Кристофер ФАУЛЕР
   СПАНКИ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

   Вышел человек
   С миллионом фунтов и карман!
   И купил себе:
   Невинность,
   Доброе имя.
   Правду.
   Орден Британской империи,
   Поэтическое бессмертие.
   Жену своего лучшего друга,
   Проблески потусторонней жизни
   На спиритическом сеансе.
   Мужскую стать.
   Толстые сигары.
   Китайскую вазу
   И вообще все-все,
   Что можно купить за деньги, -
   Боль в животе.
   Стук молотков в голове.
   Боязнь поранитьсяСтрах перед смертью,
   Страх перед разорением.
   Боязнь сойти с ума,
   И Страх перед смертью.
   Джек Бичинг

Глава 1

ВОЗМЕЗДИЕ

   Все это наверняка случалось и прежде, будет случаться и впредь.
   Но на сей раз это приключилось  в  Лондоне,  причем  с  самым  простым  и
обычным смертным.  С  человеком,  обреченным  и  затерявшимся  в  промозглых
джунглях улиц Северного Лондона,  с  человеком,  который  бежал  так,  будто
спасался от смерти.
   Однако я бежал отнюдь не ради спасения своей собственной жизни;  я  хотел
спасти чужую жизнь.
   Бежал, поглядывая на  часы  и  вслух  костеря  всех  и  вся.  Без  десяти
двенадцать, почти полночь. Я знал, что оставались считанные минуты, и все же
в очередной раз оглянулся, посмотрел назад, но так и не увидел на дороге  ни
машины, ни автобуса. Да и кто ради меня остановится, тем более если  увидит,
в каком я состоянии? А потому мне не  оставалось  ничего  иного,  кроме  как
бежать дальше, разве что притормозив на следующем углу, чтобы  хоть  немного
отдышаться.
   Вот, прозевал зеленый сигнал светофора. Уронил руки  и,  задыхаясь,  чуть
подался всем телом вперед. Из  дверей  ресторана  вышла,  держась  за  руки,
расфуфыренная парочка, окинула меня  настороженно-презрительным  взглядом  и
обошла стороной. Снова вспыхнул зеленый, и я, невзирая на обжигающую боль  в
боку, побежал дальше. Мимо пронеслось пустое такси - водитель проигнорировал
и мой хриплый крик, и протянутую руку.
   Мне предстояло проделать еще довольно большой путь, а в моем распоряжении
оставалось всего пять минут. Я  понимал,  что  никак  не  поспею  вовремя  и
неизбежно опоздаю. Но опоздать можно на поезд, на свидание с незнакомцем, на
деловое совещание.
   Только вот на встречу со смертью опоздать нельзя.
   Я  миновал  супермаркет,  сияющий  неоновым  светом  и  набитый  угрюмыми
азиатами; круглосуточно работающий гараж и  двух  девушек-креолок,  желавших
купить сигареты и  споривших  о  чем-то  через  поцарапанное  плексигласовое
окошко с кассиром-турком;  пробежал  вдоль  стен,  залепленных  плакатами  и
размалеванных аэрозольными надписями. Впереди  тянулся  широкий  проспект  -
того и гляди, снова вспыхнет красный, хотя пока  мокрый  асфальт  полосовали
отблески зеленого и янтарно-желтого цветов  светофора.  Я  все  же  каким-то
образом нашел в себе силы и прибавил скорости, перебегая на  противоположную
сторону улицы, при этом едва не попал под почтовый фургон.  Наконец  добежав
до следующего угла, я огляделся по сторонам.
   Прямо посередине дороги, медленно выплывая из-за пелены дождя,  за  парой
украшенных плюмажем лошадей  шествовала  скорбная  траурная  процессия.  Два
храпящих першерона тащили за собой изысканный  катафалк;  цоканье  лошадиных
копыт смешивалось с поскрипыванием колес,  и  животные  продолжали  уверенно
печатать шаг по каменной мостовой, покуда не свернули за угол.
   Именно тогда я закрыл лицо руками и крикнул:
   - Нет там ничего, черт бы: тебя побрал!
   Я понимал, что никто, кроме меня, всего этого не  видит,  а  когда  снова
открыл глаза, траурная процессия уже исчезла из виду. Улица снова  опустела,
а я побежал дальше.
   И вот наконец добрался до построенного еще в тридцатые годы жилого  дома,
возвышавшегося  за  уже  закрытым  в  этот  час  магазином   ?Деликатессен?.
Распахнув стеклянную дверь, я  метнулся  к  лестнице  мимо  оторопевшего  от
испуга консьержа и помчался вверх, одолевая махом сразу по три ступеньки.
   Четвертый этаж, конец  коридора.  Запах  жареной  ветчины  и  доносящиеся
откуда-то плач и горестные стенания.
   Верхний свет не горел - на сей раз это был уже не плод моего воображения;
все лампы на потолке оказались разбиты, и под  ногами  у  меня  похрустывало
битое стекло. Здесь, среди кромешной темноты, я умерил  шаг,  чувствуя,  как
подкатывает дурнота и оглушительно колотится сердце. Мне удалось разглядеть,
что дверной косяк  оторван,  и  я  было  заколебался,  но  потом  решительно
распахнул дверь. Как  только  я  ступил  внутрь,  прихожая  стала  медленно,
подобно театральной сцене,  наполняться  светом.  ?Скорее  всего,  очередной
маленький трюк этого подонка?, - подумал я, проходя в глубь квартиры.
   Бронзовые часы  в  зале  показывали  одну  минуту  первого.  На  какое-то
мгновение у меня в душе вновь вспыхнула надежда:  а  вдруг  еще  не  поздно?
Впрочем, ничего иного часы эти показать уже не  могли:  циферблат  рассекала
глубокая трещина,  словно  в  угоду  кому-то  зафиксировавшая  точное  время
наступления смерти.
   Из дальнего конца апартаментов слышался затихающий предсмертный  стон.  В
воздухе, пропитанном мебельной политурой, отчетливо  ощущался  специфический
запах свежей крови. Я двинулся дальше. Стоило мне ступить на порог очередной
комнаты, как в ней ярко вспыхивал свет, явно для того, чтобы я смог все  как
следует рассмотреть. Все то же самое...  даже  когда  речь  шла  о  жизни  и
смерти, мой враг не расставался со своими любимыми играми.  Стон  постепенно
сделался тише, но не прекращался  ни  на  минуту  -  так  скулит  несчастное
животное, загнанное в ловушку. Постепенно я дошел до последней комнаты.
   В сущности, я не обнаружил в  ней  следов  особого  беспорядка,  если  не
считать опрокинутого стула, разбитых чашек и блюдец  да  пролитого  чая.  На
полу ничком лежал молодой человек, пытавшийся подползти к камину.  Его  лицо
выражало страдание, а на светлых брюках отчетливо проступали следы  мочи.  В
нескольких дюймах от него на ковре  виднелось  большое  кровавое  пятно.  Из
поясницы мужчины торчал какой-то острый предмет - это  была  ручка  кочерги.
Судя по длине выступавшей наружу части, нетрудно было догадаться, что две ее
трети находятся внутри тела.
   Мужчина беспомощно перебирал конечностями, напоминая  собой  пришпиленное
булавкой насекомое. От внезапно усилившегося напряжения в электросети  лампы
под потолком вспыхнули на полную мощь.
   Потрясенный  видом  отчаянных  потуг  умирающего,  я  неверной   походкой
приблизился к нему, хотя совершенно не представлял,  как  мне  следует  себя
вести. Заметив меня, он поморщился и, скрежеща зубами, спросил:
   - Но почему это оказался именно ты? Мартин, ведь ты же был  моим  другом.
Зачем тебе понадобилось убивать меня?
   - Я тут ни при чем, - сухо ответил я. - Я только что вошел. ? Разумеется,
мои слова  звучали  нелепо.  Я  стоял  в  залитой  ярким  светом  комнате  и
разговаривал с человеком, пронзенным железной кочергой. Словно я был  частью
галлюцинации, рожденной чьим-то болезненным воображением.
   - Не подходи! - Лежащий передо мной человек попытался  было  отстраниться
подальше от меня, но кочерга удерживала его  на  месте,  а  предпринятое  им
усилие  окончательно  его  доконало.  Он  произнес  еще  что-то,  совершенно
нечленораздельное, и один  его  глаз  наполнился  кровью.  Несколько  легких
конвульсивных ударов башмаков об пол - и он затих, уже навсегда.
   Мне никогда прежде не доводилось наблюдать, как жизнь покидает  человека.
В наступившей затем тишине я осторожно притворил  за  собой  дверь,  оставив
смерть наедине со своей жертвой.
   Когда я  вышел  на  улицу,  снова  начался  дождь,  вскоре  перешедший  в
настоящий ливень. Под сверкающими водяными струями я стоял  перед  вереницей
магазинов  и  горько  плакал,  чувствуя,  как  во  мне   поднимается   волна
негодования.
   Если уж мне суждено считаться убийцей, то Спанки мог хотя бы предупредить
меня об этом.

Глава 2

ВСТУПЛЕНИЕ

   Все, о чем я расскажу, случилось еще до того,  как  я  заглянул  в  глаза
смерти. Точнее, полтора месяца назад.
   В ту пору я жил как самый обычный человек: работал, ходил  за  покупками,
спал, трахался, читал, смотрел телевизор. Впрочем, если  бы  вы  увидели,  в
каком виде меня принесли сюда, покрытого коркой из черных кровяных струпьев,
вы пришли бы в ужас...
   Вам, наверное, не по себе от подобных моих слов.
   Сказать по правде,  они  и  мне  даются  нелегко.  Почему-то  я  начал  с
середины, хотя явно не  стоило  этого  делать.  Наверное,  таким  образом  я
надеялся возбудить в вас интерес к своей особе. Должен же найтись хоть  один
человек, который смог бы мне поверить! Очень уж хочется объяснить,  как  все
случилось, и потому я немного забегаю вперед.
   Ну ладно, Мартин, успокойся.
   Успокойся и возьми себя в руки.
   О`кей.
   Итак, зовут меня Мартин Росс, мне  двадцать  три  года,  и  за  последние
полтора месяца именно мне довелось убедиться в том, что на свете  существует
гораздо больше оснований для страха, чем я когда-либо мог себе представить.
   Но давайте все же вернемся немного назад.
   На те самые полтора месяца.
   Вторник, утро. За зеркальными панелями окон, увешанных яркими  рекламными
плакатами, льет дождь. Я сижу в конторе и изучаю  каталог,  медленно  листая
страницу за страницей. Ко  мне  приближается  мой  босс  Макс,  как  обычно,
желающий посмотреть, чем это я тут в данный момент занимаюсь. Я  утыкаюсь  в
каталог и делаю вид, что не  замечаю  его,  а  про  себя  задаюсь  вопросом:
прекратит он когда-нибудь эти свои  попытки  застигнуть  меня  врасплох  или
нет?! Наконец шаркающие шаги смолкают,  и  я  краем  глаза  вижу  наращенный
каблук  его  левого  башмака:  одна  нога  у  Макса  короче  другой,  но  он
категорически  отказывается  признавать  данный  факт,  а  потому  нам  тоже
приходится делать вид, будто мы ничего не замечаем. Я чувствую на  себе  его
взгляд и понимаю, что он ждет от меня объяснений по поводу того,  на  что  я
трачу свое рабочее время. Никаких проблем: мысли Макса, как и его походку, я
улавливаю на расстоянии, так что  уж  кого-кого,  а  его-то  обвести  вокруг
пальца мне ничего не стоит.
   - Шанцы, - говорю я, глядя  на  него.  -  Псевдоэдвардианские,  фасонные,
керамические, зубощеточные шанцы.
   - Ну и что с ними? - Макс  явно  опешил,  однако  все  же  не  собирается
пасовать. - Есть у нас такие?
   - А я откуда знаю?
   - На что они похожи-то? Что это вообще такое - шанцы?
   - Держатель. Скоба.  Кружок  с  палочкой,  вроде  биологического  символа
женщины. Видите ли, мистер Дикин, у нас на складе  должны  быть  две  модели
шанцев - ?Делавар? и ?Рапсодия?, однако такие здесь не значатся.
   - Если покупатель  сделал  заказ,  а  в  каталоге  их  нет,  посмотри  по
компьютеру и проверь, правильно ли мы обозначили  их,  когда  выписывали  из
Суиндона. Ну давай, Мартин, не стой как истукан, а иди и посмотри.
   Я захлопнул каталог и положил его на свой письменный  стол.  Изображенный
на обложке гроссбуха рельефный логотип был точной копией эмблемы, украшавшей
наши фирменные карандаши, шариковые ручки и ластики; она же  красовалась  на
фасаде магазина, на нагрудных карманах наших пиджаков и на броских рекламных
объявлениях, помещаемых в цветных газетных  приложениях.  ?Роскошная  мебель
?ТАНЕТ? - гласила изящная, каллиграфическая надпись,  первое  слово  которой
всегда казалось мне излишне претенциозным и раздражающим,  подобно  обидному
прозвищу. К магазину  с  одной  стороны  примыкала  химчистка,  с  другой  -
индийский ресторан, и в жаркий день смесь ароматов моющих  средств  и  карри
была способна вызвать у человека приступ эпилепсии.
   Я направился к самому дальнему компьютеру, где оказался вне  досягаемости
всевидящего ока Макса. Обычно я  весь  день  только  тем  и  занимаюсь,  что
перемешаюсь из одной стратегической точки в другую. Сама по себе моя  работа
хотя и скучная, но по крайней мере не столь отвратительная, как, например, у
лакея или чистильщика канализационных  труб.  Хотя  круг  моих  обязанностей
строго ограничен. Продаваемые нами диваны, кофейные  столики  и  наборы  для
ванных  представляли  собой  броскую,  но  довольно  дорогую   вульгарность,
предназначавшуюся  для  лишенных  какого-либо  вкуса  богачей,  а  потому  в
магазине постоянно толпились покупатели. По субботам же в нем вообще  яблоку
негде было упасть, в результате чего у меня появлялась масса  дополнительных
убежищ, которыми в обычные дни воспользоваться было непросто.  Время  обычно
ползло как черепаха, а наступавшие в конце концов сумерки навевали такую  же
тоску, какую испытываешь, слушая шопеновский ?Похоронный марш?.
   Без  пятнадцати  три  я  отговорил  одного  из  покупателей  от   покупки
вращающегося кресла из зернистой кожи буйвола, модель  ?Девоншир?,  -  какая
никакая, а все же победа хорошего вкуса.
   В пятнадцать минут пятого пришла чудаковатая Лотти, которая  остановилась
рядом и нарочито  громко  кашлянула  в  кулачок,  явно  желая  привлечь  мое
внимание.
   Я, как  всегда,  полностью  проигнорировал  ее  присутствие  и  продолжал
сидеть, уткнувшись в свою писанину. В конце  концов,  она  пропищала  что-то
насчет намерения сходить за кофе и поинтересовалась, что принести мне.
   Я ответил, что давно уже мечтаю выпить стаканчик  чая  ?Гималайский  як?,
однако принципиально воздерживаюсь от этого до той  поры,  пока  китайцы  не
уйдут из Тибета.
   Девушка стушевалась.
   - Я принесу тебе кофе со взбитыми сливками.
   Глядя, как  Лотти  с  импровизированным  подносом  из  картонной  коробки
скользит среди выставленных на обозрение покупателей столовых гарнитуров,  я
в который уже раз задался одним и тем  же  вопросом:  как  долго  еще  смогу
продержаться  на  этой  работе.  К   сожалению,   мой   интеллект   оказался
недостаточно низким, чтобы гармонично вписаться в свою должность,  а  потому
передо мной маячила перспектива неизбежного увольнения. Поддержки со стороны
коллег ждать не приходилось - я им явно не нравился,  и  чувство  это,  надо
сказать, было взаимным.
   В шесть часов вечера магазин закрывался и наступала пора  благословенного
избавления от мрачного педантизма Макса и его  чудачки-секретарши  Лотти,  а
заодно  и  от  честолюбивого  Дэррила  и  тупого  Доки,   постоянно   что-то
напевавшего фальшивым голосом.  При  этом  он  либо  ковырял  в  носу,  либо
занимался погрузкой мебели. После работы я возвращался  домой,  запирался  в
своей комнате и, завалившись на кровать, мечтал  о  местах,  в  которых  мне
никогда не суждено побывать, и о людях,  с  которыми  я  так  никогда  и  не
познакомлюсь.
   На это занятие у меня уходило довольно много времени. Мне  казалось,  что
некая враждебная сила, заключенная во мне самом,  неизменно  направляет  всю
мою энергию не туда, куда следует, и в  результате  -  над  головой  у  меня
дырявая крыша арендованной квартиры, постылая  работа  и  полное  отсутствие
друзей. Мне всего лишь двадцать три года, а жизненный путь уже определен раз
и навсегда - узенькая колея, проложенная по замкнутому кругу.
   Однако вечером во вторник  случилось  нечто  такое,  что  разорвало  этот
порочный круг.
   Примерно за полтора часа до упомянутого события, когда я, вымыв и вытерев
голову полотенцем, проверял, высохли ли  висевшие  на  батарее  мои  джинсы,
раздался стук в  дверь.  Это  был  Зак,  мой  сосед  по  квартире,  смущенно
попросивший дать ему причитающуюся с  меня  часть  платы  за  электричество.
Комната Зака была попросторнее моей, но он и платил за нее  больше.  Точнее,
платили его родители, поскольку своей неспособностью устроиться на работу он
внушил  им  комплекс  вины,  которую  они  спешили  загладить,  высылая  ему
ежемесячно чек на определенную сумму. Сам же Зак терпеть не  мог  каких-либо
разговоров о деньгах, считая  их  уделом  капиталистов  и  вообще  для  себя
унизительными. Он  уже  давно  оставил  всякие  попытки  найти  работу,  ибо
полностью разочаровался в существующей  системе.  Вместо  этого  Зак  твердо
уверовал в вездесущие заговоры, похищения  людей  инопланетянами,  круги  на
кукурузных полях, Атлантиду, сатанинскую резню крупного рогатого скота и все
прочее, о  чем  писалось  на  страницах  его  обильной  коллекции  журналов,
посвященных  проблемам  оккультизма.  Мне  казалось,  что   и   меня-то   он
недолюбливает  именно  потому,  что  у  меня  была  постоянная   работа   и,
следовательно, я являлся,  как  он  любил  выражаться,  ?лишь  частью  самой
проблемы, а отнюдь не ее решением?. Однако даже он вынужден был признать тот
факт, что я все же оставался довольно полезным источником наличных  денег  в
конце каждого месяца.
   - Собираешься проветриться вечерком? - спросил Зак.
   Понимая, что со своей дракульей внешностью он едва ли  дождется  от  меня
приглашения зайти в комнату, Зак продолжал торчать в дверях.
   - Да вот думаю наведаться в некий клуб, - ответил я, - получил бесплатное
приглашение.
   - От кого же это?
   - От кого! От подруги. ? Мне не хотелось признаваться,  что  бумажку  эту
мне сунули в руку на  Тоттенхэм-Корт-роуд  неподалеку  от  ?Бургер-Кинга?  -
бродя по Вест-Энду,  можно  было  стать  невольным  коллекционером  подобных
рекламных  листков,  приглашавших  всех  желающих   на   различные   клубные
мероприятия. В конце двадцатого  столетия  появилась  масса  развлечений  на
любой вкус.
   - А ты почему спрашиваешь? - в свою очередь  поинтересовался  я.  -  Тоже
хочешь пойти?
   - Не-а, - качнул головой Зак, и его прямые темно-русые волосы  упали  ему
налицо, подобно складкам занавеса. - Дэбби должна прийти, мы будем  смотреть
видео. Знаешь, у тебя на шее вскочил  здоровенный  прыщ.  Хочешь,  дам  тебе
мазь?
   - Спасибо, не надо. - Мне  уже  доводилось  видеть  ту  слизистую  дрянь,
которую Зак хранил в коричневых стеклянных баночках на полке в ванной. -  На
всякий  случай  я  оставлю  тебе  пригласительный  билет  -  если  ты  вдруг
передумаешь и захочешь тоже пойти.
   Зак тем временем уже пристально рассматривал концы своих волос.
   - Спасибо, мужик.
   Чтобы наконец избавиться от него, я осторожно  прикрыл  дверь,  поскольку
знал, что Зак может часами стоять на месте, глядя в одну точку  -  ему  были
чужды такие понятия, как ?спешу? или ?мне некогда?.
   Надев влажные джинсы и тонкий  голубой  свитер,  я  взглянул  на  себя  в
зеркало. Было бы не правильно назвать меня несимпатичным; впрочем, я подошел
бы под множество определений с частицей ?не?: не низкорослый, не толстый, не
застенчивый, не тугодум. И  вообще,  черты  моей  личности  более  отчетливо
проявлялись как бы is сравнении с противоположным, и все  же  одно  качество
было абсолютно бесспорным и непререкаемым, своего рода проклятием - я имею в
виду мое чрезмерно богатое воображение. В школе я порой пропускал мимо  ушей
объяснения учителей по истории или географии, потому что  в  это  время  мои
мысли блуждали где-то далеко-далеко. Все, что  происходило  в  классе,  было
скрыто от меня словно туманом; я с увлечением рисовал на обложках  учебников
эпизоды звездных войн. Сотни раз учителя застигали меня за этим  занятием  и
грозили наказанием. Но - тщетно. Просто я  был  мечтателем.  Кто-то  однажды
сказал, что мир принадлежит именно таким людям, хотя  это  не  очень-то  мне
помогало, когда надо было припомнить на экзамене дату битвы при  Эджинкорте.
Естественно, я с треском проваливал один экзамен за другим. Отец возмущался,
мать  плакала,  после  чего  приходилось  нажимать,  и   оценки   постепенно
улучшались. Учителя улыбались и говорили: ?Так держать, Мартин, и ты все  же
сможешь окончить школу?.
   И окончил бы, если бы не умер Джои.
   Ну ладно, вернемся к тому вторнику.  Перед  уходом  я  заправил  постель,
свалил в бак для прачечной грязное  белье,  позвонил  матери,  выпил  весьма
подозрительно пахнущего молока и проглотил