ь, когда за
Сергеем снова была установлена слежка, связываться с кем-либо было опасно. Из
своей квартиры он, ясное дело, звонить не мог -- оставался только
телефон-автомат.
      Он позвонил от метро. Владлен молча выслушал его.
      -- Не стоит паниковать раньше времени, Сергей, -- сказал тот напоследок.
-- Ничего непоправимого не произошло. Так что держись, все будет о'кей.
      Ближе к вечеру Сергей снова зашел в гостиницу, но доктор так и не
появился. Расстроенный, измученный неизвестностью и обеспокоенный судьбой друга,
он вернулся домой, включил Solo Piano Филипа Гласса и лег спать. Необходимо было
как следует выспаться: возможно, завтрашний день как раз и будет тем самым днем
"Х". Он должен быть готовым ко всему.

Глава двенадцатая
      Утро среды не принесло ничего нового. Погода испортилась, день был
пасмурным, ветреным, холодным, изредка начинал накрапывать мелкий колючий дождь
-- природа словно оплакивала неудавшуюся жизнь Сергея Ростовского. Первое
дыхание осени, до наступления которой, правда, оставалось еще более месяца...
      Таким же пасмурным было и настроение Сергея. Исчезновение доктора все
больше и больше тревожило его. Хотел бы он сейчас знать, что задумал этот
выродок Свирский, этот так называемый представитель "самой гуманной профессии"!
      Сергей спустился вниз и из автомата позвонил Владлену. Они обменялись
новостями. Владлен сообщил, что накануне вечером он связался с Абреком. В доме
Орлова, проинформировал чеченец, заметно какое-то оживление. Хозяева явно к
чему-то готовятся. Дважды с Абреком встречался один из помощников Орлова,
обсуждали какие-то незначащие проблемы, касающиеся нефтяного бизнеса, однако с
самим Орловым Абрек виделся только раз, в воскресенье, в день своего приезда в
особняк. Чеченец имеет относительную свободу передвижения по дому, но в
некоторые части особняка доступ ему закрыт. Тем не менее, он уже достаточно
хорошо изучил обстановку в доме, чтобы немедленно приступить к операции. Ждет
только сигнала.
      -- Так что будь наготове, -- сказал Владлен Сергею. -- Возможно, уже
сегодня. Получишь сигнал оттуда, сразу же звони. Я весь день у телефона.
      Вернувшись домой, Сергей принялся мысленно корректировать план операции.
Раз доктор исчез, придется ему все делать самому. Основная проблема заключалась
в компьютере, который был спрятан в багажнике машины -- та все еще пылилась на
гостиничной стоянке. В момент проведения операции компьютер должен находиться
где-то поблизости от орловского особняка, в радиусе не более километра от него.
Сергей был уверен, что Свирский свяжется с ним по телефону и назначит конкретный
час планируемой операции. Это значит, что сразу же после звонка Свирского -- а
тот мог позвонить в любую минуту -- Сергею надлежало садиться в купленную
доктором машину и мчаться за город, к особняку Орлова. Еще в прошлый свой приезд
к Орлову Сергей приметил в ближайшем от особняка населенном пункте небольшую
автостоянку -- именно здесь он и планировал оставить машину с включенным и
полностью готовым к работе компьютером. Затем он должен будет вернуться в
Москву, но уже своим ходом. И только потом он мог ехать к Орлову -- открыто, на
своей собственной машине.
      Первоначально планировалось, что акцию с компьютером должен провести
доктор, однако теперь эта часть операции возлагалась на Сергея. И все было бы
ничего, если бы не одно серьезное препятствие: за ним снова установили слежку.
Достаточно ему сесть за руль их "конспиративной" машины, как весь план с
компьютером тут же будет "засвечен".
      Сергей курил одну сигарету за другой и ломал голову над неразрешимой
проблемой. Черт побери, как ему сейчас не хватало его друга доктора! Однако,
сколько он не бился над решением этой задачи, ни к какому конкретному результату
так и не пришел. Что ж, придется импровизировать, действовать по
обстоятельствам, надеяться на спонтанное озарение. Другого выхода он не видел.
      В полдень он еще раз прогулялся до гостиницы. Доктора не было. Он
спустился вниз и, проходя мимо стоянки, вскользь окинул ее взглядом. Машина была
на месте.
      Сергей вернулся домой, поставил компакт-диск со своим любимцем Глассом,
развалился в кресле и принялся ждать. Какое-то смутное предчувствие говорило
ему, что это должно произойти сегодня. Ожидание казалось ему страшной пыткой,
медленно, бесконечно медленно текли минуты, складывались в огромные, вздувшиеся
до неимоверных размеров часы. Прошел час, второй, третий... В шесть он не
выдержал и сделал еще одну -- последнюю -- попытку навестить доктора.
Безрезультатно. Номер 517 был пуст.
      Ничего не видя перед собой, брел он к своему дому. На душе было тоскливо и
гадко, в голову лезли обрывки каких-то бредовых мыслей, перед мысленным его
взором всплывало порой личико Катюши, заплаканное, несчастное, осуждающее,
молящее о помощи -- и голос, взывавший к нему: "Папочка, почему ты не заберешь
меня отсюда? Я очень, очень боюсь..."
      Черная "Волга" стояла у подъезда. Та самая. Сердце у Сергея бешено
забилось. Вот он, час "Х"! Ему вдруг неудержимо захотелось развернуться и
бежать, бежать, бежать отсюда, на самый край света, туда, где его никто и
никогда не найдет. Ведь есть же такие места на земле, куда Орлов не сможет
дотянуть свои липкие щупальца?!
      Он собрался с духом и вошел в подъезд. Мельком заметил в машине, на месте
водителя, скучающую фигуру здоровенного битюга -- из тех, что на спор за
червонец перегрызают зубами стальной трос. Так, значит второй наверняка ждет
наверху.
      Сергей не ошибся. Войдя в свою квартиру (кстати, входная дверь была
аккуратно заперта на ключ -- все чин чинарем), он тут же прошел в комнату -- и
наткнулся на развалившегося в кресле Свирского.
      Свирский был серьезен, немногословен, выглядел крайне уставшим и
осунувшимся. Он оценивающе скользнул взглядом по фигуре Сергея и, казалось,
остался доволен -- так мясник обычно оценивает теленка, которого ведут на
заклание. Потом небрежно бросил:
      -- Собирайтесь, Ростовский. Ваше время истекло.
      Сергей медленно прошелся по комнате. Остановился у окна. Закурил. Кровь
бешено пульсировала у него в висках. Появление Свирского застало его врасплох,
явилось неожиданностью, которую он никак не мог предусмотреть. Нужно было
собраться с мыслями, овладеть ситуацией, взять ее под жесткий контроль. Иначе он
проиграл.
      Значит, сегодня. Срок назначен, появилась некоторая определенность. Все
было бы прекрасно, если бы не присутствие Свирского. Свирский ему мешал. Нужно
было что-то срочно предпринять, чтобы запустить механизм операции. Нужно было
нейтрализовать Свирского, и причем срочно, немедленно. Он кинул взгляд на
настенные часы. Половина седьмого. Слишком рано: согласно планам Абрека,
операция должна быть проведена где-то в районе двенадцати ночи. А до полуночи
еще пять с половиной часов.
      Мысль работала быстро и четко. Во-первых, нужно связаться с Владленом и
сообщить, что час "Х" пробил. Во-вторых, необходимо как-то выиграть время,
задержать Свирского, оттянуть начало операции. В-третьих, оставалась нерешенной
проблема с компьютером.
      Решение пришло внезапно. Оно было до смешного простым и в то же время
гениальным. Главное теперь -- не дать маху, не сорваться, действовать четко и
уверенно.
      Сергей искоса взглянул на Свирского. Тот сидел к нему спиной и нервно
барабанил пальцами по столешнице журнального столика. Прямо перед ним, на
столике, лежал мобильный телефон. Сергей не преминул зафиксировать этот факт в
своем мозгу.
      Свирский резко повернулся к нему.
      -- Итак, Ростовский, вы готовы? Нам пора выезжать.
      -- Вам не терпится выпотрошить меня, Свирский? -- язвительно заметил
Сергей.
      -- Бросьте, Ростовский, я не такой садист, как вы обо мне думаете. Просто
дело есть дело. А дело не терпит отлагательства.
      -- И все же вам придется повременить. Мне нужно еще некоторое время, чтобы
закончить кое-какие свои дела.
      -- Времени у вас было достаточно, Ростовский, -- жестко произнес Свирский.
-- Теперь вашим временем распоряжаюсь я. Собирайтесь.
      -- Я голоден, -- повысил голос Сергей, -- и я собираюсь поужинать. И
никто, даже вы, не сможет воспрепятствовать мне в этом.
      Свирский нерешительно нахмурил брови. Видно было, что он колеблется.
      -- Вам это уже не нужно, -- сказал он.
      -- Я лучше знаю, что мне нужно, а что не нужно, -- запальчиво произнес
Сергей. -- Я хочу есть.
      Свирский, наконец, сдался.
      -- Хорошо, даю вам десять минут. Но чтобы ни минутой больше, ясно,
Ростовский?
      Не удостоив его ответом, Сергей скрылся на кухне.
      Десять минут -- это, конечно, не решение проблемы. Однако это уже кое-что:
десять минут легко растягиваются до двадцати, а то и до получаса. И если уж
говорить честно, то он действительно голоден. Почему бы, черт возьми, ему и
впрямь не подкрепиться? Последний раз в жизни?
      Он сварил кофе, сделал несколько бутербродов, с сыром и ветчиной, достал
из холодильника пару помидоров, огурец, луковицу, порезал их, заправил маслом,
зеленью, перемешал -- и уселся трапезничать.
      Наручные часы медленно отсчитывали секунды. Прошло десять минут.
Пятнадцать.
      В дверях появился Свирский.
      -- Хватит, Ростовский, добро переводить, -- цинично заявил он. -- Ваше
время вышло.
      -- Я еще не закончил, -- упрямо отозвался Сергей.
      -- Меня это волнует меньше всего. -- Свирский пристально посмотрел Сергею
прямо в глаза. -- Зачем вы тянете время, а, Ростовский? На что рассчитываете?
      -- На что рассчитываю? -- Сергей усмехнулся; он держался уверенно и
спокойно. -- Прожить лишние несколько минут, вот на что. Насладиться, так
сказать, последними мгновениями.
      Он закончил, наконец, трапезу и вернулся в комнату. Свирский неотступно
следовал за ним.
      -- Бросьте молоть чушь, Ростовский. Не забывайте, что ваша дочь у нас.
      Сергей резко повернулся. Глаза его пылали гневом, кулаки непроизвольно
сжались.
      -- А вот шантажировать меня не надо, понятно? -- медленно проговорил он,
прищурившись и в упор глядя на своего врага. -- Я ведь и ответить могу.
      Свирский побледнел. Он только сейчас сообразил, что находится в комнате
один на один с "черным поясом" по тэквон-до. Этот по стене размажет в два счета
и глазом не моргнет. Однако Свирскому удалось перебороть минутное
замешательство.
      -- Довольно болтать, -- с металлом в голосе произнес он. -- Собирайтесь, и
едем.
      -- А если я откажусь?
      Свирский опять нахмурился.
      -- Такой глупости вы не сделаете, Ростовский. Помните, что условием
освобождения вашей дочери...
      Сергей угрожающе двинулся на него.
      -- Я же просил обходить эту тему в разговоре, -- процедил он сквозь зубы.
      Свирский прижался спиной к стене и еще больше побледнел. В руке его
блеснул черный металлический корпус небольшого пистолета. Пальцы судорожно
вцепились в рукоятку, с силой сжимая вороненую сталь. Однако пустить его в ход
он не успел.
      Сергей вдруг почувствовал, как из глубин его существа, откуда-то из самых
недр, из тайников души поднимается, охватывает его всего неудержимое желание
врезать этому типу, врезать так, чтобы вышибить из него дух, распылить на
мельчайшие атомы, уничтожить. Случайно уронив взгляд на отражение в большом
трюмо, стоявшем в углу комнаты, он увидел вжавшегося в стену, позеленевшего,
трясущегося от страха Свирского -- и самого себя, нависшего над ним, подобно
разъяренному раненому медведю, со звериным оскалом на искаженных от ярости
губах, пылающими от гнева глазами, каким-то плотоядным вожделением хищника во
всей позе, с побелевшими костяшками пальцев на крепко стиснутых кулаках. Еще
мгновение, и он бы...
      Титаническим усилием воли он сумел удержать себя в руках, обуздать свои
эмоции. Все это было только игрой, умело разыгранным спектаклем, и эту перепалку
с мерзавцем Свирским он затеял только ради одного: спровоцировать того на такой
шаг, который бы давал Сергею право на применение силы. Свирский сделал такой
шаг: он схватился за пистолет, намереваясь им воспользоваться -- и теперь Сергей
имел полное право на применение силовых методов.
      Кулак просвистел в воздухе и воткнулся Свирскому в область солнечного
сплетения. Удар, в который Сергей вложил всю свою ненависть, хотя и был сильным,
но аккуратным, точно взвешенным, рассчитанным на то, чтобы вывести человека из
строя, вырубить на определенное время. Свирский охнул, выпучил глаза, побагровел
-- и рухнул на палас. Сергей поднял выпавший из его руки пистолет и сунул себе в
карман.
      Нанесенный Свирскому удар был частью недавно родившегося в его голове
плана; с точки зрения элементарной логики этот шаг был вполне оправдан и являлся
как бы спонтанной реакцией на возникшую угрозу его жизни. Свирский, когда
очухается, должен будет принять это объяснение как наиболее очевидное.
      На самом же деле Сергею нужно было только одно: вывести на какое-то время
Свирского из игры, хотя бы на полчаса. Что он с успехом и сделал, получив при
этом истинное удовольствие и мощный положительный эмоциональный заряд. Будучи же
мастером своего дела, он прекрасно знал, как и куда нужно нанести удар, чтобы
вырубить человека на тот или иной промежуток времени. В данном случае он мог
гарантировать себе не менее получаса.
      Все это произошло в течение нескольких долей секунды. Уже в следующее
мгновение Сергей, подхватив с журнального столика мобильный телефонный аппарат
Свирского, мчался по лестнице вниз, к выходу. Остановившись на втором этаже, он
быстро набрал номер Владлена на цифровой панели трофейного телефона. Сергей
знал: этот аппарат никем не прослушивается, и потому говорить со своим сенсеем
он мог открытым текстом. Как только на том конце послышался голос Владлена
Никитина, Сергей выпалил:
      -- Слушай и запоминай. Это произойдет сегодня. Свирский у меня, намерен
увезти меня немедленно. Я его выключил, примерно на полчаса. Ситуацию держу под
контролем. Постараюсь протянуть время, есть один план. Свяжись с Абреком. Все,
даю отбой.
      -- Понял, -- коротко ответил Владлен и положил трубку.
      Сергей сунул телефон в карман и ринулся вниз, на первый этаж. Однако,
заметив сквозь пыльное подъездное стекло черную "Волгу", дежурившую у входа, тут
же отпрянул назад.

* * *

      Получив известие от Ростовского, Владлен включил рацию, оставленную ему
Абреком, и попытался связаться с чеченцем. Какое-то время на вызов никто не
отвечал, однако он понимал: вызов мог застать Абрека в самый неподходящий
момент. Он терпеливо ждал, пока, наконец, световой индикатор на корпусе рации не
возвестил: связь установлена.
      -- Сегодня, -- произнес он одно только слово, и тут же услышал
приглушенный расстоянием и помехами ответ:
      -- О'кей.
      Сигнал принят. Абрек приступает к действиям. Операция началась.
      Отложив рацию в сторону, Владлен взялся за телефон. Набрал номер.
      -- Василий, это Владлен. Готовь свой штурмовик. Пора.
      -- Сегодня?
      -- Сегодня.
      -- О'кей. Когда ждать?
      -- Через полтора часа.
      Ни минуты не мешкая, Владлен спустился вниз, сел в свою машину и, рискуя
быть остановленным "гаишниками" за превышение скорости, полетел в подмосковный
город Жуковский.
      Как и обещал, через полтора часа он въезжал на территорию небольшого
аэродрома близ Жуковского. Там, возле двухместного спортивного самолета, его уже
поджидал Василий, веселый коренастый здоровяк в армейской форме цвета "хаки" и с
сигаретой в зубах. Взглянув на часы, Василий одобрительно кивнул.
      -- Уложился.
      Владлен вышел из машины и обменялся с другом крепким рукопожатием.
      -- Аппарат на ходу? -- спросил он. -- Осечки не даст?
      -- Все в полном ажуре. Работает как часы. Бак полный, амуниция в порядке.
      -- Отлично.
      Владлен расстегнул большую вместительную сумку, которую извлек из
багажника своего автомобиля, вынул из нее кое-какую одежду и быстро переоделся.
Василий критически осмотрел его: черный обтягивающий комбинезон, на голове --
плотно облегающий капюшон, полностью скрывающий лицо и шею и имеющий лишь
прорезь для глаз, за поясом -- профессиональные нунчаки.
      -- Да-а, брат, насмотрелся, видать, ты дешевых боевичков. Ни дать, ни
взять -- вылитый ниндзя.
      -- Это всего лишь светомаскировка. Работать придется ночью, -- ответил
Владлен, легко, по-кошачьи подходя к самолету. -- Ну что, летим?
      Василий выплюнул докуренный до самого фильтра бычок.
      -- Летим.
      Они заняли места в кабине миниатюрного самолета. Взревел мощный двигатель,
замелькали, сливаясь в единый полупрозрачный круг, лопасти пропеллера. Самолет
вырулил на взлетную полосу и начал разбег.

* * *

      Развалившись в кресле, Абрек курил дорогую сигару и пускал кольца дыма в
потолок. Напротив, в таком же точно кресле сидел вышколенный и выдрессированный
помощник Орлова и любезно, с использованием всех правил светского этикета, нес
какую-то околесицу о радужных перспективах многообещающего сотрудничества между
концерном Орлова и крупнейшей в мире нефтяной компанией с далекого арабского
Востока. Абрек вежливо слушал, изредка бросая кое-какие реплики. Беседа велась,
конечно же, на английском языке. На низком столике между ними стояла бутылка
армянского коньяка, две хрустальные рюмки, наполовину наполненные темной
прозрачной жидкостью, и шикарная ваза с экзотическими фруктами.
      Именно за этой никому не нужной беседой и застал Абрека вызов Владлена
Никитина. Рация, выполненная в виде стандартного сотового телефонного аппарата и
всегда лежавшая у него в кармане, известила о своем существовании мягким
мелодичным звуком, также стилизованным под обычный телефонный звонок.
      -- Прошу прощения, -- извинился Абрек на чистейшем английском и включил
рацию.
      -- Сегодня, -- услышал он далекий, едва различимый голос Владлена.
      -- О'кей, -- отозвался он и любезно улыбнулся наблюдавшему за ним
сладкоголосому приспешнику Орлова. Потом сунул рацию в карман.
      -- Звонок от хозяина, -- пояснил он своему визави. -- Получены новые
инструкции.
      -- О! -- удивленно вскинул брови тот. -- У вас, я смотрю, налажена
оперативная связь. Наверное, дорогое удовольствие?
      -- Когда игра стоит свеч, мой босс не скупится на расходы, -- небрежно
ответил Абрек. -- Извините, я хотел бы отдохнуть. Знаете ли, никак не
адаптируюсь к вашему климату.
      -- Да-да, конечно, -- с готовностью вскочил орловский прихвостень. -- Не
смею вас больше задерживать.
      Ни тот, ни другой не обращались друг к другу по имени: Абрек, когда их
представили, тут же выбросил имя помощника из головы, а тот, в свою очередь,
никак не мог выговорить длинного заковыристого арабского имени, под которым
выступал чеченец в своей новой роли.
      -- Когда меня примет господин Орлов? -- поинтересовался Абрек для
проформы.
      -- Владимиру Анатольевичу сейчас нездоровится, -- сокрушенно покачал
головой помощник, -- однако через день, от силы через два ваша встреча
обязательно состоится.
      Абрек скорчил недовольную гримасу.
      -- Я не привык к проволочкам, -- высокомерно заявил он. -- Мой босс тоже.
      -- Два дня, -- умоляюще произнес помощник. -- Всего только два дня,
договорились?
      Абрек вдруг поймал себя на мысли, что страстно желает дать этому
скользкому типу увесистого пинка. Сдержать себя ему удалось лишь с большим
трудом.
      -- Хорошо. Договорились. Но больше двух дней я ждать не намерен. Так и
передайте своему хозяину.
      Помощник расплылся в благодарной улыбке и бочком покинул апартаменты
"арабского гостя".
      Абрек с облегчением вздохнул.
      Итак, сегодня. Пришло время действовать. Операция началась.

* * *

      Сергей мгновенно оценил ситуацию. Путь через парадный вход был отрезан.
Значит, нужно воспользоваться черным ходом. Перемахивая сразу через несколько
ступенек