приземлившись на левый бок, открыл огонь. Одного уложил с первого выстрела. Второй же оказался проворнее и ушел с линии огня, отступив в дом.
     Я обернулся. Хотелось удостовериться, что Кубинец и Стеблин в порядке. Они лежали, уткнувшись носами в ступеньки крыльца, и шарили дулами пистолетов по окружающему пространству.
     А ведь в дом-то еще надо попасть.
     Я опустился на колени и выглянул из-за колоны. Пуля высекла искру из камня возле моего уха. Осторожнее, господин частный сыщик. А то так ненароком можно и на тот свет угодить. А в мои планы это не входило. Я выщелкнул обойму, убедился, что патроны еще есть и я не окажусь с пустой пукалкой против хорошо вооруженного бандюгана. Набрался храбрости. Выразилось это в том, что я четыре раза глубоко вздохнул, постарался унять клокочущее сердце и перекрестился на всякий случай. Я выкатился из-за колонны и открыл огонь по двери. Стрелка я не видел, но выпустил всю обойму в дверной проем. Измочалил в щепу дверной косяк. И, кажется, кого-то задел. Раздался вскрик. И тут меня поддержали два ствола. Стеблин приподнялся из своего укрытия. По другую сторону вырос Кубинец.
     Через минуту все было кончено. Не забывая про возможную опасность, я выщелкнул пустую обойму, заменил ее на полную и поднялся на ноги. Озираясь по сторонам, я вступил в дом.
     Оказавшись в холле, я удивился. Такое ощущение, что зашел за задник декорации какого-то американского салуна времен освоения Дикого Запада. Пустые пространства. Полное отсутствие мебели, словно в доме намеревались устроить поле для гольфа, да наше прибытие помешало осуществлению планов.
     Судя по затухающим звукам, бой шел совсем близко, но скоро должен был кончиться. Следовало поторопиться, если я хотел без лишних свидетелей осмотреть дом.
     Я ткнул пальцем в потолок, показывая направление Кубинцу и Стеблину. И направился к лестниие на второй этаж. Лестница была старая, рассохшаяся, с качающимися перилами и аляповато вульгарными балясинами. Каждый мой шаг на ступеньку сопровождался ужасным скрипом. Таким можно мертвеца из могилы поднять, но грохот выстрелов заглушал звук, скрывал его от посторонних ушей.
     Поднявшись на второй этаж, я осмотрелся по сторонам. Та же картина опустошенности, что и на первом. Только шаров перекати-поля, перекатывающихся из комнаты в комнату, не хватает да пустой бутылки из-под виски ?Джонни Уокер?. Похоже, людей на втором этаже не было. Я медленно двинулся по коридору, поочередно заглядывая в каждую комнату. Но дом казался безлюдным. Судя по пыли и полному отсутствию мебели, здесь никто не жил лет пятнадцать. В одной из комнат я обнаружил тому документальное подтверждение. Огромную, до потолка фотографию императора Алексея II. Какой идиот станет вешать в своем доме портрет царя-шизофреника? Ответьте на мой вопрос. В том-то и дело, что такого не найдется, а если и найдется, в чем я конечно же сомневаюсь, то, согласно теории вероятности, вряд ли я столкнусь с ним. Да! Туманно. Туманно. Даже нынешний император старается не поминать имя своего кровожадного предка. Остается предположить, что портрет висит в комнате со времен царствования императора Алексея II Кровавого. Сколько же времени прошло! Давненько сюда никто не заходил.
     Я закрыл дверь в комнату и спустился на первый этаж. Кубинец сидел на нижней ступеньке лестницы и крутил пистолет на пальце, точно ковбой из дешевого вестерна. Стеблина поблизости видно не было.
     - Ну как? - поинтересовался Гонза, услышав мои шаги.
     - Ничего интересного, - скупо ответил я.
     - Вот и у меня также.
     - Где Стеблин? - спросил я, оглядываясь.
     Что-то изменилось, но что, я пока определить не мог.
     - Во дворе. Там что-то нашел.
     Кубинец неопределенно мотнул рукой и сплюнул на пол. С отвращением.
     Я понял, что изменилось. Над домом повисла тишина. Не слышны были выстрелы. Они исчезли. Бой закончился. И словно в подтверждение моих слов двери распахнулись, и в холл ворвались бойцы, ведомые Ваней. Дубай, увидев нас, всплеснул руками, как домохозяйка со стажем, и рассыпался словами:
     - Я уж думал, что вы струхнули, обмочили штанишки и смылись по-тихому.
     Я хмуро посмотрел на него, ругнулся непечатно и заметил:
     - Что-то вы долго. Мы тут уж заскучать успели. Подумывали о партии в покер.
     - Раньше не получилось. Огрызались, собаки, - пропустив ядовитость моего тона мимо ушей, отозвался Дубай.
     Бойцы рассредоточились по дому. Он раздал им ценные указания, что искать, куда тащить, и присел рядом.
     - Пятерых потеряли, - сообщил он сквозь зубы. - А где дохлик ваш?
     - Стеблин что-то услышал во дворе. Собаки залаяли. Машина какая-то заработала, - ответил Кубинец.
     Надо же какие подробности. Передо мной он так не распинался.
     Пока бойцы обыскивали дом, Кубинец занимался созерцанием пола, Стеблин где-то отсутствовал, а Дубай прилег отдохнуть от трудов тяжких, но праведных, я задумался. Где-то в душе копошился червь сомнения. Глубоко укоренился, паскуда. Без скальпеля не извлечешь. Главное - я никак понять не мог, что тревожит меня. Одно виделось ясно, как на блюдечке с голубой каемочкой, - в этом доме что-то было не так. Не нравилась мне эта пустынность. Безлюдье какое-то. Словно очутился посреди декораций, выстроенных для съемки дешевого бандитского сериала. Декорации. Вот ключевое слово. Меня осенило. Я заскрипел зубами, двинул кулаком по перилам и вышиб две балясины, раскрошившиеся в труху.
     - Узор не нравится? - поинтересовался Дубай.
     - Это все туфта. - Я обвел взглядом дом.
     - Что ты имеешь в виду? - очнулся от спячки Кубинец.
     Но ответить я не успел.
     Первым в холл ввалился Стеблин. Выглядел он так, словно сцепился с взбесившейся газонокосилкой. Одежда свисала с его костлявой фигуры лохмотьями. Втроем мы вытаращились на него с отвисшими челюстями. И тут появились бойцы. Двое тащили по коробке с иностранными маркировками, гербами и штемпелями.
     - Мы нашли в подвале, босс, - доложил свободный от груза боец. - Там все забито.
     Дубай очнулся от шока (похоже, совсем забыл о существовании Стеблина), он указал, куда поставить трофей, и, не откладывая дело в долгий ящик, вскрыл коробку армейским ножом, что болтался у него в ножнах у пояса.
     Все оказалось, как я и предполагал.
     Ящик был пуст. Вернее, он был заполнен, но совсем не тем, что мы ожидали увидеть.
     Дубай вытряхнул лекарства на пол и со злости стал выплясывать на таблетках джигу.
     - Как это понимать?!! - взревел он.
     - Я же сказал, что все туфта, - равнодушно ответил я.
     - Ты сказал! Да у меня пятеро пацанов погибло! - бесился Дубай.
     - Я только сейчас все понял. Нам просто отвели глаза. Это здание бутафория. Бойцы, с которыми вы сражались, ничего не знают. Они такие же фальшивые фигуры, как и все здесь.
     - Стало быть, ты нам фуфло впряг?
     - Нет. Я слышал то, что слышал. Просто наш противник перестраховался.
     - А где груз?
     - Есть два варианта, куда ушел груз. Первый вариант - он в порт не прибыл.
     Мое сообщение потрясло всех. Кубинец скис и стал шевелить губами, точно читал отходную молитву. Дубай взревел, как медведь с распоротым брюхом, и проломил кулаком фанерную дверку, ведущую в кладовую. Стеблин застонал и без сил опустился на пол.
     - Если он не прибыл в порт, то где он?! - прорычал Дубай.
     - Его выгрузили до Петрополиса. Возможно, в Кронштадте. Нужно выяснить курс судна до Петрополиса. Узнать, останавливался ли где корабль. Скажем так, непредвиденно.
     - Сделаем, - крякнул Дубай.
     - Второй вариант. Груз до сих пор в порту. Нам погрузили лекарство. Отправили его на подставной адрес. Слежка погналась за пустышкой. А в это время реальный груз успели отгрузить и отправить в место хранения.
     Вторая версия мне нравилась больше.
     - Кто остался в порту? - взрычал Дубай. Боец, к которому он обращался, потоптался в нерешительности и промямлил:
     - Ну, как бы... типа... там Штырь и... Алекс Кудлатый... они на катере, значит, сторожат... а еще Рыжий и Яшка Столяр, они на парковке остались.
     - Звони быстро, - взрычал Дубай.
     Боец достал трясущимися руками телефон и стал тыкать неуклюжими пальцами в маленькие кнопки. Не стоило бы Дубай орать на паренька. Он того и гляди с перепугу инфаркт схлопочет. Боец поднес трубку к уху и стал ждать. Минут пять стоял как столб, словно замерз. Но все же очнулся:
     - Никто не берет... типа...
     - Типа... ты кому звонишь?!
     Дубай терял терпение. Ему бы сейчас кого-нибудь, чтобы разорвать, да с кровью, и полетели бы клочки по сторонам, а стены бы заляпались красненьким.
     - Рыжему и Яшке, - испуганно ответил боец.
     - Попытайся набрать Штыря.
     Боец попытался набрать номер, но ничего не получалось. Пальцы танцевали тарантеллу и никак не хотели попадать в кнопочку. Дубай вырвал телефон из рук и быстро натанцевал координаты Штыря.
     Никто не отвечал.
     Дубай в злости метнул трубку в стену. Коробочка разлетелась вдребезги.
     - Немедленно назад!!

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

     Пока мы неслись, а иначе эту гонку от разгромленного дома обратно в порт назвать и нельзя, я успел расспросить Стеблина о случившемся. Услышанное меня весьма заинтересовало. Стеблин вышел во двор, разобрав сквозь треск выстрелов истошный собачий лай и шум какого-то мотора. Но перед выходом он успел сообщить о своем продвижении Кубинцу, который, осмотрев первый этаж, приземлился на ступеньках лестницы с намерением отдохнуть. Он направился на лай. Лай оказался путеводной нитью и привел его к двухметровой ограде, которую с внешней стороны атаковали два кровожадных волкодава. Они бросались на решетку, стремясь проникнуть на территорию дома. Кто-то явно их натравливал. Так решил для себя Стеблин и притаился в кустах, чтобы проследить появление хозяев. Они появились со стороны канала. Как раз оттуда, где ревел мотор катера. Два мужика в костюмах и плащах. Явно высокого полета типчики. Только чего они с собаками сами возиться стали. Было непонятно. Стеблин притаился в кустах. На всякий случай прицелился в псин, буквально выпрыгивавших из собственных шкур, мечтая прорваться через ограду. Хозяева решили подсобить любимцам, взвалили их на руки и перенесли через ограду. Такого поворота событий Стеблин не ожидал и встретиться с разъяренными животными совсем не жаждал. Но бежать было поздно.
     Представляю, что он почувствовал в те две минуты, что потребовались псам, чтобы спрыгнуть с рук и броситься в кусты. Дальше Стеблин не видел, куда делись хозяева. Мог только догадываться. Постояли и ушли. Куда? Стеблин не видел. Ему было не до этого. Собаки унюхали его в кустах и накинулись. Первую он уложил выстрелом на лету. Разворотил пузо. Собака заскулила, упала на землю и завертелась волчком. Вторая же добралась до Стеблина. Заработала лапами и зубами, разрывая на нем одежду. Он только успевал ее отпихивать, пытаясь прицелиться. Прежде чем ему это удалось, псина успела порядком попортить ему внешний вид. Но он убил ее. Всунул дуло в пасть и нажал спусковой крючок. Голову волкодава разнесло в клочья. Минуту Стеблин лежал неподвижно, пытаясь унять грохот разогнавшегося сердца. Когда же поднялся, обнаружил, что собаки несли на себе сюрприз. Маленький подарок тем, кто брал штурмом дом. Увиденное потрясло Стеблина. В особенности циферблат с мелькавшими цифрами. Взрывчатка. Каждая псина несла на своем брюхе пару килограммов взрывчатки с часовым механизмом. Основы саперного дела Стеблин проходил на подготовке оперативных полицейских кадров по программе ?Антитеррор?. Как же он взмок от волнения, пока останавливал бег времени на циферблате. Лишал скорпиона жала. Две минуты на каждую бомбу затратил, но собак обезвредил.
     - Вот что со мной произошло, - закончил свой доклад Стеблин.
     Услышанное мне не понравилось. Совсем не понравилось. Собаки означали только одно. Заговорщики, кем бы они ни были, обезопасили себя, выслав грузовики с пустышкой к заброшенному дому. Но, увидев, что за ними отправился хвост, подумали, что нелишне бы было избавиться от свидетелей. На скорую руку снарядили собак-подрывников минами с часовым механизмом и отправили в дом. Если бы не оперативность и бдительность Стеблина, мы взлетели бы на воздух и через пару секунд предстали бы перед апостолом Павлом. Поболтали бы по душам. Но город остался бы в руках заговорщиков, совершенно оборзевших, избавившись от всех помех одним махом.
     Я вздохнул облегченно и вытер пот, выступивший на лбу. Решил, что по прибытии обязательно расскажу обо всем Дубай, чтобы знал, с чем и кем имеет дело, но когда мы примчались в порт, я обо всем позабыл.
     Мы стали возле флагманского катера, покинутого командиром. Катер выглядел заброшенным, точно никого ка нем и не было. Только свет ярко рвался из окон капитанской рубки. Сошлись борт к борту. Бойцы попрыгали на флагман. За ними последовали Дубай, Кубинец и я. Стеблин остался на нашем катере. Он посчитал, что после схватки с псами имеет право на пятнадцать минут отдыха. Как будто мы, пока он там с псами сражался, страдали от безделья да в потолок поплевывали.
     На палубе флагмана нас ожидал сюрприз. Первое, что бросилось мне в глаза, это оторванная рука, насаженная на нож, торчавший из стены палубной надстройки. Рука была оторвана с разможженной костью. Ее не отрезали, не отпилили, а оторвали. Зубами отгрызли - понял я. Того, кому она принадлежала когда-то, я увидел чуть дальше. Над ним уже стояли, склонившись, двое кочевеевцев. Их лица не предвещали ничего хорошего тем, кто сотворил с их товарищем подобное. Да, они разорвут их на части - только попадитесь в руки.
     - Кто это? - поинтересовался я у бойца.
     - Алекс... Кудлатый...
     Из капитанской рубки вышел Дубай. Его лицо было бледным и жестким, точно поверхность гранитной скалы. Он извлек пачку сигарет из кармана, достал одну и засунул ее в рот. Закурил, затянувшись жадно и выпуская клуб мутного дыма в воздух.
     - Так плохо? - поинтересовался я. Ваня посмотрел на меня. Казалось, не узнал, но ответил:
     - Штыря тоже порвали. Уроды, могли бы просто замочить. Зачем издеваться?
     Надо же, Дубай волновался за своих бойцов.
     - Это - собаки. - сказал я.
     - Что собаки? - не понял Дубай.
     - На них натравили волкодавов. Вот они и порвали ребят.
     - Откуда ты знаешь? - огрызнулся Ваня.
     - Это лишь догадка. Но есть кое-что, что может ее подтвердить.
     Я в подробностях пересказал ему все, что услышал о злоключениях Ираклия Стеблина. Дубай заинтересовался, нахмурился, хмыкнул нервно, потер ладони и нырнул обратно в рубку.
     Я остался на палубе. Лицезреть еще одно разорванное тело я не хотел.
     Минут десять прошло, как появились два запыхавшихся бойца. Они долго бежали по набережной к флагману, потом взобрались на палубу. Дубай, похоже, ожидал их. Он выбрался из рубки и накинулся на них с вопросами:
     - Что там?
     - Ну, как бы... это... вроде... - замямлили крутые пацаны на два голоса.
     Да. В бандиты явно шли ребята, не слишком обремененные интеллектом. А впрочем, зачем им, собственно, интеллект?
     - Рыжий? Яшка Столяр? - рявкнул Дубай.
     - Покойники оба.
     - Как их убили? - встрял я с вопросом.
     - Горло... значит... шамкнули... сзади подошли... и это... полоснули. Мощно так... аж гортань располовинили.
     - Свободны, - скомандовал Дубай. Бойцы испарились.
     - Зачем на этих натравили собак, а другим перерезали глотки? - удивился Ваня.
     - Элементарно, Ватсон, - отозвался я. - К Рыжему и Столяру они смогли подобраться незаметно.
     А к тем, кто на катере, это невозможно. Вот и подпустили собак.
     - Ты прав. Мы все-таки упустили груз. Его сняли с корабля, после того как мы погнались за подставным зайцем. А они наших убрали и спокойненько увезли товар, - размышлял Дубай.
     - Не обязательно, - возразил я. - С тем же успехом его могли снять и где-нибудь еще. До порта.
     - В Кронштадте, например, - напомнил Кубинец. А я и не слышал, как он подошел ко мне.
     - Именно так, - согласился я. - Истинно так. А ребят убрали, чтобы под ногами не путались. Да, возможно, пытались сбить со следа.
     Дубай явно обрадовался. Ухватился за ниточку. И загорелся, как рождественская елка. Что это я в последнее время часто о Рождестве вспоминаю?
     - Я узнаю, заходил ли корабль куда-нибудь до порта. Все выясню. Если такой факт был, то постараюсь по свежему следу проследить за грузом. Кстати, а что это за груз? - вдруг спросил Ваня.
     Поразительная скорость соображения.
     - Сие мне неведомо, - ответил я. - Но думаю, что это гексоген или что-то подобное. Прошу учесть, что это лишь догадка. Пока что я не могу понять, что вообще творится вокруг. Я знаю, что есть заговор, но что хотят заговорщики, понять не могу.
     - Ладно, - отмахнулся Дубай. - Я все выясню. Если будет положительный результат, то свяжусь с тобой. Там разработаем план дальнейших действий.
     Я кивнул. Развернулся и покинул палубу. За мной следовал Кубинец. Была у меня одна ниточка, которую я давно держал в руках, но никак не мог ее раскрутить. Теперь стоило с ней поработать.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

     Порт мы покинули одновременно. Я на своем ?икаре? вел колонну. За мной следовали Стеблин и Кубинец. Мы направлялись домой. На родной канал Беринга в двадцать седьмой дом. Табличка с такой цифрой висела на нашем особняке. Чудесное ощущение - предчувствие того, как я вступлю в свой дом, пройдусь по ковру, спущусь в подвал и обойду ряды толстых бочонков с пивом. О! Это чудесное чувство. Одно только омрачило его. Я вспомнил о затоплении подвала и об остановленном пивоварении.
     Успели ли устранить все последствия катастрофы?
     Или меня ждут руины?
     Вот в чем вопрос!
     Я ехал домой с камнем на сердце. Я не знал, чего мне ждать. Увидеть разоренным собственное гнездо - тяжкое испытание. И я должен его с честью выдержать.
     Сворачивая в канал Беринга, я вдруг ясно понял, насколько соскучился по привычному распорядку дня. По утреннему легкому завтраку с двумя чашками крепкого кофе собственного приготовления. По подвалу, где я ежедневно проводил от двух до четырех часов среди запахов дрожжей и солода. По уютным креслам в трех своих кабинетах. Я устал жить под чужой личиной. Носить маску и соответствовать ей. Конечно, роскошный катер, шикарные апартаменты. Но на другой чаше весов уют, тепло дома, привычные вещи, любимые дела. В первый раз в моей жизни расследуемое мной дело потребовало от меня покинуть дом на длительный срок, отречься от пивоварения, любимых книг и вылазок в ?Эсхил-ХР?.
     Я вспомнил Ангелину, и сердце заполнилось грустью.
     Я вильнул к набережной, вошел во внутренний дворик особняка и пристал к домашнему причалу. Рядом, качаясь на волнах, пришвартовался катер Кубинца. На причал выпрыгнул Стеблин и направился в дом. Через минуту причальный механизм опутал катер, притянул его в тенета, как паук зазевавшуюся муху.
     Я бросил магнитный якорь к причальной тумбе и покинул ?икар?.
     С трепетом в душе и замершим сердцем я вступил под своды родного дома. Кубинец и Стеблин держались позади меня. Они понимали, что я чувствую, и молчали.
     Волнение. Дикое волнение. Точно я мальчишка, пригласивший девушку домой, когда родители уехали на дачу, и именно в этот вечер после двух-трех бокалов вина должно свершиться то, о чем грезят все мальчишки во влажно-томительных снах. Я прошел по ковру холла, с наслаждением вдыхая пыльный, пахнущий пивом и книгами воздух. Обернулся, скользя взглядом по родным стенам. И почувствовал, что я дома. Что ничего не изменилось. Никакой разрухи. Никаких руин.
     Я в нетерпении отомкнул дверь, ведущую в подвал. Щелкнул выключателем, зажигая свет в помещении, и сбежал по ступенькам. Я не подумал воспользоваться лифтом. Мне было некогда. Я не мог ждать медлительную кабину, чинно опустившую бы меня в покои пивовара.
     Увиденное бальзамом растеклось по сердцу. Чистый, готовый к работе подвал. Огромные бочки, расположившиеся штабелями вдоль стен, готовые хоть сейчас принять в себя