. Да и грифель  то  и  дело  ломался.  Несколько  дней  назад,
наблюдая за работой уборщиц, я обнаружил под одной  из  больничных  кроватей
чью-то ручку, которую тут же спрятал в карман своего  комбинезона.  Пасты  в
ней оставалось больше чем наполовину, а потому в  дальнейшем  я  и  буду  ею
пользоваться.
   Где я остановился?
   Итак, Пол с пронзенными  кочергой  внутренностями  лежал  на  полу  своей
квартиры, так и умерев с мыслью, что я стал его убийцей.  Милое  напоминание
Спанки о себе: совершая свое черное дело, он умышленно надел мою личину - на
тот случай, если парень каким-то образом выживет или перед смертью успеет  с
кем-то поговорить.
   Мне показалось, что никто не видел, как я  входил  или  выходил  из  дома
Пола, хотя полной уверенности в этом, естественно, не  было.  Вообще-то  мне
следовало сообщить о  случившемся  в  полицию,  однако,  пребывая  в  крайне
возбужденном состоянии, я подобным шагом лишь неминуемо навлек бы подозрения
на себя. Да и потом, если разобраться, я  действительно  стал  причиной  его
смерти,  причем  в  не  меньшей  степени,  чем  если  бы  убил  его   своими
собственными руками. Интересно, когда  они  обнаружат  тело?  О  том,  чтобы
рассказать кому-то правду, нечего было даже  думать  -  ни  один  нормальный
человек никогда бы мне не поверил.
   Через два часа после того, как у меня на глазах  умер  Пол,  я  шагал  по
своей  квартире,  терзаясь  поистине  абсурдными  мыслями.   На   протяжении
нескольких последних недель единственное, что удерживало меня в рамках  моей
изменившейся жизни, было тесное сотрудничество со Спанки. Теперь  же,  когда
его уже не было со мной, я как бы потерялся во всем том, что меня  окружало:
и эта новая квартира, которая казалась мне чересчур  большой  и  слишком  уж
опрятной, и мои новые друзья, которых  было  совершенно  невозможно  застать
дома,  и   шикарная   машина   с   неизменно   вычищенной   пепельницей,   и
подружка-дизайнер, предпочитавшая соблюдать  дистанцию,  и  моя  собственная
изысканно одетая, холеная персона, в которой я уже не узнавал себя,  подходя
к зеркалу.
   Мне было чертовски необходимо хоть с кем-то поговорить.
   Позвонил было Саре, но не дозвонился, если не считать  прохладно-учтивого
голоса  автоответчика.  Потом  чуть  было  не  позвонил  Заку,  но  тут   же
спохватился: не ждет ли от меня Спанки  именно  этого?  Не  подвергаю  ли  я
опасности других, вовлекая их в свои проблемы? В конце концов, мне следовало
установить предел его возможностей. Например,  способен  ли  он  читать  мои
мысли на расстоянии? Мне казалось, что нет, но разве можно быть уверенным  в
подобных вещах?
   Я позвонил в  аэропорт  и  справился  насчет  самолетов,  прибывающих  из
Португалии, однако мне ответили, что сегодня рейсов больше не будет. Как мне
объяснили, в дальнейшем следует запрашивать  список  пассажиров  по  каждому
отдельному рейсу. Не исключено, что Спанки намерен перехватить  членов  моей
семьи, и у меня  не  было  практически  никакой  возможности  упредить  его,
поскольку я не знал даже, в каком аэропорту они совершат посадку. При этом я
почти не сомневался,  что  Спанки  обязательно  выберет  наименее  вероятный
маршрут.
   Одна часть стоявшей передо мной дилеммы была достаточно ясна: я честно  и
открыто  изложил  ему  свою  позицию,  хотя  и  не  располагал  возможностью
подкрепить столь решительное заявление какими-либо  конкретными  действиями.
Сам же даэмон, насколько мне было известно, оставался практически неуязвимым
в своем земном воплощении. С другой  стороны,  чтобы  установить  надо  мной
полный контроль, ему необходимо было заручиться моим согласием - в противном
случае он давно бы уже это сделал, - и добиться этого можно было в том числе
путем нанесения вреда близким мне людям.
   Желая совершить хотя бы мало-мальски полезный шаг,  я  облачился  в  свою
старую одежду,  которую  носил  до  знакомства  со  Спанки,  -  в  джинсы  и
мешковатую тенниску. Затем еще раз, и снова безрезультатно,  позвонил  Саре.
Чутье подсказывало мне, что она заночевала  в  каком-то  другом  месте,  ибо
верность никогда  не  входила  в  число  добродетелей  этой  женщины.  Таким
образом, мне не оставалось ничего иного, кроме как лечь в постель.
   Ополоснув лицо холодной водой, я  сбросил  джинсы  на  пол  и  залез  под
пуховое одеяло, оставив включенным стоявший  рядом  с  кроватью  ночник:  от
одной  только  мысли,  что  Спанки  может  нагрянуть  в  любую  минуту,  мне
становилось как-то не по себе. Уставившись в потолок, я старался успокоиться
и вообще ни о чем не думать.
   Минуло полчаса, а я по-прежнему лежал, тщетно пытаясь  уснуть.  За  окном
изредка проносились  машины,  мягко  шелестя  шинами  по  мокрому  асфальту.
Благодаря своему обостренному восприятию, я даже различал заунывное  мычание
проплывавших по Темзе буксиров и тявканье одинокой собаки на противоположном
берегу реки.
   Стоявшая   на   тумбочке   лампа   неожиданно   затрещала   и   тут    же
погаслаНесомненно, кроме меня в комнате находится еще  кто-то,  я  отчетливо
слышал чье-то слабое, чуть хрипловатое дыхание у изножья кровати.  Однако  я
старался убедить себя в том, что этого не может быть и никакая опасность мне
не грозит. Спанки просто пугает  меня,  прибегая  к  различным  уловкам,  но
никакого вреда причинить не способен. Он и сам  говорил  мне  о  том  же,  а
потому  бояться  мне  было  абсолютно  нечего.  Глупо,   например,   бояться
мифического ада.
   И все же, как ни  пытался  я  успокоить  себя,  желанного  облегчения  не
наступало. Я мог с головой укрыться одеялом и сделать  вид,  что  ничего  не
замечаю, продемонстрировав тем самым свое нежелание потакать страсти  Спанки
нагнетать страхи; мог убедить себя, что в комнате, кроме меня, никого нет, и
продолжать с невозмутимым видом лежать в  темноте.  Пожалуй,  именно  так  и
следует поступить, решил я и натянул одеяло повыше. Там никого  нет.  Никого
нет. Никого.
   Я уже начал было поздравлять себя с правильно выбранной  тактикой,  когда
этот самый ?никто? вдруг потянул за край одеяла, в результате чего оно стало
медленно сползать на пол.
   Мне не оставалось ничего иного, кроме как снова натянуть на себя  одеяло,
однако я все же не хотел заниматься этим своеобразным перетягиванием каната,
не имея ни малейшего представления о том, в чьих руках находится другой  его
конец. В итоге я проворно соскочил на пол,  выбежал  в  прихожую  и  включил
свет.
   Мне показалось, что  передо  мной  некий  чудовищный  гибрид  шимпанзе  с
волком. У него была плоская морда, рылоподобный нос и желтоватые зубы,  а  в
длинных, когтистых лапах был зажат край моего одеяла. Как и у Спанки,  вдоль
мохнатой спины этого неведомого существа тянулся  ряд  заостренных  костяных
отростков. Отвернувшись от кровати, чудовище уставилось  на  свет  красными,
лишенными ресниц глазами.
   Я бросился на кухню, отчетливо различая у себя за спиной стремительные  и
все убыстряющиеся шаги моего преследователя. В следующую же минуту  чудовище
с разбегу врезалось в захлопнувшуюся перед  его  носом  дверь,  а  поскольку
замка в двери не было, то оно едва не сокрушило заодно с нею и меня.
   Удерживая дверь массой своего тела, я никак не мог дотянуться до  буфета,
в котором находилось единственное имевшееся в доме оружие -  набор  столовых
ножей.  Внезапно  напор  на  дверь  ослаб,  и  воцарилась  гробовая  тишина.
Несколько секунд я внимательно прислушивался, однако так ничего и не услышал
- ни движения, ни даже дыхания.
   Я ждал.
   Из-за отсутствия на кухне  часов  я  был  лишен  возможности  определить,
сколько времени я удерживал оборону. Вокруг меня сгущалась гнетущая  тишина.
Разумеется, я не мог пребывать на кухне бесконечно, а потому решил покончить
с  этим  тревожным  ожиданием.  Придерживая  низ  двери  ногой,  я  медленно
приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
   В квартире было пусто и тихо, а в гостиную из коридора пробивался тусклый
свет.
   Я распахнул дверь пошире и, затаив дыхание, снова прислушался.
   Там никого не было, никого не было, никого.
   Я быстро вышел в холл и сразу же включил свет в гостиной.  По  полу  были
размазаны сгустки слюны. Я принюхался.  Если  Спанки  действительно  побывал
здесь, то сейчас от  его  присутствия  не  осталось  и  следа,  а  неведомое
омерзительное существо, судя по всему, снова вернулось в дебри его  больного
воображения.
   Я почувствовал, что у меня дрожат руки, а потому прошел  к  шкафу,  налил
себе солидную порцию виски и одним махом осушил стакан,  стараясь  при  этом
мыслить как можно более трезво. Итак, накинув на  себя  мою  личину,  Спанки
зверски убил Пола, однако и это  не  заставило  меня  отступить  перед  ним.
Теперь же он явно пытался затерроризировать меня до такой степени,  чтобы  я
был вынужден прекратить сопротивление. Все, что от меня требовалось,  -  это
вслух прокричать одно-единственное слово, которое означало бы мое  полное  и
окончательное поражение, а следовательно, открывало  бы  ему  доступ  в  мое
тело. Таким образом, я мог в любой момент прекратить все эти издевательства.
   Однако, если бы я позволил ему установить над собой полный контроль,  это
оказалось бы не концом, а, напротив, лишь началом моих бед.
   Действуя как бы через меня - в моем обличье, - он мог  бы  вытворять  что
угодно. Я нисколько не сомневался в том, что если как следует  покопаться  в
прошлом  Уильяма   Бомона,   то   там   непременно   обнаружится   тщательно
замаскированный след кровавой резни.
   Я взглянул на часы - до рассвета было еще далеко. Внезапно меня  охватила
страшная усталость. Действуя все так же осмотрительно, с опаской, я вернулся
в спальню, попутно заглянув в каждую комнату. Нигде  не  было  ни  малейшего
намека на присутствие проклятого чудовища, повсюду царила тишина.  По  малой
нужде я прошел в туалет, не переставая думать о Спанки и о том, как мне  его
перехитрить, поскольку в противном случае мне так и не удастся уснуть. Да  и
мыслима ли вообще была нормальная жизнь, если буквально на каждом  шагу  мне
приходилось бы заботиться о  собственной  безопасности?  Кроме  того,  через
несколько часов мне предстояло важное мероприятие.
   Я размышлял над всеми этими вещами, когда из-за унитаза  вдруг  выскочила
все та же мерзкая тварь, ухватила меня за член и стала изо всех  сил  тянуть
на себя.
   С диким воплем я рухнул на пол, ударившись головой  о  край  раковины,  а
лохматое чудовище, усевшись мне  на  грудь,  пронзительно  выло  и  пыталось
отгрызть мне гениталии. Рыча и дергая меня из  стороны  в  сторону,  зверюга
продолжала цепко держать меня своими когтистыми лапами.
   Удар о раковину отозвался  звоном  в  ушах,  я  почувствовал,  что  теряю
сознание. И все же от моего внимания не укрылись в упор  глядевшие  на  меня
красные глаза чудовища, продолжавшего злобно шипеть и  повизгивать,  подобно
взбесившемуся бабуину. Возможно, именно беспамятство позволило мне сохранить
рассудок. Очнувшись через некоторое время, я понял, что по-прежнему лежу  на
полу, тенниска все так же задрана вверх, тогда как  мой  мучитель  бесследно
исчез. Да и был ли он на самом деле?  Был.  Об  этом  со  всей  очевидностью
свидетельствовала исцарапанная в кровь промежность.
   Ну что ж, если подобным  образом  Спанки  намеревался  доказать  мне  мою
уязвимость, то это ему вполне удалось. Когда я  наконец  снова  добрался  до
постели, за окном уже начинало светать.  Я  еще  успел  подумать,  что  если
Спанки будет проделывать подобные трюки каждую ночь,  то,  скорее  всего,  я
вообще лишусь сна, и в конце концов  придется  перейти  на  снотворное.  Тем
более что, пока я буду спать, он не сможет причинить мне никакого вреда.
   Но так ли это?

Глава 22

ПОДЧИНЕНИЕ

   С красными от слез глазами Лотти сообщила трагическую новость:
   - Пол умер. Сосед обнаружил его в его же квартире. Макс отправился туда с
полицией. Час назад здесь побывали двое полицейских, что-то сказали  ему,  и
он заплакал.
   - Это просто какой-то ужас, -  проговорил  я,  прекрасно  понимая,  сколь
неубедительно звучит мой голос. - Они сказали, как это произошло?
   - Нет, сказали только, что он найден мертвым. - Она стала шарить взглядом
по столу в поисках чего-нибудь, чем можно было бы  занять  руки,  и  наконец
взяла карандаш. - Я отменила намеченное мероприятие. Ну  надо  же  случиться
такому кошмару! Я думаю, что нам временно придется умерить свою  активность,
пока все не войдет в нормальную колею.
   Лотти выглядела печальной, потерянной. Раньше  мне  как-то  не  случалось
присматриваться к ней. Безупречный овал лица,  наполовину  скрытого  очками,
венчала челка из тонких волос песочного цвета. Она порылась в кармане юбки и
извлекла оттуда смятую бумажку.
   - Вот, чуть не забыла. Перед самым твоим  приходом  кто-то  звонил  тебе.
Смешное такое имя. Ты знаешь такого человека - Спанки?
   Раньше он никогда не называл посторонним своего имени. Возможно, именно я
своим упорным нежеланием смириться с собственным поражением  толкал  его  на
опрометчивые поступки.
   Впрочем, скорее всего, это означало переход к новой тактике.
   - Своего номера он не оставил. Сказал, что свяжется с тобой позже.
   Очередная шутка Спанки.  Я  попытался  было  сосредоточиться  на  лежащих
передо мной документах,  однако  вскоре  понял,  что  совершенно  ничего  не
соображаю. Как только я закрывал глаза, перед моим мысленным  взором  тотчас
же возникал обезьяноподобный волк,  царапающий  когтями  мою  постель.  ?Мне
необходимо продержаться всего лишь неделю, - продолжал твердить  я  себе,  -
Если мне это удастся, срок его пребывания в теле Бомона  истечет,  и  победа
останется за мной?.
   При этом я, однако, прекрасно понимал, что даже одна-единственная  неделя
может оказаться невероятно долгим сроком.
   На какое-то время  все,  казалось,  вернулось  в  прежнее  полунормальное
русло. Приходили покупатели, вездесущая Лотти отвечала на телефонные  звонки
и спорила с поставщиками, а я заказывал новые товары, пытаясь  при  этом  не
обнаружить, что медленно схожу с ума.
   Лотти ознакомила меня с отпечатанным на машинке  перечнем  первоочередных
дел, которыми мне следовало заняться в отсутствие Макса.
   Единственное, чему я активно противился, так это деловой встрече с Сарой.
   И все же она пришла, в шикарном синем костюме, посвежевшая и обновленная,
словно  ей  предстояла  какая-то  исключительно  важная  встреча.   Усевшись
напротив меня с парой папок в руках, она принялась излагать пункты  договора
о создании новых филиалов фирмы, тогда как я был поглощен одной-единственной
мыслью:
   "С кем, черт побери, ты была прошлой ночью? Где ты была в то время, когда
у меня на глазах умирал человек??
   Поглядывая на меня поверх очков,  она  зачитывала  бесконечные  параграфы
соглашения, постепенно съезжая с  сиденья  кресла  и  чуть  раздвигая  ноги,
отчетливо видневшиеся сквозь стеклянную крышку столика, пока до меня наконец
не дошло, что она попросту дразнила меня  и  провоцировала  на  какой-нибудь
дерзкий поступок. Мне же в тот момент меньше всего на свете хотелось  думать
о сексе.
   Во мне нарастало желание рассказать ей о том, что меня мучило,  однако  я
понимал, что после этого она немедленно бросит меня. Особенно если открою ей
обстоятельства  нашего  сближения.  Поэтому  я  старался  держаться   сугубо
официально - пусть она думает, что я злюсь на нее всего лишь из-за того, что
накануне не смог до нее дозвониться.
   После ее ухода  я  позвонил  в  аэропорты  Хитроу  и  Гэтвик  и  попросил
проверить, значатся ли мои  родители  в  числе  пассажиров,  прибывающих  из
Португалии. Разумеется, моя просьба не вызвала  у  них  восторга,  однако  я
сказал, что мои родители не могут самостоятельно передвигаться и потому  мне
необходимо встретить их в аэропорту. Вскоре мне  сообщили,  что  их  фамилии
нигде не значатся, так что на следующий день мне предстояло повторить ту  же
процедуру.
   Оставшаяся часть дня была сущим кошмаром.
   На меня свалилась куча проблем. Я даже  еще  не  приступил  к  разработке
проектов наших новых магазинов, таким образом, моя  роль  управляющего  была
чисто номинальной. В обеденный перерыв явился Нэвилл, после какого-то  ленча
с  обильными  возлияниями,  и  поднял  шум  по  поводу  банковских   счетов,
поступивших на имя Макса, так что Лотти пришлось отвести его  в  сторонку  и
объяснить, что у нас стряслось.
   Плотники что-то пилили, сантехники паяли, а я был совершенно не  способен
сосредоточиться на делах. Как только раздавался очередной пронзительный визг
дрели, здоровенная шишка у меня на голове -  результат  вчерашней  травмы  -
начинала болезненно пульсировать.
   В конце дня  в  магазин  ненадолго,  заглянул  Макс  -  вид  у  него  был
совершенно убитый, он поник и как-то съежился, словно усох. Со стороны могло
показаться, что он долго втирал в глаза песчаную пыль, а  цветом  лица  Макс
почти не отличался  от  своей  бледно-желтой  рубашки.  Никто  не  осмелился
спросить его насчет сына, а сам он тоже предпочел не касаться этой темы.
   Я же с ужасом думал о предстоящем  возвращении  домой.  К  исходу  дня  я
твердо решил самостоятельно справляться со своими  проблемами,  ибо  слишком
велика была опасность навлечь беду на окружавших меня людей.
   Вагон подземки  оказался  заполнен  публикой  в  мокрых,  источающих  пар
плащах. Я поймал себя на том, что пристально разглядываю пассажиров, пытаясь
отыскать зеленые, в узком прищуре глаза и не правдоподобно правильные  черты
лица. Я не сомневался, что Спайки где-то рядом, среди пассажиров.  Я  ощущал
присущий только ему запах. Впрочем,  не  исключено,  что  я  напал  на  след
какого-нибудь другого блуждающего по городу даэмона, поскольку был  настроен
на их губительную волну.
   Квартиру я нашел такой, какой оставил ее  утром,  если  не  считать  едва
уловимого запаха псины, а также еще одной существенной детали.
   На  белых  плитках  кухонного  пола  кто-то   начертал   толстым   черным
фломастером два коротких  слова,  в  которых  без  труда  угадывался  ?юмор?
Спанки:
   СДАВАЙСЯ, ДОРОТИ!
   Схватив тряпку, я окунул ее в  воду,  затем  в  очиститель  и  с  яростью
одержимого принялся тереть пол. Я просто не мог допустить, чтобы в  квартире
оставались хотя бы малейшие следы вторжения кого-то постороннего.
   Потом приготовил себе ужин, но так  и  не  притронулся  к  нему;  включил
телевизор, но ни одна из  программ  меня  не  заинтересовала.  Наконец  стал
крутить диск телефона, набирая номер Сары  -  постоянно  занято.  За  окнами
снова сгустилась темнота, ветер усилился, и я  со  страхом  подумал  о  том,
какая очередная напасть может таиться в этом мраке.
   Однако пока все было как обычно.
   Вечер тянулся медленно и  однообразно.  Я  снова  обзвонил  аэропорты,  и
результат был тот же.
   Наконец стала сказываться усталость - я задремал у телевизора, но все  же
нашел в себе силы доплестись до кровати.  Заменил  перегоревшую  лампочку  в
ночнике, стараясь не думать о наваждении прошлой ночи.
   Однако, едва задремав, я внезапно проснулся, охваченный паникой.
   Лампа не горела.
   В комнате  царила  кромешная  тьма,  если  не  считать  слабого  мерцания
электронных часов на ночном столике, показывавших 2.17. Все еще  пребывая  в
полудреме, я протянул руку и зажег свет. Совсем рядом, на  расстоянии  менее
фута от себя, я увидел человеческое лицо.
   Старое, с  пустыми  глазницами.  С  лишенного  скальпа,  растрескавшегося
черепа свисали седые космы. На незнакомце  был  грязный  костюм,  наполовину
истлевший и перепачканный испражнениями.  Едва  раздался  мой  пронзительный
крик, как жуткая физиономия тут же преобразилась в миловидное  лицо  Спанки.
Он стоял прямо передо мной и улыбался. На нем были черные джинсы  от  Кэтрин
Хэмнет и зеленый блейзер от Джаспера Конрана.
   - Вот подумал, Мартин, что тебе, возможно, будет приятно снова  взглянуть
на своего