им
образом, человеческий род выживет. Возможно, не совсем
нравственно с нашей стороны делить по своей воле континенты
времени, исследовать их исключительно в собственных
интересах...
   - В то время как остальные из нас умрут или превратятся в
нечто несколько худшее, чем машины, - отрезал Пепин.
   - Да.
   - Теперь у меня совсем нет надежды, - сказал Пепин
вставая. Он подошел к Высокой Хохотунье. - Когда вы уйдете
окончательно?
   - Очень скоро.
   - Благодарю вас за сочувствие и любезность, - сказал он и
направился к двери. А они остались в молчании стоять в Зале
Времени.
   Пепин шагал вдоль берега, пока еще на восток, прочь от
Ланжис-Лиго, что у моря. Было утро. Бурая пелена нависла
над бесконечной гладью неподвижного моря и покрытой соляной
глазурью землей, слегка подкрашенными лучами умирающего
Солнца и обдуваемыми холодным ветром.
   Да, думал он, в такое утро хорошо плакать и презирать
себя. Одиночество наседает на меня, как огромный грязевик,
припавший к моей шее и высасывающий из меня последний
оптимизм. О, если б я мог отдать себя этому безжалостному
утру, позволить ему поглотить себя, заморозить, бросить под
холодный ветер и утопить в этих упругих водах, отнять
видение Солнца и неба, какие бы они ни были, и возвратить
себя в ненасытное чрево Матери-Земли... О, эта враждебная
Земля!
   И все равно он не завидовал Обитателям Времени. Как и
луняне, они отказывались от принадлежности к человечеству.
У него есть хоть это.
   Он обернулся, услышав тонкий, как у древней морской
птицы, крик. Звали его.
   Высокая Хохотунья спешила верхом к нему и махала рукой.
Она красиво сидела в седле под этим бурым тяжелым небом, на
губах ее играла улыбка, и Пепину, по одному ему известным
причинам, казалось, что она едет к нему из прошлого, как
тогда, когда он впервые увидел ее, богиню из древних мифов.
   Красный диск Солнца сиял за ее спиной. И он снова
почувствовал запах перестоявшей соленой воды.
   Он стоял и ждал на берегу неподвижного соленого моря и
думал о том, что его путешествие стоило того.



   Майкл Муркок
   Золотая ладья


   Перевод К. Королева


   Уже в четвертый раз с тех пор, как большеротый Джефраим
Тэллоу пустился в погоню, день уступил место ночи.
Положившись на удачу, Тэллоу прикорнул у руля. Его желтый
комбинезон не спасал от сырости, ибо промокал почти
мгновенно, и к утру Тэллоу здорово продрог. Спал он плохо:
его мучали кошмары. Но с приходом утра он совершенно забыл
про них. Какие, право слово, могут быть кошмары, когда
впереди показалась добыча, которую он преследовал, - золотая
ладья!
   С серого неба по-прежнему сыпал дождь, хлестал воду реки,
барабанил по парусу лодки. Задул ветер. Ивняк, что на
протяжении всех предыдущих дней окаймлял речные берега,
исчез; ему на смену пришли заросли рододендронов. Ветер
пригибал к земле мокрые ветви, топорщил кусты, обращая их в
диковинных лохматых тварей. Чудища манили Тэллоу, звали его
сойти на берег. Он истерически расхохотался. Парус поймал
ветер и надулся так, что заскрипела мачта; ее скрип вторил
хохоту Тэллоу. Внезапно Тэллоу оборвал смех - он осознал
надвигающуюся опасность, осознал, что у него нет причин
веселиться, ибо ветер влечет его лодку прямо на взъерошенные
кусты. В отчаянии он попытался перекинуть парус, но,
поскольку не совсем еще освоился с украденной несколько дней
назад лодкой, лишь запутал шкоты в чудовищный клубок. Ветер
разошелся; мачта гнулась и скрипела, парус раздулся, будто
брюхо каннибала.
   Тэллоу так усердно старался расплести клубок, что в кровь
стер пальцы и поломал ногти. Потом ему пришлось бросить это
дело и взяться за руль. Он сумел слегка изменить курс.
Лодка приближалась к изгибу русла реки. Тэллоу приметил
вдруг на берегу в гуще темно-зеленой листвы белое пятно, а
впереди по течению - высокий силуэт золотой ладьи. Сделав
над собой усилие, он успокоился. Ну и ну, как же он должен
был перепугаться, если ни разу не вспомнил про таинственную,
недостижимую ладью! Чтобы нагнать ее, он отнял у другого
человека жизнь и потому не может позволить ей ускользнуть.
Хватило бы только сил противостоять порывам ветра...
   Лодка его птицей летела по реке. Вот уже и изгиб
русла...
   Неожиданно суденышко словно встало на дыбы и, вздрогнув
от носа до кормы, застыло. Тэллоу понял, что у него на пути
оказалась одна из множества песчаных мелей, которыми
изобиловала река.
   Бранясь и причитая, Тэллоу спрыгнул за борт и попытался
столкнуть лодку с мели. Ливень хлестал ему в лицо,
полосовал спину. Его усилия ни к чему не привели. Ладья в
мгновение ока исчезла из виду. Тэллоу упал на колени,
горько оплакивая крушение надежд. Дождь немного поутих, да
и ветер ослабел, а Тэллоу все стоял на коленях, вцепившись
руками в борт лодки; вокруг него клокотала мутная речная
вода.
   Дождь прекратился. Из-за туч выглянуло солнце, осветило
реку, лодку и коленопреклоненного Тэллоу рядом, деревья и
кусты на берегу и белый пятиэтажный дом, что блестел, будто
свежевымытое детское личико.
   Тэллоу потер красные от слез глаза и вздохнул. Он еще
раз попробовал сдвинуть лодку с мели, но тщетно. Тогда он
огляделся и заметил дом. Что ему еще оставалось делать?
Пожав плечами, он зашлепал по мелководью к берегу и,
проклиная свое невезение, взобрался по осклизлому откосу.
Если бы не корни, что торчали из земли, он наверняка съехал
бы обратно в реку.
   В некотором отношении Тэллоу был фаталистом, и теперь
фатализм помог ему не потерять рассудок, когда он увидел
впереди стену из красного кирпича, кое-где поросшую черным
мхом. От уныния не осталось и следа. Он снова стал самим
собой - дерзким и расчетливым, разглядев, что из-за стены на
него смотрит какая-то женщина. Пожалуй, ладье придется
немного обождать.
   Женщина показалась ему красавицей: острые скулы, пухлые
губы, зеленые как морская вода глаза. Она глядела на Тэллоу
поверх невысокой кирпичной стены, которая доходила ей до
плеч. На ней была видавшая виды фетровая шляпка.
   Женщина улыбнулась, показав ряд чудесных зубов, один из
которых, правда, имел коричневатый оттенок, а два других
были зелеными, под цвет ее глаз.
   Тэллоу много лет не обращал на женщин никакого внимания.
Но сейчас ему остро захотелось прилепиться к этой красотке,
и он с трудом удержался, чтобы не высказать свою мысль
вслух.
   - Доброе утро, госпожа, - поздоровался он, расставив ноги
и отвешивая низкий, неуклюжий поклон - Мой кораблик
напоролся на мель, так что я очутился в затруднительном
положении.
   - Тогда оставайтесь со мной, - снова улыбнулась женщина и
чуть наклонила голову, словно подтверждая приглашение. -
Вот мой дом.
   Разняв сложенные на груди руки, она указала на высокое
здание, которое Тэллоу видел с реки. Длинные и изящные
пальцы ее ладоней оканчивались ярко-красными ногтями.
   - Он выглядит неплохо, госпожа, - признал Тэллоу,
подковыляв к стене.
   - Он и в самом деле неплох, - сказала она. - Но в нем
пусто. Со мной живут лишь двое слуг.
   - Так мало? - нахмурился Тэллоу. - Так мало?
   Сейчас я бы уже догнал ладью, подумал он и перемахнул
через стену. Для человека его сложения прыжок получился
замечательным; Тэллоу и не подозревал, что может двигаться
так грациозно. Встав рядом с женщиной, он поглядел на нее
из-под насупленных бровей.
   - Я был бы признателен за приют на ночь, - сказал он, - и
за помощь завтра утром. Надо столкнуть лодку с мели.
   - Я распоряжусь, - пообещала она. Говоря, она постоянно
округляла губы, будто обхватывая ими слова. У нее была
узкая талия и полные бедра. Под желтой шерстяной юбкой
проступали округлые очертания плотного зада. Блестящая
черная шелковая блузка туго обтягивала высокую грудь.
Каблуки туфель были высотой дюймов в шесть
   Она повернулась и направилась к дому.
   - Идите за мной, - проговорила она.
   Тэллоу подчинился, и по дороге все восхищался тем, как
она ухитряется сохранять равновесие на таких высоких
каблуках. Без них она, пожалуй, окажется совсем чуть-чуть
выше.
   Пройдя через сад, в котором росли деревья с причудливыми
остроконечными листьями, они вышли на песчаную дорожку, что
уводила к дому. Их поджидала пустая двуколка, запряженная
понурым осликом. Тэллоу помог своей спутнице подняться,
ощутив на миг тепло и упругость се кожи. Он подавил нелепое
желание встать на голову и задрыгать в воздухе ногами,
ухмыльнулся, взобрался на повозку и взял в руки вожжи.
   - Трогай! - крикнул он. Вздохнув, ослик устало поплелся
по дорожке.
   Спустя пять минут Тэллоу сильно натянул поводья и
остановил повозку на посыпанной щебнем площадке перед домом.
Каменные ступени крыльца вели вверх, к большим приоткрытым
деревянным дверям.
   - Мой дом, - сказала женщина, выделив голосом первое
слово, Тэллоу было нахмурился, но через какое-то мгновение
досада улетучилась, уступив место радости от такого везения.
   - Ваш дом! - гаркнул он. - Ура!
   Ему надоело скрывать переполнявший его восторг. Он
выскочил из повозки и помог спуститься женщине, обратив
внимание на то, какие у нее красивые, стройные ноги. Она
улыбнулась, рассмеялась и вновь позволила ему полюбоваться
своими редкостными разноцветными зубами. Бок о бок они
поднялись на крыльцо, перескакивая со ступеньки на ступеньку
точно балетные танцовщики и стараясь двигаться заодно. Ее
рука очутилась в его ладони. Они распахнули двери и вошли в
холл, высокий и сумрачный, в котором было тихо, как в
церкви. Единственный лучик солнца проникал внутрь через
щель между створками двери, которые, по всей видимости,
слегка рассохлись и потому неплотно прилегали друг к другу.
В ноздри Тэллоу немедленно набилась пыль; он чихнул.
Женщина рассмеялась.
   - Меня зовут Пандора, - сказала она громко. - А вас?
   ~ Тэллоу, - ответил он. Глаза его слезились, в носу
свербило. - Джефраим Тэллоу, к вашим услугам.
   - К моим услугам! - она хлопнула в ладоши. По холлу
пошло гулять эхо. - К моим услугам!
   Она хлопала в ладоши и смеялась, хлопала и смеялась, так
что Тэллоу начало казаться, будто кроме них в холле полно
народу.
   Он подскочил на месте, услышав низкий, раскатистый голос:
   - Что вам угодно, госпожа?
   Прислушиваясь к замирающему в углах холла эху, Тэллоу
вгляделся в полумрак и с изумлением понял, что раскатистый
голос принадлежал согбенному, худому и морщинистому старику,
облаченному в полинялую серебряную с золотом ливрею, которая
вряд ли была моложе того, кто ее носил.
   - Приготовь обед, Фенч! - крикнула Пандора. - Обед на
двоих, и постарайся как следует!
   - Слушаюсь, госпожа, - подняв облако пыли, старик
повернулся и исчез за едва различимой дверью.
   - Один из моих слуг, - прошептала Пандора доверительно и
хмуро прибавила:
   - А еще у меня служит его жена, разрази ее гром!
   Ее злобный шепот напоминал шипение змеи. Тэллоу, не имея
ни малейшего представления о здешнем жизненном укладе,
подивился ненависти, что прозвучала в словах Пандоры. Ему
на ум тут же пришли десятки причин, но он все их отринул.
Он был не из тех, кто делает поспешные выводы; он
предпочитал вообще не делать выводов, видя в их
бесповоротности дорогу к смерти. Между тем Пандора повлекла
его через весь холл к широкой дубовой лестнице.
   - Идем, Джераим, - промурлыкала она, - идем, мой милый
Тэллоу. Поищем вам подходящее платье.
   К Тэллоу вернулось его прежнее веселое настроение, и он
шустро запрыгал по лестнице, перебирая в воздухе длинными
ногами. Таким манером они добрались до третьего этажа этого
большого, сумрачного дома. Их волосы, рыжие у Тэллоу и
иссиня-черные у Пандоры, растрепались; они беспрерывно
смеялись, поглощенные друг другом.
   На третьем этаже Пандора остановилась перед одной из
дверей, на вид - весьма тяжелой и массивной. Тэллоу слегка
запыхался, ибо непривычен был к подобным восхождениям, и
даже начал икать. Пандора крепко сжала ручку двери,
напряглась, закусила губу, - и дверь со скрипом отворилась.
   А ветер, который загнал лодку Тэллоу на песчаную мель,
стонал над золотой ладьей, увлекая ее навстречу судьбе.
   - Джефраим, - прошептала Пандора, когда он откинулся в
кресле, поднеся к губам стакан размером со свою голову, до
краев наполненный бренди.
   Глупо улыбаясь, Тэллоу пробормотал что-то
невразумительное. Обед был превосходным, а красное вино -
замечательным.
   - Джефраим, откуда вы? - она подалась к нему через узкий
столик. На ней теперь было темно-голубое вечернее платье,
которое переливчатым каскадом спадало с ее гладких плеч к
талии, чтобы внезапно раскрыться коконом у колен. На левой
руке ее сверкали два перстня с самоцветами, а тонкую шею
обхватывала золотая цепочка. В душе у Тэллоу бушевал ураган
страсти, а еще он испытывал детское благоговение перед
удачей, что одарила его своей милостью. Он положил руку на
ладонь Пандоры. Восторг и предвкушение наслаждения
переполняли его, и когда он заговорил, голос его
завибрировал от сдерживаемых чувств.
   - Из города, до которого много миль, - сказал он.
   Она как будто удовлетворилась таким ответом.
   - А куда вы направляетесь, Джефраим? - спросила она
вроде бы без любопытства.
   - Я... я гонюсь за золотым кораблем, который, кстати,
проплыл мимо вашего дома как раз перед тем, как мне
напороться на мель. Вы его видели?
   Она рассмеялась. Смех ранил его, заставил убрать руку.
   - Глупый Тэллоу! - воскликнула она. - Такой корабль тут
не проплывал. Я не видела его, хотя долго стояла в саду,
глядя на реку. Я замечаю все корабли.
   - А этот не заметили, - пробормотал он, рассматривая
содержимое стакана.
   - Ваши шутки, Джефраим, понять не так-то просто, -
сказала она мягче. - Но я уверена, что приноровлюсь к ним,
когда мы узнаем друг друга ближе.
   Последние слова она произнесла едва слышно, однако тон,
каким они были сказаны, придал мыслям Тэллоу совершенно иное
направление. К нему вернулась уверенность в себе, которая
была так жестоко уязвлена минуту назад. Он обхватил обеими
руками стакан с бренди, поднял его и опорожнил одним
глотком. Причмокнул губами, судорожно сглотнул - и с
размаха припечатал стакан к столу, так что подпрыгнула вся
остальная посуда.
   Вытерев рот тыльной стороной ладони, чуть при этом не
подавившись рукавом своей новой красной плисовой куртки, он
оглядел маленькую, освещенную свечами комнату. В глазах у
него зарябило. Он обидчиво помотал головой и, упершись
руками в стол, поднялся. Пристально поглядев на женщину,
нерешительно улыбнулся.
   - Пандора, я люблю тебя, - выговорив это, он почувствовал
невыразимое облегчение.
   - Хорошо, - промурлыкала она. - Так будет еще легче
Тэллоу был слишком пьян, чтобы задуматься над тем, что она
имеет в виду. Пошатываясь, он направился к ней Она медленно
и величественно встала из-за стола и пошла ему навстречу.
Он обнял ее и поцеловал в шею, потому что, когда она стояла,
выпрямившись во весь рост, он не мог дотянуться до ее уст.
Она крепко прижалась к нему, провела рукой по спине,
погладила по загривку. Другая ее рука поползла вниз по его
бедру.
   - О! - простонал он вдруг. - Кольцо царапается!
   Пандора было надулась, потом улыбнулась и сняла кольца
Тэллоу запутался в своих узких брюках из черного бархата,
торопясь остаться нагишом.
   - Не пойти ли нам в постель? - предложила Пандора в
самый подходящий момент.
   - Конечно, - от всей души согласился Тэллоу - Конечно.
   Пандора вывела его из столовой, и по лестнице они
поднялись наверх, в ее спальню.
   Пролетела неделя, постельная неделя, утомительная и
восхитительная. Пандора, помимо всего прочего, научила
Тэллоу чувствовать себя мужчиной, - мужчиной, который,
кстати сказать, научился доставлять наслаждение Пандоре. За
ту неделю он усвоил и кое-что еще, и теперь мог достаточно
твердо управлять своими эмоциями, сдерживать вожделение и
экстаз во имя большего удовольствия.
   Тэллоу лежал в постели рядом со спящей Пандорой и
тихонько стаскивал с нее простыню, которой она укрылась. Он
никак не мог насмотреться на нее вот такую - обнаженную и
беззащитную. По правде сказать, беззащитным чаще всего
оказывался он, однако Пандора была женщиной и знала, как
правильно пользоваться своим главенствующим положением.
Тэллоу был доволен жизнью и любил Пандору все сильнее. Она
редко сдавалась на его милость и редко о чем-нибудь умоляла,
но тем ценнее были такие моменты. Если бы не усталость, все
было бы просто замечательно. А так... - Тэллоу дольше спал
и занимался любовью уже не столь пылко, хотя и приобрел
немалый опыт. Но все равно - он был доволен жизнью, он был
счастлив. Иногда Пандора, сама того не ведая, сердила его,
и ему становилось грустно, однако радость всегда
превозмогала печаль.
   Он только-только обнажил ее грудь, как она проснулась.
Моргнув спросонья, она широко открыла глаза, поглядела на
него, потом на себя и кошачьим движением натянула простыню
до подбородка. Тэллоу неодобрительно заворчал, приподнялся,
опершись на локоть, подпер голову ладонью и посмотрел на
Пандору сверху вниз.
   - С добрым утром, - сказал он. В его голосе слышался
деланный упрек.
   - Здравствуй, Джефраим, - она улыбнулась как-то
по-девичьи, возбудив в нем нежность и желание. Он навалился
на нее, расшвыривая простыни. Она засмеялась, потом
судорожно вздохнула, застыла на несколько секунд - и
поцеловала его.
   - Я того заслужила, правда? - спросила она, глядя ему в
глаза.
   - Правда, - он скатился с нее и сел.
   - Я нужна тебе, да? - спросила она, обращаясь к его
спине.
   - Да, - ответил он и тут же подумал: а не поторопился ли
с ответом? Не успев как следует додумать эту мысль, он
произнес:
   - По крайней мере мне так кажется.
   Ее голос оставался все таким же ласковым:
   - Что ты хочешь сказать - тебе кажется?
   - Прости, - он повернулся к ней лицом, - прости, сам не
знаю, что я имел в виду.
   Она нахмурилась и легла поудобнее.
   - Я тоже не знаю, - проговорила она, - и не могу понять.
Так что же ты имел в виду?
   - Я же сказал тебе, - отозвался он, мысленно обозвав себя
глупцом, - не знаю.
   Она легла на бок, лицом к стене.
   - Одно из двух: или я нужна тебе, или нет.
   - Увы, не все так просто, вздохнул Тэллоу. - Ты нужна
мне и не нужна. В разное время - по-разному.
   Да, именно так, подумал он. Наконец-то он осознал то, о
чем и не догадывался раньше.
   Она промолчала.
   - Такова жизнь, Пандора, - сказал он, чувствуя, что пора
остановиться. - Ты же знаешь, что такова жизнь.
   - Одной любви мало, - пробормотал он, запинаясь и ощущая
себя ничтожеством.
   - Разве? - ее голос прозвучал глухо и холодно.
   - Да! - воскликнул он. Гнев придал ему сил. Он встал,
натянул одежду, подошел к окну и резким движением раздернул
шторы. На улице лил дождь. В отдалении виднелась река.
Постояв немного у окна, Тэллоу обернулся. Пандора
по-прежнему лежала лицом к стене.
   Он вышел из спальни и направился в ванную. На душе у
него было скверно, но причины этому он никак не мог
доискаться. Он знал, что поступил неправильно, знал, что
ему не следовало так обращаться с Пандорой, но рад был, что
разговор состоялся.
   Пол холодил босые ноги. По крыше барабанил дождь. День
выдался серый и безрадостный - под стать состоянию Тэллоу.
   За завтраком Пандора держалась весело и непринужденно и
ни словом не напомнила ему об утренней размолвке.
   - Чем мы сегодня займемся, Джефраим? - спросила она,
ставя на стол свою кофейную чашку.
   Не успев собраться с мыслями, Тэллоу выпалил первое, что
пришло ему в голову:
   - Прокатимся верхом! Вот чем мы займемся! У тебя ведь
есть лошади, я видел.
   - Разумеется, есть, но ты разве ездишь верхом?
   - Нет! - ухмыльнулся он. - Я не умею, любимая, но я
научусь!
   - Конечно, научишься! - ей передалось его настроение. -
Но на улице дождь.
   - Ну и дьявол с ним! Он нам не помешает. Идем, любовь
моя! По коням!
   Вприпрыжку, как дурачок, он выбежал из столовой.
Пандора, смеясь, последовала за ним.
   Они проездили весь день, спешиваясь, когда выглядывало
солнце, что