Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
жды назвал неприятными добродетелями.
- С неприятными добродетелями я хорошо знаком, - рассмеялся Генарр. -
Если бы ты знала, насколько усердно в свое время я пытался воспитать в себе
хотя бы один соблазнительный порок. И ничего не получилось.
- Я представляю. Но, по мере того как мы стареем, нам хочется все больше
неприятных добродетелей и все меньше очаровательных пороков. Зивер, а почему
ты постоянно живешь на Эритро? Я понимаю, что кому-то нужно руководить
станцией, но, наверно, ты не единственный, кто мог бы справиться с этой
работой.
- Признаться, мне доставляет удовольствие считать себя незаменимым, -
ответил Генарр. - Впрочем, мне по-своему нравится здесь. К тому же иногда
часть отпуска я провожу на Роторе.
- И ты ни разу не зашел ко мне?
- Если у меня отпуск, то это еще не значит, что и ты свободна. Я
подозреваю, что ты занята намного больше меня, а после открытия Немезиды у
тебя вообще не было ни одной свободной минуты. Но я разочарован. Я хотел
встретиться с твоей дочерью.
- Скоро встретишься. Ее зовут Марлена. Для меня она по-прежнему Молли, но
она не разрешает так себя называть. С тех пор как ей пошел пятнадцатый год,
она стала просто нетерпимой и хочет, чтобы ее называли только Марленой. Но
ты увидишься с ней, не беспокойся. Признаться, я сама не хотела, чтобы она
присутствовала при нашей первой встрече. Разве могли бы мы при ней свободно
предаться воспоминаниям?
- Юджиния; а ты действительно хочешь вспоминать?
- Да, кое-что.
Генарр помедлил, потом сказал:
- Мне жаль, что Крайл не остался на Роторе. Улыбка застыла на ее лице.
- Зивер, я сказала "кое-что", - она повернулась и подошла к окну.
- Между прочим, надо признать, что вы здесь неплохо поработали. Даже то
немногое, что мне удалось увидеть, впечатляет. Яркое освещение. Настоящие
улицы. Большие дома. И все-таки станцию трудно сравнить с Ротором. Сколько
человек живут и работают здесь?
- По-разному. Иногда у нас больше работы, иногда - меньше. Одно время на
станции было почти девятьсот человек. Сейчас пятьсот шестнадцать. Мы знаем
каждого. Это не так просто. Ежедневно кто-то улетает, кто-то прилетает.
- Кроме тебя.
- И еще нескольких.
- Но, Зивер, почему все делается только на станции? Ведь в атмосфере
Эритро можно дышать.
Генарр выпятил нижнюю губу и в первый раз отвел взгляд.
- Можно, но нежелательно. На Эритро непривычный для человека свет.
Когда выходишь из станции, окунаешься в розоватое или даже оранжевое -
если Немезида стоит высоко - облако. Этот свет довольно яркий. Можно даже
читать. И все-таки он кажется противоестественным. Да и сама Немезида тоже
выглядит как-то ненатурально, уж слишком она велика. Почти на всех она
действует угнетающе; человеку Немезида представляется символом угрозы, а
из-за красноватого света - еще и предзнаменованием чего-то зловещего.
Немезида и в самом деле в какой-то мере опасна. Ее свет не ослепляет,
поэтому человека тянет подольше посмотреть на нее, понаблюдать за пятнами на
ее поверхности. А между тем инфракрасное излучение легко повреждает
сетчатку. Поэтому - и еще по ряду причин - человек, выходящий на поверхность
Эритро, обязательно одевает специальный шлем.
- Значит, станция предназначена прежде всего для того, чтобы поддерживать
привычные условия для человека внутри и изолировать его от атмосферы
планеты?
- Мы не пользуемся даже здешним атмосферным воздухом. И воздух, и воду мы
берем из глубин планеты и регенерируем. Конечно, мы следим и за тем, чтобы
ничто с поверхности планеты не попадало на станцию, в том числе прокариоты -
знаешь, такие крохотные сине-зеленые клетки. Юджиния задумчиво кивнула. Так
вот в чем ответ на вопрос о кислороде в атмосфере Эритро. На планете есть
живые организмы, даже очень много, только все они - микроскопически малые
существа, аналогичные простейшим одноклеточным организмам Солнечной системы.
- Это действительно прокариоты? - спросила она. - Я знаю, так их
называют, но прокариоты - земные бактерии. А эти тоже бактерии?
- Эритрианские микроорганизмы ближе всего к земным цианобактериям, тем
самым, которые обладают способностью к фотосинтезу. Впрочем, ты задала
правильный вопрос. Нет, это не наши цианобактерии. У них тоже есть
нуклеопротеин, но по структуре он принципиально отличается от нуклеиновых
кислот в земных формах жизни. У них есть и своеобразный хлорофилл, в котором
нет магния и который работает в инфракрасном свете; поэтому клетки не
зеленые, а скорее бесцветные. В них есть и разные ферменты, и микроэлементы
в непостоянных соотношениях. И все же по морфологии и строению они не
слишком отличаются от земных клеток, и их с полным основанием можно назвать
прокариотами. Кажется, биологи настаивают на названии "эритриоты", но нас,
дилетантов, вполне устраивает и старый термин.
- И они достаточно эффективны, чтобы их жизнедеятельностью можно было
объяснить присутствие всего кислорода в атмосфере Эритро?
- Они очень эффективны. К тому же здесь, по-видимому, нет другого
источника кислорода. Между прочим, Юджиния, ты же астроном, ты должна знать
- что говорят последние данные о возрасте Немезиды? Юджиния пожала плечами.
- Красные карлики почти бессмертны. Возможно, Немезида не моложе нашей
Вселенной и она способна просуществовать еще сто миллиардов лет без видимых
изменений. Самую надежную оценку можно получить, определив содержание
минорных элементов в самой звезде. Если предположить, что Немезида - звезда
первого поколения и что вначале она состояла только из ядер водорода и
гелия, то ее возраст должен быть побольше десяти миллиардов лет; тогда
Немезида вдвое старше Солнца и Солнечной системы.
- Значит, и Эритро существует уже десять миллиардов лет.
- Совершенно верно. Звездные системы образуются раз и навсегда, а не по
частям. А почему тебя это интересует?
- Мне непонятно, почему за десять миллиардов лет жизнь на Эритро так и
остановилась на стадии прокариотов. - Зивер, здесь нет ничего непонятного.
На Земле после возникновения жизни первые два-три миллиарда лет тоже
существовали только прокариоты. На Эритро плотность энергии, излучаемой
светилом, намного меньше, чем на Земле, а для образования более сложных
организмов нужна энергия. Эта проблема очень детально обсуждалась на Роторе.
- В этом я не сомневаюсь, - сказал Генарр. - Только ваши дискуссии,
очевидно, так и не дошли до обитателей станции. Я думаю, все мы слишком
заняты нашими частными делами и проблемами - хотя все, что относится к
прокариотам, тоже наша проблема.
- Если уж ты заговорил об этом, то и мы на Роторе в свою очередь почти
ничего не знаем о станции.
- Да, мы оказались в какой-то степени в изоляции. Но, Юджиния, не
забывай, что в работе станции нет ничего сенсационного. Станция - это всего
лишь производственное предприятие, и меня нисколько не удивляет, что ее
почти не упоминают в роторианских новостях. Все внимание роториан привлечено
к строящимся поселениям. Ты не собираешься переселиться на одно из них?
- Ни за что. Я роторианка и не собираюсь оставлять Ротор. Извини за
откровенность, но и здесь меня бы не было, если бы не необходимость. Мне
нужно сделать ряд астрономических наблюдений на вашей обсерватории, база
которой намного стабильнее роторианской.
- Об этом мне сообщил Питт. Мне приказано оказывать тебе всяческое
содействие.
- Хорошо. Я уверена, ты не откажешь мне в помощи. Между прочим, ты
сказал, что вы стараетесь избежать проникновения прокариотов на станцию.
Насколько успешно? Вода здесь безопасна, ее можно пить?
- Очевидно, безопасна - ведь мы ее пьем. На станции нет прокариотов. Вся
поступающая на станцию вода - и не только вода - обеззараживается
сине-фиолетовым светом, в считанные секунды убивающим прокариотов.
Коротковолновые фотоны такого света несут слишком много энергии и быстро
разрушают важнейшие структурные элементы этих крохотных клеток. Впрочем,
даже если какое-то количество прокариотов и попадет на станцию, вреда от них
не будет - насколько мы можем судить, они не ядовиты и вообще безвредны. Мы
проверили на животных.
- Это уже лучше.
- У этой медали есть и оборотная сторона. Наши микроорганизмы не способны
на поверхности Эритро конкурировать с местными прокариотами. Во всяком
случае, когда мы попробовали высеять наши бактерии в почву планеты, ничего
не получилось - они не росли и не делились.
- А многоклеточные растения?
- Мы пытались выращивать и их, но результаты оказались весьма плачевными.
Должно быть, все дело в особенном свете Немезиды. Внутри станции на почве и
воде планеты мы выращиваем великолепные растения. Конечно, обо всем мы
сообщали на Ротор, но я сомневаюсь, чтобы эти данные широко публиковались.
Как я уже говорил, роториан наша станция не интересует. Точнее, мы не
представляем интереса для грозного Питта, а на Роторе его слово решает все,
не так ли? Генарр говорил с улыбкой, но улыбка получилась немного натянутой.
Интересно, что бы сказала по этому поводу Марлена? - подумала Юджиния.
- Питта нельзя назвать грозным, - возразила она. - Иногда он слишком
настойчив и напорист, но это ведь не одно и то же. Знаешь, Зивер, когда мы
были молодыми, я всегда думала, что комиссаром будешь ты. Ты был невероятно
способным.
- Только был?
- Я уверена, что и сейчас ты такой же. Но тогда у тебя были оригинальные
мысли, своя политическая концепция. Я слушала тебя с восторгом. Во многом ты
был бы лучшим комиссаром, чем Питт. Ты бы прислушивался к мнению других и не
настаивал на том, чтобы все беспрекословно подчинялись тебе.
- Именно поэтому я был бы плохим комиссаром. Видишь ли, у меня нет
никакой конкретной цели в жизни. Просто у меня часто возникает желание
делать то, что мне кажется правильным в данный момент; я только надеюсь, что
в конце концов из этого получится что-то мало-мальски стоящее. Напротив,
Питт всегда знает, чего он хочет, и добивается этого всеми способами.
- Зивер, ты неверно его оцениваешь. У него твердые убеждения, согласна,
но он очень рассудителен и благоразумен.
- Конечно. В рассудительности ему не откажешь. Какую бы цель Питт ни
преследовал, он всегда найдет абсолютно благовидные, безукоризненно
логичные, весьма гуманные доводы. Он может придумать их в любой момент, и
при этом будет казаться очень искренним даже самому себе. Я уверен, ему
всегда удается убедить человека в необходимости сделать то, что сначала тому
делать вовсе не хотелось. При этом он действует не приказами или угрозами, а
терпеливо и настойчиво обращает в свою веру, используя очень разумные
аргументы.
- Ну что ж... - неуверенно попыталась возразить Юджиния.
- Я вижу, ты и в самом деле немало натерпелась от его рассудительности.
Значит, ты понимаешь сама, насколько хорош Питт как комиссар. Не как
человек, а как комиссар.
- Я бы не назвала его плохим человеком, - сказала Юджиния, слегка покачав
головой.
- Ну хорошо, не будем спорить. Я хотел бы встретиться с твоей дочерью. -
Генарр встал. - Может быть, ты разрешишь нанести вам визит сегодня вечером?
- Это было бы чудесно.
Генарр проводил ее взглядом; улыбка постепенно сошла с его лица. Юджиния
хотела вспомнить их молодость, а он не нашел ничего лучшего, как сразу же
напомнить ей о муже - и она замолчала. Генарр вздохнул про себя: видно, он
еще не утратил уникальную способность собственными руками разрушать свое
счастье.
Aeaaa 27
?джиния сочла необходимым предупредить Марлену:
- Его зовут Зивер Генарр, - сказала она. - Если ты захочешь обратиться к
нему, называй его командором - он руководит всей станцией.
- Конечно, мама. Если это его звание, то я так и буду обращаться к нему.
- И я хочу, чтобы ты не ставила его в затруднительное положение.
- Я не буду.
- Это так просто, Марлена, ты же знаешь. Слушай только то, что он будет
говорить, и не делай никаких поправок на язык жестов. Пожалуйста, я прошу
тебя! В колледже и какое-то время после мы были друзьями. Мы и сейчас
друзья, хотя не виделись все десять лет, которые он провел на станции.
- Мне кажется, вы были не только друзьями.
- Слушай, что я тебе говорю, - настаивала Юджиния. - Я не хочу, чтобы ты
наблюдала за ним я говорила, что он на самом деле имеет в виду, или думает,
или чувствует. К твоему сведению, мы всегда были только друзьями и уж во
всяком случае не любовниками. Мы нравились друг другу - как друзья. Но,
после того как появился твой отец... - Юджиния покачала головой и сделала
неопределенный жест рукой. - И будь поосторожнее в выражениях, если речь
зайдет о комиссаре Питте. У меня такое ощущение, что командор Генарр не
доверяет комиссару Питту... Марлена улыбнулась матери, что бывало
чрезвычайно редко.
- Уж не изучала ли ты подсознательное поведение командора Зивера?
По-моему, у тебя не просто ощущение. Юджиния укоризненно покачала
головой.
- Вот видишь? Ты не можешь остановиться ни на минуту. Хорошо, не просто
ощущение. Он прямо сказал, что не доверяет комиссару. И ты знаешь, -
добавила Юджиния, обращаясь больше к себе, чем к дочери, - может быть, у
него есть основания так говорить.
Юджиния повернулась к Марлене и продолжала уже другим тоном:
- Итак, разреши мне повторить еще раз. Ты можешь сколько угодно наблюдать
за командором и узнавать все, что тебе захочется. Но не говори ему об этом
ни слова. Потом все расскажешь мне! Ты поняла?
- Мама, ты думаешь, здесь, на Эритро, есть что-то опасное?
- Я не знаю.
- А я знаю, - спокойным тоном констатировала Марлена. - Я знала, что на
Эритро нас подстерегает какая-то опасность уже тогда, когда комиссар Питт
разрешил нам полететь сюда. Только я не знаю, что это за опасность.
Глава 28
Впервые увидев Марлену, Зивер Генарр был просто шокирован. Это
впечатление только усиливалось мрачным видом девушки, который недвусмысленно
свидетельствовал, что она понимает и чувства Генарра, и их причину.
В Марлене не было совершенно ничего от Юджинии - ни красоты, ни
изящества, ни обаяния. Только насквозь пронизывающий взгляд огромных
блестящих глаз. Впрочем, и глаза были не от Юджинии. Пожалуй, только этим
она и превосходила свою мать.
Затем первое впечатление Генарра стало понемногу меняться. За чаем и
десертом Марлена вела себя просто идеально. Настоящая леди, к тому же, как
оказалось, очень смышленая. Как там сказала Юджиния? Все неприятные
добродетели? Оказывается, это не так уж и плохо. Генарру показалось, что
Марлена, как это свойственно всем некрасивым, как было свойственно и ему,
страстно хочет быть любимой. И он ощутил прилив симпатии к Марлене.
Немного погодя Генарр вдруг сказал:
- Юджиния, если ты не возражаешь, я бы хотел поговорить с Марленой один
на один.
- У вас уже появились секреты? - попробовала пошутить Юджиния.
- Видишь ли, именно Марлена разговаривала с комиссаром Питтом и именно
она убедила его разрешить вам прилететь на станцию. Мое положение как
командора станции в очень большой мере зависит от того, что говорит и что
делает комиссар Питт. Поэтому мне было бы интересно послушать, что может
рассказать Марлена об этой беседе. Я думаю, она будет чувствовать себя
свободнее, если мы останемся вдвоем. Генарр взглядом проводил Юджинию и
повернулся к Марлене. Та пересела в большое глубокое кресло в углу комнаты и
почти утонула в нем. Положив руки на колени, девушка серьезно смотрела на
командора своими прекрасными темными глазами.
- Кажется, твоя мама не хотела оставлять нас вдвоем и даже немного
разнервничалась. Ты тоже нервничаешь? - полушутливо спросил Генарр.
- Вовсе нет, - отозвалась Марлена. - А если мама и беспокоилась, то за
вас, а не за меня.
- За меня? Почему?
- Ей кажется, что я способна сказать что-нибудь такое, что может
оскорбить вас.
- И ты скажешь?
- Я постараюсь не делать этого, командор.
- А я уверен, что это у тебя очень хорошо получится. Ты знаешь, почему я
хотел поговорить с тобой один на один?
- Вы сказали маме, что хотите побольше узнать о моем разговоре с
комиссаром Питтом. Это так, но вы еще хотите и посмотреть на меня поближе.
У Генарра чуть сдвинулись брови.
- Конечно, я хотел бы узнать тебя получше...
- Нет, не то, - быстро вставила Марлена.
- Тогда что же?
- Простите, командор, - сказала Марлена и отвернулась.
- Простить за что?
Лицо Марлены исказила гримаса отчаяния, но она не проронила ни слова.
- Что-то не так, Марлена? - мягко спросил Генарр. - Ты должна объяснить
мне. Для меня очень важно, чтобы мы были откровенны друг с другом. Мама
сказала, чтобы ты следила за своими словами, пожалуйста, забудь об этом.
Если она говорила, что я слишком обидчив и меня легко задеть, забудь и об
этом тоже. Словом, я приказываю говорить со мной совершенно свободно и не
бояться меня обидеть, а ты должна выполнять мой приказ, потому что я -
командор станции на Эритро. Марлена вдруг рассмеялась.
- Вы действительно хотите все узнать обо мне?
- Конечно.
- Потому что вы не можете сообразить, как это я получилась такой, совсем
не похожей на маму? У Генарра округлились глаза:
- Ничего подобного я не говорил.
- В этом нет надобности. Вы - старый мамин друг. Она сама мне об этом
сказала. Вы любили ее и так и не смогли забыть. Вы думали, что я похожа на
маму в молодости, поэтому, когда увидели меня, вздрогнули и немножко
отпрянули назад.
- Вздрогнул? Это было заметно?
- Почти нет - ведь из вежливости вы постарались не выдать себя. Но это
было. Я легко заметила. А потом вы перевели взгляд на маму и снова на меня.
Ну и еще, конечно, тон ваших первых слов. Все было совершенно ясно. Вы
увидели, что я совсем не похожа на маму, и были разочарованы.
Генарр в изумлении откинулся в кресле:
- Просто потрясающе!
- Вы в самом деле так думаете, командор. - Довольная улыбка осветила лицо
Марлены. - Правда, вы так думаете. Вы ни капельки не обиделись и не
испытываете никаких неудобств. Наоборот, вы рады. Вы - первый человек, самый
первый! Даже маме это не нравится.
- При чем тут нравится или не нравится. Это совершенно неважно, когда
речь идет об исключительном явлении, о чем-то необычном. И давно ты
научилась читать язык жестов, Марлена?
- Я всегда умела, но с годами у меня получается все лучше и лучше.
Мне кажется, это может всякий, если только он будет внимательно смотреть
и размышлять.
- Нет, Марлена, это не так. Это может далеко не каждый, поверь мне. А еще
ты сказала, что я люблю твою мать.
- В этом нет ни малейшего сомнения. Когда вы рядом с ней, вас выдает
каждый взгляд, каждое слово, каждое движение.
- Как ты думаешь, Юджиния тоже заметила?
- Она догадывается, но не хочет этого.
- И никогда не хотела, - Генарр отвел взгляд.
- Все дело в моем отце.
- Я знаю.
Марлена помедлила, потом решилась:
- Но, я думаю, она не права. Если бы она могла видеть вас так, как вижу
я...
- К сожалению, это невозможно. Впрочем, я очень рад, что ты понимаешь
меня. Ты прекрасна, Марлена.
Марлена покраснела, немного помолчала, а потом произнесла:
- Вы говорите правду?
- Конечно.
- Но...
- Я же не могу обмануть тебя, правильно? Поэтому я и не стану пробовать.
Если судить только по твоему лицу или по твоей ф