также никого не было. Судя по свету из окна, наступил вечер. А операцию начинали с утра. Целый день проваляться на операционном столе. Неудивительно, что так ломит все тело.
     Я пробрался в сумраке на кухню, зажег свет и первым делом заглянул в зеркало. Приемлемо. Лицо мое, Дага Туровского. Только очень уж красное. А в целом портретное сходство. Я усмехнулся. И поднял трубку телефона. Затем минут десять искал в справочнике номер первого столичного телевизионного канала. Потом бросил это гиблое дело. В приемной канала меня в лучшем случае примут за тихого сумасшедшего. В худшем - за какого-нибудь маньяка, который сам и отправил на тот свет известного детектива-пивовара. Этакий Марк Чапман, в упор расстрелявший Джона Леннона, а затем во всеуслышание объявивший, что именно он и есть экс-битл Леннон. Я закрыл справочник, слегка отрезвленный. Если уж и действовать, то не так прямолинейно. Предпримем обходной маневр. Я набросал по памяти номер Льва Новоселова. Новоселов, мой старый школьный друг, работал на первом новостном канале ?Время?. Возглавлял информационный отдел ?Столичные новости?. Мы с ним вот уже года полтора как не виделись, но это не мешало нам поддерживать в душе теплые дружеские чувства друг к другу. Ведь не обязательно видеться чуть ли не каждый день с человеком, распивать пиво и обсасывать извечные мужские проблемы: женщин, спорт и политику. Можно общаться раз в два года, но чувствовать, что у тебя есть друг, который в нужный момент окажется рядом.
     - Алло. - Недовольный хриплый голос, точно с перепоя. Но этот голос я узнал тут же. Лева. Новоселов. Друг закадычный.
     - Льва Николаевича можно? - осторожно поинтересовался я.
     Интересно, узнает он меня или нет.
     Узнал. Изменился голос у друга. Стал настороженным, чуть звенящим, хоть и произнес он всего три слова:
     - Я, Лев Николаевич.
     - Лева, как давно не слышал тебя, - обрадованно произнес я.
     - Даг? Ты, что ли? - удивленно, но радостно спросил Новоселов.
     По голосу чувствуется, что он еще не верит в реальность происходящего. И просчитывает возможность телефонной связи с иным светом.
     - Я это. Я, - смеясь, подтвердил я.
     - Даг, тебе надо уволить всех своих Сотрудников. Они уверили весь город, что ты спекся.
     - Рановато мне еще на пенсию. А уж тем более в могилку. Подождет земелька. Мы еще повоюем, - пообещал я.
     - Ты уж извини, Даг, что я на твои похороны не приехал. Узнал поздно. Из СМИ. Но я тебе классный венок послал. С отличными строками соболезнования. Сочинял долго, - говорил Лев вполне серьезно, но в его голосе проскальзывала издевательская нотка. Чувствовалось, что Новоселов не успел смириться со смертью друга и возвращение его с того света воспринял с открытым, наполненным радостью сердцем.
     - Ничего. Как-нибудь переживу, - пообещал я.
     - Рад тебя слышать, Туровский. Честно говоря, я поверить не мог, что ты копыта бросил. Все время думал, что это какая-то ошибка, путаница какая-то.
     Но факты, понимаешь, Даг, факты. Они давили. Хотя верить в них я отказывался. Чутье мне подсказывало, что ты жив. И оно, мать его, меня не обмануло.
     - Поверь мне, Лева, я тоже рад, что жив. Но у меня есть к тебе одна просьба.
     - Все что попросишь, Даг. Разве что за одним исключением. - Лев задумался на секунду. - Двумя.
     - Внимательно тебя слушаю, - проникся я интересом.
     - Во-первых, я не могу даже для тебя убрать Папу в Ватикане. Не по этическим соображениям. А просто не смогу до него добраться. Во-вторых, я не могу с тобой переспать. Если после реинкарнации ты вдруг поменял ориентацию. А так я полностью в твоем распоряжении.
     Я усмехнулся, но не поддался провокации стянуть весь разговор к обмену шутками.
     - Мне нужна завтра пресс-конференция с обилием телекамер. Множество газетчиков. В общем, я хочу поднять шумиху.
     Новоселов аж крякнул.
     - У тебя всегда были высокие запросы. Но они должны быть чем-то мотивированы. Что ты можешь предложить?
     - Мои предложения, Лева, ты услышишь завтра утром в двенадцать дня. Вместе со всеми остальными. И поверь мне, то, что я скажу, того стоит. Мало этого, друг мой, одно то, что я еще жив, несмотря на старания некоторых личностей, уже одно это полная сенсация.
     Новоселов ничего не ответил. Но по легкому дыханию было понятно, что он еще у трубки. Никуда не ушел.
     - Ладно. Убедил, - произнес он наконец.
     - Я рад этому, дружище. Теперь скажи мне, ты сможешь устроить для меня большую шумиху?
     - Постараюсь, Туровский. Много обещать не могу. Но удочки закину. Внимание от моего канала я тебе обеспечу. Возможно, канал ?Россия? заинтересуется. Парочка газет. Пять, если быть честным. Есть знакомые. Если твоя тема их заинтересует, то начнется цепная реакция. И уже не важно, со сколькими изданиями тебе удалось связаться, прибудет большинство.
     - Еще одно, - осадил я Новоселова. - Никто не должен знать о моем воскрешении. Пусть будет для всех сюрприз.
     Лев ухмыльнулся.
     - Это, конечно, будет посложнее. Но все еще возможно. Думаю, одно лишь упоминание о грядущей сенсации на канале Беринга в особняке ?Квадро? окажется отличной приманкой. Ладно, Даг, будет тебе шумиха. Это я обещаю. Все. До завтра. Ты мне работы на весь вечер задал. Так что ни одной минутки.
     - Все. Встречаемся в двенадцать. Ровно в двенадцать часов двери моего дома откроются. Пока, Лева. Желаю тебе приятной ночи.
     Я повесил трубку. Зажмурился. А когда открыл глаза, обнаружил, что на кухне я не один. Напротив меня стоял неподвижно Ваня Дубай и немигающим взглядом наблюдал за мной. Я не знал, как давно он здесь находился, но сомнения не возникало, что он все слышал.
     - Что ты хочешь сделать, Даг? - спросил Дубай.
     - Я всего лишь хочу заявить о своем воскрешении. Да попугать немного Мертвого. И его хозяев, - честно признался я.
     - Ты считаешь это умным?
     - Да. Я считаю это умным, - заявил я.
     - Что ж, я рад, что ты оклемался после операции. Больше я не нужен. Остался только, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Теперь поеду. Бывай. Только помни, что Кочевей ждет результатов. А пока их не видно. Время ?Ч? грядет. Гоша Качели не хочет выглядеть полным идиотом...
     - Не будет никакого времени ?Ч?. Ничего не будет. Я уже в курсе дела. И раз уж ты завел этот разговор, то хочу тебя предупредить, что через пару дней мне будет нужна твоя помощь. И все твои ресурсы, - сказал я.
     - Ты что-то узнал?
     - Место удара. Но чтобы его предотвратить, потребуется много сил и расходного материала. Боюсь, могильные без боя точку не сдадут.
     - Справимся, - обнадежил Дубай. - Ты мой номер знаешь. Звони.
     Он развернулся и ушел. Через минуту я услышал хлопок входной двери.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

     В двенадцать часов дня на пороге нашего особняка, что стоит на набережной канала Беринга, творилось нечто неописуемое. Десятки человек пытались разместиться на узком гранитном пятачке. И не только разместить себя, но и пристроить аппаратуру. Возле причала свободных мест не оставалось. И вновь прибывавшие швартовались к соседним причалам. Облепили оба берега, как чайки песчаные косы, и заполонили мост, что горбом возвышался над каналом. Шум стоял, как от стрелкового батальона, только что вышедшего из боя и мечтавшего отмыться и поделиться свежими впечатлениями.
     На улицу я даже не выглядывал. Заперся в кабинете на втором этаже, взял томик стихов и пытался читать. Получалось плохо. Поэтические строчки не лезли в голову. Какое может быть чтение, когда у тебя под окнами два оркестра играют одновременно свадебный и похоронный марши? Прямо-таки Горан Брегович какой-то! Откинул я в сторону книжку, опустошил бокал с пивом, что стоял передо мной на столе, и поднялся из кресла. Я подошел к окну, выглянул, чуть приоткрыв занавеску, и ужаснулся. Лева то ли перестарался, то ли пообещал папарацци, что я открою тайну Тунгусского метеорита. В любом случае я немного испугался. Сейчас разорвут на части, когда услышат то, что я для них заготовил.
     Никаких тезисов я не писал. Отметил вешки, по котором должна течь моя беседа с журналистами, и спокойно заснул. Это было накануне вечером. Сегодня же я уже жалел, что не набросал предварительный текст. Получилось бы так же эффектно, как у императора, когда он выходит на Красную площадь, чтобы сделать заявление или ответить на ряд вопросов касательно очередных мировых катаклизмов.
     Что ж, дольше тянуть нельзя, пора и к гостям выйти.
     Я вышел из кабинета, оставив дверь открытой, и спустился на первый этаж, где в нервном нетерпении расхаживал Гонза Кубинец. Завидев меня, Кубинец всплеснул руками, как ворчливая жена, и поинтересовался:
     - Что это за сумасшедший дом возле наших дверей?
     - Как бы тебе сказать, чтобы ты не обиделся? - с сомнением спросил я.
     - Да уж лучше прямо, - потребовал Гонза.
     - Их пригласил я. Я хочу сделать заявление.
     - Они уже стучали, звонили. Требовали объяснить, зачем их собрали, что им хотят показать. Я так понял, что они ни черта не знают. Они до сих пор думают, что Даг Туровский мертв. Там на пороге один мужичок, который в прошлый раз по поводу твоих похорон дико радовался. Обещал напиться от счастья. И даже высадил окно на первом этаже булыжником.
     - Журналист? - удивленно спросил я. Никогда не думал, что так популярен.
     - Писака какой-то, - отмахнулся Кубинец. - Ныне он снова здесь. Опасаюсь я, как бы чем-нибудь опять по окнам не запустил.
     - Настолько неадекватен?
     - Абсолютно.
     - Где Стеблин?
     - Вооружается у себя. Он опасается, как бы вся эта толпа не попыталась дом штурмом взять. Решил подготовиться на всякий случай.
     - Пусть внимательно следит. Если что пойдет не так, разрешаю вмешаться.
     Я решительно отодвинул Гонзу с пути и направился к входным дверям, за которыми меня ждали взволнованные люди. Я уже отворил дверь, когда Гонза задал вопрос, ответ на который ему не суждено было получить.
     - А как понять, что пошло не так?
     При моем появлении хаос, царивший среди собравшихся, сменился упорядоченностью. Сотни пар глаз впились в меня, как по команде. Телекамеры были взяты на изготовку и вспыхнули красными огоньками, свидетельствующими о том, что запись пошла. Лишь я спустился с крыльца, меня тут же окружили и к моему лицу потянулись черные шары микрофонов с логотипами столичных и зарубежных телекомпаний. Первое желание - сбежать - я подавил в себе, вздохнул и мило улыбнулся.
     - Добрый день, дамы и господа, спасибо, что собрались по моему приглашению. Думаю, что представляться мне не имеет смысла. Судя по вашим удивленным взглядам, вы меня узнали. Я - Даг Туровский, глава частного детективного агентства ?Квадро?. Позвольте сразу объяснить возникшее недоразумение. Ведь некоторое время назад город был наводнен информацией о моей трагической гибели. По моей просьбе мои компаньоны устроили прекрасный спектакль с моей смертью и похоронами. Вина была возложена на одну из городских преступных группировок. Теперь стоит признаться, господа, что это был всего лишь спектакль, хотя покушение на мою жизнь было совершено. Это абсолютно реально.
     Я говорил и наблюдал за лицами журналистов, но не видел в них ничего человеческого. Они внимательно слушали меня, изображая титанический интерес. Речь моя писалась на видео и аудио. Меня окружили диктофонами, но никому из них и дела не было до всего того, что я сообщил и намеревался еще сказать. Я видел, как в их головах вращались жернова мыслей. Они были заполнены только одним: желанием побыстрее достигнуть студии, смонтировать материал и отправиться домой. Немногим из них светило добраться до кровати раньше двенадцати часов.
     - Так что, господа, я хочу объявить во всеуслышание о своем воскрешении и опровергнуть все сообщения о своей смерти. Таким образом я пытался выиграть время, чтобы закончить расследование. Дело, над которым я трудился в последние недели, напрямую касается судьбы нашего города. Началось оно со смерти крупного и влиятельного бизнесмена и пока еще не закончилось. Близится празднование юбилея города, господа. Санкт-Петрополису триста лет. И в преддверии праздника мы все, от рядового гражданина до крупных чиновников из администрации, должны помнить трагический урок одиннадцатого сентября, преподанный социалистической Америке. Даже этой замкнутой в себе стране показали, что для мирового терроризма нет ничего невозможного. Ни один железный занавес не может укрыть от летчиков-смертников.
     Я разглагольствовал минут десять. Рассказал о том, что из достоверных источников стало известно о готовящихся терактах в городе, увильнул от подробностей, но, судя по глазам папарацци, они остались голодными, и свернул речь. Я сказал все, что мог. Что я хотел этим сдвинуть? Вот в чем вопрос. Я надеялся, что Ульян и его шеф встревожатся, начнут действовать впопыхах и нагородят ошибок. Была вероятность того, что они не станут после моего заявления дожидаться двадцать седьмого числа, но она была настолько микроскопической, что ее и в расчет не стоило брать.
     - Господин Туровский, - последовал первый вопрос от модно одетого бородача, что протиснулся в первый ряд и упер мне в лицо микрофон на штанге, - вы говорите о готовящемся теракте, вам известно что-нибудь конкретно или это еще одно пускание мыльных пузырей на потеху публике?
     Пускание мыльных пузырей - хм, это надо запомнить, на тот случай, если я соберусь написать мемуары.
     - У меня есть конкретная информация, только я не хочу поднимать панику у горожан. Если силовые структуры заинтересуются имеющейся у меня информацией, то пусть напрямую обратятся ко мне. Все, чем я располагаю, я предоставлю компетентным лицам.
     - Вопрос от ?Имперского канала?... - Бородача оттеснил прыщавый юнец. Наверняка чей-то выдвиженец. Ни для кого не секрет, каким способом попадают люди на ?Имперский канал?. Там случайных людей нет, только проверенные (кем-то рекомендованные). - Может быть, ваша мнимая смерть, затем воскрешение и, наконец, объявление о возможном теракте есть не что иное, как попытка поправить пошатнувшийся рейтинг?
     - Какой рейтинг? - удивился я.
     - Популярности, - поправился юнец. А с головой-то у него не в порядке. - Ваша популярность в последние месяцы шла на спад. Клиенты появлялись все реже. Ушло то время, когда агентство ?Квадро? не знало отбоя от новых дел. Вот и решили вы поправить положение путем мистификации. А заявление ваше - маленький дополнительный штришок к общей картине.
     У меня аж руки зачесались - придушить этого сопливого коротышку. Ухватить его за горло руками, сдавить как следует, чтобы прыщи полопались, но не доводить до предела. Убивать его - велика честь.
     Я подавил желание. Не хватало еще из-за этого глупца за решетку лезть.
     - Извините, господа, но на такой абсурдный вопрос, да к тому же заданный представителем ?Имперского канала?, отвечать считаю излишним. Могу только сказать, что, если силовыми структурами ничего не будет сделано по моему заявлению, доказательство моих слов вы увидите после праздника.
     Они жаждали задать еще вопросы, но я уже устал от их компании. К тому же в толпе папарацци я не видел Льва Новоселова, на чье присутствие я расчитывал. Я хотел собрать пресс-конференцию. И он обеспечил мне ее, но по каким-то причинам сам не явился, а может быть, я его не заметил.
     Журналисты оттеснили прыщавого наглеца от меня, и толпа его поглотила. Ко мне протянулись микрофоны, но я отвернулся. Я слышал, что мне в спину забарабанили вопросы, но не ответил ни на один. Я взбежал на крыльцо. Дверь предупредительно распахнулась, и я впрыгнул в холл. Дверь за мной захлопнули. Я почувствовал себя гладиатором, который вырвался с арены целым и невредимым. Кубинец сочувственно взглянул на меня и протянул бокал с пивом.
     - Спасибо, - выдавил я из себя и припал к бокалу. Пивная горечь легла как бальзам на раны.
     - Как прошло? - участливо поинтересовался Стеблин.
     Я взглянул на него поверх бокала и чуть было не подавился. Ираклий больше всего походил на спец-назовца, в одиночку собравшегося остановить целую армию жаждущих крови головорезов. Обвешанный оружием с ног до головы (интересно, где он нашел этот арсенал, в нашем доме его точно не было), Ираклий топтался возле окна, точно у амбразуры, и с ненавистью поглядывал на растекающихся от нашего дома журналистов.
     Проглотив остатки пива, я вернул бокал Кубинцу и спросил:
     - Ты на войну в одиночку вышел, Руслан - Первая Кровь? Скажи, вот автомат - это я понимаю. Для поражения живой силы противника. И даже не спрашиваю, откуда ты его выкопал. Но вот скажи бога ради, на кой ляд тебе гранатомет и как он оказался в моем доме?
     Стеблин замялся, отлипнув от окна. Больше всего он напоминал мальчонку, который написал в штанишки прилюдно и теперь стыдился собственного поступка. Но узнать, откуда в нашем доме взялось оружие, мне не довелось. Из гостиной выглянул Лев Новоселов с бокалом пива и озорно улыбнулся.
     - Ну что, потрепали тебя наши ястребы? - ехидно спросил он.
     - Я бы сказал, грифы, - радостно поправил я.
     - Да ладно тебе, - примирительно протянул он. - Грифы! Какие же грифы? Орлы!
     - Падальщики, мать их, - не согласился я.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

     Со Львом Новоселовым за пивом мы просидели весь вечер. Он уехал с наступлением сумерек. Посмотрели мое интервью по всем возможным каналам, обсудили его со всех сторон. На том и расстались пьяные, радостные и не удовлетворенные общением друг с другом. Вся неудовлетворенность эта проистекала из недосказанности. Я не рассказал всего Леве, а Лева не стал выспрашивать.
     Ожидаемого результата выступление перед журналистами не дало. Я предполагал, что кто-нибудь из силового руководства выйдет со мной на связь, но телефоны в особняке на канале Беринга молчали, как отключенные. Кубинец хмурился. Стеблин изображал полоумного. Жизнь втекала в привычное русло. Дни отлетали с настенного календаря. Считаные дни до начала празднования юбилея города.
     Вечером, накануне первого дня празднования, телефон, стоящий у меня на столе в кабинете на втором этаже, очнулся от молчания и заголосил. Я поднял трубку, но, к удивлению своему, услышал Ваню Дубай, о существовании которого и забыть уже успел.
     - Приветствую тебя, Даг!
     - И тебе привет, Дубай, - ответил я любезностью на любезность.
     - Как продвигается наше общее дело?
     - Пока заглохло, но в ближайшее время получит свое логическое завершение.
     - Побыстрей бы. Мыслишками поделишься. А то Гоша Качели уже нервничать начал. - Голос Дубай был ледяным, но без тени угрозы.
     - Пожалуй, поделиться можно. Идея в том, что нужно установить слежку за одним местечком в районе дамбы ?Моисей?, - произнес я заветное слово.
     - Удар будет нанесен там? - догадался Дубай.
     - Точно так. Истинно так, - вспомнил я любимую присказку господина Чистоплюя - Иеронима Балаганова.
     - Укромно. И умно, - оценил Дубай. - Но дамба огромная. Где именно ждать удара?
     Я назвал точный адрес грядущего теракта:
     - Мы уже были там. Охрана приличная. Высокий забор. Пулеметные вышки. Собаки. Народу тьма.
     - Есть предложения?
     - Удар, по моим представлениям, будет нанесен двадцать седьмого числа. Штурмовать точку нужно ранним утром.
     - Почему не сейчас? - недовольно спросил Дубай.
     - Я знаю из верхушки заговора только Ульяна Мертвого. Но за его плечами кто-то стоит. Если мы ликвидируем бандитов на дамбе, неизвестные шефы Мертвого уйдут безнаказанными. В то время, которое осталось до двадцать седьмого числа...
     - Пять дней, - напомнил Дубай.
     - Да. За эти пять дней нам нужно найти того, кто стоит за спиной Мертвого.
     - Хорошо, - неожиданно согласился Дубай. - Как ты намерен это сделать?
     - Пока не знаю. Для начала собирался завтра заглянуть на водную феерию. Ты сможешь раздобыть для меня, Гонзы и Ираклия билеты на VIP-трибуну?
     - Никаких проблем, - заверил Дубай. - Завтра к десяти часам билеты завезут вам на дом. Только что ты ожидаешь уви