ю. Ну, эти, в черных платках.
     - Сейчас, Джуди.
     Павел, нажимая ладонью, быстро выдавил планки вместе  со  стеклами  и
подхватил на руки девушку.  Она  обняла  его  за  шею,  крепко  поцеловала
невидимое в темноте лицо, ощутив губами неожиданно гладкую щеку Павла.
     - Ой, где же твоя борода?
     - Пришлось менять внешность и одежду. И тебе тоже не помешает.
     Он отпустил девушку, вложил ей в руку какой-то мягкий сверток.
     - Держи. Плащ накинь на платье, сапожки тоже там,  в  рукаве.  Думаю,
должны подойти.
     Пока  Джудит  надевала  плащ,  вытирала  ладонями  ноги  и  с  трудом
натягивала тесные сапожки, Павел закрыл ставни, задвинул засов и, взявшись
обеими руками за нижние края ставней, рванул их на себя. Засов  с  треском
отскочил, ставни опять распахнулись.
     - Быстрей!
     Он взял девушку за руку  и  уверенно  повел  прочь  от  дома.  Джудит
спешила  за  ним,  поддерживая  полы  слишком  длинного  для  нее   плаща,
оскальзываясь в грязи, но все-таки не удержавшись от вопроса:
     - Зачем ты раскрыл окно?
     - Они должны думать, что ты выбила ставни  изнутри,  без  посторонней
помощи. Они тут все очень заботятся о безопасности, только  вот  не  знаю,
кого они так опасаются. Так что искать будут тебя одну,  искать  здесь,  в
городе, и не сообразят, что надо блокировать остров.
     - Какой остров? Куда мы сейчас? А тебя не будут искать?
     Павел остановился, бережно провел ладонью по ее волосам.
     - Джуди, вопросы потом, договорились? Давай доберемся  до  туннеля  и
там я тебе все расскажу. Если они нас узнают, и если у них есть автоматы -
мне же с ними не справиться.
     Они торопливо шагали по скользкой жиже мимо домов и  заборов,  петляя
по узким улочкам, и по уверенной походке  Павла  девушка  поняла,  что  он
знает путь. Дождь перестал, но воздух был  сырым  и  прохладным.  Темнота,
казалось, немного расступилась и в небе то тут, то  там  тусклыми  свечами
замерцали звезды, рассматривая землю  сквозь  разрывы  в  черных  облаках.
Последние безмолвные дома остались позади,  и  Павел  с  Джудит  вышли  на
равнину, окунувшись в тревожный шум невидимых деревьев, которым  не  давал
спать порывистый влажный ветер.
     Когда они  молча  миновали  первую  низину,  Павел,  слыша  сбивчивое
дыхание девушки, немного сбавил шаг. Звезды все  настойчивее  расталкивали
облака, отвоевывая  пространство,  и  по  обеим  сторонам  дороги  несмело
замигали  желтые  огоньки  каких-то  растений,  покрыв  равнину  дрожащими
причудливыми  узорами.  Прокатилась  слабая  волна  горьковатого   запаха,
выжимая слезы из глаз, потом повеяло чем-то острым и свежим.
     В полной тишине они осторожно  прошли  по  уже  знакомому  селению  -
черные силуэты домов едва угадывались в темноте - и начали  подниматься  в
гору.
     - Хорошо бы зайти к другу Федору Карелину... - хмуро сказал Павел.
     Джудит не ответила. Она,  закусив  губу,  тяжело  переставляла  ноги,
уцепившись за локоть  Павла.  Он  молча  взял  девушку  на  руки,  но  она
решительно оттолкнулась от его груди.
     - Нет, я сама!
     Но Павел сжал ее еще крепче, и Джудит, чувствуя, что ей не вырваться,
перестала сопротивляться и виновато прошептала:
     - Когда устанешь - отпусти.
     - Обязательно, - заверил Павел. - Ты уж прости за эту спешку.
     - Прощаю, - улыбнулась Джудит, со сладким замиранием сердца чувствуя,
как поддерживают и несут ее крепкие руки.
     Потом она сидела на  траве,  укутанная  поверх  своего  плаща  плащом
Павла. Сапожки она, морщась от боли, сняла и забросила  в  темноту.  Белое
пятно рубашки медленно перемещалось возле деревьев. Там шуршало и трещало,
словно Павел боролся с невидимым врагом.
     Белое пятно приблизилось, Павел присел на корточки рядом с ней.
     - Нет там никакого автомата. Наверное, не то место,  не  разберешь  в
потемках. - Он помолчал, дотронулся до ее волос. - Как ты?
     - Все в порядке.
     - Отлично. - Павел резко поднялся. - Ладно, обойдемся  без  автомата.
Если нужно будет - достанем другой. Пойдем искать плот.
     Вид ночной реки заставил их остановиться.
     - Как красиво! - вырвалось у Джудит, мгновенно  забывшей  о  натертых
ноющих ногах.
     Неугомонно  плескалась  невидимая  черная  вода,  и  по   всей   реке
беспрерывно вспыхивали и гасли зеленые огоньки, скользящие по  течению,  и
это зеленое безмолвное мерцание  завораживало  и  притягивало,  приглашало
погрузиться в него и плыть, плыть, плыть сквозь бесконечную равнину.
     - Красиво... - тихо повторила Джудит и шагнула  вперед,  не  в  силах
противиться странному наваждению.
     Но Павел хорошо,  до  озноба  помнил  холодную  глубину  под  обрывом
здешнего Иордана, и неприятное слепое прикосновение  густых  водорослей  к
лицу. Он поежился и взял девушку за руку.
     - Надо искать плот, он должен быть где-то здесь.  Кстати,  ты  умеешь
плавать?
     Джудит, не отвечая, смотрела на искрящийся зеленью поток.
     - Идем, - настойчиво сказал Павел и потряс ее ладонь. - Как у  вас  с
плаваньем, в Новой Земле?
     - Что? - наконец очнулась Джудит.
     - Ты умеешь плавать?
     - Немножко. В бассейне.
     - Понятно.
     Он  решил  ничего  не  говорить  о  гладких  черных   спинах   речных
обитателей. Он  был  просто  обязан  без  происшествий  переправить  ее  к
туннелю. Вот только как довести ее до входа?..
     - Идем, Джуди, - повторил Павел и повел девушку вдоль берега.


     ...И  наконец  настал  момент,  когда  они,  поднявшись  на   высокий
противоположный берег, оказались среди кустов. Внизу сонно  шумел  Иордан,
надежно защищая от возможных преследователей. Ночь  не  желала  кончаться,
отгоняя своими черными  крыльями  робкое  утро,  которое  никак  не  могло
пробиться из-за горизонта.
     Павел снял мокрые ботинки,  обнял  одной  рукой  девушку,  положившую
голову ему на колени.
     - Рассказывай, мой дважды спаситель, - сонно и устало сказала Джудит,
устраиваясь поудобнее под плащами.
     "Рассказывай..."  Павел  усмехнулся.  Разве  можно  рассказать,   что
чувствует человек в зашитом мешке, когда его собираются бросить с обрыва в
воду с камнем в ногах? Разве это расскажешь? И нужно ли рассказывать?
     В голове его вновь зазвучал будничный голос палача.
     - Бросаем, - сказал палач.
     -  Близко  не  подходи,  -  предостерег  напарник.  -  Там   трещина.
Раскачаем.
     Они говорили о Павле так, словно он уже был  мертвецом.  Его  качнули
два раза -  раздалось  короткое  натужное  "ы-ых!",  вырвавшееся  из  двух
глоток, - и Павел почувствовал, что летит вниз. Ударило холодом по  ногам,
мешок погрузился в воду, но Павел уже успел сделать глубокий вдох и, помня
уроки Колдуна (спасибо, Колдун!), медленно, в несколько приемов,  выпустил
остатки воздуха сквозь сжатые губы. Тогда, в юности, он мог просидеть  под
водой довольно долго, так что нужно постараться... Нужно успеть!
     Мешок опустился на дно, мокрая одежда прилипла к телу.  Павел  напряг
мускулы, стараясь хоть немного  ослабить  размокшую  веревку.  Раз...  Еще
раз... Изо всех сил, до звона в ушах, до огненных кругов в голове.  Так...
Еще одно усилие... Теперь пошевелить рукой.  Мышцы  чуть  не  лопались  от
напряжения, тело налилось силой - организм при угрозе смерти  ввел  в  бой
все ресурсы. Еще немного...
     И, уступив этой отчаянной силе, лопнула веревка. Павел продвинул руку
вперед, протащил ее в тесноте мешка вверх вдоль  тела,  к  голове,  сорвал
мешающую повязку и, не открывая глаз, поднял голову  и  попытался  вцепить
зубами в грубую ткань. Ткано ускользала, он никак не мог ухватить ее ртом,
и тогда попробовал  сделать  по-другому:  поднял  над  головой  обе  руки,
нащупал пальцами  шов  и,  собрав  остаток  сил,  разорвал  зашитый  край.
Выбрался  из  мешка,  ощутил  на  лице  противное  прикосновение  мохнатых
водорослей и с трудом подавил желание  рвануться  наверх,  к  воздуху.  Он
приказал себе успокоиться и терпеть, и повис в  глубине,  отводя  от  лица
водоросли, и  молча  внушая  себе:  "Не  спеши!  Не  спеши.  Не  спеши..."
Невысказанные слова гулко бухали в сознании и  медленно  замирали  в  такт
редким коротким ударам сердца.
     И только когда чуть закружилась голова и застучали в висках маленькие
злые молоточки, он начал медленно всплывать, подняв  вверх  лицо.  Бледный
свет пробился сквозь воду. Там, наверху, где  растекался  этот  свет,  был
воздух, была жизнь. Он без всплеска вынырнул у самого  глинистого  обрыва,
отвесно уходящего в реку, жадно, до боли в груди, втянул сладкий воздух  и
вцепился  пальцами  в  податливую  глину.  Шумело,  шумело  в  голове,  но
отдышавшись и вновь обретя  чувство  собственной  реальности  в  мире,  он
понял,  что  это  дождь  с  шумом  хлещет  по  серой  текучей  спине  реки
прутьями-струями, вырастающими из серого неба.
     Он поплыл вдоль обрыва в поисках места, где  можно  выйти  на  берег.
Нашел такое место - узкую отмель у оврага, промытого стекающими  в  Иордан
дождевыми потоками, - выполз на мелкий, удивительно гладкий песок, нежный,
как кожа девушки, перевернулся на спину  и  подставил  лицо  под  ласковый
дождь, брызжущий с доброго серого неба.
     Теперь он отчетливо представлял, что будет делать дальше.  Во-первых,
вызволит Джудит. Во-вторых, вместе с ней отыщет в туннеле знак Земли,  тот
тупик, тот запертый выход - и постарается  открыть  его.  Если  получится.
Страж утверждает, что это невозможно, но почему нужно верить Стражу? Можно
ли верить этим нелюдям?
     Но даже если ничего не получится - есть некий Страж некоего  Змеиного
городка, сказавший то, чего не должен был говорить.  Страж  был  уверен  в
том, что  с  Павлом  Корниловым  покончено.  Но  с  Павлом  Корниловым  не
покончено. Если попытка открыть путь на Землю ни к чему не  приведет,  он,
Павел Корнилов, разыщет Змеиный городок и добудет ключ.  Любой  ценой.  Не
может быть, чтобы они не общались с  теми,  другими,  захватившими  Землю.
Ключ есть. Главное - открыть вход, а потом начать  борьбу  за  возвращение
Земли людям.
     "Вся твоя беда, Павел Корнилов, заключается  в  том,  что  ты  пришел
слишком рано. Еще не время..." Выходит, если бы  он  пришел  позже,  в  то
самое неизвестное время, все было бы по-другому?  Приняли  бы  по-другому?
Почему? Какое время еще не пришло?
     Это оставалось непонятным. Но он заставит Стража поделиться знаниями!
     Джудит шевельнулась, сонно потерлась щекой о его колено.  Он  натянул
на ее плечи сбившийся плащ, положил ладонь на теплую щеку девушки.
     Дважды спаситель... А она разве не спасительница? Разве она не спасла
его надежду, давнюю надежду на то, что должны, обязательно должны  быть  -
чувствующие, задающие вопросы, неудовлетворенные?
     Вспомнилась вдруг Безумная Лариса. Отчего она повесилась там, в лесу?
Сочиняла стихи... Может быть, Лариса тоже  терзалась,  думала,  спрашивала
себя и не находила ответа?..
     Облака за рекой начали едва уловимо  светлеть,  сливаясь  с  туманом,
закрывшим  равнину.  Давно  унесло  за  поворот  зеленые  мигающие  речные
огоньки, поверхность реки потускнела и посерела. Иногда  доносился  оттуда
громкий плеск, как будто падали камни  в  бегущую  воду...  "Или  мешки  с
камнями", - подумал Павел. Отделялись, отслаивались от  увядающей  темноты
силуэты черных колючих кустов. В подвижных  небесных  озерах,  окаймленных
стремящимися за горизонт облаками, догорали звезды. Мир казался  пустым  и
заброшенным.
     Павел  осторожно,  боясь  потревожить  девушку,  высвободил  затекшее
колено и лег рядом, подложив  руку  под  голову  Джудит.  Надо  было  хоть
немного отдохнуть перед штурмом.


     Ему казалось, что полет в черноте был бесконечным, но, открыв  глаза,
он понял, что спал совсем немного - стало  чуть  светлей,  но  звезды  еще
угадывались, и туман таким же плотным  одеялом  укрывал  равнину,  хотя  и
выступали уже из него верхушки деревьев. Оказывается, и во сне  беспокоила
мысль:  как  провести  в  туннель  Джудит?  Конечно,  можно  было   просто
запеленать ее в плащ, взять на руки и, не давая вырваться, перенести через
невидимую черту, за которой обрушивался невыносимый страх.  Но  что,  если
она сойдет с ума от этого мутного  страха?  Нет,  нужно  придумать  что-то
другое... Сюда Джудит попала без труда, потому  что  выпила  сонный  отвар
перед своим несостоявшимся сожжением. Попала спящей. Сможет  ли  он  опять
усыпить ее - так, как это делал Колдун с получившими увечья  людьми?  Надо
попробовать...
     - Ой,  наконец-то  стало  светлее.  -  Девушка  села,  осмотрелась  и
повернулась к Павлу. - А мне снилось, что я танцую  и  вокруг  тихая-тихая
музыка. Не так, как Рыжий Тедди играет,  а  настоящая,  понимаешь?  -  Она
погладила Павла по плечу. - Прости, я уснула и так тебя  и  не  выслушала.
Рассказывай. Клянусь, больше не буду спать.
     - А где твои сапожки? - только сейчас заметил пропажу Павел.
     - Оставила еще там, на том берегу, - смущенно призналась Джудит.
     Он посмотрел на девушку, нежно провел ладонью по ее босым ступням  со
стертой кожей.
     - Достанем другие.
     - Ну, рассказывай же, Павел.
     - Может быть, сначала умоемся?
     Джудит поежилась, сказала с сомнением, закутываясь в плащ:
     - Вода, наверное, холодная? - но Павел вскочил, подхватил ее на  руки
и широкими  шагами  направился  к  реке,  несмотря  на  шутливые  протесты
девушки.
     Вода оказалась вполне подходящей, Павел даже разделся до  пояса  и  с
удовольствием ополоснулся, а Джудит оттерла с ног дорожную грязь.
     - Сначала ты, - сказал Павел, когда они  бок  о  бок  сели  на  плот,
который Павел оттащил подальше от воды. - Рассказывай.  Как  они  с  тобой
обращались?
     - Нормально. Особых почестей, конечно, не воздавали, но и не трогали.
Сунули в какую-то каменную дыру, а  потом  с  эскортом  отвели  к  этим...
певицам. Вот и все.
     - Страж собирался с тобой побеседовать...
     - Пусть беседует с кем-нибудь другим. А ты?
     - У меня еще проще, разве что шишка на  затылке.  -  Павел  осторожно
притронулся к голове. - Разговаривал со Стражем о всяких интересных вещах,
только нам помешали. Наш знакомый из  селения  в  низине,  Федор  Карелин,
спутал меня с Христом, а жилье  Стража  с  Гефсиманией,  и  привел  господ
офицеров. Не дали договорить. А потом совсем просто - мне их  компания  не
понравилась, и мы распрощались. А поскольку вышло так, что они меня хорошо
разглядели, а я их нет - решил не  попадаться  им  в  городе  на  глаза  и
навестил селение Федора. В заброшенном доме нашел вот это, - Павел  кивнул
на плащи, - побрился, а то все никак не удавалось, и к  вечеру  назад,  за
тобой. Встретил приличную горожанку, сказал,  что  с  поручением  к  тихим
матерям; из Змеиного городка, мол, иду  -  есть  тут,  оказывается,  такой
городок - и она рассказала, как пройти. А там твоя подсказка - лоскуток от
платья... Вот и все. Но главное другое. Оказывается, есть в туннелях  один
ход, ведущий на землю. Страж, правда, сказал, что его нельзя  открыть,  но
все-таки попытаюсь. Я не очень верю Стражу.
     - А если не получится?
     - Буду искать ключ.
     - Мы будем, - уточнила девушка.
     - Да, конечно. - Павел задумчиво отвел  со  лба  волосы.  -  Если  не
откроем - наведаемся в гости к Стражу Змеиного городка,  он  много  знает.
Теперь мне легче - я для них мертвый. - Павел хмуро усмехнулся,  и  Джудит
окончательно убедилась, что он сказал ей далеко не  все.  И  его  разбитые
губы тоже что-то значили. - Теперь они будут думать, что им некого бояться
- орудие сатаны уничтожено. Ошибаются. Если для того,  чтобы  узнать,  где
находится ключ, придется разрубить Стража на куски -  видит  Создатель,  я
это сделаю!
     Девушка отстранилась. В ее больших темных глазах застыли недоверие  и
испуг.
     -  Ты...  действительно  способен...  убить  человека?  Можешь  убить
человека?
     Павел взял ее лицо в свои ладони, мрачно сказал, глядя прямо в  глаза
девушке:
     - Стражи не люди. Не люди, я не  предполагаю,  я  -  знаю.  -  Джудит
вздрогнула, а Павел продолжал монотонно чеканить, словно сам превратился в
Стража: - Они выгнали наших предков с Земли, разбросали по разным мирам  и
сами теперь живут на Земле. На нашей  Земле!  -  Маска  Стража  слетела  с
Павла, теперь он почти кричал. - Я должен  хотя  бы  взглянуть  на  землю,
потрогать ее, понимаешь? Увидеть этих тварей! Извести,  истребить,  сжечь,
утопить, разрубить на куски - и  вернуть  Землю  нам,  людям!  И  я  найду
ключ...
     - Но...
     Джудит попыталась что-то возразить,  ей  стало  холодно  и  жутко  от
немыслимых слов Павла, но Павел, еще крепче сжав лицо  девушки  в  горячих
ладонях, продолжал:
     - Сейчас я попробую усыпить тебя и заберу в туннель. Ты будешь спать,
а я постараюсь открыть вход на  землю.  Если  Страж  не  лгал,  и  у  меня
действительно ничего не получится - мы пойдем дальше. Смотри мне  прямо  в
глаза и слушай.  Ни  о  чем  больше  не  думай.  Тебе  хочется  спать.  Ты
проснешься только тогда, когда я скажу: "Джуди, проснись". Ты  поняла?  Ты
согласна?
     - Я готова.
     Она послушно легла на плот. Павел сел рядом, сосредоточил  взгляд  на
точке чуть выше переносицы Джудит.
     - Тебе хочется спать. Ты проснешься только после моих  слов:  "Джуди,
проснись". Тебе хочется спать...
     Он чувствовал, как копится,  копится  где-то  внутри  теплая  тяжелая
сила, поднимается, вспучивается гладь тихого озера,  готового  разразиться
бурей, удлиняясь, течет в  небеса,  блестит  под  пронзительным  маленьким
солнышком, и падает, падает, проливаясь теплыми струями,  на  бледный  лоб
девушки, втекает в широко раскрытые глаза - и глаза глядят все туманней  и
отрешенней... закрываются... иссякает поток...
     - Тебе хочется спать, Джуди... Тебе хочется спать...


     Плавали,  плавали   в   темноте   золотистые   искры,   удалялись   и
приближались, кружились медленным хороводом, гасли и  вновь  появлялись  в
черном безмолвии. Он бесконечно долго висел  в  темноте,  держа  на  руках
застывшую,  словно   окаменевшую   девушку,   подобную   оглянувшейся   на
испепеленный Содом Лотовой жене,  и  напряженно  вглядывался  в  постоянно
меняющиеся золотистые потоки. Время от времени  потоки,  как  по  команде,
растворялись в черноте, оставляя  после  себя  неподвижно  висящие  узоры;
потом узоры медленно исчезали и их сменяли новые хороводы искр.
     "Сколько же их? - потрясенно думал Павел. - Каждый новый узор -  вход
в новый мир, и везде, везде, везде - люди... Как могли придумать такое эти
студенистые твари?"
     Менялись, менялись узоры... Вот! Павел  чуть  не  уронил  девушку.  В
черноте  то  ли  далеко,  то  ли  близко,  у  самого  лица,  повисли   три
переплетенных кольца на полумесяце, вписанном в треугольник.
     От напряжения застучало в  висках.  Вновь  всколыхнулась,  вспучилась
тихая гладь, взметнулась к  небу,  к  маленькому  солнцу,  пронзившему  ее
насквозь острыми лучами. Распрямился,  наливался  силой  огромный,  бешено
вращающийся столб, протянувшийся от земли до солнца -  и  вспыхнул  лесным
пожаром, и всей своей клокочущей раскаленной  силой  рухнул  на  застывший
узор.
     "Откройся, откройся, откройся!.."
     И столб взвивался в небо, и  снова  и  снова  падал,  падал,  пытаясь
разбить узор, заставить рассыпаться мелкими искрами,  и  снова  вздымался,
все раскаляясь, сжигая солнце своей чудовищной силой.
     "Откройся! Откройся..."
     Но не дрогнул узор, выдержал отчаянный натиск.  Медленно  исчез  -  и
вновь  черноту  заполнили  беспорядочно  кружащиеся  искорки.   Замок   не
открывался без ключа.
     Дрожали руки. Пусто и холодно было в груди, а во лбу  словно  полыхал
огромный костер, и пот стекал по щекам. Он собрал  остаток  сил,  и  когда
золотистые потоки  вновь  иссякли,  превратившись  в  треугольник  -  знак
покинутого недавно  Десятиградья,  -  еще  раз  послал  мысленный