Андрэ НОРТОН
   ВЕЕР С ГЛАЗАМИ ИЗ ОПАЛА

Перевод с английского Д.Арсеньева


Анонс

   В очередной том собрания сочинений Андрэ Нортон  включены  совершенно
не типичные для творчества писательницы романы. Но  приключения  молодых
героев, разворачивающиеся в вымышленной стране и на придуманном острове,
не  менее  увлекательны,  чем  события  большинства  ее   фантастических
произведений.

   Ирис, Милдред, Кей и Джейн,
   Которые помогали
   Оживить Персис и её время,
   А также сотрудникам библиотеки Винтер Парк
   За усердие и благожелательность.

   Остров Исчезнувшей Леди не  существует  в  природе,  и  создавая  эту
повесть, я объединила черты двух реально существующих островов и  одного
побережья, с их довольно пестрой историей.
   На острове Синабел загадочный народ некогда построил город с каналами
и мощными фундаментами - насыпями из раковин и  утрамбованной  земли,  а
также с дорогами из раковин. Считается, что этот народ истребили испанцы
и ввезенные ими семинолы. На  нем  остались  только  следы  цивилизации,
каким-то образом связанной с культурой майя в Центральной Америке.
   Второй остров, Каптива, двойник Синабел, как полагают, служил тюрьмой
для женщин, захваченных в пиратских набегах конца 17-го и  начала  18-го
веков.
   А из легенд Индейского Побережья - Индиан Ки - я взяла дом с потайным
ходом через черепаший  садок,  хозяина,  отказавшегося  признать  власть
Ки-Уэста, и  врача,  первым  начавшего  разводить  тропические  плодовые
деревья во Флориде. Массовое истребление индейцев в середине 19-го  века
положило неожиданный  конец  этой  маленькой  империи:  знаменитый  дом,
известный  своей  роскошью  всему  побережью,  сгорел  дотла.  Плантация
погрузилась в забвение, и ни разу не предпринималось попытки  оживить  и
заново освоить её.
   Андрэ Нортон

Глава первая

   В комнате царили  сумерки  и  тишина.  Где  же  ветер,  страшный  рёв
урагана, который поглотил весь мир, поднял на море водяные горы?
   Персис Рук слегка повернула голову, хотя все ещё не  открывала  глаз.
Больше не чувствовалось мускусного запаха, который должен отгонять  вонь
застоявшейся в трюме воды. Наоборот, в воздухе витал слабый,  но  острый
аромат. Сознание девушки казалось таким же безвольным, как и тело;  боль
от многочисленных ссадин и синяков заставила её  поморщиться,  едва  она
попыталась переменить позу.
   Она пошевелила руками. Нащупала мягкие простыни. Это сон?  Уж  больно
не хотелось открывать  глаза,  чтобы  обнаружить  себя  в  тесной  каюте
корабля. Персис лежала  неподвижно,  благодарная  за  тишину,  за  такое
приятное ощущение постельного белья, и пыталась вспомнить.  Наконец  она
медленно приоткрыла веки.
   Это... настоящая  комната!  Не  душная  каюта,  в  которую  она  едва
втискивалась. Она лежит в настоящей постели... Она, должно быть, в доме,
на суше!
   Кровать окружала сетчатая занавеска, отчего комната в утреннем  свете
казалась неясной и туманной. Как некогда в детстве, Персис ущипнула себя
за руку. Боль успокоила  её.  Она  не  спит.  Приподнявшись  на  широкой
кровати, девушка осмотрелась. Голова у  неё  кружилась,  но  она  стойко
преодолевала тошноту.
   Она должна вспомнить... Она была на "Стреле", когда корабль с треском
налетел на риф. Потом...
   Рекер !..
   Персис  покачала  головой,  хотят  это  и   вызвало   новый   приступ
головокружения. Она ощутила  жар  возвращающегося  гнева.  Этот...  этот
пират! Он появился прямо из бури возле неё - она цеплялась в  это  время
за поручень, - прокричал ей что-то непонятное и понёс  её,  несмотря  на
вопли жертвы и попытки высвободиться, и сбросил вниз в маленькую шлюпку.
Волосы девушки развевались на  ветру,  крики  заглушал  ветер.  Она  так
разозлилась на это самоуправство, что почти перестала бояться. Но потом,
в шлюпке...
   Персис снова закрыла глаза.  Очень  странно.  Ей  казалось,  что  она
никогда, никогда не забудет лицо этого пирата, то, что  он  обращался  с
ней, как с тюком ткани. Но что случилось потом - она ничего не помнила.
   Дядя Огастин!
   Что с дядей Огастином?
   Персис, совершенно придя в себя, соскользнула с кровати и откинула  в
сторону сетчатую занавеску. Наконец проснулось и чувство долга. Она едва
взглянула на комнату: свет пробивался в помещение сквозь окна, забранные
прочными ставнями. Первым делом она должна найти дядю.  Перед  бурей  он
превратился в едва похожую на себя тень. Может быть...
   Девушка беспокойно огляделась: нельзя просто выбежать  из  комнаты  в
одной лишь ночной рубашке. Тут она заметила, что на ней не  одна  из  её
тонких рубашек:  эта  ей  была  велика  и  гораздо  грубее.  Где  же  её
собственная одежда?
   Хорошо хоть ветер прекратился!  Но  пол  под  её  ногами  по-прежнему
качался,  как  палуба  "Стрелы".  Опираясь  о  край   кровати,   девушка
направилась к ближайшему окну.
   Открыть ставни было нелегко, хотя обычно пальцы у  неё  проворные.  И
вот Персис выглянула в спокойное утро. Вначале она  не  увидела  ничего,
кроме верхушек пальм. Потом, посмотрев вниз с широкого подоконника,  она
обнаружила, что находится на втором этаже дома, который, в свою очередь,
возведён на насыпи из... раковин? Неужели это простые  морские  ракушки?
Как можно построить прочный дом на фундаменте из раковин?
   Внизу блестела вода, а рядом расположилась пристань, на которой  были
нагромождены ящики, бочки и... да, её собственный чемодан!
   И ещё там сновали люди. Персис увидела, как три  темнокожих  человека
провезли на тачке большой ящик к соседнему дому, от которого здесь  была
видна только часть крыши. Все трое носили короткие, до колен,  брюки,  и
заплатанные, поблекшие, в пятнах соли рубашки.
   Рекеры, как и тот грубиян, появившийся на "Стреле".
   Персис почувствовала отвращение и отчасти страх. Хотя дядя Огастин  и
говорил, что рекеры спасают людей  и  грузы,  она  вспомнила  услышанный
как-то в Нью-Йорке разговор об их  жадности.  Рассказывали  о  том,  что
некоторые капитаны сговариваются с людьми с побережья и  нарочно  сажают
свои корабли на рифы. Несомненно, такие люди не  очень  далеко  ушли  от
пиратов, которым раньше почти безраздельно принадлежали  эти  воды  и  у
которых здесь имелось множество убежищ.
   Но что всё-таки случилось с дядей Огастином?
   Постепенно становилось светлее, и Персис заметила на стуле  у  комода
пеньюар. Схватив его, девушка мельком увидела своё отражение  в  зеркале
на стене - в богатой оправе, предназначенной для роскошной  гостиной,  с
позолоченной рамой, хотя позолота немного потускнела. Но сама зеркальная
поверхность не пострадала.
   Какое же жалкое зрелище она представляла собой!
   Ни аккуратного узла волос на верху тщательно сделанной  причёски,  ни
старательно расположенных по бокам локонов,  -  просто  масса  спутанных
волос. Она теперь походила на ужасную каргу, каких рисуют в иллюстрациях
к  романам  миссис  Радклиф   .
   Персис  не  красавица,  но  она  никогда  не  позволяла   себе   быть
неаккуратной. И теперь собственное отражение вызвало у  неё  отвращение.
Девушка вздрогнула, услышав стук в дверь, и сказала;
   - Войдите! - и тут же с облегчением добавила:
   - Молли!
   Подбежала и обняла вошедшую.  При  нормальных  обстоятельствах  Молли
никогда  не  позволила  бы  подобную  вольность.  Потому  что  она  была
воспитана на идее совершенной служанки, как и саму Персис воспитывали на
роль образцовой хозяйки дома дяди Огастина.
   - Мисс Персис, вы простудитесь до смерти!  -  Молли  высвободилась  и
вытащила из связки одежды, которую принесла  с  собой,  лёгкую  накидку.
Набросила её на плечи девушки. - Это настоящее чудо, что мы  все  не  на
дне морском.
   - А где дядя Огастин?
   - Не волнуйтесь, мисс Персис. Он устроился вполне уютно, как  дитя  в
колыбели. Шубал покормил его  супом,  и  дядя  почти  всё  съел.  Добрый
Господь благополучно привёл нас на сушу, это большая милость...
   - Но где мы?
   - Это остров Исчезнувшей Леди. Так его здесь называют. А спали  вы  в
комнате самого капитана Леверетта. Это его дом.
   - А кто такой капитан Леверетт? -  у  Персис  заболела  голова.  Если
верный  Шубал  сейчас  рядом  с  дядей  Огастином,  о   нём   можно   не
беспокоиться. Спокойствие Молли возымело своё  действие:  служанка  вела
себя так, словно  для  Персис  Рук,  респектабельной  леди,  нет  ничего
естественнее, чем проснуться в постели неизвестного капитана, причём она
даже не помнит, как попала в его дом.
   - Он нас спас. Это он посадил вас в шлюпку, а его люди  доставили  на
берег. Разве вы не помните, мисс Персис?
   Пират! Да, она его хорошо помнит! Персис стиснула  зубы.  И  вряд  ли
сможет когда-нибудь забыть. Молли может говорить о спасении,  но  Персис
не позволит, чтобы с ней так обращались.
   - "Стрела" налетела на опасный риф, - продолжала Молли. - Но  капитан
Леверетт считает, что корабль удастся снять,  когда  его  облегчат.  Всю
ночь с него вывозили грузы.
   - Рекеры! - Персис фыркнула.
   - Мы были рады их увидеть, мисс Персис. Эти рекеры спасают не  только
корабли, но и  жизни.  А  капитан  Леверетт,  он  настоящий  джентльмен.
Приказал вызвать врача к мистеру Огастину. Тут есть настоящий врач, хотя
пациентов у него немного. Он больше интересуется растениями. Так говорит
миссис Прайор. Но не забывает о том, как лечить, если нужно. Он  сказал,
что мистер Огастин испытал  сильный  шок,  и  купание  в  бурю  тоже  не
улучшило его положения. Он и вас  осмотрел,  мисс  Персис.  Кажется,  вы
ударились головой, когда упали  в  лодку.  Но  он  сказал,  что  это  не
страшно. После сна пройдёт.
   - Я... - Персис нетерпеливо потянула  спутавшиеся  волосы.  Последние
несколько дней прошли словно  в  дурном  сне.  Сначала  ужасная  морская
болезнь, которая заставила её всё время проводить  в  каюте,  потом  эта
страшная буря... и наконец крушение...
   - С вами всё будет в порядке,  мисс  Персис.  А  мисс  Лидия,  сестра
капитана, поделилась с вами своей одеждой. Пойду принесу её. А  то  ваше
платье совсем испорчено. Но сначала...  -  Молли  вышла  и  вернулась  с
подносом, на котором стояла чашка,  накрытая  блюдцем,  и  рядом  лежала
серебряная ложка.
   - У них здесь очень хорошая  кухарка,  -  провозгласила  служанка.  В
голосе её прозвучало глубокое удовлетворение, потому что Молли и кухарка
дяди Огастина были  старыми  врагами;  причём  Персис  подозревала,  что
вражда доставляет им обеим  немало  удовольствия.  -  Настоящий  бульон.
Выпейте, мисс Персис, и вам станет гораздо лучше. Вы выглядите уставшей.
   Персис отвела глаза от зеркала. "Уставшая" - самое  мягкое  выражение
для описания её внешности.
   - Я ужасно  выгляжу,  -  согласилась  она,  беря  ложку.  Бульон  пах
замечательно, и впервые за много дней девушка ощутила настоящий голод.
   - Там мой чемодан, - показала она на окно. - Можешь принести  его?  Я
бы предпочла носить свою одежду.
   Эти платья её очень волновали.  Дядя  Огастин  так  неожиданно  решил
отправиться на Багамские острова, где всегда тепло,  и  тяжёлый  шёлк  и
шерсть, какие носят  в  Нью-Йорке,  там  не  поносишь.  Осенью  же,  как
оказалось, весьма трудно добыть муслин и лёгкий шёлк.  Содержимое  этого
чемодана стоило больших усилий и затрат времени. К тому  же  приходилось
осторожно подходить к ценам, потому что после  катастрофического  пожара
пять лет назад, когда половина города погибла в огне, дела дяди Огастина
пришли в упадок.
   - Там все вещи нуждаются в стирке и починке, - объявила Молли. - Пока
вы их носить не сможете, - она оценивающе взглянула на свою  госпожу.  -
Мисс Лидия полнее в талии, несмотря на все кружева, но совсем немного...
   Персис вздохнула: сейчас предстоит выслушать обычные сетования  Молли
на её худобу.
   - Я знаю, что худа, как рельс. Но я всегда такая, Молли,  сколько  бы
ни ела. Ну, хорошо. Ясно, что мне придётся что-то надевать,  и  так  как
мисс Леверетт настолько добра, я с благодарностью приму её предложение.
   На самом-то деле она не была благодарна. Ей не хотелось носить  чужую
одежду. Казалось бы, ничтожная неприятность: ведь нужно быть благодарной
за спасение. Но в одном она была уверена: чтобы снова отправиться в море
(если "Стрелу" залатают, и они смогут продолжить путь), потребуется  всё
её мужество.
   Однако два часа спустя она уже примирилась с собой и со  всем  миром.
Стройная чёрная девушка принесла вёдра с горячей водой, и  Молли  отмыла
волосы  Персис  от  соли,  просушила  их  и  расчесала.  Персис   надела
муслиновое платье, гораздо более роскошное и дорогое, чем одежда  из  её
собственного  чемодана.  В  сущности,  она   теперь   была   одета   для
официального чаепития.
   Модные рукава платья лимонного цвета (который хорошо  подходил  к  её
каштановым волосам и желтовато-бледной коже)  плотно  облегали  руки  от
плеча до локтя, а потом расширялись  облаком  кружев.  Широкий  воротник
тоже был обшит тонкими, как паутина, кружевами. А  на  вырезе  воротника
красовался бант. К платью прилагался передник  из  кисеи  с  отделанными
рюшами краями.
   Молли искусно зачесала Персис  волосы,  старательно  уложила  локоны,
хотя в этом влажном климате они скорее напоминали  развевающиеся  космы,
чем правильные кольца. И всё же Персис  взглянула  в  зеркало  не  более
уверенно, чем раньше. Все эти кружева ей не шли. Слишком уж у неё  худое
лицо и слишком острый  нос  с  горбинкой.  Она  выглядела  как  школьная
учительница.
   - Как дядя Огастин? - её снова потревожило сознание долга.
   - Он ещё спит, мисс Персис. Шубал сидит рядом с ним, если ему  что-то
понадобится. Но вы можете на него взглянуть.
   Молли открыла дверь комнаты и указала на другую дверь, напротив.
   - Мисс Лидия  и  миссис  Прайор  внизу,  на  веранде.  Спуститесь  по
лестнице, а потом прямо...
   Персис кивнула и тихо постучала в дверь  дяди.  Выглянул  Шубал.  Его
седые бакенбарды топорщились вокруг худого лица. Он  пропустил  девушку,
но предупреждающе прижал палец к губам.
   Здесь тоже стояла большая кровать под балдахином из  сетки.  На  фоне
подушек, поддерживающих голову и плечи (после болезни  дяде  приходилось
спать почти вертикально), лицо старика казалось совсем  бледным.  Редкие
волосы торчали хохолком, как у птиц, которых иногда привозят моряки. Рот
был открыт и расслаблен. Дышал дядя поверхностно и часто. Глаза его были
закрыты.
   А  ведь  именно  эти  глаза  делали  дядю   Огастина   таким   живым.
Вопросительное выражение ярких  голубых  глаз  -  первое,  что  отметила
Персис, когда дядя привез её к себе, завершив  многолетние  скитания  по
чужим странам. Почему-то она никогда не считала его  стариком,  хотя  он
являлся старшим членом семьи,  а  её  отец  был  намного  моложе  брата.
Девушка смотрела на  это  худое  усталое  лицо,  на  закрытые  глаза,  и
внезапно её охватил страх. Она не могла  представить  себе  будущего,  в
котором нет дяди Огастина, его суховатого  юмора,  его  острого  разума,
всегда  полного  любопытства.  Впрочем,  он  всегда  держался   довольно
отчуждённо,  и  её  привязанность  к  нему  в  основном   была   вызвана
благодарностью и чувством долга, но не любовью.
   Много ли людей  его  возраста  приняли  бы  осиротевшую  восьмилетнюю
племянницу к себе в дом? Он заботился  о  ней,  но  всегда  держался  на
расстоянии, окружив себя  барьером,  который  Персис  так  и  не  смогла
преодолеть.
   Впрочем, её положение немногим отличалось от жизни Салли Мэдисон  или
Кэролайн Бриггс, которые вместе с ней учились в академии мисс Пикетт для
юных леди и стали её ближайшими подругами. Потому что Салли  и  Кэролайн
побаивались своих отцов и вообще со страхом относились к  представителям
старшего поколения.
   А дядя Огастин, хоть и держался  на  расстоянии,  всегда  был  рядом.
Конечно, он не делился с племянницей своими делами.  И  она  была  очень
удивлена, когда он  впервые  сообщил  ей  о  своём  решении  отплыть  на
Багамские острова. Хотя девушка и так  догадывалась,  что  после  пожара
дела "Рук и Компании" идут неважно. Именно тревога из-за состояния дел и
вызвала его первый припадок.
   Дядя, казалось, вполне оправился после болезни.  Потом  объявил,  что
путешествие в тёплые страны необходимо ему  для  поправки  здоровья.  Но
Персис подозревала, что его  беспокоит  не  здоровье,  а  состояние  дел
фирмы. Мистер Хог, юрист, так часто в последнее время приходил к ним.
   А потом поиски на  чердаке,  поиски  какого-то  сундучка.  Когда  его
нашли, в нём оказалась только  связка  старых  писем.  Но  дядя  Огастин
чрезвычайно обрадовался, увидев их.
   Шубал коснулся руки девушки и показал на дверь. Она кивнула и  вышла,
слуга за ней. Он всегда был молчалив, как и сам дядя Огастин, но  сейчас
его губы дрожали, и он всё время оглядывался, что ещё больше встревожило
Персис.
   - Он... он плохо выглядит, - сказала она.
   - Слава Богу, что не умер! - голос Шубала дрожал. - Сердце...  доктор
боится за него... я знаю. Хотя  мне  он  ничего  не  сказал.  Вы  должны
поговорить с ним, мисс Персис. Может, вам он скажет правду.
   - Я поговорю.
   Да, им  нужна  правда.  Врач,  возможно,  лучший  на  острове.  Но  в
Ки-Уэсте, конечно, есть ещё лучше. Далеко ли они от этого  порта?  Можно
ли отвезти  туда  дядю  Огастина?  Или  пригласить  врача  сюда?  Персис
вздрогнула, вспомнив бурю. Снова отправиться в море...
   - Спасибо, мисс.
   Рука Шубала, которой он коснулся дверной ручки, дрожала. Он был очень
привязан к дяде Огастину, они столько лет  прожили  вместе.  И  эта  его
заботливость заставила девушку почувствовать себя виноватой.  Ведь  дядя
так много ей дал. Всё, подсказала какая-то частица сознания, всё,  кроме
самого себя.
   - Мисс Рук...
   Вздрогнув, Персис взглянула  на  лестницу.  Наверху  стояла  женщина,
такого же плотного телосложения, как Молли, но элегантно одетая в  серый
муслин. Шляпа с лентами на высокой причёске сидела так, как было модно в
прежние времена. Но стиль шляпки лучше современных модных подходит к  её
круглому  цветущему  лицу.  Женщина  имела  вид   человека,   привыкшего
приказывать.
   - Я миссис Прайор.
   Вероятно, экономка, но не прислуга, даже из числа  "старших",  решила
Персис.
   Она присела, как перед матерью своей подруги.
   - Пожалуйста, скажите, как мой дядя? - если с кем-то врач в этом доме
и поделился, то, конечно, с этой весьма компетентной миссис Прайор.
   Несколько мгновений женщина оценивающе  смотрела  на  девушку,  потом
ответила:
   - Он старый человек, и здоровье у него не в лучшем состоянии. Буря  и
кораблекрушение - всё это плохо сказалось на  нём.  Но  я  видела  много
неожиданных выздоровлений. Человек не умирает, пока не придёт его время,
а он борется... - слова её звучали совсем не утешительно.
   - Врач... он... - Персис не знала, как задать интересующий её вопрос.
   - Доктор Виринг - очень хороший врач. У него слабые лёгкие, и поэтому
он ещё молодым человеком прожил несколько лет в  Панаме.  Потом  приехал
сюда и начал экспериментировать с растениями. Он хочет посмотреть, какие
тропические  растения  могут  вырасти  так  далеко  на  севере.  Капитан
Леверетт заинтересовался его проектом и отдал ему островок  Верде  Ки  в
качестве сада. Но живёт доктор на острове Исчезнувшей Леди, так что  нам
всем очень повезло. Поверьте, он хорошо знает своё ремесло.
   - Спасибо... - Персис была слегка угнетена. Непоколебимое достоинство
миссис Прайор действовало на неё так же подавляюще,  как  и  в  академии
мисс Пикетт. Она превращалась в  школьницу.  И  такое  положение  ей  не
нравилось.
   - А теперь, моя дорогая мисс Рук... - домоправительница говорила  так
же решительно и властно, как мисс Пикетт, когда та собиралась  приказать
что-то делать "ради собственного блага". - Почему бы вам  не  спуститься
на веранду. Там готова еда. А так как буря кончилась, на веранде гораздо
приятней.
   Внутренняя реакция Персис была такой же, как на приказы мисс  Пикетт,
то е