челюстях змеи.
     Между  проглатыванием   кусков   она   прожигала   взглядом   Вольфа,
пытавшегося еще дальше забиться под защиту трещины.
     Вольфу пришлось оставаться в своей щели, пока птица  не  набила  свой
зоб. Поскольку это заняло весь остаток дня, и орлица не покинула той ночью
два трупа, Вольф стал испытывать голод, жажду и более  чем  неудобства.  К
утру он также стал сердитым.
     Орлица сидела у двух трупов, сложив  крылья  вокруг  тела  и  опустив
голову.
     Вольф подумал, что если она  спит,  то  теперь  самое  время  сделать
откол. Он вылез из щели, морщась от боли в затекших мускулах. Когда он это
сделал, орлица вскинула голову, слегка повернула крылья и  заклекотала  на
него. Вольф отступил в щель.
     К полудню  орлица  все  еще  не  показывала  ни  малейшего  намерения
убираться. Она немного поела и,  казалось,  боролась  со  сном.  Время  от
времени она рычала. Солнце жарило птицу и  два  трупа,  все  трое  воняли.
Вольф начал отчаиваться. При всем, что он  знал,  орлица  могла  остаться,
пока не обгложет и рептилию и гворла до костей. К тому времени он,  Вольф,
будет полумертвым от голода и жажды.
     Вольф покинул трещину и подобрал копье.
     Оно выпало, когда птица разодрала окружавшее его мясо.
     Вольф угрожающе ткнул копьем в сторону орлицы,  которая  обожгла  его
взглядом, зашипела, а потом заклекотала на него.
     Вольф крикнул в ответ и медленно  отступил  от  птицы.  Та  наступала
короткими медленными шагами, слегка покачиваясь.
     Вольф остановился, снова заорал и прыгнул на орлицу. Пораженная,  она
отскочила назад и снова заклекотала.
     Вольф возобновил свое осторожное отступление, но на этот  раз  орлица
не преследовала его. Только когда изгиб скалы скрыл хищницу из виду, Вольф
возобновил восхождение.  Он  удовлетворился  тем,  что  всегда  будет  где
укрыться, если птица отправится за ним. Однако никакой тени  не  упало  на
него.
     Орлица, очевидно, хотела только защитить свою пищу.
     К середине следующего утра Вольф набрел на другого  гворла.  У  этого
была раздроблена нога, и он сидел привалившись спиной к стволу  небольшого
дерева.  Он  размахивал   ножом   отгоняя   дюжину   красных   мускулистых
свиноподобных зверей с копытами, как у горных коз.
     Они  разгуливали  взад-вперед  перед  покалеченным  гворлом  и  глухо
хрюкали.
     Время  от   времени   кто-нибудь   совершал   короткий   бросок,   но
останавливался в нескольких футах от махавшего ножа.
     Вольф влез на валун и принялся кидать камни в копытных плотоядных.
     Минуту  спустя  он  пожалел,  что  привлек  к  себе  внимание.  Звери
карабкались на крутой валун так, словно для них была построена лестница.
     Только быстрыми выпадами копья  он  сумел  столкнуть  их  обратно  на
карниз.
     Кремневый наконечник втыкался в  их  крепкие  шкуры  не  глубоко,  но
достаточно, чтобы ранить их.
     Они с визгом приземлялись на скале внизу только для того, чтобы снова
лезть на валун. Их кабаньи клыки секли поблизости от Вольфа, пара их  чуть
не порезала ему ногу.
     Вольф был занят, пытаясь не дать им  захлестнуть  его,  когда  настал
момент, когда все оказались на карнизе и никого на  валуне.  Вольф  бросил
копье, поднял камень вдвое больше своей головы  и  швырнул  его  на  спину
одному кабану.
     Зверь завизжал и попытался уползти на двух невредимых передних ногах.
Стая набросилась на его парализованные задние ноги и принялась поедать их.
Когда раненый зверь повернулся,  чтобы  защитить  себя,  его  схватили  за
горло. Через минуту он был мертв и разорван на части.
     Вольф подобрал копье, спустился с другой стороны валуна и  подошел  к
гворлу. Он не сводил глаз с питавшихся, но  те  не  больше  чем  ненадолго
поднимали головы,  чтобы  не  упустить  его,  прежде  чем  возвращались  к
терзанию туши.
     Гворл зарычал на Вольфа и  держал  нож  наготове.  Вольф  остановился
достаточно  далеко,  чтобы  он  мог  уклониться,  если  нож   метнут.   Из
пострадавшей ноги гворла ниже колена торчал осколок кости.  Глаза  гворла,
утонувшие под подушками хряща на низком лбу, выглядели остекленевшими.
     Реакция у Вольфа была неожиданной.
     Он думал, что сразу же и жестоко убьет любого попавшегося гворла,  но
сейчас он хотел поговорить с ним. Он стал таким одиноким  за  дни  и  ночи
восхождения, что был бы рад поговорить даже с этим ненавистным существом.
     Вольф спросил по-гречески:
     - Не могу ли я чем-нибудь тебе помочь?
     Гворл ответил глухими слогами своей породы и поднял нож.
     Вольф начал подходить к нему, а затем бросился в сторону,  когда  нож
просвистел у его головы. Он вернулся за ножом, а потом подошел к гворлу  и
снова с ним заговорил. Существо заскрежетало  в  ответ,  но  более  слабым
голосом. Вольф, нагнувшийся повторить свой  вопрос,  был  поражен  в  лицо
массой слюны.
     Это сгустило его страх и ненависть. Он  всадил  нож  в  толстую  шею,
гворл несколько раз сильно дрыгнул ногами и умер.
     Вольф вытер нож о темный мех и  осмотрел  содержимое  кожаной  сумки,
притороченной к поясу гворла. Там имелось сушеное  мясо,  сушеные  фрукты,
немного темного, твердого хлеба и фляга с огненной жидкостью. Вольф не был
уверен насчет того, откуда взялось мясо, но сказал себе,  что  он  слишком
голоден, чтобы быть разборчивым.
     Куснуть хлеб было некоторым опытом.
     Хлеб оказался почти таким же твердым,  как  камень,  но  размягченный
слюной был на вкус как печенье из пшеничной муки.


     Вольф  продолжал  восхождение.  Дни  и  ночи  проходили  без   всяких
дальнейших признаков гворлов. Воздух оставался таким же  густым  и  теплым
как на уровне моря, и все же по прикидкам Вольфа, он поднялся  по  меньшей
мере на тридцать тысяч футов. Море внизу стало тонким  серебряным  пояском
вокруг талии мира.
     Той ночью он проснулся, почувствовав на своем теле  дюжины  маленьких
мохнатых  рук.  Он  рванулся  только  для  того  чтобы   обнаружить,   что
многочисленные руки были слишком  сильны.  Они  крепко  держали  его  пока
другие связывали ему руки и ноги травянистой веревкой. Вскоре  его  высоко
подняли и вынесли на каменную площадку перед маленькой пещерой, в  которой
он спал. Лунный свет показал несколько десятков двуногих, каждое  примерно
два с половиной фута ростом.
     Они были покрыты гладким серым мехом, словно  мыши,  но  имели  белый
воротник вокруг шеи.
     Черные вдавленные морды походили на мордочки летучих мышей. Уши у них
были огромными и заостренными.
     Они молча потащили его через площадку в другую трещину.
     Та выходила в большую пещеру около тридцати футов в ширину и двадцать
в высоту. Лунный свет проникал через щель в потолке и открывал ему то, что
уже почуял его нос: кучу костей с остатками гниющего мяса.
     Его положили неподалеку от костей,  в  то  время  как  его  пленители
отступили в угол пещеры. Они принялись разговаривать или, по крайней мере,
переговариваться между собой.
     Один подошел к Вольфу, с минуту посмотрел  на  него  и  опустился  на
колени у горла Вольфа.
     Секунду спустя он жевал горло крошечными, но очень острыми зубами. За
ним последовали другие, зубы начали грызть все его тело.
     Все это проделывалось буквально в мертвом  молчании.  Даже  Вольф  не
издавал ни одного звука, помимо хриплого дыхания, когда он боролся. Острая
мелкая боль от зубов быстро прошла, словно ему в  кровь  вводили  какое-то
слабое анестезирующее средство.
     Вольф начал чувствовать сонливость.
     Вопреки себе он перестал бороться.
     По его телу распространилось приятное онемение. Казалось,  не  стоило
сражаться за свою жизнь. Почему бы  не  отойти  в  мир  иной  приятно?  По
крайней мере, смерть его не будет бесполезной. Было что-то благоразумное в
отдаче своего тела, что эти маленькие существа могли набить себе животы  и
быть несколько дней сытыми и счастливыми.
     В пещеру ворвался свет. Сквозь теплый  туман  он  увидел,  как  морды
летучих мышей отскочили от него и убежали в крайний конец  пещеры,  где  и
сбились в кучку. Свет стал сильнее и оказался факелом из горящей сосны. За
светом последовало лицо старика и  склонилось  над  ним.  У  старика  была
длинная белая борода, впалый рот, кривой острый нос и огромные  надбровные
дуги с щетинистыми бровями. Его тощее тело покрывал грязный белый балахон.
Его рука с крупными венами держала  посох,  на  конце  которого  находился
сапфир величиной с кулак Вольфа, вырезанный в образе гарпии.
     Вольф попытался заговорить, но мог только пробормотать  неразборчивые
слова, словно он выходил из-под  наркоза  после  операции.  Старик  сделал
посохом жест, и несколько существ с мордами летучих  мышей  отделилось  от
массы меха. Они шмыгнули бочком через пещеру, не сводя со  старика  полных
страха раскосых глаз. Они быстро развязали Вольфа. Тот сумел подняться  на
ноги, но так шатался, что  старику  пришлось  поддержать  его,  выводя  из
пещеры.
     Древний старец проговорил на микенском греческом:
     - Скоро ты почувствуешь себя лучше. Яд долго не действует.
     - Кто ты? Куда ты меня ведешь?
     - Прочь от этой опасности, - ответил старик.
     Вольф поразмышлял над загадочным ответом. К тому времени,  когда  его
ум и тело снова достаточно хорошо функционировали, они подошли  к  другому
входу в пещеру. Они прошли через комплекс помещений, постепенно  приведший
их наверх. Когда они покрыли около двух  миль,  старик  остановился  перед
пещерой с большой железной дверью. Он вручил факел Вольфу, открыл на  себя
дверь и взмахом руки предложил Вольфу  заходить.  Вольф  вошел  в  большую
пещеру, ярко освещенную факелами.
     Позади него лязгнула  дверь,  затем  последовал  глухой  стук  быстро
закрываемого засова.
     Первое, что поразило Вольфа, это  удушающий  запах,  а  потом  -  две
приблизившиеся  к  нему  зеленые  красноголовые  орлицы.  Одна  заговорила
голосом, как у гигантского попугая, и приказала ему шагать вперед. Он  так
и сделал, заметив в то же время, что  существа  с  мордами  летучих  мышей
забрали его нож. Оружие принесло  бы  ему  мало  хорошего.  Пещера  кишела
птицами, и все они возвышались над ним.
     У одной  стены  стояли  две  клетки,  сделанные  из  тонких  железных
прутьев.
     В одной находилась группа из шести гворлов, а  в  другой  -  высокий,
хорошо сложенный юноша, одетый в набедренную повязку из оленьей  кожи.  Он
ухмыльнулся Вольфу и сказал:
     - Значит, ты сумел! Как ты изменился!
     Только  тогда  рыжевато-бронзовые  волосы,  длинная  верхняя  губа  и
грубоватое, но веселое лицо стали знакомыми.
     Вольф узнал человека,  бросившего  ему  рог  с  осажденного  гворлами
валуна и назвавшегося Кикахой.



                                    6

     У Вольфа не нашлось  времени  ответить,  потому  что  одна  из  орлиц
открыла дверь клетки, использовав свою ногу столь же эффективно как  руку.
Могучая голова и твердый клюв втолкнули его в клетку. Дверь  со  скрежетом
закрылась за ним.
     - Так, вот ты и здесь, - сказал Кикаха  густым  баритоном.  -  Вопрос
такой: что нам  теперь  делать?  Наше  пребывание  здесь  может  оказаться
коротким и неприятным.
     Вольф посмотрел сквозь прутья, увидел высеченный из камня трон, а  на
нем - женщину, скорее полуженщину, ибо у нее  были  крылья  вместо  рук  и
нижняя часть тела, как у птицы. Ноги однако  были  по  пропорциям  намного
толще, чем у земного орла нормальных размеров.
     Вольф подумал, что им приходилось  поддерживать  большой  вес,  и  он
понял, что здесь было еще  одно  из  чудовищ,  произведенных  лабораторией
Властелина. Она должно быть и  была  та  Подарга,  о  которой  рассказывал
Ипсевас.
     Выше талии  она  была  такой  женщиной,  каких  выпала  честь  видеть
немногим мужчинам. Кожа у нее была  белой,  как  молочный  опал,  груди  -
превосходными, шея - колонной красоты.
     Длинные черные и прямые волосы  ниспадали  по  обеим  сторонам  лица,
бывшего даже более прекрасным,  чем  у  Хрисенды,  признание,  которое  он
считал невозможным вызвать у него.
     Однако, в этой красоте было нечто ужасающее: безумие.
     Глаза были,  как  у  попавшего  в  клетку  сокола,  задразненного  до
невыносимого состояния.
     Вольф оторвал глаза от нее и оглядел пещеру.
     - Где Хрисенда? - прошептал он.
     - Кто? - прошептал в ответ Кикаха.
     Несколькими быстрыми  фразами  Вольф  описал  ее  и  то,  что  с  ней
случилось.
     Кикаха покачал головой.
     - Я ее никогда не видел.
     - Но гворлы?
     - Их было две банды. Другая  видимо  держит  и  Хрисенду  и  рог.  Не
беспокойся о них. Если мы не отбрешемся и не выберемся отсюда, нам конец и
очень отвратительный.
     Вольф  спросил  о  старике.  Кикаха  ответил,  что  он  некогда   был
любовником Подарги. Он был аборигеном, одним из тех, кто был  перенесен  в
эту вселенную вскоре после того, как Властелин сработал ее. Гарпия  теперь
держала его для выполнения черной работы,  требовавшей  человеческих  рук.
Старик явился по приказу  Подарги  спасти  Вольфа  от  существ  с  мордами
летучих мышей, несомненно, потому что та давным-давно прослышала от  своих
пташек о присутствии Вольфа в ее владениях.
     Подарга беспокойно заерзала на своем троне и развернула  крылья.  Они
сошлись перед ней со звуком, похожим на раскалываемое молнией небо.
     - Эй, вы, двое там! - крикнула она. - Кончайте шептаться! Кикаха, что
еще ты можешь сказать в свою пользу, прежде чем я спущу своих пташек?
     - Я могу только повторить, с риском оказаться  утомительным,  то  что
сказал раньше! - громко ответил Кикаха. - Я такой же враг Властелина,  как
и ты, и он меня ненавидит. Он убил бы меня! Он знает, что я украл его  рог
и что я опасен для него. Его Очи рыщут на четырех уровнях  мира  и  летают
вверх и вниз по горам, пытаясь найти меня, а...
     - Где этот рог, который по твоим словам ты украл у Властелина? Почему
его нет при тебе  сейчас?  Я  думаю,  что  ты  лжешь,  чтобы  спасти  свою
никчемную душу!
     - Я же рассказывал тебе, что открыл врата в соседний мир и бросил его
человеку, появившемуся во вратах. Он сейчас стоит перед тобой.
     Подарга повернула голову,  как  поворачивает  ее  орлица,  и  прожгла
взглядом Вольфа.
     - Я не вижу никакого рога. Я вижу только  какое-то  жесткое  жилистое
мясо за черной бородой!
     - Он говорит, что рог похитила у него другая банда гворлов, - ответил
Кикаха. - Он гнался за ними, чтобы вернуть рог, когда  псевдолетучие  мыши
захватили его в плен, а ты столь великодушно  спасла  его.  Освободи  нас,
милостивая и прекрасная Подарга,  и  мы  вернем  рог.  С  его  помощью  мы
окажемся способными сразиться с Властелином. Его можно побить! Может он  и
могучий, но он не всемогущ! Будь он  таким,  он  нашел  бы  и  нас  и  рог
давным-давно!
     Подарга встала, почистила крылья и, сойдя с трона, подошла к клетке.
     Она не подпрыгивала при ходьбе, как птица, а шла на негнущихся ногах.
     - Желала бы я, чтобы могла тебе  поверить,  -  произнесла  она  более
тихо, но столь же напряженным голосом. - Если бы только я могла!  Я  ждала
года и века и тысячу лет, ах, так долго, что у меня сердце болит при мысли
об этом времени! Если бы я подумала, что оружие  для  ответного  удара  по
нему попало наконец в мои руки...
     Она пронзила их взглядом, держа перед собой крылья, и сказала:
     - Видите! Я сказала: "мои руки", но у  меня  нет  ни  рук,  ни  тела,
бывшего когда-то моим. Этот...
     Она  разразилась  бешеной  бранью,  заставившей   Вольфа   поежиться.
Похолодеть его заставили не слова, а ярость, граничащая с божественной или
бессмысленной.
     - Если Властелина можно свергнуть - а я  считаю,  что  можно  -  тебе
будет возвращено твое  человеческое  тело,  -  сказал  Кикаха,  когда  она
кончила.
     Она тяжело дышала в  тисках  гнева  и  уставилась  на  них  с  жаждой
убийства во взоре. Вольф почувствовал, что все потеряно, но  ее  следующие
слова показали, что страсть относилась не к ним.
     - Прежний Властелин давно пропал. Так Гласит слух. Я послала одну  из
своих птиц разузнать, и она вернулась со странной новостью.  Она  сказала,
что там новый Властелин, но она не знала, не был ли это тот же Властелин в
новом теле. Я послала ее обратно к Властелину, тот отказал мне  в  просьбе
снова дать мне мое истинное тело. Так  что  не  имеет  значения,  тот  или
другой там Властелин. Он точно такой же злой и ненавистный, как и прежний,
если он и в самом деле не прежний. Но я должна знать! Во-первых, кто бы ни
был сейчас Властелин, он должен умереть. Потом я выясню, он ли это в новом
теле или нет. Если же прежний Властелин покинул эту вселенную,  я  выслежу
его через все миры и найду его!
     - Ты не сможешь этого сделать без рога, -  заметил  Кикаха.  -  Он  и
только он открывает врата без контр устройства в другом мире.
     - Чего мне терять? - сказала Подарга. - Если ты лжешь и предашь меня,
я в конце концов доберусь до тебя, а охота может оказаться забавной.  Если
же ты говоришь правду, то мы увидим, что может случиться.
     Она поговорила с орлицей рядом с ней, и та открыла дверь.
     Кикаха и Вольф последовали за гарпией через пещеру к большому столу с
креслами вокруг него. Только тогда Вольф понял,  что  это  помещение  было
сокровищницей.
     В ней была свалена добыча со всего мира. Тут  были  большие  открытые
сундуки, набитые сверкавшими драгоценными камнями,  жемчужные  ожерелья  и
золотые и серебряные чаши изысканной  формы,  были  маленькие  фигурки  из
слоновой кости и из какого-то отсвечивавшего твердо  волокнистого  черного
дерева. Были великолепные картины. Доспехи  и  оружие  всех  видов,  кроме
огнестрельного, были беззаботно свалены в разных местах.
     Подарга  приказала  им  сесть  в  изукрашенные   резьбой   кресла   с
вытесанными ль винными ножками. Она сделала крылом знак, и из  тени  вышел
молодой человек.
     Он нес тяжелый  золотой  поднос,  на  котором  стояли  три  прекрасно
вырезанные чаши из кристаллов кварца. Они были сработаны в виде  прыгающих
рыб с широко открытыми ртами. Рты эти были заполнены богатым темно-красным
вином.
     - Это один из ее любовников, прошептал Кикаха в ответ  на  любопытный
взгляд Вольфа в  сторону  красивого  белокурого  юноши.  -  Он  унесен  ее
орлицами с уровня, известного как Дракландия или Тевтония. Бедняга! Но это
лучше, чем быть заживо объеденным  ее  пташками,  и  у  него  всегда  есть
надежда сбежать, делающая его жизнь сносной.
     Кикаха выпил и вздохнул, удовлетворенный тяжелым, но  бодрящим  кровь
вкусом. Вольф почувствовал, что  вино  извивается  в  нем,  словно  живое.
Подарга зажала чашу между кончиками крыльев и поднесла ее к губам.
     - За смерть и проклятье Властелину и, следовательно, за ваш успех!
     Двое мужчин выпили снова. Подарга  поставила  свою  чашу  на  стол  и
слегка щелкнула Вольфа по лицу кончиками перьев крыла.
     - Расскажи мне свою историю.
     Вольф  рассказывал  долго.  Он   ел   нарезанные   ломти   зажаренной
козосвиньи, светло-коричневый хлеб и фрукты и пил вино.
     Голова у него начала кружиться, но он все рассказывал и  рассказывал,
останавливаясь только тогда, когда Подарга его о чем-то спрашивала. Старые
факелы заменили свежими, а он все рассказывал.
     Внезапно он проснулся. Из другой пещеры лился солнечный свет, освещая
пустую чашу и стол, на котором лежала его голова, пока  он  спал.  Кикаха,
ухмыляясь, стоял рядом с ним.
     - Пошли, сказал он. - Подарга хочет, чтобы мы  отправились  пораньше.
Ей не терпится отомстить. А я хочу убраться, пока она не  изменила  своего
решения. Ты не представляешь, как нам повезло. Мы - единственные пленники,
которым она когда-либо даровала свободу.
     Вольф сел и застонал от  боли  в  плечах  и  в  шее.  Голова  у  него
ощущалась распухшей и немного тяжелой, но он пережил и худшие похмелья.
     - Что ты делал после того, как я уснул, -