диванов для посетителей, пункт охраны, а за ним лифтовая площадка на десять кабин.
     Я уверенно проследовал мимо служащего. Показал удостоверение личности охраннику, он протянул к нему ручной сканер, провел им над красной книжечкой и, посмотрев на экран, кивнул мне. Код подтвердился.
     - Восьмой этаж, - глухо произнес охранник, прячась в своей будке.
     - Знаю, - процедил я сквозь зубы.
     Вызвав кабину, я дождался ее прибытия. Двери раскрылись. Я вошел внутрь. Вдавил кнопку с цифрой ?8? и закрыл глаза. Кабина резко пошла вверх.
     Я немного волновался. В конце концов не каждый день приходишь на работу. Тем более в администрацию города. Последний раз я ходил на работу лет... когда же это было? Кажется, целую вечность назад.
     Кабина отворилась. Раскрылись двери, и я очутился в холле. Пустынном холле.
     ?Куда, черт возьми, все подевались?? - подумал я, направляясь по коридору.
     Коридор вывел меня в суету, гвалт рабочей атмосферы. Двери множества кабинетов по обе стороны коридора. Некоторые приоткрыты. Люди в строгих деловых костюмах, с бумагами и без хлопали дверями и сновали из кабинета в кабинет, как крысы, запертые в исследовательском лабиринте. Никто не обращал на меня внимания. Я был им безынтересен.
     Я проследовал к своему кабинету, приоткрыл дверь приемной и заглянул. За рабочим столом, напротив двери с моим новым именем сидела красивая женщина, лицо с обложки модного журнала. Она что-то печатала на компьютере и поминутно поднимала телефонную трубку.
     - Нет. Он еще не подошел. Попробуйте перезвонить через полчаса.
     Убедившись, что я не ошибся адресом, я вплыл в приемную, бесшумно подошел к секретарше и поинтересовался:
     - Никто не спрашивал?
     Девушка вскинулась из-за стола, как испуганная сойка, и чуть было не опрокинула жидкокристаллический монитор на пол.
     - А к государственной собственности относиться нужно бережнее, - заметил я, выходя из-за ее спины.
     - Вы меня так испугали, Иван Николаевич. Нельзя же так, - защебетала девушка.
     - Татьяна, - считал я имя с карточки на столе.
     - Слушаю, - внимательно поинтересовалась она, наклонив голову набок, точно спящая сова.
     - Принесите мне чашечку кофе, - попросил я, скрываясь за дверью.
     Просторный рабочий кабинет. Современный офис. Один из миллиарда похожих друг на друга комнат-близнецов. Ничего своего и особенного. Как мне объяснил Ваня Дубай, настоящий Иван Сапожников умер два дня назад, но пока это не известно широкой публике. Тело поместили в частный морг, контролируемый Гошей Качели. Это позволило мне временно занять его место. Услышав это, я сначала испугался: ведь мне нужно идеально вписаться в образ, а о его владельце я даже ничего не знаю. Но Дубай меня успокоил. Те, кто мог во мне опознать лже-Сапожникова, находились далеко. Разве что непосредственный начальник вице-губернатор Рубаха, но он в доле. Остальные общались с настоящим Сапожниковым по внутренней связи, но никогда лично. Даже секретаршу Рубаха поменял, чтобы на все сто процентов попасть в цель.
     Я обогнул свой стол, погрузился в кресло и задумался.
     Итак, я, как хорек, проник внутрь курятника, но до петуха мне еще далеко. Я задумался, как добраться до губернатора. В идеале стоило втереться в доверие к губернатору, чтобы он посвятил меня в план заговора. А я изнутри разложил бы его, как серная кислота нежелательного свидетеля.
     Дверь отворилась, и вошла секретарша с подносом, на котором стояла чашка с дымящимся кофе. Она молча подошла к столу, поставила поднос и с тем же достойным молчанием ушла.
     Я отпил кофе, поморщился. Ошпарил язык.
     Запиликал внутренний телефон на столе. Я нажал кнопку внешней связи.
     - Иван Николаевич, вас вызывает к себе Игорь Всеславович, - сообщила секретарша.
     - Спасибо, Танечка, - сказал я, отключаясь. Ну что ж, побеседуем, Рубаха. Я сделал еще два глотка, оставил чашку и поднялся. Прихватив со стола первую попавшуюся папку, я направился прочь из кабинета. В приемной, улыбнувшись Татьяне, я направился к лифту.
     Игорь Всеславович Рубахин работал на десятом этаже. Кабину лифта ждать пришлось двенадцать минут. Все десять лифтов были заняты. Они курсировали между двенадцатым и сорок четвертым этажами, где располагался бюджетный департамент.
     Поднявшись на этаж вице-губернатора, я уверенно прошел к кабинету Рубахина, небрежно бросив секретарше:
     - Меня ждут.
     И вошел в кабинет.
     Игорь Всеславович стоял у окна, спиной к двери. Он любовался панорамой города. Из его окон картинка была масштабнее, чем с обзорной площадки Исаакиевского собора.
     - Вы звали меня, Игорь Всеславович? - подобострастно спросил я.
     - Дверь закрой, - не оборачиваясь, потребовал он. Я исполнил.
     - Скажу тебе, сосунок, мне совсем не нравится, что вы задумали. Я бы с радостью отказался...
     - Но не можете, - закончил я мысль.
     - Да, не могу.
     Рубахин обернулся, смерил меня злым взглядом и водрузился в свое кресло.
     - Поэтому будем сотрудничать. Присаживайтесь, Иван Николаевич. Ничего, что я вас так называю?
     - Сойдет, - согласился я, опускаясь в кресло для посетителей - жесткое, как шкура носорога.
     - Нас могут услышать? - поинтересовался я.
     - Исключено, - отмахнулся вице-губернатор. - Как вы представляете себе наше сотрудничество?
     - Пока мыслю только одно. Мне нужно увидеть губернатора, - заявил я.
     - Может, сразу матушку-императрицу.
     - Будет нужна императрица, достанете императрицу. Пока же ограничусь только губернатором, - спокойно ответил я.
     - Это трудно. Но возможно сделать, - согласился Рубахин.
     - Дальше, вы в курсе расписания Пятиримова. Куда он должен последовать, где побывать. Как ехать по городу, - продолжил я.
     - На два дня вперед. Планы в последнее время часто меняются, - поставил меня в известность вице-губернатор, предчувствуя худшее.
     - Мне нужна эта информация. Подготовьте ее, - потребовал я. - Когда вы устроите встречу?
     - Губернатор не любит, когда его беспокоят по пустякам. Я подготовлю для вас отчет о перспективах развития капитального строительства на ближайшие полгода. Только пошлет он вас, - с сомнением заявил Рубаха. - Сейчас, в горячке предъюбилейной недели, ему не до капитального строительства.
     - Главное предлог. Я найду, как увлечь губернатора. Так когда?
     - Завтра. В десять утра. У него как раз окно между посещением Стелы Мира на Сенной площади и встречей с полпредом императора в Северо-Западном округе.
     - Стелы Мира? - переспросил я.
     - Подарок Франции к юбилею. Стеклянная тумба метров десять в высоту, на которой на всех языках мира будет написано слово ?мир?. Глупость, конечно, но ведь от подарков не отказываются.
     - Спасибо, Игорь Всеславович, за сотрудничество. В половине десятого утра я поднимусь к вам за отчетом, - сообщил я.
     Поднявшись, я направился к двери. Уже достигнув ее, я обернулся.
     - На каком этаже находится офис губернатора? - спросил я.
     - На последнем, - отозвался Рубаха. Я вышел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

     Остаток рабочего дня я провел безвылазно в своем кабинете, гоняя секретаршу то за кофе, то за обедом из ресторана. Для разнообразия и конспирации я попросил позвонить в ресторан, услугами которого пользовался ранее. Но, к удивлению своему, обнаружил, что Татьяна не знает, где я обедал, а прежняя секретарша сообщить об этом ей не удосужилась. Пришлось выкручиваться. Я указал Татьяне, что хочу отведать французской кухни. Пусть не церемонится, и звонит в самый дорогой и престижный французский ресторан, который только сможет отыскать в городе. Меня уже давно глодала ностальгия по Парижу, где два года назад я впервые побывал на фестивале домашних пивоваров. С тех пор съездить в изысканную столицу все никак не удавалось. Времени катастрофически не хватало. Обещал Ангелине свозить ее на Елисейские поля, а сам проплатил двухнедельное пребывание на Канарах, рассудив, что в Париж мы еще успеем съездить, а отдохнуть, полежать на песочке, побарахтаться в изумрудно-голубой воде в тот момент прельщало больше. Вместе забраться на Эйфелеву башню нам уже не суждено.
     Я почувствовал грусть, но разрастись ей не удалось. В дверь протиснулась Татьяна с подносом, на котором находился мой французский обед. Увиденное повергло меня в изумление, и, указав пальцем на поднос, я спросил:
     - Что это?
     - Вы же заказывали обед из французского ресторана. Вот и прошу. - Татьяна с удовольствием грохнула поднос передо мной.
     - Это я помню. Слава богу, склерозом не страдаю, - пробормотал я. - Но как это называется?
     - Я думала, вы разбираетесь во французской кухне, - ехидно заметила она.
     - Только не в названиях.
     - Это луковый суп. - Татьяна указала на тарелку с бульоном, в котором одинокими лодочками плавали сухарики.
     - Это можетты.
     Блюдо, которое она назвала, выглядело аппетитным и, похоже, оказалось единственным пригодным в пищу. Поскольку третья глубокая тарелка была заполнена какими-то раковинами, купающимися в светлой, судя по запаху, алкогольной жидкости.
     - Улитки по-лимузенски в белом вине.
     Татьяна развернулась и гордо вышла, изящно покачивая бедрами.
     Я облизнулся и подумал: ?Может, приударить за ней? В конце концов следует держаться в образе начальства?, но вспомнил об Ангелине и стало противно.
     Я вернулся взглядом к обеду. Кажется, я все-таки погорячился с выбором национальной кухни. Стоило бы взять что-то традиционное. Из русского ресторана или немецкого. А кушать улиток совсем не хотелось. К тому же вставал вопрос, что делать с панцирями. Они съедобны?
     Выхлебав суп через край, ложкой в тарелке делать было нечего, очень быстро расправился с можеттами. Изумительное кушанье из фасоли и мяса. Минуту посидел над улитками, размышляя, что с ними сделать. Отыскал кофейную кружку перелил в нее жидкость, а улиток отодвинул подальше. Пусть лягушатники едят. Я не любитель экспериментировать. Осторожно понюхал жидкость, в которой барахтались улитки. Вроде бы ничего! Попробовал. Оказалось, что это все-таки вино. Причем просто отменное.
     Осушив кружку, я пустые тарелки сгрузил на поднос и нажал кнопку селектора.
     - Таня, заберите посуду.
     Она исполнила мою просьбу моментально. И еще раз позволила полюбоваться собой. Но сытым я при этом не стал. В животе урчало. Наблюдая за тем, как секретарша с подносом уходит, я улыбнулся и остановил ее предложением:
     - Танечка, давайте после работы сходим куда-нибудь поужинать. А то улитки мне показались недостаточно проваренными.
     Она улыбнулась, кокетливо пожала плечами и молвила:
     - Я подумаю.
     Но я уже не сомневался, каким будет ответ.
     Весь остаток рабочего дня я просидел в кабинете. Изредка, отвечая на телефонные звонки сослуживцев, которые удивлялись моему изменившемуся голосу, но не более. Они все хотели что-то от меня, но я каждый раз заворачивал их требования туманными формулировками типа: ?Я обдумаю ваше предложение... Позвоните через недельку, я решу, как разобраться в проблеме...? Остальное время я потратил на раскладывание пасьянсов, пока не обнаружил в памяти отличную ?бродилку-стрелялку?. Обрадовавшись, я вооружился гранатометом и отправился по запутанными кривым улочкам какой-то заброшенной военной базы, заселенной различными монстрами и голодными мертвецами. Пройдя на ?ура? восемь уровней, я уже добрался до одного из главных злодеев. Третья фигура в империи монстров. Занес над ним огромную секиру, с которой лилась кровь и какая-то зеленая слизь, и в этот момент в кабинет вошла Татьяна - свеженькая, довольная, роскошно благоухающая, с сумочкой через плечо. Я отвлекся и схлопотал жалом в сердце. Мое виртуальное ?эго? погибло из-за женщины.
     - Я готова принять ваше предложение. Рабочий день окончен.
     Я подавил в себе желание послать ее куда подальше и вернуться к войне с монстрами. Вышел из игры, выключил компьютер и оставил кресло, в котором, наверное, успел нажить себе мозоль на мягкое место.
     - Куда вы меня повезете? - поинтересовалась Татьяна.
     А я подумал, неужели ей вправду нравится этот страшноликий начальник. Или все-таки ее очаровал я. А с чего это я взял, что она очарована?
     - В ?Эсхил-ХР?, - не задумываясь, ответил я.
     - Что такое ?Эсхил?? - поинтересовалась она, входя вместе со мной в лифт.
     - Отличный ресторан с более привычной кухней. Я пару раз там бывал. Тем более там неплохие напитки. И отличное пиво.
     - Вы любите пиво?
     - Обожаю. У мужчины должно быть три ключа: от квартиры, от машины и от пивной бутылки. Может, перейдем на ?ты??
     На ?ты? мы перешли уже в ресторане. Хозяин ?Эсхила?, увидев ?икар? на парковке, лично встретил нас в дверях. Помог раздеться и препроводил к самому лучшему столику в ресторане. Уж я - то знаю.
     Я отметил, что Антуан - так называл себя владелец ?Эсхила? - в петлицу пиджака вставил черную ленточку. Траур? По кому?
     - У вас кто-то умер? - поинтересовался я, раскрывая меню.
     - Мой старый друг и деловой партнер.
     Я заметил, как в глазах Антуана блеснули слезы.
     - Его убили, - добавил он и принял заказ.
     Кто же у Антуана старый друг? - задумался я, и тут меня коротнуло. Это же он по мне траур носит. Ведь Даг Туровский официально скончался. Был убит в бандитской разборке. А я и не знал, что Антуан так трогательно ко мне относится.
     - Почему вы так огорчились? - озабоченно поинтересовалась Таня.
     - Не вы, а ты, - поправил я. - Нет. Я не огорчен, просто задумался. Никак из головы не идет завтрашний отчет.
     - Какой отчет? - с интересом спросила она.
     - Завтра на приеме у губернатора. Но это не так интересно, - отмахнулся я. Но Татьяна настаивала:
     - Вы так нервничаете, словно в первый раз идете с отчетом к губернатору.. - В первый раз, - признался я.
     - То-то я думаю, что не видела вас ранее.
     - Где не видели? - настороженно спросил я.
     - У губернатора. Я раньше работала в приемной Пятиримова. Вот перевели к вам.
     Вот так удача. Бывшая секретарша Пятиримова в моих руках. Она может знать такое, что мне за месяц кропотливой работы узнать не удастся. Тем более я пока не представляю, как мне войти в доверие к Пятиримову. Ни одной идеи в голове. Серая пустота, словно грозовое небо. И ни одной молнии-идеи.
     Я посмотрел на девушку и почувствовал легкую тоску. На секунду я увидел напротив себя Ангелину, и душа всплакнула. Я помотал головой, как собака, искупавшаяся в озере, и испуганно посмотрел на пустой стол. Сейчас бы выпить немного пива, чтобы унять грусть.
     Как по волшебству на столе появился поднос с бокалами пива.
     - Горячее придется подождать, - предупредил Антуан и исчез.
     Я отпил пива, подумал, что для дамы стоило бы заказать вина, но тут же забыл об этом. Я увидел Таню как бы по-новому. И почувствовал, что она нравится мне. Я ощутил поднимающееся влечение и утопил его в пиве. Только сейчас любовных похождений мне не хватало. Недавно Ангелину похоронил. Сам вроде как по официальной хронике мертв. Да и дело нераскрученное, как жернов, болтается на мне.
     Слово за слово, и мы разговорились. За этот вечер я узнал много о своей юной секретарше. И первое, что открыл для себя, к удивлению, что Танюшке девятнадцатый год пошел. А она старательно, с упорством труженика каменоломни, перед приходом на работу старила себя лет на пять, чтобы придать солидности облику. Татьяна Краснова родилась и выросла в семье бедной, если не сказать нищей. Мать - скромная учительница с нагрузкой по шесть-семь уроков в день. Плюс дополнительные занятия. Только такая напряженная скачка позволяла Анне Львовне приносить в семью скромную сумму, позволявшую малое, но необходимое. Отец Тани - Дмитрий Владимирович - вроде бы и поднялся от простого институтского преподавателя до заместителя декана по младшим курсам в Университете имени Бецкого на факультете социальных наук. Но тут приключился скандал. Дмитрий Владимирович по натуре своей был человеком мягкотелым, словом, тряпка, а не мужчина. И удивительно было, как такому существу удалось подняться на достаточно высокий административный пост и продержаться на нем целых шесть лет. Но случилось. Катастрофа же для Дмитрия Владимировича явилась в следующем. Он допустил административный проступок, впоследствии расцененный как преступление. Утрата важных отчетных документов. Четыре ведомости с оценками пропали из стен деканата. За эти документы непосредственно отвечал Дмитрий Владимирович. Разгорелся скандал. Подключилась прокуратура. Дмитрия Владимировича обвинили в преступной халатности и утрате важных документов. Срок дали условно. Два года. Но запретили занятие административных постов. Да и права преподавать лишили на пять лет. Семейство Красновых впало в нищету. Дмитрий Владимирович постарался устроиться на работу. Что ж, у него это вполне получилось. Ночами он пропадал на дежурствах в различных фирмах и компаниях, которым требовалось охранять помещения. Днями же трудился на ниве коммерции. Друг устроил в коммерческий ларек. Ситуация, мягко сказать, невеселая. И настроения Тане не поднимала. Окончив среднюю школу, девушка, вместо того чтобы от
правиться по приемным комиссиям высших учебных заведений, вышла на тропу поиска работы. Заработная плата продавщицы в ларьке ее не устраивала, а что-то серьезное ей и не предлагали. Во-первых, возрастом не вышла. Во-вторых, образования не хватало. Ведь в России как? Главное не талант, способности и знания, а книжечка. А вот книжечки-то и не было. Подфартило случайно. А фарт он всегда случайно выходит. Запланировать его невозможно. Если уж нет, то и взяться неоткуда.
     Танюша встретилась с Егором Дубининым - правой рукой Пятиримова. Негласно, конечно. Гласно они стали бы отрицать факт знакомства друг с другом. На чем Таня сошлась с Дубининым, что он взялся протежировать молоденькую, никому не известную девушку, мне так и осталось неизвестно. Она промолчала. А я не спросил.
     Аппетитный бифштекс, исчезнувший с моей тарелки, и второй бокал пива мало располагали к откровенности. Я чувствовал грандиозную тяжесть в животе. Хотелось прилечь. Уже скорее мечталось о кровати, чем о девушках и душещипательных беседах. Но на уровне интуиции я понимал, что Дубинин не за спасибо привел Танюшу в приемную к Пятиримову. Что-то связывало этих таких непохожих людей? Я проглотил третью кружку пива, сам и не заметив этого.
     И ты опять увидел дно, и ты опять вначале.
     - Ты с родителями обитаешь? - поинтересовался я и отметил, что язык мой уже порядком заплетается, а голова заполнена ватой, через которую трудно пробиваются мысли.
     - Как в администрацию попала, квартиру сняла. Теперь живу отдельно. Маленькая. Тесная. Но мне нравится, - призналась Таня и увидела в моих глазах...
     Что?
     Что-то, что позволило ей улыбнуться и сказать:
     - Поехали ко мне?
     - Лучше ко мне, - возразил я.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

     Поутру я страдал. Если, конечно, можно так назвать острую головную боль, точно мне в черепушку запихали колонию крыс, мучимую приступами клаустрофобии. К тому же я так и не смог понять (по крайней мере, первые пятнадцать - двадцать минут), за каким хреном я проснулся в половине седьмого утра, где я нахожусь и кто это мирно посапывает на другой половине кровати, больше напоминавшей поле для мини-футбола.
     Выбравшись из постели, я угодил ногами в теплые пушистые тапки. Никогда такие не любил. Такое ощущение, что забрался ступней в нутро кошки. Поражаясь обилию утренних несуразностей, я отправился на поиски кухни. И заплутал в трех столбах. Никак не мог разобраться в коридоре, в какую сторону мне двигаться. Только спустя пять минут бессильного топтания я наконец сообразил, что нахожусь не в своем особняке, а в чужой квартире. Это несколько облегчило задачу. Значит, это не я с ума сошел, а просто кто-то сменил декорации.
     Следующий шок меня ждал в ванной комнате. Я хлебнул ледяного, видимо, оставшегося со вчерашнего кофейку и, отставив кружку, зашел в ванную. Включил холодную в