от  покрышек
остались.
   - .Кровь тоже должна быть.
   - Ни крови, ни каких-то отметин на самой машине мы так и  не  обнаружили.
Не исключено, что их смыло дождем, однако обычно в подобных ситуациях все же
остаются какие-то следы. Что и говорить, загадочный случай.
   Итак, водитель все же видел их.
   Получалось, что фокусы Спанки  от  раза  к  разу  приобретали  все  более
искусный характер,  причем  эта  новость  имела  как  положительную,  так  и
отрицательную стороны: хорошо, что мое психическое  состояние  оставалось  в
норме, и я не выдумал  всего  этого,  зато  над  моим  физическим  здоровьем
нависла вполне реальная опасность, и впрямь  силой  своего  внушения  Спанки
теперь был способен меня убить.
   Если верить статье, которая была опубликована в одном из  журналов  Зака,
то чтобы совершать по-настоящему крупномасштабные акции, Спанки  требовалось
находиться в непосредственной близости от  своего  предполагаемого  будущего
хозяина. Его силы заметно  возрастали,  причем  непосредственное  содействие
этому оказывал  я  сам.  Он  как  бы  подпитывался  от  меня,  тогда  как  я
по-прежнему был совершенно бессилен хоть как-то противостоять ему.
   Я так и не смог сообщить представителям полиции никакой  интересующей  их
информации, а потому вскоре они удалились, раздосадованные  моим  нежеланием
сотрудничать с ними и предупредив, что в следующий  раз  подобные  молодчики
могут и вовсе убить ни в чем не  повинного  человека.  Мне  оставалось  лишь
надеяться, что этим человеком буду не я, хотя, по правде говоря, уже  отнюдь
не считал себя ни в чем не повинным.
   После их ухода я еще некоторое время полежал  неподвижно,  вслушиваясь  в
негромкие  отзвуки  окружавших  меня   человеческих   страданий.   Окутанные
темнотой, тела этих людей вели незримую схватку  с  недугом.  Стенки  клеток
разбивались  под  натиском  орд  болезнетворных  вирусов,   кровяной   поток
засорялся  посторонними  веществами,  ткани  разлагались,  кости   и   кишки
изрешечивались под грозными атаками коварной  болезни.  Таким  образом,  мир
совершенно не нуждался в существе, подобном Спанки, поскольку и без него уже
отыскал миллион других способов добиться саморазрушения.
   И все же через несколько мгновений он уже стоял  в  изножье  моей  койки,
чуть освещенный знакомым мне голубоватым мерцанием, одетый,  как  всегда,  с
иголочки и говоривший шепотом - не  потому,  что  его  мог  услышать  кто-то
посторонний, а просто потому, что так было принято в больницах.
   - Добрый вечер, Мартин. Постараюсь сразу перейти к делу. Я  полагаю,  что
время для традиционного обмена любезностями истекло, не так ли?  Ты  всерьез
вознамерился не допускать меня в свое тело.
   - Но почему это должен быть именно я? Почему не кто-то другой?
   - Потому что я никогда не проигрываю.  Еще  ни  разу  мне  не  доводилось
терпеть поражение, не  потерплю  его  впредь,  не  будет  его  и  в  данном,
конкретном случае.
   - На моем месте должен быть кто-то другой. Что сталось с Мелани Палмер, с
той самой женщиной, которую ты лишил зрения?
   - Ей с самого начала отводилась резервная роль  -  на  тот  случай,  если
подготовительные  меры  в  отношении  тебя  почему-либо  дадут   сбой.   Она
отличалась слишком высокой степенью эмоциональной нестабильности чтобы я мог
посчитать ее идеальным образцом. Когда же  ты  попросил  меня  помочь  тебе,
потребность в ней и вовсе отпала.
   Таким мне его еще ни разу не доводилось видеть. Спанки ходил вокруг  моей
койки, нервно вертя  в  руке  монету:  вид  у  него  был  явно  напряженный,
взвинченный. Я же  снова  и  снова  мысленно  спрашивал  себя,  что  все  же
случится, если он и в самом деле потерпит поражение, и это  заставляло  меня
всеми силами противостоять ему. Более того, мне хотелось быть свидетелем его
поражения, увидеть все собственными глазами.
   - Итак, я уже имел возможность убедиться в том, что на  свою  жизнь  тебе
наплевать, - проговорил он, в очередной раз читая мои мысли. -  Не  убеждает
тебя и смерть других людей.
   - Если ты хотя бы пальцем тронешь мою семью, я покончу с собой,  и  тогда
ты уже никогда не сможешь заполучить меня. Ты это знаешь.
   - Мартин, я постараюсь быть с тобой максимально  честным,  -  сказал  он,
гневно наставляя на меня свой  палец.  -  Мне  еще  ни  разу  не  доводилось
сталкиваться с ситуацией, когда  простой  смертный  занимал  бы  подобную...
позицию, и это меня  крайне  удручает.  Настолько  сильно  удручает,  что  я
испытываю все более непреодолимую потребность причинять боль. Итак,  Мартин,
я сейчас в одиночку, без тебя отправляюсь в город.  Если  бы  ты  просмотрел
сегодняшние газеты, то понял бы, что я уже начал действовать. Я  никогда  не
испытывал уважения к человеческой жизни, однако теперь буду истреблять людей
в огромных количествах. Но ты еще можешь меня остановить,  пока  все  еще  в
твоей власти. Скажи одно-единственное слово, и убийства прекратятся. А  если
ты вздумаешь каким-то образом нанести ущерб своему телу, то я захлестну этот
город волной такого жестокого насилия, подобного которому он не  видывал  со
времен немецких бомбардировок.  Ты  хорошо  меня  понял?  Он  остановился  и
посмотрел на часы.
   - Ну что ж, настало время идти убивать. Разыщи  меня,  Мартин.  Разыщи  и
сдайся мне. Причем постарайся сделать это как можно быстрее.
   Свойственной ему быстрой походкой он вышел из палаты, на сей раз даже  не
потрудившись вызвать какую-нибудь очередную мерзкую  галлюцинацию.  Стоявшие
на тумбочке часы показывали без пяти минут десять. Итак,  для  разрушений  у
него впереди была целая ночь. Я хотел было  приподняться  на  койке,  однако
мышцы ног тут же отозвались на эту попытку спазмом обжигающей боли.
   Я был уверен в том, где  смогу  его  отыскать.  Спанки  всегда  нравилось
демонстрировать мне, насколько легко он умеет читать мои  мысли.  Теперь  же
настал мой черед продемонстрировать аналогичные способности.
   Итак, я должен был немедленно покинуть больницу.  На  одной  из  стоявших
рядом со мной тумбочек лежал свежий выпуск ?Ивнинг стэндард?, первая  полоса
которой возвещала о человеческой  смерти:  в  одном  из  мусорных  баков,  в
переулке неподалеку от Лейстер-сквер,  бригада  мусорщиков  обнаружила  труп
молодой женщины. В статье содержался намек на то, что предварительно  жертва
подверглась жестоким  истязаниям.  Полиция  все  еще  не  считала  возможным
сообщить подробности ни о личности убитой, ни о том, в каком  состоянии  она
находилась.  Явно  с  целью  помочь  читателям  получить   более   наглядное
представление о  случившемся,  в  газете  помещался  фотоснимок  переулка  -
зловещая черно-белая картинка - с помеченным стрелкой местом, где стоял  тот
самый злополучный мусорный бак.
   Я знал, что это преступление -  дело  рук  Спанки,  и  потому  пристально
всматривался в фотоснимок, максимально напрягая свои органы  чувств,  словно
пытаясь отыскать его, бродящего по темным городским улицам. В данный  момент
он был где-то там, выбирая заведения вполне  определенного  типа,  в  первую
очередь бары и танцклубы, и намечая своих  будущих  жертв,  смерть  которых,
скорее всего, так и останется никем не замеченной и никем не оплаканной.
   Больницу я намеревался  покинуть  сразу  после  того,  как  на  дежурство
заступит ночная смена, но для этого мне требовались одежда и  хоть  какие-то
деньги. Более того, мне был просто необходим надежный, заслуживающий доверия
помощник. О том, чтобы обратиться за помощью к Дэбби, не могло быть и  речи,
Лаура же находилась слишком далеко от меня. Лучше всего для этого подошла бы
Лотти, однако я был все же не готов к тому, чтобы подвергать ее жизнь  такой
опасности.
   Мою окровавленную рубашку выбросили, а изодранные  брюки  сестра  куда-то
спрятала. В прикроватной тумбочке лежало содержимое моих карманов - поистине
царское богатство в размере пятидесяти пяти пенсов. С  трудом  доковыляв  до
находившегося в коридоре телефона-автомата, я набрал ее номер.
   - Я могла бы помочь тебе получить профессиональную помощь,  -  прохладным
тоном ответила Лотти. - Ну, кого-то,  кто  объяснил  бы  тебе  причину  всех
этих... галлюцинаций.
   - Не нужен мне никакой доктор, - шепотом прервал я ее, прекрасно понимая,
сколь абсурдно звучат  подобные  слова  в  устах  пациента,  находящегося  в
больнице. - Ты сама видела, что случилось, когда мы были вместе, и не  могла
не почувствовать, что в комнате помимо нас находился кто-то еще.
   - Мартин, твое поведение никак нельзя назвать нормальным, и ты сам должен
это признать.
   - Конечно, оно ненормальное. Я ведь уже объяснил тебе, что случилось.
   На другом конце провода послышался глубокий вздох.
   - То есть ты не считаешь, что с тобой что-то не в порядке?
   - Лотти, если хочешь, можешь считать меня Джеком-потрошителем или  кем-то
вроде него, однако в данный момент мне  нужна  твоя  помощь.  Я  даже  готов
заключить с тобой что-то вроде  сделки.  Если  к  следующей  полуночи  я  не
избавлюсь от Спанки, то сложу оружие, обращусь к психиатру, сяду в тюрьму  -
что угодно.
   - Обещаешь?
   - Ну, конечно. Если захочешь,  можешь  сама  потом  препроводить  меня  в
полицейский участок или в дурдом.
   - И чего же ты от меня хочешь?
   - Я хочу, чтобы ты немедленно приехала в больницу.  У  меня  нет  никакой
одежды.
   - Сейчас уже поздно. Почему бы тебе сначала хорошенько не выспаться?
   - Мы оба с ним находимся в жесточайшем цейтноте,  а  потому  сделать  это
надо именно сейчас.
   - Не уверена, что смогу...
   - Лотти, если я не сделаю этого, мне крышка. Умоляю тебя, помоги мне хотя
бы в этот один-единственный раз. Тебе даже не надо будет  видеться  со  мной
лично.
   Она ненадолго задумалась.
   - Ну хорошо. Проникнуть в больницу  большого  труда  не  составит  -  там
работает моя соседка. Но что я скажу дежурной сестре?
   - Скажешь, что ты моя подруга и только что  узнала,  где  я  нахожусь.  Я
должен во что бы то ни стало выбраться отсюда, а для этого мне нужны джинсы,
свитер, ботинки и носки. Ты можешь их достать?
   - Приятель Сьюзен всегда разбрасывает свои вещи у нее в комнате.  Правда,
ему это чертовски не понравится. Да и  тебе  тоже  выбирать  не  придется  -
возьмешь то, что есть.
   Лотти прибыла в тот самый момент,  когда  одна  из  медсестер  собиралась
уходить, и хотя между ними состоялся в общем-то довольно любезный  разговор,
ей было позволено лишь  краем  глаза  взглянуть  на  меня  от  двери.  Лотти
легонько помахала мне левой рукой, изобразив  на  лице  неуверенную  улыбку,
однако  я  успел  заметить,  что  ее  просто  шокировал  мой  вид.   Подобно
заправскому игроку в кегельбан, она катнула по полу полиэтиленовый сверток с
одеждой, который закатился мне под кровать.
   Я подал ей знак рукой, чтобы она уходила, поскольку новая медсестра могла
заметить ее и начать приставать с расспросами. Кроме того, я  опасался,  что
Спанки также мог почувствовать ее присутствие поблизости от меня.  Скользнув
взглядом по дверям больничной палаты, она приложила  к  сердцу  два  пальца,
после чего подняла  их  вверх.  Я  залез  под  одеяло  и  стал  ждать,  пока
угомонятся все вокруг.
   Когда в отделении воцарилась гробовая тишина, я прошел  в  туалет,  пряча
под больничным халатом сверток с одеждой, и переоделся в  то,  что  принесла
мне Лотти. Судя по всему, приятель Сьюзен был борцом-тяжеловесом,  поскольку
и черный мешковатый свитер,  и  джинсы,  и  черные  кроссовки  оказались  на
несколько размеров больше, чем мне требовалось.  Впрочем,  для  того,  чтобы
выйти за  пределы  больницы,  сгодились  бы  и  они,  а  кроме  того,  столь
просторный наряд не травмировал мои забинтованные ребра. В заднем кармане  я
обнаружил швейцарский перочинный нож с красной рукояткой.
   Пожалуй, раньше мне и в голову не могло бы прийти, что Лотти окажется тем
самым человеком, который протянет мне руку помощи, однако  в  данный  момент
она  действительно  стала  той  последней  соломинкой,  которая   продолжала
удерживать меня от полного помешательства.
   Перед уходом мне надо было сделать еще одну вещь. Стоя перед  зеркалом  в
туалете,  я  просунул   пальцы   под   повязку   и   отодрал   окровавленный
лейкопластырь, после чего осторожно  вытащил  нитки,  которыми  было  зашито
левое веко - в результате подобной ?операции? оно снова  стало  открываться.
Находившееся под ним глазное яблоко было налито кровью и  чертовски  болело,
однако перед новой встречей со  Спанки  мне  было  необходимо  в  буквальном
смысле слова глядеть в оба.
   Улучив момент, когда поблизости  никого  не  оказалось,  я  направился  к
выходу из больницы, с трудом ковыляя по пустынным коридорам и изо  всех  сил
сопротивляясь соблазну перейти на бег.
   Через полчаса я снова оказался в Вест-Энде, готовый приступить к  поискам
Спанки.

Глава 33

НОЧНАЯ ЖИЗНЬ

   "Дис-Истэблишмент?.   ?Блютопия?.   ?Дурдом?.   ?Мистер   Хлыстер?.    ?В
клочья?. ?Подземка?. ?Дерьмовый город?. Вскоре я уже толком не мог  отличить
одно заведение подобного рода от другого: черные стены, тусклый свет,  масса
техники и полное отсутствие вкуса. Тем не менее я  довольно  быстро  отточил
процедуру своих поисков -  чтобы  определить,  здесь  Спанки  или  нет,  мне
требовалось  лишь  подойти   к   балкону,   нависавшему   над   пульсирующей
танцплощадкой, и окинуть сканирующим  взглядом  расстилавшееся  передо  мной
пространство.
   В одной  насквозь  провонявшей  потом  коробке,  которая  называлась  бар
?Боль?, я вроде бы напал на  его  след,  однако  тот  уже,  что  называется,
основательно  простыл  -  я  опоздал  минимум  на  час.  А   Спанки   теперь
действительно оставлял за собой следы, которые были доступны моему глазу,  -
крохотные голубые блестки, сверкавшие, словно перхоть, в неоновом  свете.  В
дискотеках он  чувствовал  себя  как  дома,  а  возможно,  они  и  были  тем
единственным домом, который у него еще оставался. Он буквально  расцветал  в
царившей там атмосфере едва  прикрытой  сексуальной  агрессивности,  которую
неизменно  генерировали  подобного  рода  заведения.   Жертвы   и   хищники,
заполнявшие  их,  были  все  на  виду,   словно   куски   мяса,   помеченные
соответствующими бирками. По иронии судьбы все эти  танцбары  позаимствовали
свои названия у модных мазохистских обрядов, хотя их владельцы толком даже и
не знали, что значит невыносимая боль или отъявленная жестокость.
   Покинув очередной бар, я двинулся к реке, по следам своего врага.  Правая
нога чертовски болела, то и дело заставляя умерять шаг,  однако  я  вытеснял
боль  из  своего  сознания,  стараясь  сосредоточиться  лишь  на  отметинах,
оставленных Спанки, которые служили мне единственным ориентиром. Мысленно  я
уже представлял себе встречу со Спанки в небольшом, украшенном  вымпелами  и
транспарантами  закутке  с  танцплощадкой,   который   располагался   позади
Чаринг-Кросс-роуд и назывался ?Жуткая несправедливость?.
   В баре буквально яблоку негде было упасть. Я обратил внимание на то,  что
публика  пила  в  основном  пиво,  это  отчасти  отличало   ее   от   толпы,
заполнявшей ?Эвиан энд Экстаз?. Судя по всему, здесь праздновалось  какое-то
событие, а посетители были сплошь в карнавальных масках. Наиболее  отчетливо
след Спанки ощущался у края танцплощадки, примерно в таком же углу, в  каком
когда-то состоялось наше знакомство. Сам он уже ушел, однако  след  был  еще
совсем свежим, а потому я был уверен, что маршрут выбрал верно.  ?Интересно,
- подумал я, - а он сам может чувствовать приближение охотника??
   Все это время я старательно маскировал свои мысли,  хотя  было  чертовски
трудно постоянно поддерживать столь высокий уровень их концентрации. Я снова
подошел к главному входу в бар, но там след Спанки был заметно ?прохладнее?.
Вернувшись по нему к пожарному  выходу,  я  снова  ощутил  его,  причем  так
явственно, словно в нос мне ударил характерный аромат даэмона, пробивавшийся
сквозь запахи пота и наркотиков, которые пронизывали атмосферу бара.
   Толкнув заднюю дверь, я  очутился  в  длинном  и  захламленном  переулке,
тянувшемся между двумя кирпичными административными зданиями, построенными в
викторианском стиле. Сердце мое отчаянно колотилось о сломанные ребра, ибо я
видел, что под воздействием тепла его тела  голубоватые  искорки  светящихся
следов местами приобретали янтарный оттенок. У меня не  было  сомнений,  что
оставившее их существо только что побывало здесь.
   Свернув за угол,  я  тут  же  напрягся  в  предвкушении  ожидавшего  меня
зрелища.
   Ссутулившаяся фигура  Спанки  нависала  над  телом  какой-то  девушки,  а
отсвечивающие блеском окровавленные руки  копошились  в  глубине  ее  груди.
Девушка была мертва или, во всяком случае, умирала;  ее  бритая  голова  так
сильно запрокинулась назад, что лицо оказалось прижатым  к  стене,  а  юбка,
потемневшая от семени Спанки, была задрана поверх бедер,  нелепо  обнимавших
его обнаженные ноги.
   На сей раз рогатые отростки на спине Спанки отчетливо  проступали  сквозь
шелковую ткань его синего пиджака, нацелившись своими заостренными концами в
сторону затылка. Явно застигнутый в самый разгар жуткой похоти, он  медленно
повернул голову и глянул на меня красными, незрячими глазами.  Из  его  рта,
сведенного надменной ухмылкой, исторгались потоки слюны. Несмотря на внешнее
сходство с человеком, даэмон уже не казался мне обычным смертным, ибо в нем,
в сущности, не осталось ничего человеческого.
   - Мартин...
   Сейчас его голос скорее походил на какие-то утробные звуки, нечто среднее
между человеческой речью и свиным хрюканьем. Не глядя на мертвую девушку, он
выпустил ее из рук.
   - Ты застал меня, что называется, на месте преступления. Да, я только что
сожрал ее душу. Впрочем, особо там поживиться было нечем. Но если бы я  знал
о твоем приходе, то обязательно и тебе оставил бы кусочек.
   - Но ты ведь знал, что я приду.
   Он повернулся ко мне и взмахнул сочащимися  кровью  руками  над  все  еще
возбужденным членом. Со странным чувством разочарования я заметил,  что  его
орган несколько уступал по размерам моему.
   - По правде говоря, Мартин, я и в самом деле смутно  предчувствовал  твой
приход.
   - И посчитал бы себя чуть ли не оплеванным, если бы этого  не  случилось,
не так ли? - проговорил я, одновременно поглядывая  по  сторонам  в  поисках
выхода из переулка. - Ты же сам дал ясно понять, что мое присутствие сегодня
необходимо более, чем когда-либо. С чего бы это, ты не скажешь?
   - Мартин, я что-то совершенно не понимаю твоего изменившегося тона.
   Пожалуй, еще никогда Спанки не был настолько опасен, как  в  эти  минуты.
Натянув штаны и застегнув ремень, он перешагнул через труп своей  жертвы  и,
все так же потирая руки, медленно двинулся в мою сторону.
   - Кстати, Спанки, ты помнишь, с какой неохотой я рассказывал тебе о своем
брате? Просто мне не хотелось, чтобы ты догадался о моих чувствах к Джои,  а
потому я и носил память о нем  в  тайниках  своего  сердца.  Потому-то  Джои
никогда не уходил слишком далеко от меня - я специально держал его  рядом  с
собой, чтобы это воспоминание как бы обжигало  меня.  А  кто  сидит  у  тебя
внутри? Кто тот молодой человек, который пригласил даэмона пожить  в  недрах
своего тела?
   - Мартин, моя бывшая личность в данный момент  не  представляет  никакого
интереса. С ней давно  покончено.  Завтра  в  полночь  тело  Уильяма  Бомона
окончательно умрет.
   - И ты полагаешь, что обеспечил ему по-настоящему прекрасную жизнь?
   - До встречи со мной  он  знал  лишь  каждодневную  рутину  беспросветной
жизни. Разве кто-то упустил бы подобный повторный шанс? Я дал  ему  жизнь  и
молодость - как дам их также и тебе.
   - Мне они не нужны.
   - У тебя нет иного выбора.
   Теперь нас разделяло менее трех футов, и я даже ощущал  на  себе  горячее
зловоние его едва сдерживаемого дыхания.
   - Бомон позволил тебе разрушить его личность?
   - Ну, некоторо