бо  благодаря  случайности,  что   казалось
маловероятным, либо потому что  Властелин  преднамеренно  открыл  для  них
врата или силой вынудил их войти.
     Что бы ни было причиной, Орден Тевтонских Рыцарей покорил  аборигенов
и установил общество основанное на том, которое они оставили на Земле.
     Оно, конечно, изменилось как из-за естественной эволюции так и  из-за
желания Властелина смоделировать его по собственному вкусу.  Первоначально
единое  королевство  или   Гроссмейстерство,   выродилось   во   множество
независимых королевств. Эти, в свою очередь, состояли  из  мало  связанных
между собой баронетств и множества незаконных или разбойничьих баронетств.
     Еще одним аспектом плато было государство Идше. Его основатели прошли
через  врата  немного  раньше  тевтонских  рыцарей.  Опять  же  оставалось
неизвестным, прошли ли случайно или по замыслу  Властелина.  Но  множество
говорящих на идше жителей Германии обосновалось в восточном  конце  плато.
Хотя они и были  первоначально  купцами,  они  стали  хозяевами  туземного
населения. Они также приняли феодально-рыцарскую  организацию  Тевтонского
Ордена, скорее вынуждены были так поступить, чтобы выжить.  Именно  это-то
государство и поминал тот первый рыцарь, когда обвинил Вольфа в  том,  что
он идше.
     Думая об этом,  Вольф  невольно  рассмеялся.  Опять  же,  могла  быть
случайностью,  что  немцы  вступили  на  уровень,  где  уже   существовало
архаически-семитический Хамшем, и  где  их  современники  были  презренные
евреи.  Но  Вольфу  думалось,  что  он  видит  за  этим  ироническое  лицо
Властелина, с улыбкой глядящего на созданную ситуацию.
     На самом деле в Дракландии не было ни христиан, ни иудеев.  Хотя  две
веры  все  еще  употребляли  свои  первоначальные  названия,   обе   стали
извращенными. Властелин занял место Яхве и Готта, но  к  нему  обращались,
используя эти имена. Последовали и другие изменения в теологии: церемонии,
ритуалы, заповеди.
     Вольф отправился в путь к владениям Элгерса. Он не мог сделать  этого
столь быстро, как желал, потому что должен был избегать по  пути  дорог  и
деревень. После того, как он вынужден был убить рыцаря, он не посмел  даже
срезать путь через баронетство фон Лаурентиуса, как сперва планировал.
     Весь округ искал его, повсюду шныряли люди с собаками.
     Каменистые холмы, отмечавшие границу, были самой срочной  формой  его
проезда, каковую он и выбрал.
     Два дня спустя он добрался до пункта, где мог спуститься, не  попадая
в пределы сюзеренитета фон Лаурентиуса.
     Съезжая с крутого, но не особенно  трудного  холма,  он  завернул  за
угол.
     Ниже его расстилался  широкий  луг  с  речушкой.  На  противоположных
концах его были разбиты два лагеря. Вокруг нарядных, украшенных флагами  и
вымпелами  шатров  в  центре  каждого  располагалось   множество   палаток
поменьше, костры и лошади.
     Большинство людей скопилось в двух  группах.  Они  следили  за  своим
паладином и его  противником,  которые  атаковали  друг  друга  с  копьями
наперевес. Как раз в тот момент, когда Вольф увидел их,  они  со  страшным
лязгом встретились на середине поля.
     Один рыцарь полетел назад от врезавшегося в его  щит  копья  другого.
Другой, однако, потерял  равновесие  и  с  лязгом  упал  несколько  секунд
спустя.
     Вольф изучил открывшуюся сцену.
     Это был не обыкновенный рыцарский турнир. Отсутствовали  крестьяне  и
горожане, которым полагалось бы толпой обступать стороны и построенный  на
скорую руку стадион с его клумбой ярко разодетой знати  и  дам.  Это  было
одинокое место рядом с  дорогой,  где  паладины  разбивали  свои  шатры  и
вызывали на бой всех подходивших по званию проезжих.
     Вольф осторожно спустился с холма.
     Хотя он и находился на виду у тех, которые были внизу, он  не  думал,
что они проявят в такое время много интереса к одинокому  путешественнику.
Он был прав. Ни из одного лагеря никто не  поспешил  расспросить  его.  Он
смог подойти к краю луга и понаблюдать, не торопясь.
     Флаг под шатром слева от него демонстрировал желтое поле  со  звездой
Соломона. По этому признаку он понял, что здесь разбил свой лагерь паладин
Идше. Под национальным флагом было зеленое знамя с  рабой  и  ястребом.  В
другом лагере реяло несколько государственных и личных вымпелов.
     Один из них бросился в глаза Вольфу  и  заставил  его  вскрикнуть  от
удивления.
     На белом поле была изображена рыжая ослиная голова с рукой  под  ней,
сжимавшей все пальцы, кроме среднего. Кикаха однажды рассказал ему о  нем,
и Вольф здорово посмеялся над этим. Это было как раз похоже  на  Кикаху  -
избрать такой герб.
     Тут Вольф отрезвел, понимая, что скорее  всего,  его  носил  человек,
заботившийся о территории Кикахи пока тот отсутствовал.
     Он изменил свое  решение  проехать  мимо  поля.  Он  должен  был  сам
установить, что пользовавшийся этим знаменем человек не Кикаха, даже  хотя
он знал, что кости его друга, должно быть, гниют под кучей  земли  на  дне
шахты в разрушенном городе среди джунглей.
     Никем не остановленный, он продолжил себе дорогу через поле и  лагерь
на западном конце. Работники и слуги уставились было на  него,  но  только
для того, чтобы отвернуться под его грозным взглядом. Кто-то пробурчал:
     - Идишский пес!
     Но никто не сознался в авторстве, когда Вольф обернулся.
     Вольф обошел ряд привязанных к столбу лошадей и приблизился к  рыцарю
бывшему его целью.
     Этот был облачен в сверкавшие красные доспехи с опущенным забралом  и
держал огромное копье, дожидаясь своей очереди.
     Поблизости от наконечника на копье развевался вымпел  с  изображением
рыжей ослиной головы и человеческой руки.
     Вольф остановился около  гарцевавшего  коня,  сделав  его  еще  более
нервозным. Он выкрикнул по-немецки:
     - Барон фон Хорстманн?
     Раздалось приглушенное  восклицание,  пауза  и  рука  рыцаря  подняла
забрало. Вольф чуть не расплакался от радости. В шлеме находилось веселое,
длинногубое лицо Финнегана-Кикахи-фон Хорстманна.
     - Ничего не говори, - предостерег его Кикаха. - Не знаю как ты,  черт
возьми, нашел меня, ноя разумеется этому очень  рад.  Я  увижусь  с  тобой
через минуту. То есть если вернусь живым. Этот фунем Лаксфальк  -  крепкий
парень.



                                    12

     Грянули  трубы.  Кикаха  выехал  на   указанное   герольдами   место.
Бритоголовый священник в длинной рясе благословил его, в то время  как  на
другом конце поля раввин что-то говорил барону фунем Лаксфальку.  Идишский
паладин был рослым человеком в серебристых  доспехах  и  в  шлеме  в  виде
рыбьей головы. Его скакун был огромным,  могучим  черным  жеребцом.  Трубы
грянули вновь Двое соперников качнули копьями, отдавая честь друг другу.
     Кикаха ненадолго переложил копье в левую руку, пока крестился правой.
Он был приверженцем соблюдения религиозных правил народа,  среди  которого
ему случалось в данный момент находиться.
     Раздался еще один гром  длинных,  с  большими  мундштуками  труб,  за
которым  последовал  грохот  копыт  рыцарских  коней  и  поощряющие  крики
зрителей. Противники встретились точно посередине поля, так же  как  копья
обеих - в середине щитов друг друга. Оба упали с лязгом, вспугнувшим  птиц
с ближайших деревьев, как их вспугивали уже много раз в  этот  день.  Кони
покатились по земле.
     Ратники обоих рыцарей выбежали  на  поле  подобрать  своих  вождей  и
уволочь коней, сломавших себе шеи. На мгновение Вольф подумал, что идше  и
Кикаха тоже убиты, потому что ни тот, ни  другой  не  шевелились.  Однако,
после того как его принесли в лагерь, Кикаха поднялся. Он слабо усмехнулся
и сказал:
     - Видел бы ты другого парня.
     - С ним все о'кей, - ответил Вольф, взглянув на другой лагерь.
     - Очень жаль, - ответил Кикаха.  -  Я  надеялся,  что  он  больше  не
причинит нам забот. Он и так уж чересчур задержал меня.
     Кикаха приказал выйти из  шатра  всем,  кроме  Вольфа.  Его  вассалы,
казалось,  не  хотели  покидать  его,  но  подчинились,  хотя  и  не   без
предупреждающих взглядов на Вольфа. Кикаха рассказал:
     - Я держал путь из своего замка в замок фон  Элгерса,  когда  проехал
мимо шатра Лаксфалька. Будь я один, я показал бы ему нос в  ответ  на  его
вызов и поскакал бы дальше. Но тут были также и тевтоны, и  я  должен  был
подумать  и  о  своих  собственных  вассалах.  Я  не  мог  себе  позволить
приобрести репутацию труса. Мои же собственные ратники забросали  бы  меня
гнилой капустой, и мне пришлось бы драться  с  каждым  рыцарем  в  стране,
чтобы доказать свою  смелость.  Я  счел,  что  мне  не  понадобится  много
времени, чтобы втолковать этому идше, кто самый лучший  воин,  а  потом  я
смогу отправиться дальше.  Но  вышло  иначе.  Герольды  записали  меня  на
позицию Номер Три. Это означало, что я должен был за три дня встретиться в
поединке с тремя противниками, прежде чем  доберусь  до  большой  игры.  Я
протестовал, но бесполезно. Поэтому я выругался про себя и решил пережить.
Ты видел мою вторую встречу с фунем Лаксфальком.  В  первый  раз  мы  тоже
вышибли друг друга из седла. Даже так, это больше чем сделали другие.  Они
так и кипят, потому что идше нанес поражение всем  тевтонам,  кроме  меня.
Помимо этого, он уже убил двоих, а одного искалечил на всю жизнь.
     Слушая Кикаху, Вольф снимал с него доспехи. Кикаха вдруг сел,  стеная
и морщась, и осведомился:
     - Эй, а как ты, черт возьми, попал сюда?
     - По большей части на своих двоих. Но я думал, что ты погиб.
     - Сообщение о моей смерти  было  не  слишком  сильно  преувеличенным.
Когда я свалился в ту шахту,  то  приземлился  на  полдороги  на  земляном
карнизе. Он отломился и вызвал небольшой обвал, засыпавший меня после того
как я приземлился на дно. Но я пробыл без сознания недолго, и земля только
слегка покрыла мне лицо, так что я не задохнулся. Некоторое время я  лежал
тихо, потому что шолкины заглядывали тогда в эту  яму.  Они  даже  бросили
вниз копье, но оно разминулось со мной на волосок крота. Через пару  часов
я  откопал  себя.  Прямо  скажу,  я  здорово  попотел,  выбираясь.   Земля
продолжала обваливаться, а я продолжал падать обратно. Это заняло у  меня,
должно быть часов десять, но и в этом мне повезло. А теперь как  ты  попал
сюда?
     Вольф рассказал ему. Кикаха нахмурился и произнес:
     - Так значит я был прав считая,  что  Абиру  зайдет  по  пути  к  фон
Элгерсу. Слушай, мы должны быстрее уматывать отсюда. Как  тебе  понравится
помахаться с этим здоровяком идше?
     Вольф возразил, что он ничего не знает об изящных правилах  турниров,
и что на усвоение их потребуется целая жизнь.
     Кикаха отмел это:
     - Если бы ты собирался пареломить с ним копье, ты был бы прав. Но  мы
вызовем его посостязаться на мечах, без щитов. Фехтование на  мечах  -  не
совсем то, что поединок на рапирах или саблях. Здесь главную  роль  играет
сила, а именно она-то у тебя имеется!
     - Я же не рыцарь. Все видели, как я пришел, словно простой бродяга.
     -  Чепуха!  Ты  думаешь,  эти  дворяне  не  разгуливают   все   время
замаскировавшись? Я скажу им, что ты  сарацин,  язычник,  хамшем,  но  мой
настоящий добрый друг.  Я  мол  спас  тебя  от  дракона  или  какая-нибудь
подобная сказка про белого бычка. Они ее проглотят. Придумал! Ты - сарацин
Вольф.  Есть  знаменитый  рыцарь  с   таким   именем.   Ты   путешествовал
замаскировавшись надеясь найти меня и отплатить мне за  спасение  тебя  от
дракона.  Я  слишком  избит,  чтобы  преломить  еще  одно  копье  с  фунем
Лаксфальком - это не ложь: я  так  задубел  и  исколочен,  что  едва  могу
двигаться - и ты поднимешь перчатку за меня.
     Вольф спросил, какой ему выдвинуть предлог для неприменения копья.
     - Я им расскажу какую-нибудь байку.  Скажем,  вороватый  рыцарь  спер
твое копье, и ты поклялся никогда не пользоваться копьем, пока не  вернешь
украденное. Они это примут. Они всегда дают какой-нибудь глупый обет.  Они
ведут себя точь-в-точь, как компания рыцарей Круглого Стола короля Артура.
На Земле никаких таких рыцарей  никогда  не  существовало,  но  Властелину
должно быть доставляло удовольствие заставлять их вести себя  так,  словно
они только что прискакали из Камелота. Он был романтиком, что там о нем ни
говори.
     Вольф сказал, что он не горит желанием, но если это поможет  ускорить
их отправку к фон Элгерсу, он сделает что угодно.
     Собственные доспехи  Кикахи  были  недостаточно  велики  для  Вольфа,
поэтому принесли доспехи  идишского  рыцаря,  ранее  убитого  в  тот  день
Кикахой. Слуги облачили его в синие латы и кольчугу и отвели его к лошади.
Это была прекрасная  кобыла  рыжей  масти,  также  принадлежавшая  убитому
Кикахой рыцарю, Рихтеру фон Ройтфельду.
     Лишь с небольшим трудом Вольф сел на лошадь. Он ожидал,  что  доспехи
окажутся настолько тяжелыми, что его придется поднимать в седло с  помощью
крана.
     Кикаха сообщил ему, что некогда это могло быть и так, но  с  тех  пор
рыцари давно уж вернулись к более легким латам,  а  чаще  просто  надевали
кольчугу.
     Явился идишский посредник, объявивший,  что  фунем  Лаксфальк  принял
вызов, несмотря на отсутствие у Вольфа  рекомендаций.  Если  доблестный  и
почтенный барон-разбойник Хорст фон Хорстманн ручался за Вольфа, это  было
достаточно хорошо для фунем Лаксфалька.
     Вся речь была просто формальностью.
     Идишский паладин ни на минуту не думал отвергнуть вызов.
     - Сохранение лица здесь большое дело, - пояснил Вольфу Кикаха.
     Сумев  хромая  выйти  из  шатра,  он  давал  своему  другу  последние
инструкции:
     - Я рад, что ты появился, старина, Я не смог бы  выдержать  еще  одно
падение и не посмел бы отступить.
     Снова взревели трубы. Изабелла и вороной поднялись  в  бурный  галоп.
Они на полном скаку пронеслись мимо друг друга, и  в  это  время  всадники
взмахнули мечами. Те лязгнули  друг  о  друга.  По  кисти  и  руке  Вольфа
пробежал парализующий шок. Однако, когда  он  развернул  свою  лошадь,  то
увидел, что меч его противника лежал на земле. Идше быстро спешился, чтобы
добраться до своего клинка раньше Вольфа.
     Он так спешил, что поскользнулся и упал на землю головой вперед.
     Вольф медленно подъехал к нему на лошади и,  не  торопясь,  спешился,
давая другому оправиться. При этом рыцарском шаге оба  лагеря  разразились
одобрительными криками. По правилам Вольф мог остаться в седле и  зарубить
фунем Лаксфалька, не разрешая ему подобрать оружие.
     Оба пешие, они встали лицом друг  к  другу.  Идишский  рыцарь  поднял
забрало, открыв красивое лицо с густыми усами и бледно-голубыми глазами.
     - Умоляю вас позволить мне увидеть ваше лицо, сударь, - сказал он.  -
Вы - истинный рыцарь, ибо не сразили меня, пока я был беспомощным.
     Вольф на несколько секунд поднял забрало. Затем оба двинулись друг на
друга и снова свели вместе клинки.
     Удар Вольфа опять оказался  таким  мощным,  что  выбил  меч  из  руки
соперника.
     Фунем Лаксфальк поднял забрало, на этот раз левой рукой.
     - Я не могу пользоваться правой рукой, - сказал он. - Не разрешите ли
вы мне воспользоваться левой?
     Вольф отдал мечом честь и отступил.
     Его противник ухватился покрепче за длинную рукоять и, шагнув  вперед
изо всех сил обрушился его сбоку. Опять шок от удара Вольфа выбил  у  идше
меч.
     Фунем Лаксфальк в третий раз поднял забрало.
     - Вы такой паладин, какого я еще  никогда  не  встречал.  Мне  крайне
неприятно признавать это, но вы нанесли мне поражение, а это  нечто  такое
чего я никогда не говорил, да и не думал что  скажу.  Вы  обладаете  силой
самого Властелина.
     - Вы можете сохранить свою свою жизнь, свою честь и  свои  доспехи  и
коня, - ответил Вольф. - Я только  хочу,  чтобы  мне  и  моему  другу  фон
Хорстманну позволили ехать дальше, без новых вызовов на  поединок.  У  нас
назначена встреча.
     Идше ответил, что да будет так.
     Вольф вернулся в свой лагерь, радостно приветствуемый там даже  теми,
кто считал его хамшемским псом.
     Ликующий Кикаха приказал сворачивать лагерь. Вольф  спросил  его,  не
думает ли он, что не связанные свитой,  они  смогут  продвигаться  намного
быстрее.
     - Разумеется, но это делается не очень часто,  -  ответил  Кикаха.  -
Ладно, ты прав. Я отошлю их домой. И мы снимем эти проклятые  локомотивные
латы.
     Они не успели далеко отъехать, как услышали стук копыт.
     Следом за ними по дороге скакал фунем Лаксфальк, тоже без доспехов.
     - Благородные рыцари, - проговорил он, - я знаю, что вы находитесь  в
рыцарском поиске.
     Он улыбнулся.
     - Не будет ли слишком бестактным с моей стороны попросить  разрешения
присоединиться к вам? Я бы счел это большой честью. Я  также  считаю,  что
только помогая вам, могу искупить свое поражение.
     Кикаха посмотрел на Вольфа и сказал:
     - Решать тебе. Но мне нравится его стиль.
     - Обяжитесь ли вы помогать нам в чем бы то ни было? Конечно, пока это
не роняет чести. Мы можем в любое время освободить вас от  клятвы,  но  вы
должны поклясться всем, что для вас свято, что никогда не станете помогать
нашим врагам.
     - Клянусь кровью Бога и бородой Моисея.
     Той ночью, пока они разбивали  лагерь  в  чаще  вдоль  ручья,  Кикаха
заметил:
     - Есть одна проблема, которая может  осложнить  присоединение  к  нам
фунем Лаксфалька. Мы должны убрать краску с твоей кожи  и  сбрить  бороду,
иначе, если мы наткнемся на Абиру, он сможет опознать тебя.
     - Одна ложь всегда приводит к другой, - спокойно  рассудил  Вольф.  -
Ну, скажи ему, что я - младший сын  барона,  который  прогнал  меня  из-за
того, что меня оклеветал мой ревнивый брат. Я  с  тех  пор  путешествовал,
переодевшись сарацином. Но я намерен вернуться в замок отца - он уже мертв
- и вызвать своего брата на поединок.
     - Замечательно! Ты - второй Кикаха! Но что будет, когда он узнает про
Хрисенду и рог?
     - Мы  что-нибудь  придумаем.  Может  быть  правду.  Он  всегда  может
отступить, когда узнает, что лягает самого Властелина.
     На  следующее  утро  они  ехали,  пока  не   добрались   до   деревни
Этцельбрандт.
     Здесь Кикаха приобрел какие-то химикалии у  местного  белого  мага  и
сделал приготовления к  удалению  краски.  Едва  выехав  из  деревни,  они
остановились у ручья. Фунем Лаксфальк с интересом, а затем с изумлением, а
потом с подозрением наблюдал как сошла борода, а вслед за ней и краска.
     - Божьи глаза! Вы были хамшемом, а теперь можете сойти за идше!
     Тут  Кикаха  пустился  в  трехчасовое,  со  множеством   подробностей
повествование, в котором Вольф был внебрачным  сыном  идишской  незамужней
дамы  и  тевтонского  рыцаря  в  поиске.  Рыцарь,  Роберт  фон   Вольфрам,
остановился в идишском замке после того, как покрыл себя славой  во  время
турнира. Он и девушка полюбили друг друга, даже чересчур.
     Когда рыцарь уехал, дав обет вернуться по завершении  своего  поиска,
он оставил Ривке беременной. Но фон Вольфрам погиб;  и  девушка  вынуждена
была родить юного Роберта в бесчестии.  Отец  выгнал  девушку  из  дому  и
отправил в маленькую хамшемскую деревушку жить там до конца дней.  Девушка
умерла, рожая Роберта,  но  старый  верный  слуга  открыл  ему  тайну  его
рождения. Юный бастард поклялся, что, став мужчиной,  отправится  в  замок
родичей своего отца и предъявит права на свое  законное  наследство.  Отец
Ривке теперь умер, но  замком  завладел  его  брат,  злой  старик.  Роберт
намеревался вырвать у него баронетство, если он не отдаст его добром.
     Под конец повести на глаза Лаксфалька навернулись слезы.
     - Я отправляюсь с тобой, Роберт, и помогу тебе в борьбе против твоего
злого дяди. Таким образом я смогу искупить свое поражение, - заявил он.
     Позже  Вольф  упрекнул  Кикаху  за  сочинение  такой   фантастической
повести, настолько детальной, что он мог