дя
до поворота на улицу, где жили родители, неожиданно для себя обнаружил,  что
перешел на бег. И вскоре понял, в чем дело.
   Родительский дом был огорожен  проволокой,  а  окна  заколочены  досками.
Половина лужайки за домом оказалась перепаханной, но следов  от  гусеничного
трактора почему-то не было видно. Я кинулся к соседям - на  мой  стук  вышла
дама весьма преклонного возраста. Судя по  всему,  это  была  старая  миссис
Синклер, которая, по  словам  матери,  ?прожила  жизнь,  полную  трагических
событий?.
   - О, они уехали, - сообщила миссис Синклер. - А вы - Мартин, не  так  ли?
Они вас долго разыскивали.
   - Вы не знаете, куда именно они уехали?
   - Они оставили мне адрес - как  раз  на  тот  случай,  если  вы  все-таки
объявитесь. Они ужасно волновались. Да заходите же.
   Постукивая палкой, она провела меня через прихожую,  где  витали  ароматы
лавандовой политуры для пола, в опрятную гостиную, очевидно  предназначенную
специально для гостей.
   - Вот, пожалуйста, - сказала миссис Синклер, протягивая мне карточку. - Я
без очков ничего не вижу.
   Это был адрес какой-то виллы в Португалии близ Альгарвы.  Номер  телефона
отсутствовал. Несмотря на то, что у матери был заграничный паспорт,  которым
она обзавелась ?на всякий случай?, за все это время ей лишь однажды довелось
воспользоваться им. Но какого черта они делают в Португалии?
   - А вы не знаете, зачем им вообще понадобилось куда-то уезжать?
   - Кажется,  это  из-за  известняка.  Да,  точно,  из-за  известняка.  Они
сказали, что все расходы оплатит страховая компания.
   Я чувствовал; что старуха несет какой-то бред.
   - Простите, не понял...
   -  Ну,  просто  вашим  маме  с  напой  нужно  было   временно   переехать
куда-нибудь. Кажется, поначалу они собирались было перебраться к вам, но так
и не смогли с вами связаться. А дом развалился.
   Из окна мне был прекрасно виден родительский дом.
   - Как это так - развалился?
   - Ну, у него задняя стена осела. Они обнаружили под домом огромную  дыру:
кажется, известковый карьер или что-то в этом  роде  Земля  разверзлась  под
ними, и все. Хорошо еще, что их самих в это время  не  было  дома.  Так  что
теперь под ваш дом надо... никак не могу вспомнить, как это называется...
   - Подводить новый фундамент.
   - Да, точно. Дыру надо заделать как  можно  скорее.  Разумеется,  они  не
могли бы жить в доме, где будут проводиться ремонтные  работы,  а  тут,  как
нельзя кстати, им подвалил бесплатный отпуск на три недели. Надо  же,  какое
совпадение
   Я прекрасно понимал, что это было за ?совпадение?.  Неожиданно  в  памяти
всплыла деталь моего последнего визита в родительский дом: Спанки с совковой
лопатой в руке. Теперь я прекрасно понимал, в чем состоял его план. Всю  эту
грандиозную перестройку он задумал лишь для того, чтобы  вытряхнуть  мать  с
отцом из скорлупы их прежних привычек. Неудивительно, что  он  запретил  мне
звонить им - разумеется, я бы его замысел расценил как излишне жестокий.
   - Ваша матушка так переживала за Лауру. Ее болезнь, ну, и все такое...
   - А что с Лаурой?
   Глаза женщины расширились.
   - Я думала, вы знаете. Бедняжка, у нее в желудке ничего не  задерживалось
- как что съест, все тут же наружу выхолит.  Она  ужасно  похудела.  Доктора
бились, бились, но так и не смогли понять, что с ней приключилось.
   - А Лаура тоже с  родителями  поехала?  Но  как  же  она  могла  в  таком
состоянии отправиться в дальнее путешествие.
   - В том-то все и дело. Ваша матушка сказала, что в понедельник,  то  есть
буквально накануне их отъезда, у Лауры  все  пришло  в  норму,  уладилось  с
желудком, что ли.
   "А как только они сошли с трапа самолета, - подумал  я,  -  все  началось
снова, и так будет продолжаться до тех пор, пока Лаура не скинет весь лишний
вес?. Мне было просто необходимо увидеться со Спанки. Ну ладно, с родителями
вроде бы все в порядке, но как с остальными?
   Я вернулся в Лондон, в свою  новую  квартиру  и  в  ожидании  дальнейшего
развития событий принялся ходить  взад-вперед  по  гостиной.  В  пять  часов
прибыли грузчики, доставившие мебель, которую я не заказывал: длинный  диван
с белой полотняной  обивкой,  пару  кресел  в  тон  ему  и  два  стандартных
металлических торшера, модерновых  и,  судя  по  всему,  чертовски  дорогих:
Спанки окончательно зарвался, коль скоро  взялся  даже  мебель  вместо  меня
выбирать.
   Я принял обжигающий душ и постарался стряхнуть с себя все сомнения на его
счет, однако они возникали снова и снова. В самом  деле,  как  я  могу  быть
уверен, что мои родители действительно находятся в  безопасности?  Как  себя
чувствует Лаура и что, черт побери, случилось с Полом?
   Обернувшись полотенцем, я вышел из ванной и невольно вздрогнул. В кухне у
стойки с выставленной на ней батареей разноцветных бутылок  Спанки  хлопотал
вокруг серебряного шейкера.
   - Вот пытаюсь сотворить свой собственный вариант  водочного  коктейля,  -
обыденным тоном проговорил он. - Не хочешь стать моей морской свинкой?
   - Кажется, я уже ею стал. Что мои родители делают в Португалии?
   - А, вот ты о чем! - Он: несколько  раз  основательно  встряхнул  шейкер,
снял крышку и наполнил  два  бокала  для  мартини  вязкой,  лимонного  цвета
жидкостью. - Вообще-то они отправились  туда,  чтобы  заново  познать  самих
себя.  Это  очень  красивая  вилла,  уединенная  и   романтичная.   Никакого
телевизора - лишь старый стереопроигрыватель, стопка  пластинок  с  записями
Фрэнка Синатры и чудный вид на залив.  Некоторое  время  тебе  не  следовало
ничего об этом знать - я хотел, чтобы ваш разговор состоялся после того, как
их  брак  станет  совершенно  преобразившимся.  Как  говорится,  намеревался
поставить тебя перед свершившимся фактом. Надеюсь, о Лауре ты тоже наслышан.
   - Мне известно, что она больна.
   - О, она прекрасно себя чувствует. Просто до тех  пор,  пока  ее  вес  не
войдет в норму, организм не сможет усваивать более нескольких сотен  калорий
в день. Я понимаю, что ей это может не очень-то нравиться, однако  в  данном
случае требовались самые кардинальные меры. В настоящее время она приучается
меньше есть и, должен заметить, уже  сейчас  чувствует  себя  гораздо  более
счастливым человеком. Весь вчерашний день она  загорала  в  саду.  Причем  в
бикини. Попробуй и скажи, не надо ли что-нибудь добавить?
   Он протянул  мне  один  из  бокалов  с  зеленоватой  жидкостью.  Коктейль
оказался настолько крепким, что обжигал горло, перехватывая дыхание.
   - А знаешь, Мартин, с твоей сестрой вообще вышла интересная история. Дело
в том, что причиной ее полноты  являлся  отнюдь  не  какой-то  биологический
дисбаланс организма. Как только она  обретет  свой  нормальный  вес,  ей  не
составит труда его сохранять. Чем чаще она будет выходить из дому, тем  шире
станет круг ее общения, а вместе с тем  и  желание  иметь  красивую  фигуру.
Таким образом, разомкнется порочный круг причины  и  следствия.  Она  ужасно
беспокоилась о тебе и очень хотела знать, где и как ты живешь.  Кстати,  как
вообще получилось, что она вдруг стала полнеть?
   - Джои умер, - коротко ответил я. -  Мы  все  тогда  немного  помещались.
Коктейль у тебя получился преотвратный.
   - Ты сказал, что твой брат умер, а потом словно отгородил свои  мысли  от
меня непроницаемой завесой. С чего бы это?
   - Не надо тратить слишком много времени  на  лазанье  по  чердакам  чужих
семей, - сказал я, меняя тему. - А где Пол?
   - О, кажется я начинаю понимать, - расхохотался  Спанки.  -  Ты,  похоже,
решил, что всех их я отправил на тот свет, не  так  ли?  В  последнее  время
судьба была к тебе необычайно благосклонна, и ты  стал  искать,  за  что  бы
зацепиться. Никак не можешь просто радоваться жизни,  тебе  непременно  надо
вкусить чего-нибудь горького. Ну что ж, это очень похоже на  нашего  старого
друга, имя которому - мистер Вина. Увы, Мартин, вынужден тебя  разочаровать,
однако, если бы  ты  удосужился  прокрутить  пленку  с  записью  поступивших
сегодня утром телефонных звонков, ты получил бы полную  информацию  также  и
насчет Пола.
   Он указал на стоявший в углу автоответчик фирмы ?Факсфон?. Оказывается, я
уже коллекционировал адресованные мне  телефонные  послания,  хотя  даже  не
подозревал о том, что стал обладателем нового аппарата. Отмотав  кассету,  я
нажал кнопку воспроизведения.
   "Привет, Мартин, - зазвучал глуховатый, но, как  всегда,  радушный  голос
Пола. - Воображаю, как Памела с папаней рвут сейчас на себе волосы.  Знаешь,
тут со мной такое приключилось...?
   Я глянул на Спанки, который слушал с довольной улыбкой на лице.
   "Мне просто необходимо кому-нибудь об этом рассказать. Дело в том, что  я
повстречал совершенно удивительную женщину. Кстати,  в  настоящий  момент  я
нахожусь как раз с ней. Зовут ее Стефани, и мы у нее  дома  -  это  рядом  с
Авиньоном. Мне чертовски стыдно за мое неожиданное исчезновение, но ты  ведь
знаешь, что я  никогда  не  был  особенно  словоохотлив,  а  кроме  того,  я
совершенно не представлял себе, как расскажу  обо  всем  Пам.  Я  уже  давно
понял, что не смогу жениться  на  ней,  и  как  бы  продолжал  дрейфовать  в
состоянии  неопределенности  наших  отношений.  Но  вот   наконец   влюбился
по-настоящему. Это совершенно другое, Мартин, совсем не то, что я  испытывал
к Пам. Мне лично кажется, что  это  именно  так.  Слушай,  я  дам  тебе  мой
нынешний телефон, но только, прошу тебя, не сообщай его  Максу.  Я  понимаю,
что это трусость с моей стороны, но не мог бы  ты  сам  рассказать  ему  обо
всем, что случилось? Передай ему, что, как только  более-менее  разберусь  в
происходящем, я немедленно свяжусь с ним?.
   Потом он сообщил мне номер телефона, который я  тут  же  записал  в  свой
блокнот.  Сгонки  наблюдал  за  мной,  чуть  приподняв  бровь  и  словно  бы
говоря: ?Ну что, теперь-то ты мне веришь??
   После короткого гудка последовала еще одна запись:
   "Привет, мистер Хлыщ,  как  дела?  Звоню  тебе  только  для  того,  чтобы
сообщить: я наконец  решился  совершить  правильный  поступок.  Надеюсь,  ты
сейчас не стоишь, а сидишь, поскольку ты и впрямь  можешь  упасть  от  такой
сенсации. Так вот, я предложил Дэбби переехать ко мне. В  общем-то,  ей  все
равно нужно было подыскивать другое жилье, потому что нынешний  владелец  ее
дома имеет обыкновение расхаживать по лестничной площадке в одних трусах.  А
тут твоя  комната  освободилась,  вот  она  в  ней  и  поселится.  Следующие
несколько дней буду заниматься перевозкой ее вещей. Ты даже представить себе
не можешь, сколько у нее набралось всякого барахла. Кстати,  ты  забыл  одну
коробку с книгами - я выставлю ее пока в холл. До встречи?.
   Ну что ж, все складывалось очень даже неплохо, и  мне  требовалось  всего
лишь услышать голос Дэррила, чтобы окончательно покончить с былыми страхами.
   - О, это я уже слышал, - проговорил Спанки, читая мои  мысли.  -  Умоляю,
дай мне хоть немного передохнуть. Ну скажи,  Бога  ради,  сколько  тебе  еще
нужно доказательств?
   - Извини, - пробормотал я. - Видимо, во мне просто взыграл мой  природный
цинизм.
   -  Если  тебя  это  сделает  более  счастливым,  я  попытаюсь   на   днях
организовать телефонный  звонок  от  матери.  Однако  это  весьма  непросто.
Вообще-то я избегаю работать на большом расстоянии - слишком много требуется
энергии. - Он дружески ткнул меня кулаком в плечо. - Да ладно тебе,  ведь  в
глубине души ты давно уже знаешь, что вполне можешь на меня положиться. Мы с
тобой - одно и то же, не забыл? - Он поднял свой бокал и  постучал  по  нему
ногтем. -  Попробуй  сейчас,  я  чуточку  изменил  состав.  Надо  произнести
какой-нибудь тост.
   Он был прав. Моя недавняя и  столь  бурная  реакция  явилась  всего  лишь
побочным эффектом тех перемен, которые  произошли  в  моей  жизни.  В  любой
ситуации я неизменно опасался самого худшего. Я поднял стакан,  символизируя
тем самым как просьбу о прошении, так и наше торжество.
   - Твое здоровье, Спанки.
   - Взаимно, Мартин.
   Мы основательно отпили из наших стаканов.
   - Что это было? - спросил я, уже начиная чуточку хмелеть.
   - Да так, коктейль, имеющий целью обострить твое чувственное восприятие.
   Я посмотрел на свой полупустой стакан:  в  зеленоватой  жидкости  плавали
какие-то малиновые крупинки.
   - А зачем?
   - А затем, что мы приступаем к заключительной стадии твоего преображения.
Глава 15

ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ

   Склон холма казался мне  гранью  огромного  темного  изумруда.  Под  нами
расстилался сиявший в ночи город, к которому тянулись пары янтарных змеек  -
огоньки проносившегося внизу транспорта. Я сидел в зарослях высокой  влажной
травы и смотрел  на  Спанки.  Он  стоял  передо  мной,  наполовину  сокрытый
шелестящей листвой деревьев, широко раскинув руки  в  стороны  и  читая  мне
нечто вроде лекции, причем создавалось впечатление, что  занимался  он  этим
уже не в первый раз.
   - Поэзия, Мартин, существует лишь в оскудевших душах.  Некоторым  удается
заново открыть ее для себя, тогда как  для  большинства  людей  музы  так  и
пребывают в забытьи. Девяносто процентов живущих на земле людей находятся  в
состоянии  спячки,  а  те,  кто  все  же  бодрствуют,  постоянно  испытывают
замешательство по всякому поводу. Для того чтобы соответствовать требованиям
своей новой жизни, ты должен постоянно бодрствовать,  и  я  намерен  чуточку
усовершенствовать твои органы чувств.
   - Доведя их до уровня своих собственных?
   - Этого я никогда не смогу сделать. В подобном  случае  сенсорный  натиск
причинил бы тебе непоправимый ущерб. Сам я могу иметь дело с  более  широким
спектром ощущений лишь потому, что не  являюсь  человеком  в  полном  смысле
этого слова. В  отношении  же  тебя  необходимо  проявлять  гораздо  большую
осторожность, однако на какой-то короткий период это  все  же  допустимо.  А
теперь я хочу пригласить тебя на прогулку по ночному городу.
   Он опустился передо мной  на  колени,  прикрыл  мне  уши  своими  теплыми
ладонями и почти сразу же медленно  открыл  их.  Я  испытал  острую  боль  в
барабанных перепонках, которая, впрочем, тут же прошла, и возникло ощущение,
будто я прочистил уши после купания.
   - Прислушайся внимательно, а йотом расскажешь, что ты услышал.
   Я стал вслушиваться. Поначалу я слышал  лишь  непрерывный,  сплошной  гул
транспорта  на  проходившем  под   нами   шоссе,   однако,   заставив   себя
сконцентрироваться, я заметил,  что  диапазон  моих  органов  слуха  как  бы
существенно расширился, они стали улавливать также и другие ночные сигналы.
   Прежде всего это были едва уловимые  звуки,  исходившие  от  растущих  на
склоне холма растений, травы, а также шелест листвы живой изгороди -  звуки,
рождаемые насекомыми и ночными мотылькам, и медленное и монотонное  движение
челюстей гусеницы.
   Я еще больше напряг слух.
   Откуда-то издалека  доносился  вибрирующий  гул  электрических  проводов,
время от времени перекрываемый легким потрескиванием керамической и стальной
оснастки телеграфных столбов, И наконец -  резкий  стук  двигателей,  шелест
резиновых покрышек и визг тормозов на  шоссе,  где  машины  сновали  подобно
потревоженным осам.  Все  эти  акустические  эффекты  сплетались  в  единый,
волнообразно колышущийся звуковой орнамент, простирающийся вплоть до  самого
центра, города.
   А в небесной выси мой слух улавливал шум самолета, свист вырывающегося из
сопла воздуха и даже  приглушенные  голоса  пассажиров,  тихо  беседующих  в
затемненном салоне. А за всем этим высилась массивная преграда из  сплошного
диссонанса,  которую  было  совершенно  невозможно  расчленить  на   миллион
самостоятельных  голосов;  это  было  не  что  иное,  как  пульсация  сердца
огромного,  живущего  полнокровной  жизнью  города,  бьющегося  в  унисон  с
сердцами его граждан.
   Затем вся эта какофония стала постепенно стихать,  правда,  не  до  такой
степени, когда просто перестаешь различать звуки.
   Я снова ощутил легкое прикосновение  пальцев  Спайки.  Они  скользили  по
моему лицу - по щекам, по лбу и носу, не забыв даже о языке.
   Свежие чувства.
   И вот я уже обрел способность воспринимать вкус и запах тысяч витавших  в
воздухе ароматов. Однако над всеми ими превалировал  едкий  запах  выхлопных
газов, и тем не  менее  я  способен  был  воспринимать  горьковатый  привкус
хлорофилла, содержащегося в траве и стеблях растений; кислую смачность сырой
земли; я ощущал ароматные волны сдобренных пыльцой пестиков и тычинок и даже
само присутствие пчел, а также запах озона, исходивший от  уличных  фонарей.
От нахлынувшей  на  меня  совершенно  ошеломляющей  массы  доселе  неведомых
ощущений к горлу внезапно подступила желчь,  отчего  меня  даже  стошнило  -
прямо на траву.
   - Извини, - проговорил Спанки, достав из кармана носовой платок и  утирая
мне подбородок. - Я совершенно забыл  о  той  реакции,  которая  в  подобных
случаях возникает у некоторых людей. Обоняние  как  никакое  другое  чувство
способно пробуждать в человеке различные воспоминания, и недооценивать этого
никак нельзя. Ну ничего, сейчас все придет в  норму,  в  принципе,  тебе  не
свойственна столь высокая степень восприятия, хотя отныне она станет немного
больше, чем прежде. Продолжим, когда ты окончательно придешь в себя.
   Ночь выдалась довольно прохладная, хотя ветра, способного вызвать  озноб,
не было. Мы сидели на  траве  рядом,  зачарованные  зрелищем  ночного  неба.
Расширение диапазона моей чувствительности постепенно устраняло  потребность
в разговоре.  И  все  же  я  испытывал  удовлетворение  при  мысли,  что  i;
последующем мое восприятие будет не столь острым, ибо меня повергла  в  ужас
сама перспектива оказаться способным столь полно ощущать окружающий мир.
   Спанки краем глаза глянул на меня.
   - Ну как, продолжим? ? Тошнота наконец прошла.
   - Пожалуй, продолжим, - сказал я.
   На сей раз, он прикрыл мне руками глаза,  надавив  кончиками  пальцев  на
веки. Перед моим мысленным  взором  замелькали  яркие  вспышки  разноцветных
огней.
   Когда Спанки убрал руки, я взглянул прямо перед собой.
   Мне показалось, что молекулы потемневшего воздуха стали как бы удаляться,
уступая дорогу моему зрению. Расплывчатые контуры деревьев теперь проступили
более отчетливо на фоне неба, я мог различить не только отдельные листья, но
даже тончайшие прожилки на них, равно как и чешуйки древесной коры.
   Затем я устремил свой взор вдаль,  к  городу.  Ошеломляющая  масса  света
мгновенно распалась  на  тысячи  крохотных  желтых  точек  уличных  фонарей.
Крупные цветные прямоугольники оказались не чем иным,  как  окнами  домов  и
общественных  зданий.  Яркие  цикламеновые  и  сапфировые  контуры  неоновых
вывесок  высвечивали  средоточие  зрелищных  заведений.  Особняки  и  другие
частные постройки излучали мягкое, маслянистое сияние. Весь этот конгломерат
частиц света пронизывали, связывая воедино, сверкающие ленты автострад,  эти
кровеносные сосуды города,  по  которым  струились  малиновые  потоки  огней
мчащихся автомобилей. Зрелище, подобное кадрам из научно-популярного фильма,
демонстрирующего кровеносную систему человека.
   - Мартин, сконцентрируй взгляд. Отыщи знакомое тебе место.
   Поначалу мне было трудно разобраться в мелькавших перед глазами мысленных
образах, но постепенно я приноровился, и  дело  пошло  на  лад.  Вскоре  мой
взгляд сумел преодолеть  массу  всевозможных  препятствий  и  проникнуть  на
улицу,  где  находилась  моя  старая  квартира,  а  когда  я   еще   чуточку
поднапрягся, то увидел и сам дом.
   - А теперь воспользуйся также и другими органами чувств.
   Я  последовал  наставлениям  Спанки  и  тотчас  же  вернул  себе  остроту
обоняния, вкуса, слуха. Там, у раскрытого  окна  квартиры,  стояла  женщина,
смотревшая на расстилавшийся перед ней город. Я живо ощутил исходивший от ее
волос запах яблочного шампуня и молочно-мускусный аромат  ее  груди,  а  еще
чер