ого
тела, томясь в ожидании ледяного очищающего огня полного растворения, однако
уже в следующее мгновение мой мозг взбунтовался и я решительно оттолкнул его
прочь, чтобы снова стать свободным...
   ...и оказаться  по-прежнему  обнаженным,  но  теперь  уже  привязанным  к
деревянному столу в пустой комнате, обитой ржавыми, приклепанными к стенам и
полу металлическими пластинами. А снаружи все  так  же  бушевала  Вселенная,
испещренная следами от звезд, так похожими  на  пенистые  буруны  за  кормой
корабля.
   Я лежал распластанный, привязанный веревками за руки и ноги  к  осклизлой
колоде  мясника.  Ценой  нечеловеческого  напряжения  мне  все  же   удалось
чуть-чуть приподнять голову. Прямо надо мной висела циркулярная пила,  рядом
с которой теснились  ряды  конусовидных  стальных  дротиков,  образовывавших
нечто, напоминающее приспособление для создания акустического эффекта.
   Один из дротиков, висевших прямо над моим обнаженным животом,  заскользил
вниз из отверстия в потолке.
   У меня за спиной послышалось эхо хихиканья. Повернув голову насколько это
было  возможно,  я  увидел  Спанки  -  ослепительного  в  своем   сверкающем
изумрудно-зеленом костюме, его рука пробиралась под юбку Сары. Она  же  была
обнажена по пояс, и ее матовые груди белели в сиянии стальной комнаты.
   - Мартин, я пригласил Сару для того, чтобы она помогла  мне  как  следует
наказать тебя. Ты находишься в моей камере пыток, где  каждая  минута  может
быть растянута до размеров вечности.
   Сара обвила рукой талию Спанки и притянула его к себе.
   - Это научит тебя, Мартин, обращаться с женщинами, паршивец ты эдакий.
   Она с силой топнула по полу, стальной дротик окончательно выскользнул  из
отверстия в потолке и, рассекая тугой воздух, стал падать, готовый  в  любой
миг вонзиться мне в живот и накрепко пригвоздить меня к столу. Между тем три
дротика уже торчали у меня в животе, а этот четвертый вонзился в  мое  левое
бедро, разрывая плоть и приковывая меня...
   Все это ненастоящее, он  всего  лишь  пытается  заставить  тебя  потерять
контроль над собой. Он  проскользнет  внутрь  тебя,  как  только  ты  издашь
агонизирующий вопль, проникнет в твой мозг и пообещает снять всю боль, а  ты
разрешишь ему сделать что угодно, лишь бы прекратить  муки,  хотя  на  самом
деле все это ненастоящее, ненастоящее, ненастоящее, не...
   ...насквозь промокший, я стоял в центре забитой транспортом улицы на углу
Гайд-парка.
   Оглушенный  ревом  автобусного  клаксона,  я  побежал   к   спасительному
противоположному тротуару, поскользнулся на мокром асфальте и едва не угодил
прямо под колеса грузовика. Даже несмотря  на  дождь,  воздух  был  пропитан
выхлопными газами. Наконец я оказался на земле, разбив лоб об угол бетонного
мусорного ящика, и продолжал так сидеть, пытаясь хоть немного отдышаться.
   Да что же со мной происходит, черт побери?  Стекло  моих  наручных  часов
лопнуло, отчего  стрелки  сошлись  вместе.  Я  взглянул  на  волны  облаков,
проплывавших по темному небу. Вечер, похоже,  был  в  самом  разгаре.  Итак,
минуло еще несколько часов. Я побывал в комнате Лотти. Пауки  во  рту.  Вкус
плоти даэмона. Экстаз собственной гибели...
   Но где же Спанки?
   Я протянул руку, почувствовав рядом с  собой  твердь  холодного  грязного
тротуара. Все это было самым что  ни  на  есть  настоящим:  дождь;  бетонная
сточная канава с пустым пакетом из-под сырных и луковых  хлебцев;  горожане,
возвращающиеся домой в своих пыхтящих машинах; неоновая вывеска о продаже на
вынос жареных цыплят на углу Оксфорд-стрит. Все это было абсолютно реальным.
   Но где, черт побери, я находился в течение последних нескольких часов?
   Я смекнул, что Спанки, скорее всего, опять пытался  сбить  меня  с  толку
своими галлюцинациями - а я тем временем так  и  бродил  по  улицам  подобно
наркоману,  одуревшему  от   зелья,   потерявшемуся   в   своем   внутреннем
галлюцинаторном полете. Мои джинсы порваны на  коленях  и  измазаны  кровью,
кожа на обеих ладонях содрана, а в правом предплечье - кровавая рана.  Спину
жутко саднило, и теперь она походила на сплошную огромную рану.
   Но где, черт побери, Спанки?
   Далеко уйти он не мог, это я знал наверняка. Попытался было встать, но не
позволила боль в ногах.  У  меня  было  такое  чувство,  словно  я  пробежал
марафонскую дистанцию с разбитыми коленями - впрочем, в данный  момент  меня
это ничуть не волновало. Я ощупал собственное тело  и  понял,  что  пока  не
сдался. Продержаться бы еще самую малость, и  тогда  я  наконец  окажусь  на
свободе. Впрочем, трудно было сказать, так ли уж много останется от  меня  к
полуночи.
   Ухватившись за край мусорного  бака,  я  все  же  ухитрился  подняться  и
принять вертикальное положение. Слава Богу, Спанки уже не  вызывал  меня  на
очередную схватку, поскольку в подобном положении я не смог бы противостоять
и пятилетнему ребенку. Мне необходимо было добраться до телефона-автомата  и
выяснить, что на самом деле случилось с Лотти. Весь  день  я  только  тем  и
занимался, что сражался с  призраками,  и  сейчас  чувствовал  себя  подобно
пьянице, то и дело спотыкающемуся и падающему. В голове  пульсировала  дикая
боль, а вокруг раненого глаза уже образовалась  новая  корка  из  запекшейся
крови.
   Я доковылял до станции подземки, так  и  не  решившись  в  очередной  раз
перейти улицу. Там я  зашел  в  общественный  туалет,  смыл  с  лица  и  рук
кроваво-черные потеки,  хотя  даже  после  этого  мое  отражение  в  зеркале
производило довольно жуткое впечатление.
   Потратив еще полчаса на  то,  чтобы  добраться  до  телефона-автомата,  я
обнаружил, что в моих карманах совершенно не  осталось  денег.  Прибегнув  к
угрозам, мне удалось без всякого труда  заполучить  десять  пенсов  у  некой
японки, возвращавшейся из магазина, и я  набрал  номер  Лотти.  Ответила  ее
соседка Сьюзен: оказывается, она только что вернулась с дежурства и пока еще
не видела Лотти. Мне показалось, что женщина не меньше меня сбита с толку.
   - А вы хотя бы приблизительно не представляете, где  она  может  быть?  -
спросил я, стараясь говорить как можно более спокойным тоном.
   - Нет, однако далеко она уйти не могла - ее сумочка лежит на месте.
   Неужели мне  и  в  самом  деле  удалось  настолько  долго  ускользать  от
психологического натиска Спанки, что я  все  же  успел  предупредить  Лотти,
чтобы она  скрылась?  Мое  ближайшее  прошлое  представляло  собой  сплошную
трясину, заполненную смутно различимыми видениями и  приглушенными  воплями,
стремительно затухающими в моем перегруженном  сознании,  подобно  тому  как
выходят из строя при перегрузках электропредохранители. Я повесил  трубку  и
побрел в направлении огней Оксфорд-стрит. Если верить часам над  Селфриджем,
было около половины десятого.
   Значит, оставались еще два с половиной часа.
   Сто пятьдесят минут.
   С каждой секундой  человеческая  плоть  Уильяма  Бомона  все  настойчивее
приближалась к своему распаду, и это наполняло Спанки  новой  силой,  делало
его менее уязвимым, готовым к совершению решающего шага.
   Но почему его нет рядом со мной? Почему  он  не  продолжает  преследовать
меня? Ведь его срок пребывания на Земле стремительно  близится  к  концу.  Я
сделал глубокий вдох, впуская  в  легкие  холодный,  пропитанный  выхлопными
газами воздух, и потряс головой, пытаясь вышвырнуть из нее последние остатки
воспоминаний о недавних страстных объятиях Спанки. А потом увидел -  он  уже
поджидал меня.
   Перед грандиозным финалом он решил надеть смокинг. Тот самый, который был
на нем в день нашей первой встречи. Ну что ж, очень даже неглупо.
   Он стоял, небрежно прислонившись к стене у входа все еще открытого в этот
поздний час торгового центра на Оксфорд-стрит.  Внутри  помещения  виднелись
теплые тела людей и целые стены стекла. Плохое сочетание.
   - Что это ты припозднился? - приветливо улыбаясь, спросил  Спанки.  -  Не
годится опаздывать к своему собственному возрождению.

Глава 37

ТРАНСМУТАЦИЯ

   Торговый центр на Оксфорд-стрит.
   Пять этажей из стекла и металла, удерживаемых прочным стальным  каркасом,
благодаря чему достигается  индустриальный  вариант  сочетания  приятного  с
полезным  -  лично  мне  он  всегда  представлялся  одним  из  вульгарнейших
воплощений духа восьмидесятых годов.  В  данный  момент  в  торговом  центре
царило оживление: один из отделов объявил  о  специальных  условиях  продажи
своих товаров, в  результате  чего  к  нему  выстроилась  длиннющая  очередь
покупателей,  желавших  поглазеть  на  древнюю  американскую   знаменитость.
Подтянутая и тщательно подкрашенная, чтобы  казаться  не  старше  пятидесяти
лет, она щедро раздавала автографы каждому, кто  был  готов  выложить  сорок
пять фунтов за пузырек с ее тошнотворным ароматом.
   Шагая  впереди  меня,  Спанки  быстро  прокладывал  путь   сквозь   толпу
покупателей, мгновенно расступавшихся передо мной. Я же по-прежнему  плелся,
нетвердо держась на  ногах,  не  в  силах  прийти  в  себя  после  недавнего
галлюцинаторного путешествия. Мне все казалось каким-то нереальным, особенно
здесь, среди витрин, в которых были выставлены цветные фотографии  имеющихся
красоток, застывших в вызывающе похабных  позах,  ласкающих  свои  загорелые
бедра, и кружащих вокруг смущенных молодых мамаш  и  растолстевших  на  пиве
папаш в безвкусных, отвратно сшитых костюмах.
   Как  ни  странно,  оказавшись  на  этой  европейской  имитации  торгового
Диснейленда, Спанки чувствовал себя как дома. Возможно,  вся  эта  мишура  и
суматоха в полной мере соответствовали его представлениям об аде на Земле. И
все же мне было странно, что он выбрал именно это место -  чересчур  светло,
слишком много народа, - однако довольно скоро до  меня  все  же  дошло,  что
именно это ему и требовалось.
   - Совершенно верно, - согласился он. Мы поднялись на второй этаж.  Спанки
стоял наверху у эскалатора на фоне громадного, усаженного  фикусами  крытого
портика. К тому времени у меня настолько разболелись ноги, что я  удивлялся,
как вообще еще ухитряюсь стоять.
   - Какой прекрасный образчик современной культуры! Поистине настоящий храм
для новых одержимых. И какая теплая, дружеская, человеческая  атмосфера.  Ты
только посмотри на этих  людей!  -  Он  указал  на  толпу,  окружившую  теле
знаменитость,  которая  стояла  за   аляповато   оформленным   прилавком   с
парфюмерией, размещенным у самого входа в магазин. - Как ты думаешь, сколько
сейчас там людей? Тридцать пять? Сорок?
   - Что ты собираешься...
   - Разумеется, предложить тебе очередную сделку.  Теперь  нам  уже  нельзя
терять ни минуты. Итак, их  жизни  в  обмен  на  твою  собственную.  Честное
деловое предложение, без обмана, обсчета и всякого прочего мухляжа.  Что  ты
на это скажешь?
   - Ты ничего не сможешь им сделать, - проговорил я вслух, причем  довольно
громко, чем заставил какую-то  женщину  поспешно  прижать  к  себе  случайно
оказавшегося на моем пути ребенка. - Ты не способен подвергнуть гипнозу  так
много людей одновременно.
   - А при чем здесь какой-то гипноз? Все будет происходить наяву. Итак, для
начала надо посеять немного паники.
   Он сделал глубокий вдох, с силой потер ладони и  разжал  их.  Разделявший
нас воздух обожгла ревущая  вспышка  белого  пламени,  так  что  я  невольно
отпрянул назад.  Где-то  в  вышине  тотчас  же  заверещали  сирены  пожарной
сигнализации.
   Открытые стеллажи с товарами исключали применение пенных огнетушителей.
   Только что державшиеся отчужденно люди внезапно  начали  переговариваться
друг с  другом,  глядя  на  потолок,  словно  ожидая  увидеть  там  какие-то
инструкции.
   - Я заранее закрыл все двери наглухо. Так  что  никаких  галлюцинаций,  а
всего лишь старая, добрая и многократно проверенная  химия.  На  этом  этаже
находятся специальные переходы в соседнее здание, - Спанки указал на  сбитую
с толку, мечущуюся из стороны в сторону толпу, - поэтому сейчас все бросятся
к эскалаторам.
   Прорезиненные  пластины  напольного  покрытия   уже   начинали   куриться
смолистым черным дымом. Стоя на балконе, я отлично видел, как десятки  людей
кинулись к эскалаторам.
   Движения  Спанки  всегда  отличались  плавной  грациозностью,  отчего  со
стороны могло показаться, будто все чудеса даются ему без  малейших  усилий.
Теперь же он явно сконцентрировался, закрыв глаза,  так  что  у  виска  даже
забилась тоненькая голубая жилка.
   - Что ты делаешь?! - заорал на него я. - Скажи, что ты делаешь?
   Глядя на Спанки, я на какой-то  короткий  миг  вдруг  понял,  что  именно
творилось в его голове, увидел то, что наблюдал  он  сам.  Моему  мысленному
взору предстала начинка какого-то механического агрегата,  смазанные  маслом
детали которого медленно вращались относительно друг друга - и вот  одна  из
них неожиданно треснула, издав похожий на выстрел звук. Я подбежал к балкону
и посмотрел вниз в тот самый момент, когда переполненный эскалатор застыл на
месте, отчего стоявшие на нем люди стали с воплями валиться друг  на  друга.
Престарелые женщины, дети падали вперед;  грузные  отцы  семейств,  складные
тележки и беременные женщины валились друг на друга, заглушая своими криками
даже душераздирающий вой пожарной сирены.
   Спанки все так же стоял, сомкнув веки и  плотно  сжав  зубы.  Он  еще  не
закончил. Громадное стекло  одной  из  ближайших  к  нам  магазинных  витрин
треснуло по диагонали, и обе половины его  угрожающе  закачались  в  оконной
раме. Наконец одна из них, как бы лениво отделившись от другой, стала падать
вперед, накрывая собой бегущего ребенка.
   Я метнулся вперед, однако так и не успел ничего  сделать,  поскольку  уже
через долю секунды послышался взрывоподобный грохот разбившегося стекла. Мне
хотелось дотянуться до вопящего от боли и  ужаса  ребенка,  но  рука  Спанки
крепко вцепилась мне в плечо и оттащила в сторону.
   Не имея ни малейшей возможности противостоять ему, я  принялся  искать  в
кармане джинсов оставленный Лотти перочинный нож. Но как воспользоваться им?
Попытаться вонзить  лезвие  в  сердце  Спанки?  Но  ведь  он  же  чувствовал
буквально каждое мое движение. Он был неуязвим, всемогущ и мог без  малейших
колебаний убить столько людей, сколько захотел бы.
   Именно в тот момент я понял, что все кончено.
   - Спанки, прекрати немедленно. Я сделаю, как ты хочешь.
   Его глаза широко распахнулись, так  что  на  какую-то  долю  секунды  мне
показалось, что я вижу одни лишь белки, но  затем  медленно  и  как-то  даже
смущенно стали выплывать знакомые мне изумрудные зрачки. Когда он заговорил,
его голос не намного отличался от гортанного хрипа - судя по всему, реальные
физические явления истощали даже даэмона.
   - Хорошо, - пробормотал он чуть заилившимся голосом. - Я всегда знал, что
ты примешь мое предложение.
   - Немедленно прекрати все это! Отключи сигнализацию.
   Он посмотрел на потолок - электронное завывание разом смолкло.
   - И что теперь будет?
   Итак, я принял  на  себя  вполне  конкретное  обязательство.  Оглядываясь
назад, я порой прихожу к выводу, что мы оба с самого  начала  знали,  что  в
итоге я все же буду вынужден подчиниться ему. В  конце  концов,  он  не  раз
говорил мне, что мы с  ним  были  единым  существом,  разве  что  его  двумя
диаметрально противоположными  сторонами.  А  разве  с  другими  людьми  все
обстоит как-то иначе?
   - Не сейчас. Здесь нельзя.
   Поводя головой из стороны в сторону,  он  окидывал  взглядом  представшую
перед ним картину всеобщего хаоса.
   - Нам нужно местечко поспокойнее. Пошли.
   Он открыл замок аварийного выхода на втором этаже, и мы покинули  вопящую
людскую мешанину, образовавшуюся у основания забитого эскалатора.
   Дождь к тому времени перешел в мелкую изморось, разносимую  усиливающимся
ветром. Обойдя стороной Оксфорд-стрит, куда уже начали прибывать полицейские
и пожарные машины, мы  направились  к  одной  из  площадей,  позади  главной
городской магистрали.
   Проходя под голубыми неоновыми часами, я увидел, что они показывают всего
лишь одиннадцать часов вечера, хотя мне казалось, что сейчас гораздо  больше
времени. Мой же план - если нечто подобное вообще могло родиться  в  гудящих
остатках моего разума - заключался как  раз  в  том,  чтобы  любым  способом
продержаться до полуночи, и в данную минуту  я  был  почти  уверен,  что  до
заветного срока оставалось каких-то несколько минут. В подобном случае я, уж
конечно, смог бы удержать его на безопасном  расстоянии,  пока  не  наступит
желанный миг.
   И вот теперь выяснилось, что еще слишком рано, и  он,  разумеется,  также
это прекрасно понимал.
   Ведь мне противостоял не какой-то  вампир,  которому  с  восходом  солнца
отрезали путь к спасительному гробу, а самый настоящий человек-дух,  к  тому
же обладающий мгновенной реакцией, и мне никогда бы не удалось водить его за
нос, поскольку он досконально знал мои мысли. Тем более что в данный  момент
я с  огромным  трудом  справлялся  со  значительно  более  простой  задачей,
сводившейся к тому, чтобы просто устоять на ногах. В глазах двоилось, я то и
дело терял равновесие. У меня было такое чувство, будто  желудок  и  мочевой
пузырь содрогались от напора переполнявшей их теплой бурлящей жидкости.
   Тем временем мой напарник-даэмон продолжал  идти  все  дальше  и  дальше,
здоровый и бодрый,  являя  собой  гротескное  подобие  британского  туриста,
наслаждающегося свежим воздухом и купанием в холодной воде, который тащит за
собой своего  вымотанного  человеческого  призрака,  похожего  на  дворнягу,
спасаемую от газовой камеры.
   Я явно не поспевал за ним; мои веки смыкались, а рассудок, того и  гляди,
готов был соскользнуть в манящую бездну сна. Теперь мне хотелось лишь одного
- чтобы все это как можно быстрее закончилось. Спанки завладеет моим  телом,
заполонит мой разум, а я как  таковой  попросту  перестану  существовать.  И
пускай потом устанавливает на всей Земле столь желанный ему хаос - меня  это
уже нисколько не волновало. Я снимал с  себя  всякую  ответственность  перед
остальным миром, которая,  кстати  сказать,  мне  и  с  самого  начала  была
совершенно не нужна. Пусть теперь кто-то другой спасает человечество,  я  от
этого занятия слишком устал.
   Мне хотелось умереть.
   И вот мы оказались перед воротами парка - в том самом месте, где все  это
когда-то начиналось, вернулись в мою прежнюю жизнь, казавшуюся теперь  столь
же далекой, как и мое первое воплощение на этой  Земле.  Я  брел  по  траве,
следуя за своим поводырем, и чувствовал, как ветер  треплет  мой  изодранный
свитер.
   - Здесь, - возвестил Спанки, поворачиваясь и указывая на место  в  траве,
футах в трех от себя. - Встань вот сюда.
   Мои часы были разбиты, хотя я и  без  них  прекрасно  знал,  что  с  того
момента, как мы покинули объятый паникой магазин, прошло не более пятнадцати
минут. Ни продержаться оставшееся время, ни повернуть назад я уже не мог.  Я
понял, что  мой  план  рухнул,  и  что  теперь  мне  предстоит  лишь  пройти
оставшуюся часть пути.
   Услышав шорох чьих-то шагов по траве, я обернулся, и мне даже показалось,
что в глубине шелестящих кустов мелькнула  человеческая  фигура,  однако  на
самом деле там конечно же никого не было. Шел двенадцатый час, однако  ждать
помощи мне было неоткуда.
   - Сними с себя всю одежду.
   - Что, в такую холодину? Да я до смерти замерзну под дождем  и  тогда  уж
точно буду тебе не нужен.
   - Сними с себя всю одежду, - повторил он. От крови и грязи  свитер  успел
плотно прилипнуть к моему израненному телу. Наконец я с трудом стащил с себя
джинсы, после чего принялся аккуратно складывать их, сосредоточенно думая  о
чем-то совершенно постороннем.
   - Брось их вон туда, - сказал Спанки и, поджидая меня, беззаботно  глянул
на часы. - А теперь тебе надо очистить свой разум. Постарайся  вообще  ни  о
чем не думать.
   И вот я снова оказался голым, словно только что появился  на