повертелся немного на скамье, и по возможности неприметно
махнул рукой, подзывая хозяина. К чести его будь сказано, тот отреагировал
достаточно быстро.
     - Что будет угодно, сударь? - вполголоса спросил он, склоняясь ко мне
сзади, из-за левого плеча.
     - Что это за тип, с чашкой? - спросил  я  в  ответ,  не  став  искать
хитрых обходных путей. - Меня сама чашка привлекла, вот  что.  Откуда  она
здесь?
     Хозяин как-то жалобно посмотрел на меня,  покрутил  тощей  мордочкой,
словно не находя приличных слов, и вдруг отчаянно закивал.
     Я удивился. Я ждал любой реакции - вплоть до "а тебе какое дело?"  Но
хозяин быстро превзошел все мои ожидания.
     - Вот то-то и оно! - сказал он с тем же отчаянием.  -  То-то  и  оно,
сударь, сам смотрю и никак не смекну. Чашка откуда - дело ясное,  с  собой
он ее привез, вот что. У меня, у нас, то бишь, здесь чашек таких  отродясь
не бывало, это дело тоже ясное. Только зачем он ее с собой возит, вот что?
Вот сударь, вот вы человек зажиточный и состоятельный, вот вы мне скажите,
зачем человеку с собой такую чашку возить?
     Я подумал про свою ониксовую любовь и ничего не ответил.
     - Чашка эта, сударь - я человек простой, я в чашках не разбираюсь,  -
но она же денег стоит! И немалых, поверьте, денег! И я вот на него  смотрю
- на него и на его вот эту самую чашку - и никак,  понимаете,  сударь,  не
могу понять: что это за тип, откуда он здесь взялся и что здесь делает.
     Хозяин еще раз помотал головой и, совершенно  уже  забывшись,  присел
рядом со мной на краешек скамьи.  Орбен  ошалело  посмотрел  на  него,  но
вовремя спохватился и отвернулся с небрежным видом.
     - Думал я: может, вор. Может, конечно, и вор, но воры чашек,  сударь,
не крадут, а если крадут, то быстро продают, а уж если и не продают, то по
кабакам, сударь, с ними не ходят. Воры, сударь, любят деньги, а не  чашки,
а в кабаки они ходят пить хорошее вино, и пьют они  его,  сударь  мой,  из
больших кружек, а подвыпив, кружки бьют, но завсегда за  разбитое  платят.
Примета у них, сударь мой, такая: чтоб работа, воровство то  бишь,  хорошо
шла, никакого ущерба другим не наносить, кроме как прямо по работе. А  то,
говорят, удачу можно спугнуть.
     Я изумленно кивнул. Чего только не узнаешь на  этом  свете!  Особенно
если в башке решето вместо мозгов...
     - Думал я, может, богач какой.  Но  богачам,  сударь,  ежели  они  из
другого города приехали, в мой кабак не с руки ходить - я ведь  комнат  не
сдаю, да и, прямо скажу, сударь мой: все, что рядом  сдается  -  даже,  не
примите в обиду, не для вас будет, не то что какому богачу.  Вам,  сударь,
если комнату себе искать, так это с той стороны дворца надо спрашивать,  к
горам, стало быть. Там оно, прямо скажем, куда как поприличнее будет. А  у
Яхора в отеле - где, значит, богатому самое и место - там же ведь  и  своя
кухня есть, опять же летом он и на террасе столы ставит: не знаю,  сударь,
как это назвать - ну, корчма не корчма, а вроде харчевня, только  вся  без
стен, без потолка, одни только вот столы на  земле  под  деревьями  стоят,
там, где тень погуще будет. А кухня у него, сударь, хороша, лучшие  повара
на весь Ранскурт там собрались. Так скажите мне,  зачем  же  это  богатому
человеку через полгорода сюда со своей чашкой идти?
     - Может, ненормальный? - предположил я. Мне было очень  интересно.  С
каждой секундой на душе становилось  легче  и  веселее.  Хороший  все-таки
сегодня вечер получился!
     - Никак, сударь, такого не может быть, - веско сказал  хозяин.  -  Не
может тронутый богач ходить вовсе один по незнакомым местам.  Я  ведь  его
первый раз здесь вижу. Потому  что,  сударь,  когда  у  большого  человека
голова портится, его, оно конечно, может и  сюда  занести;  только  с  ним
обязательно два-три человека прислуги будет. А если уж человек с  порченой
головой без присмотра ходит, значит, богатым ему быть последний день.  Так
что, сударь, посудите сами, из чужих краев слабоумному да при  деньгах  ну
никак не добраться.
     - Тоже верно, - пробормотал я, силясь получше разглядеть чашку и  при
этом не слишком явно пялиться на незнакомца.
     - А по виду да по разговору, сударь, он вроде солдат, но опять  же  -
откуда бы у солдата деньги да много? Солдат бы чашку если и  добыл  -  ну,
прямо скажем, на войне всякое бывает - так бы давно уже пропил или разбил,
а то - девке подарил. И пьют солдаты вино, чаще кисленькое, что подешевле,
чтобы много было; а если времени нет - тогда бражку или сивуху.
     - Да! - сообразил я. - Я ж все время спросить хочу:  что  он  из  нее
пьет?
     Хозяин оглянулся, склонился к моему уху и кратко сказал:
     - Чай.
     Сначала я не понял. Потом поднял голову и долго смотрел  на  хозяина.
Потом окончательно ошалел и робко переспросил:
     - Что?!
     - Чай, - обреченно повторил хозяин. - Чая у меня, сударь,  нет,  и  в
заводе никогда не водилось. Так он его, сударь,  тоже  с  собой  притащил,
чайничек заварочный принес и даже  заваривать  никому  не  доверил.  Велел
крутого кипятку на стол, чайничек свой сполоснул, чашку, потом  как  начал
чего-то там отмерять, переливать, взбалтывать и настаивать - ровно  маг  с
зельями! А теперь сидит, вражина,  и  прихлебывает!  -  в  голосе  хозяина
явственно прорезались злобные нотки.
     - Странно, - медленно сказал я. - Мужицкий напиток, да и не принято у
нас чай пить. Может, иноземец? Хотя... У гномов вроде бы чаем балуются, да
только не похож он на гнома...
     - Никак не похож, - подтвердил хозяин. - Высокий, тощий... Вот в вас,
сударь, локтей шесть с лишком будет, коли меня глаз не обманывает, ну  так
он пальца на три повыше будет.  И  не  мужик  он,  поверьте  моему  слову,
сударь. Порода чуется, сыр  с  цитронами  жрет  и  платит  золотом...  Ох,
простите, сударь, из-за третьего стола кличут! Виноват!..
     Хозяина не стало. На удивление проворный дядька был хозяин. Испарился
из-под локтя, как призрак, и тут же  возник  в  другом  углу.  А  странный
незнакомец  вдруг  поднял  голову  и  встретился  со  мной   взглядом.   Я
почувствовал,  как  неожиданно  закружилась  голова.  В  его  взгляде  был
неуловимый вопрос, радость  узнавания  и  что-то  еще...  Какая-то  легкая
ирония постороннего, но вполне доброжелательного наблюдателя.
     Очевидно, он прочитал на моем  озадаченном  лице  нужный  ему  ответ.
Встал, заботливо прихватил свою чашку и легкой походкой подошел  к  нашему
столу. У Орбена глаза вылезли из орбит.
     -  Приятного  ужина,  принц,  -   сдержанно   сказал   незнакомец   и
обезоруживающе улыбнулся. - Меня зовут Альба.
     - Вы не ошиблись, друг мой? -  я  постарался  вложить  в  свои  слова
побольше высокомерия.
     -  Кажется,  нет,  принц,  -  незнакомец   продолжал   улыбаться.   -
По-видимому, меня действительно так зовут.
     - Я о другом, - я  разозлился.  -  Почему  вы  решили  называть  меня
принцем?
     - А как же вас еще называть, ваше сиятельство?
     - Вы обознались, - я опустил голову.
     - Увы, принц Райдок. Впрочем, я  не  собираюсь  кричать  об  этом  на
улице. Я ждал здесь именно вас. Мне было лень идти во дворец,  к  тому  же
вам я нужен куда больше, чем благородному Данку.
     Я понял, что в его речи несказанно меня  раздражало.  Он  говорил  со
мной на равных. При обращении ко мне  это  было  трудно  уловить,  но  вот
"благородный Данк" он произнес как-то так... Какой-нибудь молочник мог  бы
так сказать "кузнец Хирак, сосед мой"... Кто же он, этот странный путник?
     Незнакомец,  кажется,  услышал  мои  мысли.  Он  подчеркнуто  вежливо
поклонился и сказал:
     - Позволю себе повториться, принц Райдок. Меня зовут Альба.  Я  готов
носить Синий цвет и это обойдется вам в шестьсот  девяносто  три  таленга.
Ваше решение?
     Орбен охнул. Я почувствовал, как щеки мои стали пунцовыми.
     - Вы... Вы?..
     - Да, - сухо сказал Альба. -  Я  Витязь.  Я  свободен  и  жду  вашего
решения.
     - Кто направил вас сюда?
     - Вы должны знать, Райдок, что об этом говорить  я  не  вправе.  Могу
лишь честно признаться, что я не  ждал  возможности  сражаться  за  Лунную
Лагуну. Однако... - он развел руками.
     - Но я...
     - Вы вправе распоряжаться казной, -  уже  вовсе  недружелюбно  сказал
Альба. - Смелее, принц. Не заставляйте мир слишком долго качаться на весах
вашего выбора.
     Я не выдержал напряжения. Я никак не мог его выдержать. Слезы коварно
выступили у меня на глазах. Что я делаю? Спасаю  страну  или  окончательно
гублю ее? Может быть, именно для этого момента меня и лишили памяти. Может
быть, именно сейчас можно сделать главную ошибку?
     Стоп. Какой  выбор  должен  сделать  обессиленный,  почти  утративший
рассудок и волю человек?
     Он должен сказать  "нет".  Он  должен  испугаться  ответственности  и
навеки утратить шанс победить.
     - Да, - сказал я, сам не слыша собственного голоса. - Да,  Альба.  Вы
нужны мне.
     Альба еще раз поклонился. Улыбка его чуть изменилась. Он словно  стал
менее чужим, менее странным. Глаза на долю  секунды  засияли  ярким  синим
светом и снова стали прежними - лучисто-желто-зелено-серыми.
     - Повелевайте, мой принц, - сказал  он  уж  вовсе  буднично.  -  И...
э-э... со мной еще трое... э-э... назовем их союзниками.
     - Где же они? - я обвел взглядом таверну.
     - Хозяин! - неожиданно громким голосом позвал Альба.
     Появился хозяин.
     - Где мои обормоты?
     - В сарае, где же еще? - недовольно  отозвался  хозяин.  -  Ништо  их
можно с честными людьми в один дом? Воняют же,  я  извиняюсь!  Где  вы  их
откопали, понять не могу? И  что  это  вы  почтенным  гостям  решили  ужин
перебивать, тоже не смекну?
     - Мы  не  возражаем,  почтенный  Рана,  -  поспешил  вмешаться  я.  -
Принеси-ка нам, будь добр, еще пива. Из пивоварни вашего Орлока.
     - Разумеется, сударь, - хозяин направился за пивом,  но  на  прощание
воткнул в Альбу колючий буравчик недоброго взгляда.
     Витязь только улыбнулся ему вслед.
     - Как у вас не любят незнакомцев,  принц...  Даже  удивительно.  Ведь
люди Лунной Лагуны - моряки и  страноходцы.  Варвары,  которые  пересекают
куда меньшие расстояния, гораздо более общительны и приветливы. Сегодня ты
добр к чужаку - завтра на чужбине лучше встретят тебя. Очевидно, ваши люди
забыли вкус странствий, принц, если стали грубы и заносчивы.
     - У нас война, - сухо ответил я. - В войну  с  чужаками  трудно  быть
приветливым.
     - Даже если это друзья?
     - В особенности когда на них не написано, что это друзья.
     Альба кивнул.
     - Это правда. Мне следует помнить. Простите, принц, но я уже говорил,
кажется - я не ждал возможности сражаться на стороне Синего домена. Однако
судьба бросает кости по-своему.
     - А! - на моем лице, кажется, выразилось такое удивление,  что  Орбен
испугался. - Вот почему  я  вас  не  понял!  Почему  Синего?  Мы  гордимся
белизной наших знамен.
     Альба чуть насмешливо кивнул.
     - Это я знаю, генерал. Но будьте честны перед собой - на земле только
один цвет может называться белым.
     - Тогда почему не наш?
     - Хотя бы потому, что вы все-таки наследники  мореходов  Лиаменны.  И
пусть древнейшие предания говорят, что первыми в  мир  пришли  люди  Белых
Гаваней, в старых храмах ваши цвета - не белый с синим, а синий с золотым.
Ночное небо, ночное море, а между морем и небом - луна. Так поется в одной
из самых старых песен, которые я знаю.
     Мной внезапно овладело раздражение.
     - Хорошо. Я устал, Витязь. Давайте закончим формальности, и позвольте
мне спокойно завершить ужин. Я смертельно устал  и  должен  поспать  перед
завтрашней дорогой.
     - Куда вы направляетесь?
     - В Сапфир. Я приму командование городом и гарнизоном.
     - Меня вы возьмете с собой?
     Я задумался. Имею ли я право на такой поступок?  Наверное,  имею.  Не
отправлять же его с докладом в столицу... если можно прямо  отсюда  быстро
двигаться на юг. Сапфир куда ближе к месту боев, чем Ранскурт, тем более -
Дианар. И очень  возможно,  что  в  Дианаре  он  попросту  уже  никого  не
застанет. А следующее крупное сражение, вернее всего, будет под  Сапфиром.
У стен моего города... и с моей армией... ох, плохо мне, горько  мне!  Ох,
одиноко мне! Эх, кому бы пожаловаться на жизнь?
     И кому я еще не жаловался за последние три дня? Так я скоро на  улицу
выйду и закричу: "Люди Сапфира! Принцу вашему плохо!" Стоп, Райдок!  Опять
отвлекаешься?
     - Да, вы пойдете со мной, Альба. Вы и ваши... союзники.
     Кого он имеет в виду под этим странным словом?
     - Давайте покончим с делами до завтрашнего утра. Два вопроса,  Альба.
Первый: как вас официально называть?
     - Так и зовите, принц. Альба. Витязь Альба.
     - Это полное имя?
     - Полнее не бывает.
     - Второе имя, мой принц, -  смущенно  и  глухо  сказал  Орбен,  пряча
осоловевшие глаза, - дается по  городу  или  крепости,  где  был  заключен
Договор.  Вот  хоть  у  Моуриса  спросите...  ох,  тля  меня   заешь,   не
спрашивайте.
     - Да почему?! -  я  впал  в  безнадежное  оцепенение  от  собственной
тупости. Я опять начинал тихо ненавидеть сам себя.
     - Потому что он пришел к Делин в Кармине, принц, - тихо сказал Орбен.
- Потому что теперь он тоскует по своей принцессе и по городу  своему,  но
не может найти себе места в бою ни для смерти, ни для победы.  Потому  что
теперь он слабее всех, неудачник Моу Кармин, Белый Витязь без Принца.
     Ох, дьявол!.. Орбен все еще ничего не знает. Если  бы  не  Альба,  то
бессильный неудачник Моу был бы сейчас сильнейшим Витязем  Домена.  Потому
что единственным. Потому что Лэйхэм  Айнальский,  Витязь  принца  Селлери,
погиб вместе со своим господином, спеша на  помощь  городу,  что  дал  ему
второе имя. Потому что Линдолл Дайгроу, Витязь  Сенрайда,  ушел  к  богам,
защищая ту самую крепость, где Договор связал его с гибнущим королевством.
Неужели города Договора приносят несчастье своим  Витязям?  Безумие,  если
это так. Но тогда у Альбы есть прекрасный шанс  -  ведь  сражаться  ему  в
Сапфире!
     - Альба Ранскурт,  Витязь  Райдока,  -  с  максимальным  спокойствием
сказал я, - сообщите мне, как вы предпочитаете получить плату.
     Вот тут Альба, кажется, немного удивился.
     - Как обычно, принц, - сказал он, глядя  на  меня  широко  раскрытыми
детскими глазами. - Я полагаю, что завтра сообщение о нашем  Договоре  уже
будет в Дельфосе. Но почему вы спрашиваете?
     Я понял, что дальше так жить нельзя.
     - Орбен, сходи поторопи хозяина, - сказал я. -  Я  как  раз  в  такой
интересной точке застрял  -  ни  трезвый,  ни  пьяный.  Пусть  несет  пива
побыстрее, да холодного!
     - Сей же миг, мой принц!
     Орбен трудным рывком поднялся и, немного  покачиваясь,  направился  к
кухне. Он-то уж точно застрял в этой самой точке.
     Я повернулся к Альбе и холодно сказал, глядя прямо ему в глаза:
     - Я потерял память, Витязь. Я с трудом ориентируюсь в происходящем. Я
не знаю, как принято получать плату по Договору. Я не знаю, что мне делать
завтра. И советчика у меня нет.
     Альба не шелохнулся. Он глядел на меня,  внимательно  и  отстраненно,
как будто и не человеком вовсе он был, а храмовой статуей. Потом  протянул
худую руку, медленно поднял со стола свою чашку и со вкусом отхлебнул.
     - Так, пожалуй, даже интереснее, - сказал он. - Значит, скучно  здесь
не будет. Знаете ли, принц, я ведь хотел сейчас книгу писать. О  том,  как
могли бы сложиться дела государства, если бы Витязь был послан для мира  и
союза, но - убит.
     - Такое бывало, -  сказал  я  машинально.  -  Например,  в  правление
Денхира, когда гномы убили Вейгена.
     - Вейген был принцем. Как и Эллерен, бывший заложником мира у орков и
убитый бесцветным  наемником,  желавшим  разрушить  мир.  Как  и  Ратдена,
приехавший к варварам, чтобы заключить союз  Княжества  В  Седле  и  Детей
Тумана, и погибший  в  пиршественном  зале,  в  пьяном  поединке  с  ярлом
Амунгиром Седым Мэгаутом. Нет, Райдок, меня интересовали действия  Витязя.
И  даже  еще  интереснее  -  глазами  простого   гарнизонного   пехотинца,
посланного вместе с ним, как телохранитель и носильщик. Но вместо этого  -
что ж, Райдок, книгу жизни писать не  менее  интересно.  Но  только  когда
сюжет хороший!
     Он большим глотком допил остывший чай и поморщился.
     - Мы выйдем сегодня ночью. Ждать некогда. Некого и нечего.
     - Ночью? - переспросил я с ужасом.
     - У вас есть другие предложения?
     - Нет, конечно. Но ведь я же пьян... и действительно чертовски устал.
Я вообще в седло сесть не смогу!
     - Тогда мы пойдем пешком, - равнодушно сказал  Альба,  глядя  куда-то
вглубь стола. - Или мои обормоты понесут вас на плечах, генерал.  Впрочем,
как знаете. Можно и  утром,  конечно.  Если  вы  серьезно  полагаете,  что
несколько часов сна вас спасут.
     - Ох, не спасут, - признался я.
     - Тогда лучше выйти сейчас. Если будет  очень  трудно  -  заночуем  в
пути. По ночам не жарко, так что проснуться будет легко, не залежишься.  А
утром, пока выберешься из  постели,  потом  завтрак,  потом  сборы...  Да,
генерал, если выехать сегодня, да поскорее,  мы  можем  выиграть  темп,  о
котором противник даже и не думает. Допивайте, доедайте, возвращайтесь  во
дворец. Можете даже отдохнуть немного. Я буду ждать вас у выхода из дворца
сразу после полуночи. Не забудьте взять пароли для выхода из города и  для
застав на распутьях.
     Он резко поднялся, поклонился, и прихватив чашку, направился к своему
столу. И тут же появился Орбен с пивом.
     Я буквально выхватил кувшин у  него  из  рук  и  щедро  плеснул  себе
двойного дельфосского. Я хотел орлоковского, но промахнулся, и даже  не  с
первого глотка заметил, что ошибся. У Орбена тоже был какой-то ошарашенный
вид, и он расплескал пиво по столу, чего за ним в эти три дня не водилось.
И раньше, наверное, не водилось...
     - Что с тобой? - спросил я хмуро.
     Орбен повернулся ко мне и в нарушение всякого этикета  посмотрел  мне
прямо в лицо, сверху вниз.
     - Принц, - сказал он четко, - я начинаю верить, что эту  войну  можно
выиграть.
     - Что еще случилось? - я не хотел этого, но голос прозвучал жалобно.
     - Знаете, кто храпит в сарае? Я имею  в  виду,  эти  его  пресловутые
союзники?..
     - Кто?
     - Болотные демоны, мой принц. Самые настоящие!
     - Что?!
     - Одетые как крестьяне,  притворяются  людьми,  но  это  демоны,  мой
принц, точно такие, как вы мне  в  книге  прошлым  летом  показывали!  Три
здоровых таких чудовища! Да еще Витязь... Да вы, принц...  да  гарнизон...
это уже не просто отряд, это почти армия!
     Я посмотрел на Альбу. Тот уже расположился за  своим  столом,  удобно
откинулся на спинку стула и  едва  заметно  улыбался  собственным  мыслям.
Словно и не было  нашей  беседы.  Словно  не  был  несколько  минут  назад
заключен Договор, который заключается всего три-четыре раза за  поколение,
а то и реже. Словно сегодня в полночь он не собирался  выходить  в  боевой
поход.
     Я вдруг почувствовал себя выжатым, как виноградная гроздь в сусле.
     - Доедай, Орбен, - сказал я тихо. - Допивай, расплачивайся - пора  во
дворец. Нет нам покоя, Орбен. Да, пожалуй, уже и не будет.



                                    4

     Полночь примчалась почти мгновенно.  Примчалась,  прихватив  с  собой
неприятную сухость во рту и ощущение  невесомой  зыбкости  моего  тела.  Я
трезвел. Я был уже почти трезвым, только сосредоточиться все никак не мог.
Голова  кружилась,  мысли  путались,   бессовестно   подламывались   ноги,
заманивая рухнуть в мягкую  постель  и  отдыхать,  отдыхать,  спать  много
лет... Если бы это было возможно, я желал бы  провалиться  в  летаргию,  в
черный сон без сновидений, в полусмерть... Лишь бы только  избежать  всего
предстоящего. Я был готов принять любую судьбу, пусть даже самую страшную,
лишь бы приговор свершился без моего участия.