облегчением  перевел  дух:
во-первых, его расчеты полностью подтвердились, а во-вторых, он  прекрасно
представлял, какого грохота  только  что  чудом  избежал.  Подождав,  пока
сердце  в  груди  успокоится,  Джозеф  благополучно  добрался  до  окна  и
отодвинул   штору.   Поток   лунного   света   хлынул   внутрь   мгновенно
преобразившейся комнаты, и Джош удовлетворенно повернулся, желая осмотреть
поле предстоящей "работы".
     Но не  огромные  вазы  китайского  фарфора,  не  серебряные  турецкие
кувшины с  лебедиными  шеями  и  не  миниатюрные  золотые  вазочки  работы
итальянских мастеров первыми бросились ему в глаза.
     У двери стояла смуглая черноволосая девушка в полупрозрачном пеньюаре
и с легкой усмешкой наблюдала за ним.


     Сомнений не было - перед Мартой стоял вор. И, разумеется, не ворующий
людские помыслы, как она сама, а обыкновенный домушник. Марте было немного
страшно - в родных Шафлярах крали только скот, и с "обычными"  ворами  она
до сих пор не сталкивалась - но  любопытство  пересилило.  Светская  жизнь
успела порядком ей надоесть, а тут вдруг такое приключение!
     Марта еще сама не знала, что будет делать. Проще  всего  было  громко
закричать, позвать слуг или самого барона - но  вору  ничто  не  мешало  в
любой момент высадить стекло и выпрыгнуть в окно, и  кроме  того...  перед
ней был в некотором роде собрат по профессии, ибо Марта отнюдь не  строила
иллюзий на свой собственный счет. Да  и  сам  молодой  человек,  испуганно
застывший у окна, был ей чем-то симпатичен.
     И вместо  пронзительного  визга  или  сакраментального  и  совершенно
идиотского вопроса: "Что вы здесь делаете?!" Марта просто констатировала:
     - Вы вор. И пришли сюда за вазами барона.
     - Да! - от растерянности Джозеф не нашелся,  что  соврать,  и  сказал
правду.
     - Тогда я бы посоветовала вам не брать китайские  вазы  -  они  очень
хрупкие и тяжелые, вряд ли вы донесете хоть одну в  целости.  Кроме  того,
мне они очень нравятся.
     - Вы, насколько я понимаю, Марта, компаньонка  баронессы?  -  нашелся
наконец пришедший в себя Джозеф.
     - О, вам даже это известно! - Марта оценила наглость  этого  молодого
человека и то, как быстро он справился со своей растерянностью. - В  таком
случае, представьтесь, раз уж вы знаете мое имя, а я ваше - нет.
     - Джозеф Волож, - Джош слегка поклонился. Он и сам  не  знал,  почему
назвался своим настоящим именем.
     - Джозеф? И вы уверены, что ваша мама звала вас именно так?
     - Ну, вообще-то мама звала меня Юшкой...  Юзефом.  Но  это  было  так
давно...
     - О, то пан поляк? - произнесла Марта на певучем подгальском  наречии
и не удивилась, услышав ответный вопрос:
     - О, то пани полька теж?!
     - Пани гуралька, - и оба с удовольствием перешли на родной язык.
     - И что же пани Марта мне еще посоветует? -  поинтересовался  Джозеф.
Судя по всему, девушка не собиралась звать на помощь, и у Джоша  появилась
надежда, что он сумеет выпутаться из этого дурацкого положения.
     "А она, кстати, ничего. И не боится совсем", - отметил он мимоходом.
     - Полагаю, вас интересует  что-то  достаточно  ценное  и  не  слишком
большое, чтобы его легко можно было унести, - со знанием дела предположила
Марта (именно этим правилом, усвоенным от приемного отца, она сама  обычно
руководствовалась, забираясь в тайники чужих душ).
     - Вы рассуждаете на удивление здраво. И вы снова правы, - Джозеф  был
несколько сбит с толку, но пока эта странная беседа ничем ему не грозила и
даже складывалась весьма  удачно;  впрочем,  Джош  еще  сам  боялся  этому
верить.
     - Что  бы  вам  предложить,  милостивый  пан?  -  Марта  забавлялась,
разговаривая с Джозефом в манере продавца антикварной  лавки,  помогающего
покупателю выбрать нужную вещь,  и  исподтишка  наблюдала  за  симпатичным
молодым вором. "А если попробовать работать с таким в паре?"  -  мелькнула
шальная мысль, но Марта тут же отогнала ее подальше.
     - Эти итальянские безделушки, конечно, очень красивы  и  стоят  целое
состояние, но вы навряд ли сможете их продать; кроме того,  я  к  ним  так
привыкла... Может  быть,  вот  это?  -  и  она  продемонстрировала  вконец
обалдевшему Джозефу аляповато-роскошную  вазу  средних  размеров,  масляно
блеснувшую в лунном свете, когда Марта взяла  ее  с  подставки.  -  Полная
безвкусица! Зато чистое золото.
     - И вы... предлагаете мне ее забрать? - опешил Джош.
     - А разве вы не за этим сюда  явились?  -  Марта  уже  твердо  решила
позволить Джозефу-Юзефу уйти из дома с добычей, а заодно насолить  барону,
недавно имевшему наглость приставать к ней в отсутствие жены.  Разумеется,
барон мгновенно позабыл о своих намерениях, но неприятный  осадок  в  душе
Марты  остался.  Липкий  противный  налет  -  так  бывает  всегда,   когда
вынужденно присвоишь какую-нибудь гадость... Почему бы и не позволить себе
маленькую месть?
     - Что же вы стоите столбом? - Марта удивленно нахмурилась.  -  Берите
то, за чем пришли, и уходите. Я не стану поднимать тревогу.
     - Но почему?!
     - А вот "почему" - это  вам  знать  вовсе  необязательно,  -  заявила
девушка, делая шаг навстречу Джозефу и вручая ему вазу.
     Джош-Молчальник  машинально  взял  протянутую  вещь,  и  их  руки  на
мгновение соприкоснулись. Вора пробрал  озноб,  у  него  впервые  в  жизни
зачесались глаза - и он снова застыл, держа в руке вазу и изумленно  глядя
на Марту, как будто пытаясь что-то вспомнить.
     - Берите вазу и уходите, - еще раз, словно маленькому, повторила  ему
Марта. - И не забудьте о своем пари. Завтра вечером вы должны  встретиться
с этим вашим... Грыжей и предъявить то, что украли.
     - Да-да, я помню, - не очень-то  соображая,  что  с  ним  происходит,
выдавил Джош и направился к двери.
     У порога он на миг задержался, в последний раз взглянул  на  стройную
девичью фигуру в воздушном пеньюаре,  словно  плывшую  в  потоках  лунного
сияния - и слова сами сорвались с его губ.
     - Я... смогу увидеть вас еще раз?
     - Может быть, - лукаво  улыбнулась  Марта,  лишь  слегка  коснувшаяся
Джоша, который в противном случае назавтра вообще не вспомнил бы  о  своем
пари с Грыжей. - Но только не приходите так, как сейчас - в другой раз вам
может меньше повезти.
     Джош только кивнул в ответ и шагнул в коридор.


     ...Когда пришедший в себя за день Джозеф с трудом вспомнил, где  и  с
кем он должен сегодня встречаться, и явился в трактир - Грыжа  с  цеховыми
старшинами уже ждал его.
     - Что-то ты без мешка, приятель, - весело хохотнул Арчибальд при виде
Молчальника. - Видать, язык у тебя острее всего прочего!  Под  стол  прямо
сейчас лезть будешь или как?
     - Тебе, Грыжа, не дома чистить, а в суде служить, - усмехнулся  Джош,
опускаясь на специально оставленное для него место напротив Грыжи. - Ты бы
нас всех за месяц перевешал...
     - Ишь, распелся! Или впрямь разжился чем?
     - Да так, мелочовка, - вяло махнул рукой Джозеф, раскрывая висевшую у
него на боку дорожную сумку. - Там еще было, только я тяжести  таскать  не
люблю. А у тебя что, Грыжа?
     Ваза червонного золота  и  негромко  звякнувший  кошель  величиной  с
голову младенца возникли на столе одновременно. Несколько секунд  Грыжа  и
Джош молча сравнивали украденное; остальные затаили дыхание.  Потом  Грыжа
одним быстрым движением развязал принесенный им кошель, и на стол  хлынули
желтые блестящие кружочки.
     - Неплохо, - оценил Джош, с профессиональной  ловкостью  выуживая  из
груды монет крупный рубин. - Месяц гулять можно.
     - А  ты,  парень,  тоже  не  промах,  -  признал  Грыжа,  уважительно
поглаживая бок вазы. - Не думал, не думал... По-моему, одно другого стоит.
     Возможно, ваза стоила и больше, чем добыча Грыжи - но у Джозефа  было
отличное настроение, и он не хотел спорить.
     - Так что, ничья?
     - Пожалуй, что так! - и Арчибальд  Шварц,  знатный  домушник,  первым
протянул Джозефу руку.
     - А теперь - всех угощаю! - крикнул он, когда отшумели приветственные
возгласы приятелей, и их с  Джошем  перестали  поздравлять  и  хлопать  по
спинам.
     - МЫ угощаем! - поднял кверху палец Джош.
     Грыжа одобрительно кивнул.


     Уже светало, когда Джозеф нетвердой походкой возвращался  к  себе.  В
голове  изрядно  шумело,  перед  глазами  прыгали   окосевшие   физиономии
собутыльников, клявшийся в вечной дружбе Арчибальд, разбросанные по  столу
пустые кувшины и миски, в ушах пронзительно  визжала  кабацкая  скрипка...
Погуляли на славу! Он доказал  венским  зазнайкам,  чего  стоит  настоящий
мастер! Теперь...
     Что - "теперь", Джош тут же забыл; да это было и не важно. Важно было
добраться до комнат, которые он снимал, упасть на  кровать  -  и  заснуть.
Джозефу смертельно хотелось спать. Он уже почти спал,  безуспешно  пытаясь
попасть ключом в замок, и только какое-то воспоминание все еще  не  давало
покоя, пытаясь  прорваться  в  путавшиеся  мысли.  Когда  проклятый  замок
наконец щелкнул, Джошу внезапно удалось ухватить за  хвост  это  скользкое
воспоминание.
     Марта!
     Стройная девичья фигура в волнах лунного света.
     Марта!..
     Загадочная компаньонка баронессы Айсендорф.
     Та, которая вопреки всякой логике не только не  подняла  тревогу,  но
еще и помогла ему - вору.
     Марта...
     С этой мыслью Джош и заснул.


     Они встретились через неделю, в опере.
     Это произошло внешне случайно, но ни Джозеф, ни  Марта  не  верили  в
случайности; впрочем, не верили они и в Провидение.
     Они просто встретились.
     - Как ваше пари, пан Джозеф?
     - Благодарю, пани Марта, все получилось как нельзя  лучше.  У  нас  с
Арчибальдом вышла ничья, и теперь он во мне души не чает.
     Говоря на родном подгальском наречии, Джош и Марта могли не опасаться
посторонних ушей.
     - И что же вы теперь, работаете вместе?
     - О, нет! - рассмеялся  Джозеф,  представив  себя  в  роли  напарника
Грыжи. - Все-таки у меня иной подход к... к работе.  Вот,  -  и  он  одним
неуловимым жестом, словно фокусник, извлек  откуда-то  (Марте  показалось,
что прямо из воздуха)  расшитый  золотом  кошелек,  продемонстрировал  его
Марте и небрежно бросил на пол.
     - Простите, сударь, это не вы обронили?
     Пожилой седоволосый бюргер рассыпался в благодарностях, а Марта  едва
удержалась от смеха.
     - Да вы просто виртуоз, пан Джозеф!
     - Благодарю за комплимент, пани Марта, но не стоит об этом...
     - Ну почему же, пан Джозеф?! Это так интересно! Расскажите мне...
     И Джозеф, чувствуя, что поступает глупо и неосмотрительно, что  этого
делать нельзя, но не в силах отказать, рассказывал Марте случаи  из  своей
богатой приключениями жизни, воровские байки, кое-что придумывая на  ходу;
Марта знала, что далеко не все из рассказанного Джошем -  правда,  но  все
равно слушала его с широко распахнутыми глазами... ей  вспоминался  старый
Самуил-баца, его наставления, свое  собственное  детство,  первые  попытки
забраться в чужую душу, оскаленные морды "задушевных" Стражей,  охранявших
тайники памяти; ей вспоминался панический страх, бегство без оглядки  -  и
отчаянная радость от неожиданной  удачи,  когда  ни  один  Страж  даже  не
проснулся, а Марта бесшумной тенью скользила по темным коридорам, спеша  к
выходу, унося то, что ей приглянулось... позже с восторгом она  ощутила  в
себе чужие воспоминания, украденные ею - свою первую добычу...
     Как это было похоже на рассказы Джозефа - похоже, и  в  то  же  время
совсем по-другому!
     С тех пор они виделись часто, хотя поначалу и не каждый день.  Ходили
в оперу, гуляли в венских парках,  любовались  фонтанами,  кормили  с  рук
белоснежных и угольно-черных лебедей,  катались  на  лошадях  -  баронесса
привила своей компаньонке вкус к верховой езде,  а  Джозефа  его  бродячая
жизнь уже давно вынудила стать неплохим наездником - и как-то раз,  словно
бы невзначай, оказались в комнатах, которые снимал Джош.
     Все получилось легко, само собой, и когда Марта наконец пришла в себя
рядом с уснувшим и улыбавшимся во сне Джошем - она ни о чем не жалела.
     Более того, через неделю-другую  она  стала  гораздо  лучше  понимать
Лауру Айсендорф. Только одно было неясно для Марты - зачем нужно все время
искать новых мужчин?!
     Может быть, Лаура просто еще не нашла своего?
     Но чужая душа - потемки,  и  Марте  это  было  известно,  как  никому
другому. Она и в себе-то не могла толком  разобраться!  Сколько  блестящих
кавалеров из хороших семей вьется вокруг - а она предпочла Джозефа Воложа.
     Карманника.


     Они были молоды, беспечны  -  и  счастливы.  Живя  сегодняшним  днем,
намечая будущее не  дальше  завтрашней  встречи,  они  кружились,  подобно
мотылькам, не задумываясь о том, что жизнь мотылька  быстротечна,  и  лето
должно когда-нибудь кончиться.
     Баронессу сперва озаботило непривычное поведение  расцветающей  прямо
на  глазах  Марты,  но  та   походя   справлялась   со   своими   обычными
"обязанностями", и Лаура Айсендорф быстро успокоилась -  наконец-то  у  ее
компаньонки появился любовник, а это, по понятиям  баронессы,  было  более
чем нормально.
     Странно только, что всего один...
     Многое могло случиться  с  этой  странной  парой:  кто-нибудь  вполне
способен был прознать,  с  кем  встречается  Марта,  и  коллекция  сплетен
венского света обогатилась бы еще одним  пикантным  экспонатом;  Джош  мог
попасться на очередной краже и угодить в тюрьму, а то и  на  виселицу;  но
судьба почти год примеривалась к  влюбленным,  прежде  чем  усмехнуться  и
ударить наотмашь.
     Эпидемия бубонной чумы, чуть было  не  опустошившая  Италию  и  южные
области Франции, Вену зацепила лишь краем черного крыла, сочащегося  гноем
и страхом -  заболело  не  более  двух  сотен  человек,  причем  благодаря
самоотверженности сестер-монашек венских  госпиталей  и  вовремя  принятым
мерам магистрата дальше зараза не пошла.
     Но одной из этих немногих оказалась Марта.
     Два дня Джош, как безумный, кружил вокруг  госпиталя  св.Магдалины  -
любовь  Лауры  Айсендорф  к  своей  компаньонке  не  доходила   до   таких
крайностей, как уход за смертельно опасной больной в  баронском  поместье.
Стражники-добровольцы никого не пускали в ворота госпиталя, и уж тем более
они никого не выпускали наружу (монашки и лекари жили в боковых  флигелях,
дав обет не покидать госпиталя, пока в нем еще можно спасти хотя бы одного
человека).
     Наконец,  под  вечер  второго  дня,   измученный   лекарь   выкрикнул
Молчальнику через решетку приговор судьбы: надежды  нет  никакой,  и  жить
больной осталось дня три, от силы четыре.
     Потом лекарь упал и заснул прямо тут же, у  самой  ограды,  а  Джозеф
остался стоять посреди улицы, окаменев от свалившегося на него горя.
     Он не очнулся даже тогда, когда  кучер  чуть  не  наехавшей  на  него
кареты  громко  обругал  "проклятого  пьяницу"  на  чем   свет   стоит   -
Джош-Молчальник просто сделал шаг в сторону и снова застыл.
     Так он стоял долго. Редкие  прохожие,  в  сумерках  спешившие  домой,
невольно оглядывались на этот живой  памятник  скорби  и  отчаянью.  Потом
Джоша увел от госпиталя  какой-то  доброжелательный  мясник,  который  все
предлагал Джозефу облегчить душу, пока не понял тщету своих попыток  и  не
отстал, отправившись пить пиво - короче, отчасти Молчальник пришел в  себя
лишь в знакомом  трактире,  где  целую  жизнь  тому  назад  они  с  Грыжей
заключали свое странное пари, а потом долго обмывали "ничью".
     Джош поднял голову и огляделся: через два столика  от  него  сидел...
Грыжа с двумя приятелями и еще каким-то господином.
     На мгновение Джошу показалось, что все это уже было, что он спит или,
наоборот, что он проснулся, и Марта жива-здорова, им  лишь  предстоит  еще
встретиться в опере, но на этот раз все будет хорошо, и...
     И тут он с усилием вспомнил, что Арчибальд Шварц по кличке Грыжа  две
недели  назад  попался  на  очередном  "деле",  забравшись  в  дом   очень
влиятельного чиновника, и на днях его должны были  повесить  на  городской
площади.
     В назидание прочим.
     Но вместо того чтобы болтаться  в  хорошо  намыленной  петле  или  по
крайней мере в ожидании этой самой петли гнить в тюрьме и  улаживать  свои
сложные отношения с Господом  -  вместо  этого  Грыжа  почему-то  сидел  в
трактире, пил вино и  улыбался  одними  губами,  а  в  темно-серых  глазах
Арчибальда Шварца по прозвищу Грыжа... нет, не должна  читаться  в  глазах
человека, внезапно оказавшегося на свободе, такая смертная тоска и  полная
безнадежность!
     Но почему?! Если Арчибальд каким-то чудом вырвался из тюрьмы или  был
помилован, то он должен радоваться... Грыжа радовался. Во  всяком  случае,
со стороны все выглядело именно так. Трактир, приятели,  вино  -  что  еще
нужно человеку, вышедшему из застенков? Но взгляд... после  услышанного  в
госпитале св.Магдалины Джош не мог обмануться! На душе у Арчибальда Шварца
было так же тоскливо и мерзко, как и у него самого.
     Как будто эту самую душу разъедал изнутри невидимый червь.
     Джозеф велел служанке принести вина и подсел за столик Грыжи.
     - О, Джош! - искренне обрадовался Грыжа, и на  миг  его  глаза  стали
прежними, но только на миг, не больше. - Хорошо, что ты появился!
     - Привет, Арчи, - выдавил кривую улыбку Джозеф. -  Как  тебе  удалось
отвертеться от виселицы? Сбежал, что ли?
     - Почти, - Грыжа сразу осунулся и будто стал меньше  ростом.  -  Вот,
господин Джон Трэйтор [трэйтор (англ.) - предатель] помог...
     И Шварц кивнул на сидевшего  чуть  позади  него  высокого  худощавого
господина с черной седеющей эспаньолкой, косо прилепленной на внушительном
подбородке. Незнакомец в богатом темно-зеленом камзоле и таком же  зеленом
берете с петушиным пером, залихватски  сдвинутом  на  левую  бровь,  более
всего походил на испанца, хотя фамилия и имя у него были скорее английские
- и в этом трактире господину Трэйтору было никак не место.
     При упоминании своего имени  спаситель  Арчибальда-Грыжи  привстал  и
слегка поклонился. Джош ответил ему тем же. Тогда господин Трэйтор вскочил
и, расшаркавшись, подмел петушиным пером своего берета сомнительно  чистый
пол трактира. Откуда бы ни взялся этот удивительный господин, в  свободное
время спасающий воров от петли - он был сама вежливость.
     - Кончайте любезничать, парни,  -  буркнул  один  из  дружков  Грыжи,
жилистый детина со шрамом на помятом лице. Имени детины никто не  знал,  и
он любил, когда его звали просто и незамысловато: Сундук.  -  Не  сегодня,
так завтра, а петли не миновать!
     Чем-чем, а тактом Сундук никогда не отличался.
     - Да ладно тебе, Сундучище, - махнул на него рукой Джош. -  Интересно
все-таки, как это господину Трэйтору удается вытаскивать людей из  тюрьмы?
Он, часом, не колдун?
     Грыжа невольно вздрогнул, разлив вино себе на колени, а Джон  Трэйтор
еле заметно поморщился.
     - У господина Трэйтора хорошие связи, - сбивчиво заговорил Арчибальд,
комкая в своей медвежьей лапе краюху ржаного хлеба и  засыпая  пол  вокруг
себя крошками мякиша. - Кроме  того,  внушительная  сумма  денег,  которую
пришлось внести...
     Джош посмотрел в глаза Шварцу и понял, что тот  врет.  Врет  глупо  и
неумело. Грыжа поспешно отвел взгляд и умолк на середине фразы.
     - А что ты,  Джош,  невесел?  -  спросил  он,  стремясь  хоть  как-то
выпутаться из неловкого положения и перевести разговор на другую  тему.  -
Дела не идут, или женщины не любят?
     - Марта умирает, - это выплеснулось само, непроизвольно, как кровь из
раны. - Умирает. Лекарь сказал - не больше трех дней осталось...
     Над столом повисло угрюмое молчание, даже Сундук  захлопнул  пасть  и
уставился в стол - и сбивчивый шепот Молчальника услышали, кажется, все:
     - Я бы за нее... душу не пожалел... Я бы...
     Джош уронил голову на руки,  и  словно  издалека  ус