стал   рассчитывать   на   переводческие  возможности   Фрэнка   и
сосредоточился,    пытаясь    разобраться   самостоятельно.   Он    различил
вопросительный сигнал в начале высказывания: фраза представляла собой  то ли
приглашение, то ли какое-то предложение. За ним последовал оператор движения
в паре с каким-то корнем, значение которого Джиму ни о чем не говорило.
     Он ответил одним вопросительным сигналом, надеясь, что туземец повторит
сказанное. Вместо него ответил Виллис:
     -- Пойдем, Джим, -- отличное место!
     -- Почему нет? -- подумал Джим про себя и ответил:
     -- Хорошо, Виллис.
     Марсианину он ответил сигналом общего  согласия,  напрягая горло, чтобы
произнести   неземной  тройной  задненебный,   необходимый  для  этой  цели.
Марсианин повторил его, затем, перевернув, поднял ближайшую к ним ногу и, не
оборачиваясь, быстро зашагал прочь.  Он прошел примерно двадцать пять ярдов,
когда, по-видимому, заметил, что за  ним  никто не  идет. Он так  же  быстро
вернулся и использовал общевопросительный сигнал в значении "что такое?"
     -- Виллис, -- тревожно сказал Джим, -- я хочу, чтобы он отнес Фрэнка.
     -- Отнес Фрэнка?
     -- Да, как нес его Гекко.
     -- Гекко не здесь. Это -- К'бумч.
     -- Его зовут К'бумк?
     -- Да -- К'бумч, -- согласился Виллис, исправив произношение Джима.
     -- Хорошо. Я хочу, чтобы К'бумч отнес Фрэнка, как Гекко носил его.
     Виллис и марсианин  мычали и каркали какое-то время  между собой, затем
Виллис сказал:
     -- К'бумч спрашивает, Джим знает Гекко?
     -- Скажи ему, что мы друзья, друзья по воде.
     -- Виллис уже говорит ему.
     -- Как насчет Фрэнка?
     Но оказалось,  что Виллис уже сказал об этом  своему новому  знакомому,
потому  что К'бумч обхватил  Фрэнка двумя  ластообразными ладонями  и поднял
вверх.  Фрэнк открыл  было глаза, но  тут  же  снова  закрыл  их, будто  ему
безразлично  все,  что  с   ним   происходит.  Джим  побежал  вприпрыжку  за
марсианином,  задержавшись  только,  чтобы  подхватить  коньки,  оставленные
Фрэнком на  металлической  плите.  Марсианин  привел его в  огромное здание,
которое казалось  внутри даже больше, чем снаружи, -- так ярко были освещены
стены. Марсианин не стал мешкать, а  Сразу пошел  к проходу в дальней стене.
Это был пологий спуск в туннель.
     Марсиане, видимо, так и не  изобрели  ступеней или, что более вероятно,
никогда  не испытывали в  них необходимости. Гравитация на поверхности Марса
составляла  только  тридцать  восемь   процентов  от  нашей,  что  позволяло
использовать неимоверно  крутые  по  земным параметрам спуски. Марсианин вел
Джима вниз по длинному ряду таких нисходящих коридоров.
     Вскоре Джим обнаружил,  что  так  же,  как некогда  под  городом Циния,
атмосферное  давление увеличилось.  С чувством огромного облегчения  он снял
маску; он  не  мог  позволить себе  этого  вот уже  более  суток.  Изменение
давления  наступило внезапно, и он  понял,  что  движение  вниз не  является
единственной тому причиной,  как нельзя было объяснить это и уже достигнутой
при спуске глубиной -- явно недостаточной для столь резкой перемены.
     Джим  с недоумением размышлял на эту тему и в конце  концов  решил, что
здешние пневматические замки превосходят все мыслимые конструкции.
     Коридоры  кончились,  и  они  вошли  в  большой  зал  с  куполообразным
потолком, сквозь  который лился ровный  свет. Стены представляли собой  ряды
переходящих друг в друга арок. К'бумч остановился и вновь обратился к Джиму,
упомянув в вопросе имя Гекко.
     Джим покопался в памяти и старательно составил простое заявление:
     --  Гекко и  я  вместе  пили воду.  Мы  -- друзья. Марсианин, казалось,
остался доволен;  он провел их в одну  из боковых комнат и аккуратно положил
Фрэнка  на  пол.  Дверь  позади  закрылась, бесшумно скользнув на место. Для
марсиан  эта  комната была  маловата,  в  ней  находилось  несколько рам для
отдыха.  На одной  из  них К'бумч расположил свое  неуклюжее  тело. Внезапно
Джиму стало  тяжело  стоять и  он  резко опустился на пол. Ощущение  тяжести
сохранялось, а вместе  с ним  и  легкое  головокружение  --  Джим  продолжал
сидеть.
     -- Ты в порядке, Фрэнк? -- спросил он.
     Фрэнк что-то пробормотал. Его дыхание было затрудненным и грубым.  Джим
снял с него маску и коснулся лица -- оно горело.
     Сейчас  он  ничем  не мог  помочь Фрэнку.  Чувство  тяжести по-прежнему
сохранялось. Марсианин, по-видимому,  не был склонен к беседам, да и Джим не
стремился  разговаривать  --  на  местном языке,  во  всяком  случае. Виллис
свернулся шаром. Джим лег рядом с Фрэнком, закрыл глаза и попытался ни о чем
не думать.
     На  мгновение  он почувствовал  легкость,  почти как  при полете, затем
тяжесть  опять  вернулась, и  он  задумался о  том, чем  же он,  собственно,
заболел. Еще несколько минут он пролежал неподвижно, но вскоре его покой был
нарушен туземцем, который наклонился к нему и заговорил. Он сел и обнаружил,
что  вновь  чувствует  себя  прекрасно.  К'бумч подхватил Фрэнка и  вышел из
комнаты.
     Большой  зал  с куполообразным  потолком,  казалось, не  изменился,  но
теперь в  нем толпилось не меньше тридцати марсиан. Когда обремененный двумя
ношами  К'бумч, а следом  Джим, вышли из прохода,  один из них  отделился от
группы и шагнул вперед. Для марсианина он был слегка низковат.
     -- Джим-Марлоу, -- сказал он, употребив звательный сигнал.
     --  Гекко! --  закричали Джим  вместе  с Виллисом. Гекко  склонился над
Джимом.
     -- Мой друг,  --  сказал он на своем языке, -- мой маленький несчастный
друг.
     Он  поднял Джима и понес его, остальные марсиане расступились, давая им
дорогу.
     Гекко быстро миновал  несколько туннелей. Оглядываясь,  Джим видел, что
К'бумч и  остальные не  отставали, поэтому он  решил позволить событиям идти
своим чередом.  Скоро Гекко свернул в средних размеров зал и  опустил Джима.
Фрэнка уложили рядом, он протер глаза и спросил:
     -- Где мы?
     Джим  огляделся.  В комнате находилось  несколько  распложенных  кругом
каркасов  для отдыха. Куполообразный потолок  имитировал небо.  На одной  из
стен,  убедительно изображенный,  куда-то стремился  канал. В  другом  месте
изогнутой  стены  располагался  силуэт марсианского  города,  зубчатые башни
которого парили в воздухе.  Джим знал эти башни, знал, отличительной  чертой
какого из городов они являлись; Джим помнил и комнату.
     Это  была   та  самая  комната,   в  которой  он  совершил  "совместное
вознесение" с Гекко и его друзьями.
     -- Боже мой, Фрэнк, -- мы опять в Цинии.
     --  Как? -- Фрэнк внезапно сел, ошеломленно осмотрелся, --  затем снова
лег и плотно закрыл глаза.
     Джим не знал,  плакать ему  или смеяться.  Все усилия!  Вся их  борьба,
попытки  убежать  и  добраться  до дома,  храбрый отказ Фрэнка сдаться перед
лицом усталости и болезни, ночь в пустынной капусте -- и вот они опять здесь
-- не больше, чем в трех милях от станции Циния.

        VIII. ИНОЙ МИР

     Джим  занялся  домашним  -- вернее,  больничным  --  хозяйством в самой
маленькой из комнат, которую  Гекко смог ему  подыскать. Сразу после встречи
было "совместное вознесение". По его окончании Джим  обнаружил, что, как и в
прошлый  раз,  его  уровень  владения местным  языком  улучшился.  Он  сумел
объяснить Гекко, что Фрэнк болен и нуждается в покое.
     Гекко предложил позаботиться о  Фрэнке,  но Джим отказался. Марсианская
терапия  может  вылечить  Фрэнка,  но  может и  убить его.  Вместо этого  он
попросил большое количество питьевой воды -- теперь, когда он был "другом по
воде", почти названным братом, он имел на это право; и попросил  тот цветной
марсианский  шелк, которым  они  пользовались  в  помещении с  каркасами для
отдыха. Из этой  материи  Джим соорудил  постель  для  Фрэнка и рядом  с ней
гнездышко  для себя  и для Виллиса. Он уложил Фрэнка, разбудил его, чтобы он
смог как следует напиться, и стал ждать выздоровления своего друга.
     В комнате  было  тепло  и уютно. Джим  снял  свой  прогулочный  костюм,
вытянулся и почесался. Подумав, он стянул эластичное облачение и с Фрэнка, а
затем  укрыл его  слоем  яркой разноцветной  ткани.  После этого,  в поисках
провизии, он залез в походную сумку Фрэнка. До настоящего момента он слишком
устал и был  слишком занят,  чтобы  заботиться  о  своем желудке;  теперь от
одного вида этикеток у него  потекли слюнки. Он вытащил банку синтетического
апельсинового сока с витаминной добавкой и банку искусственного филе из кур.
Это филе было  приготовлено на дрожжах в Северной колонии, но Джим  привык к
дрожжевому протеину, и его  привкус казался ему не менее приятным,  чем мясо
настоящего цыпленка. Насвистывая, он достал свой нож и принялся за дело.
     Виллис куда-то исчез,  но Джим  не скучал по нему. В его подсознании не
возникала  тревога о Виллисе, пока оба они находились в туземном городе; все
здесь дышало атмосферой покоя  и безопасности. Собственно говоря, Джим почти
забыл о своем пациенте и вспомнил о нем только, когда поел и вытер рот.
     Фрэнк  продолжал спать, но его дыхание было хриплым,  и  лицо  все  еще
горело. Хотя  атмосферное  давление было здесь достаточно  высоким, а воздух
довольно  теплым, он был  по-марсиански сух.  Джим достал  из  сумки носовой
платок, намочил его и положил на лицо Фрэнка. Время от  времени  он увлажнял
его заново. Позже он  достал  другой платок, опустил его в воду и повязал на
собственном лице.
     В сопровождении Виллиса вошел Гекко.
     -- Джим-Марлоу, -- произнес он и расположился поудобнее.
     -- Гекко, -- ответил Джим и вновь намочил ткань на лице Фрэнка.
     Марсианин  долго стоял неподвижно,  и  Джим уже  решил,  что он  унесся
мыслями в свой  "иной  мир", но, когда Джим  взглянул на него,  глаза  Гекко
смотрели внимательно и заинтересованно.
     После долгого ожидания он спросил у Джима, что и зачем он делает.  Джим
попытался объяснить, что его  раса вместе с воздухом должна вдыхать воду, но
его  запас   марсианских  слов,  несмотря  на  "совместное  вознесение",  не
соответствовал поставленной задаче. Он замолк и последовала  еще одна долгая
пауза. Наконец, марсианин и Виллис ушли.
     Скоро  Джим заметил, что ткань на его лице, как и на лице Фрэнка, стала
высыхать медленнее. Спустя еще некоторое время она совсем перестала сохнуть.
Он снял  ее с себя, так как ощущение  было не  из приятных,  и  решил, что у
Фрэнка мокрая ткань тоже вызывает подобное чувство; тогда он вообще перестал
пользоваться платками.
     Вернулся Гекко. Помолчав не более десяти минут, он заговорил, тем самым
продемонстрировав почти бешеную  для марсианина спешку. Он спросил, стала ли
влажность воздуха  теперь  достаточной? Джим ответил,  что да и поблагодарил
его.  Помолчав  примерно  двадцать минут, Гекко вновь ушел. Джим  решил лечь
спать. Позади остался длинный трудный день, и предыдущую ночь едва  ли можно
было назвать спокойной. Он посмотрел вокруг, надеясь найти способ  выключить
свет,  но ничего не нашел. Оставив эту мысль, он  лег, натянул до подбородка
многоцветную ткань и уснул.
     -- Эй, Джим, проснись.
     Джим с трудом открыл затуманенные глаза и опять закрыл их.
     -- Отстань.
     -- Давай,  очухивайся.  Я  уже  два часа как  проснулся,  пока  ты  тут
храпишь. Я хочу кое-что узнать.
     -- Что? Скажи, как ты себя чувствуешь?
     -- Я? -- спросил Фрэнк. -- Отлично. Почему тебя это интересует? Где мы?
     Джим внимательно посмотрел на  него. Цвет лица  Фрэнка  стал несомненно
лучше, и голос звучал нормально, хрипота исчезла
     -- Ты был совершенно болен вчера, -- сообщил он ему. -- Мне кажется, ты
бредил.
     Фрэнк наморщил лоб.
     --  Может  быть.  Мне,  безусловно,  снились  отвратительные  сны  Один
идиотский был про пустынную капусту.
     -- Это был не сон.
     -- Что?
     -- Я говорю, это был не сон -- пустынная капуста... и все остальное. Ты
знаешь, где мы?
     -- Об этом я тебя и спрашиваю.
     -- Мы в Цинии, вот мы где. Мы...
     -- В Цинии?!
     Джим  попытался  последовательно изложить Фрэнку события двух прошедших
дней. Некоторые затруднения возникли у него, когда он коснулся их внезапного
перемещения с канала назад  в  Цинию,  так  как  сам  он  до конца этого  не
понимал.
     -- Мне кажется, там, под каналом, нечто  вроде метро. Знаешь, наподобие
того, о котором ты читал.
     -- Марсиане не занимаются инженерными работами такого рода.
     -- Марсиане проложили каналы.
     -- Да, но это было очень давно.
     -- Возможно, метро  они  проложили тоже очень  давно. Что  ты знаешь об
этом?
     -- Да  ничего, пожалуй. Ну ладно. Я  проголодался.  Осталось что-нибудь
поесть?
     -- Конечно.
     Джим встал и огляделся. Виллис так и не появился.
     -- Я хочу найти Гекко и узнать у него, где Виллис, -- заволновался он.
     -- Ерунда, -- сказал Фрэнк. -- Давай завтракать.
     -- Ну... ладно.
     Поев, Фрэнк заговорил о главном.
     -- Значит, мы  в Цинии. Но нам по-прежнему необходимо добраться до дома
и как  можно  скорее. Проблема в следующем:  как  это  сделать?  Насколько я
понимаю, если марсиане  сумели  доставить нас  сюда  так  быстро, то они  же
смогут  сделать  обратное --  вернуть  нас  туда,  где  нашли,  и  тогда  мы
отправимся домой по восточному руслу Стримона. Как тебе такая идея?
     -- Нормально, я думаю, -- ответил Джим, -- но...
     --  Тогда первое,  что  надо сделать, -- это найти Гекко  и без  лишних
проволочек попытаться договориться с ним.
     -- Первое, что надо сделать, -- возразил Джим, -- это найти Виллиса.
     --  Зачем?  Разве  мы  не натерпелись из-за него? Оставь его, ему здесь
хорошо.
     -- Фрэнк, ты совершенно неправильно относишься  к Виллису.  Разве не он
выручил нас из беды?  Если  бы не Виллис, ты продолжал бы губить свои легкие
среди пустыни.
     -- Во-первых, если бы не Виллис, мы бы вообще не попали в
     беду.
     -- Ведь это не так. Правда в том...
     -- Ладно, ладно. О'кей, иди ищи Виллиса.
     Джим оставил Фрэнка отряхивать с себя остатки завтрака и зашагал прочь.
И хотя никогда впоследствии он не  мог  связно изложить то, что с  ним тогда
произошло, некоторые  основные факты несомненны.  Сначала он  искал  Гекко и
спросил о нем  первого  встретившегося  в  коридоре  марсианина,  варварским
образом поставив имя Гекко сразу после общевопросительного сигнала.
     Джим не был и, вероятно, никогда не станет профессиональным лингвистом,
но его  попытка  сработала.  Первый встречный марсианин отвел его к другому,
подобно тому, как обитатель Земли повел бы иностранца к полицейскому. Второй
марсианин отвел его к Гекко.
     Без особого труда Джим объяснил Гекко, что хочет забрать Виллиса. Гекко
выслушал,  а  затем  спокойно  объяснил,  что  то,  к  чему стремится  Джим,
невозможно.
     Джим начал снова, уверенный,  что причиной непонимания  было его слабое
знание  языка.  Гекко подождал,  пока он закончит фразу, дал  знать,  что он
правильно  понял, чего хочет  Джим, но что требование  это  неосуществимо --
Джим не может взять Виллиса. Нет. Гекко  был огорчен необходимостью отказать
своему другу,  вместе с которым он пил  чистую воду жизни, но это совершенно
невозможно.
     Благодаря непосредственному воздействию незаурядной личности Гекко Джим
понял большую часть сказанного и домыслил остальное.  Отказ Гекко не вызывал
сомнений. Джим не имел при себе  оружия, но, в любом случае, к Гекко  он  не
испытывал той ненависти, которую  вызывал у него директор  Хоу. Прежде всего
Джим ощущал поток теплой симпатии, волнами  исходящей от Гекко, и все же  он
был ошеломлен, рассержен и абсолютно не согласен с этим смириться. Некоторое
время он в упор смотрел на марсианина, затем резко повернулся и пошел прочь,
не разбирая дороги и крича:
     --  Виллис! Эй,  Виллис!  Сюда,  Виллис-малыш, иди  к Джиму!  Марсианин
двинулся  следом,  каждый его шаг был  равен трем шагам Джима. Джим побежал,
продолжая кричать.  Он  свернул за угол,  столкнулся лицом  к  лицу с  тремя
аборигенами и промчался между их ног, тогда  как Гекко попал в  транспортную
пробку, где потратил время  на соблюдение  требуемых  ситуацией  марсианских
приличий. Тем временем Джим успел существенно оторваться.
     Он заглядывал в каждую  попадавшуюся на пути арку и кричал. Одна из них
вела в зал, где марсиане застыли в похожем на транс состоянии, именуемом ими
посещением "иного мира". В обычной  ситуации тревожить погруженного в  транс
марсианина Джим был склонен не  больше, чем  ребенок  американской  западной
приграничной полосы --  дразнить  гризли.  Но  сейчас он был не  в состоянии
что-либо  заметить  и  остеречься.  Здесь  он тоже  крикнул,  вызвав  доселе
неслыханное и  немыслимое замешательство, самым  слабым выражением  которого
явилась сильная дрожь; один  бедняга был так  потрясен, что резко поднял все
свои ноги и свалился на пол.
     Джим не видел этого, он уже убежал и кричал у входа в другой зал.
     Гекко   нагнал  его   и   поднял   вверх,  обхватив   двумя   огромными
ладонями-ластами.
     --  Джим-Марлоу,  --  сказал  он,  --  Джим-Марлоу,  друг  мой...  Джим
всхлипнул и  ударил  марсианина обоими  кулаками по жесткой груди. Некоторое
время Гекко терпел это, а затем третьей ластой обхватил руки Джима, не давая
ему высвободить их. Джим посмотрел на него бешеным взглядом.
     -- Виллис, -- сказал он на родном языке. --  Я хочу Виллиса. У тебя нет
на это права!
     Гекко обнял его и мягко ответил:
     -- Я не в состоянии помочь тебе. Это от меня не зависит. Нам нужно идти
в другой мир.
     Он  зашагал  прочь.  Джим  не отвечал, утомленный собственной вспышкой.
Гекко пошел нисходящим коридором, за которым последовал другой, а за ним еще
один.  Они  спускались  все  ниже  и  ниже,  много  глубже,  чем  когда-либо
доводилось  бывать Джиму,  и  глубже, возможно,  чем  приходилось спускаться
любому из землян. На верхних уровнях им еще попадались другие марсиане, ниже
не было ни одного.
     Наконец Гекко остановился в небольшом помещении глубоко  под землей. От
других   оно   отличалось   полным   отсутствием  декораций;   его   простые
жемчужно-серые стены выглядели  почти не по-марсиански. Здесь Гекко  положил
Джима на пол и сказал:
     -- Это ворота в другой мир. Джим поднялся.
     -- А?  --  сказал  он.  -- Что ты имеешь в виду? -- а затем старательно
перевел свой вопрос на местный язык. Впрочем, напрасно:
     Гекко  не слышал его. Джим вытянул  шею и посмотрел вверх. Гекко  стоял
совершенно неподвижно, твердо опираясь на ноги. Его  глаза были открыты,  но
безжизненны. Гекко погрузился в "иной мир".
     -- Боже  мой,  -- забеспокоился  Джим,  -- он, безусловно, нашел  самое
подходящее время, чтобы выкинуть такой трюк.
     Он  не мог  решить,  что же ему  теперь делать:  попытаться  в одиночку
отыскать  путь  наверх  или  ждать   Гекко.  Туземцы,  по  слухам,  обладали
способностью погружаться в транс на недели, но док Макрей высмеивал подобные
утверждения.
     Он решил хотя бы недолго подождать и, обняв колени руками, сел на  пол.
Он заметно успокоился и  не слишком  спешил, как будто Гекко  сумел заразить
его по дороге своим бесконечным спокойствием.
     Спустя весьма неопределенный промежуток времени в комнате стало темнее.
На сей раз Джим не волновался; полностью  умиротворенный, он вновь испытывал
то  огромное  счастье,  которое  открылось ему  во  время  двух  "совместных
вознесений".
     Вдали  крошечное пятно засветилось и стало расти. Но мрак в  маленькой,
жемчужно-серой комнате не рассеялся.  Вместо этого из пятна возник природный
ландшафт.  Впечатление  было,  будто  с помощью  цветного стереоскопического
кинопроектора демонстрировалась последняя и лучшая из работ Голливуда.
     О  том,  что она  не была привезена с Земли, Джим догадался потому, что
картина,  хотя  абсолютно  реалистичная,  не  имела ни  сюжета, ни  дешевого