в том, что наш разговор совсем не  походил  на
телепатию, как о ней говорят; не похож он и на чтение мыслей  или  мысленный
разговор. Мне кажется, что голос как-то окутывает всю меня.  Знаете,  что-то
похожее бывает, когда рассматриваешь картину: ведь тогда видишь не отдельные
разноцветные мазки, а только всю картину сразу.
   - И еще у тебя впечатление, что это одно живое существо.
   - Да.
   - И разумное.
   - Очень разумное.
   - Но абсолютно незнакомое с техникой. На всей  планете  мы  не  нашли  ни
малейших следов технологически  развитой  цивилизации.  Это  живое  существо
невидимо, никак себя не проявляет, просто думает, размышляет,  философствует
- но ничего не делает. Я правильно говорю? Марлена заколебалась.
   - Не могу сказать точно, но, может быть, вы правы.
   - Потом появились люди - мы. Как ты думаешь,  когда  это  живое  существо
узнало о нашем появлении? Марлена отрицательно покачала головой.
   - Не могу сказать.
   - Посуди сама. Существо знало о тебе, когда ты была еще на Роторе.
   Оно могло узнать, что чужой разум  вторгается  в  систему  Немезиды  даже
тогда, когда мы были очень далеко. Ты не допускаешь такой возможности?
   - Не думаю, дядя Зивер. Мне кажется,  что  оно  не  подозревало  о  нашем
существовании до тех пор, пока мы не высадились на Эритро. Это привлекло его
внимание, оно стало осматриваться и в конце концов обнаружило Ротор.
   - Возможно,  ты  права.  Потом  оно  качало  экспериментировать  с  чужим
разумом, который оно обнаружило на Эритро. Вероятно, это был  вообще  первый
чужой интеллект, встретившийся ему. Марлена, как ты думаешь, сколько лет оно
живет?
   - Не знаю, но у меня сложилось такое впечатление,  что  оно  живет  очень
долго, может быть, немногим меньше самой планеты.
   - Может быть. В таком случае за всю свою очень долгую жизнь  оно  впервые
непосредственно встретилось с чужим интеллектом, резко отличающимся  от  его
собственного. Я правильно говорю?
   - Правильно.
   -  Итак,  существо  поэкспериментировало  с  этим  чужим  интеллектом  и,
поскольку оно почти ничего не звало о нем, нечаянно нанесло ему вред. Это  и
была чума Эритро.
   - Да, - вдруг оживилась Марлена. - Оно ничего не сказало прямо о чуме, но
я подумала так же, как и вы. Причиной чумы  были  первые  не  очень  удачные
эксперименты существа.
   - А когда существо поняло, что причиняет  вред,  оно  прекратило  попытки
контактов с чужим разумом.
   - Да. Поэтому сейчас и нет эпидемии чумы.
   - В таком случае отсюда следует, что это существо настроено по  отношению
к нам благожелательно, что его понятия об этике в общем и целом совпадают  с
нашими и что оно не хочет причинять вред чужому разуму.
   - Да! - радостно воскликнула Марлена. - Я уверена в этом!
   - Но что это за существо? Может быть, дух? Нечто нематериальное?
   Что-то, не обнаруживаемое нашими органами чувств?
   - Не знаю, дядя Зивер, - призналась Марлена и вздохнула.
   - Хорошо, - сказал Генарр. - Разреши  мне  еще  раз  повторить,  что  оно
говорило о себе. Если  я  ошибусь,  останови  меня.  Оно  сказало,  что  его
конфигурация "очень большая", что она "очень проста в каждой точке  и  очень
сложна в совокупности" и что она "устойчива". Я правильно говорю?
   - Да, правильно.
   - Вместе с тем  мы  обнаружили  на  Эритро  только  одну  форму  жизни  -
прокариотов, крохотные клетки, похожие на  наши  бактерии.  Если  отказаться
принимать всерьез всяких духов и прочие нематериальные неопределенности,  то
у нас останутся только эти прокариоты. Не может ли быть, что  эти  крохотные
клетки, которые  нам  кажутся  отдельными  организмами,  в  действительности
представляют собой части одного организма размером с  целую  планету?  Тогда
конфигурация его разума будет очень большой, простой в любой точке  и  очень
сложной в совокупности. И к тому же она должна быть устойчивой,  потому  что
даже гибель сравнительно большого числа клеток практически  не  повлияет  на
весь организм-планету.
   Марлена недоумевающе смотрела на Генарра.
   - Вы хотите сказать, что я разговаривала с бактериями?
   - Марлена, я не уверен. Это всего лишь моя гипотеза, но я не вижу другого
объяснения всем фактам. Кроме того, если ты посмотришь на отдельную  клетку,
из которых построен твой мозг, то тоже не увидишь ничего особенного.
   Твой мозг - это  всего  лишь  компактное  сочетание  десятков  миллиардов
связанных друг с другом таких клеток. Если в другом организме  клетки  мозга
не собраны в  компактную  массу,  а  разделены,  разбросаны  по  поверхности
планеты и  связываются  друг  с  другом,  например,  слабыми  радиоволновыми
импульсами, то так ли велико различие между вами?
   - Не знаю, - в замешательстве призналась Марлена.
   - Тогда давай попробуем ответить на другой очень важный вопрос.
   Чего эта местная форма жизни, это разумное существо добивается от тебя?
   Марлена удивленно посмотрела на Генарра.
   - Ну как же, дядя Зивер, оно может разговаривать со мной, передавать свои
мысли.
   - Стало быть, ты предполагаешь, что существу нужен кто-то, с кем  бы  оно
могло разговаривать? А ты не думаешь, что с того дня, когда здесь  появились
люди, око впервые задумалось о своем одиночестве?
   - Не знаю.
   - У тебя нет никаких предположений?
   - Нет.
   - Оно легко могло бы уничтожить нас, - рассуждал Генарр сам  с  собой.  -
Если оно устанет от тебя или ты ему надоешь, оно и сейчас  без  труда  может
погубить всех нас.
   - Нет, дядя Зивер.
   - Но ведь парализовало же оно меня, когда  я  попытался  помешать  твоему
контакту с ним. Оно доставило много неприятностей  и  доктору  д'Обиссон,  и
твоей матери, и охраннику.
   - Вы правы, но оно только немного парализовало вас, чтобы  вы  не  смогли
помешать мне. Оно же не стало причинять вам больший вред.
   - Так было во всех случаях, когда кто-то пытался помешать тебе  выйти  на
планету,  поболтать  и  подружиться  с  ним.  Почему-то   эта   причина   не
представляется мне достаточно веской.
   - Может быть, мы вообще не способны понять настоящие причины,  -  сказала
Марлена. - А вдруг оно настолько отличается от нас, что не  может  объяснить
свои мотивы, а если бы и попробовало объяснить, то мы все равно ничего бы не
поняли.
   - Но, очевидно, разум этого существа не слишком отличается от нашего, раз
оно может разговаривать с тобой. Оно же способно принимать мысли от  тебя  и
передавать свои мысли тебе, ведь так? Между вами уже установился контакт.
   - Да.
   -  Больше  того,  оно  настолько  хорошо  понимает  тебя,  что   пытается
понравиться, перенимая голос и облик Оринеля. Марлена низко опустила  голову
и принялась внимательно разглядывать пол перед собой.
   - Раз оно понимает нас, - мягко продолжал Генарр, - значит,  и  мы  можем
понять его. Если это так, то  ты  должна  выяснить,  почему  оно  так  хочет
общаться именно с тобой. Это может оказаться очень важным, потому что  никто
не знает, какие планы строит разум этого существа. Только ты  можешь  узнать
это. Другого способа у нас нет.
   - Я не знаю, как это сделать, - робко сказала Марлена.
   - Пока продолжай поступать так же, как ты поступала до сегодняшнего  дня.
Судя по всему, существо Эритро настроено по отношению к тебе дружелюбно; уже
одно это может сказать  нам  многое.  Марлена  подняла  голову,  внимательно
посмотрела на Генарра.
   - Дядя Зивер, вы чего-то боитесь.
   - Конечно, боюсь. Мы имеем дало с разумом, намного более  могущественным,
чем наш. Если это существо решит,  что  мы  ему  только  мешаем,  оно  может
запросто убрать всех нас.
   - Я не о том, дядя Зивер. Вы боитесь  за  меня.  Генарр  помолчал,  потом
ответил:
   - Марлена, а  ты  по-прежнему  уверена,  что  на  Эритро  тебе  ничто  не
угрожает? Что ты спокойно можешь разговаривать с этим существом?
   Марлена встала и не без высокомерия ответила:
   - Конечно, уверена. Я ничем не рискую. Оно не причинит мне вреда.
   Она отвечала очень уверенно, но у Генарра упало  сердце.  Едва  ли  стоит
принимать во внимание ее уверенность, подумал он.  Ведь  разум  девочки  уже
находится под влиянием разума Эритро. Так можно ли верить Марлене?
   В юное концов, почему этот разум,  построенные  из  миллионов  миллиардов
прокариотов, не может преследовать какие-то свои цели,  как,  например,  это
всегда делал Питт? И разве в погоне за достижением своей цели  он  не  может
быть, как и Питт, двуличным? Короче говоря, не обманывает  ли  разум  Эритро
Марлену, осуществляя какие-то свои неизвестные нам планы?
   Если это так, то вправе ли Генарр и впредь посылать девочку на свидания с
этим непонятным разумным существом Эритро? Впрочем, какая разница,  прав  он
или нет? Разве у него есть выбор?

К Ближней звезде

Aeaaa 76

   - Идеально, - сказала Тесса Вендель. - Идеально,  идеально,  идеально,  -
повторила она и резко опустила руку, будто вколачивала гвоздь.  -  Все  идет
идеально.
   Крайл Фишер звал, о чем она  говорит.  Они  уже  дважды  проходили  через
гиперпространство - сначала в одном направлении, потом в  другом.  Два  раза
Крайл замечал, что расположение звезд на небе немного  менялось.  Дважды  он
заново отыскивал Солнце; сначала оно стало чуть более  тусклым,  потом  чуть
более  ярким.  Крайл  понемногу  привыкал  бродяжничать  по  космосу   через
гиперпространство.
   - Если я правильно понял.  Солнце  уже  не  причиняет  нам  неудобств,  -
заметил он.
   - Оно еще влияет на траекторию корабля, но это влияние можно рассчитать с
очень  большой  точностью.  Поэтому  гравитационный   эффект   Солнца   даже
доставляет мне удовольствие - надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.
   Крайл решил сыграть роль адвоката дьявола.
   - Солнце уже очень далеко от нас. Его влияние должно быть почти  нулевым,
- сказал он.
   - Конечно, - ответила Тесса, - но "почти" не значит нулевым.
   Эффект  Солнца  вполне  измерим.  Мы  проходили  через  гиперпространство
дважды, и наш виртуальный  путь  оказался  таким,  что  сначала  мы  немного
приблизились к Солнцу под одним углом, а потом ушли от него под  другим.  Ву
проделал все расчеты заранее, и путь корабля совпал с расчетными  данными  с
такой точностью, какой нам и не требуется. Ву - гений. Видел бы ты, с  какой
легкостью он находит простейшие программы, решающие самые сложные задачи.
   - Не сомневаюсь, - буркнул Крайл.
   - Так что теперь у нас нет проблем. Мы можем быть у  Ближней  звезды  уже
завтра, даже сегодня - если очень поторопимся. Не совсем рядом  со  звездой,
конечно. На  всякий  случай  мы  выйдем  из  гиперпространства  сравнительно
далеко, а потому довольно долго нам придется  лететь  с  обычной  скоростью.
Дело в том, что нам неизвестна с достаточной точностью масса Ближней звезды,
поэтому рискованно входить в обычное пространство  слишком  близко  от  нее.
Ничего хорошего не получится, если корабль вдруг отбросит назад и  мы  будем
долго тащиться к точке перехода. - Тесса восхищенно покачала  головой.  -  И
все это сделал Ву. Я так довольна им, у меня просто нет слов. - Ты  уверена,
что такое положение тебя устраивает? - осторожно поинтересовался Крайл.
   - Устраивает?  А  почему  меня  что-то  должно  не  устраивать?  -  Тесса
удивленно посмотрела на Крайла, потом добавила:
   - Ты считаешь, что я должна завидовать успеху Ву?
   - Ну я не знаю... Но не может ли  в  конце  концов  получиться  так,  что
настоящим  первооткрывателем  сверхсветовых  полетов  -  я   имею   в   виду
практические полеты - будут считать Чао-Ли Ву, а тебя вскоре забудут  вообще
или в лучшем случае будут изредка вспоминать как одного из тех, кто  начинал
работы, но не более того?
   - Нет, ничего подобного не будет. Я рада, что тебя волнует моя судьба, но
беспокоиться  не  о  чем.  Мои  достижения   зарегистрированы   в   деталях.
Математические  основы  полетов  быстрее  света  -  это  мои  и  только  мои
разработки. Я внесла какой-то вклад и в решение технологических проблем,  но
за проектирование и создание  корабля  должны  быть  и  будут  вознаграждены
другие. Что же касается Ву, то его главная заслуга -  введение  поправочного
коэффициента в основополагающие уравнения. Это очень важное дополнение,  без
него полеты быстрее света так и остались бы всего лишь  чисто  теоретической
возможностью, но  все  же  это  только  украшение  на  том  здании,  которое
построила я.
   - Прекрасно. Я рад, что у тебя не возникает сомнений.
   - Главное в том, Крайл, что теперь Ву, я  надеюсь,  займет  мое  место  и
будет руководить работами по  совершенствованию  полетов  быстрее  света.  К
сожалению, мои лучшие годы уже позади  -  лучшие  для  ученого.  Только  как
ученого, Крайл.
   - Я знаю, - улыбнулся он.
   - Но как ученый я уже достигла своего потолка. В сущности вся эта  работа
была только продолжением и развитием концепций, которые я  выдвинула  еще  в
студенческие годы. Для этого мне  понадобилось  двадцать  пять  лет;  теперь
итоги подведены, а я исчерпала свои возможности.  Сегодня  нужны  совершенно
новые концепции, оригинальные идеи; нужно смелее  вторгаться  в  неизвестные
области. Я уже не смогу этого сделать.
   - Перестань, Тесса, ты недооцениваешь себя.
   - Такого недостатка я за собой никогда не замечала. Для новых идей  нужны
молодые ученые; не просто молодые, а совершенно  новые  умы.  Пример  такого
нового ума - Ву. Подобные люди не рождались  за  всю  историю  человечества;
очевидно, дело тут в  каких-то  генетических  особенностях.  Его  талант  не
спутаешь ни с чьим другим. Ву способен генерировать абсолютно  новые  мысли.
Правда, при этом он опирается на мои ранние работы;  кроме  того,  он  очень
многим обязан мне как учителю. Не забывай,  Ву  -  мой  ученик,  дитя  моего
интеллекта. Я рада любим его успехам. Завидовать ему? Нет, я горжусь  им.  В
чем дело, Крайл? Чем ты еще недоволен?
   - Если ты рада, то рад и я. И все же меня не покидает  ощущение,  что  ты
рассказываешь мне, только теорию развития науки, некую  идеальную  схему.  А
ведь в истории науки, как и в любой другой области, изв