ала все остальное.
     Плохо было только то, что по  соседству  существовали  еще
два   подбных   правительства.   Однако   Артамон  и  здесь  не
растерялся. Вскоре в подвале у Артамона взорвалась бомба, и  об
этом  писали  во  всех газетах, даже в "Новом русском слове". И
всем было ясно, что если на Артамона покушаются, то, значит,  с
ним   считаются,   значит,   он   настоящий   глава  настоящего
правительства.    Так    правительство    Артамона     получило
дипломатический статус.
     Правда,  два  других правительства из зависти уверяли, что
бомбы подложил под себя сам Артамон. И  весь  вопрос  только  в
том,  кто  ему  эту бомбу дал: американская разведка, советская
разведка или он ее сам смастерил?
     К сожалению, Артамон забыл предупредить об этом  покушении
свою Раечку. Самого-то президента дома не было, а бедная Раечка
от  взрыва так перепугалась, что ее разбил паралич -- и Артамон
лишился половины своего правительства.
     В 13-м отделе его теперь называют Артамон Агасферо-вич.  И
Артамон  Агасферович не унывает. Он включился также в церковную
жизнь, создал какой-то православный комитет бердяевского  толка
и   печатает   воззвания,  где  громко  требует,  чтобы  евреев
выпускали из СССР в Израиль.
     Артамон Агасферович сообщает, что у него  есть  еще  целая
куча  христианских  идей. И просит для их осуществления деньги.
Конечно, деньги ему дает Си-ай-эй, а попрошайничает  он  только
для маскировки.

     *  Теперь  такую  же  роль  играет  журнал "КАНТинент".
537

     Вот потому-то царь Никита и хвастался, что Си-ай-эй на  30
процентов работает для СССР.
     Когда  в  13-м  отделе  разбирали  дело  гомо  совьетнкуса
Серафима        Аллилуева,         поэта-неодекадента         и
псевдохристиани-на-бердяевца,    то    поступили    по   совету
знаменитого древнегреческого философа Платона, который в  своей
книге "Государство" для построения идеального коммунистического
общества  ставил  такое  непременное  условие  --  изгнать всех
поэтов за границы этого государства.
     Сначала Серафим попал под спецпроект "Голем" и  посидел  в
дурдоме.   Но   это   не  помогло,  и  он  опять  строчил  свои
мазохистские стишки, где сваливал свои  собственные  грешки  на
окружающий мир.
     Вместо   того  чтобы  честно  признаться,  что  он  просто
импотент и минетчик, Серафим скулил в стихах, как разбитая душа
поэта отражается в кривом зеркале окружающей  действительности.
Или  наоборот,  как  кривая  душа  поэта  отражается в каком-то
болоте. Эти стишки  очень  нравились  его  союзникам  из  Союза
молодых   гениев   --   СМОГ,  и  потом  их  печатали  в
"Самиздате", который знающие люди называли "Сэм-издатом".
     В конце концов, поскольку Серафим Аллилуев был полуевреем,
то есть по-еврейски мемзером, и полугомосексуалистом, его  тоже
пустили  по  конвейеру  спецпроекта  "Агасфер".  Вместе  с  его
разведенной женой-шиксой, которая была  на  десять  лет  старше
его,  и с дефективной дочкой, которая пошла в точности в своего
папашу.
     Хотя все они выехали по израильской визе, и  хотя  в  душе
мемзер  Серафим  был  тайным  сионистом,  но только один Иегова
знает, почему они очутились не в Израиле, а в Америке.  Первое,
что  Серафим  сделал  в  Америке,-  это обругал в стихах Статую
Свободы. А второе --  взял  себе  литературный  псевдоним  Иван
Делягин.
     Недаром  говорят,  что  Америка  --  страна чудес, где все
наоборот. Хотя в СССР Серафим Аллилуев сидел в дурдоме,  в  США
он,  то  есть Иван Делягин, стал профессором и теперь преподает
русский язык и литературу  в  П-м  университете.  Секрет  этого
американского  успеха  очень  прост.  Нужно  просто  делать все
наоборот: расхваливать ненорг  мальных  писателей-декадентов  и
ругать  нормальных  писателей.  Тогда  сразу  прослывешь  умным
человеком.
     В своих стихах мемзер Иван Делягнн скулил про идеалы. А  в
жизни   он  делал  пакости.  Его  дочка  выросла  и  была  явно
ненормальная. А Иван, чтобы  казаться  нормальным,  женился  во
второй раз и сделал второго ребенка.
     Впрочем,  чего  уж  там  придираться к бедному Ивану. Ведь
великий гуманист граф Лев Толстой тоже был в таком положении --
и наделал 13 детей.
     Потом Иван Делягин сочинил пессимистическую поэму "Полюс",
где он опять жалуется на мировую  скорбь  и  уверяет,  что  ему
хочется  стать  пингвином.  Зачем?  Чтобы  сесть голым задом на
Северный полюс. Литературные критики уверяют, что за этим  есть
какой-то   многозначительный  тайный  смысл,  какая-то  ледяная
загадка.
     А приятели Ивана уверяют, что загадка  эта  очень  проста,
что  у  Ивана  просто опять разыгрался старый геморрой, который
жжется и который лечат прикладыванием льда. А  другие  уверяют,
что   это  у  Ивана  разыгрались  старые  страсти,  которые  он
охлаждает при помощи льда. Вот после этого и разберись в тайнах
поэтического творчества.
     Потому и говорят, что все люди разные. А особенно поэты. А
если бы они были одинаковые, то жизнь была  бы  такая  скучная,
что бедным писателям-бумагомарателям не было бы о чем и писать.
     Когда-то   Чингисхан   вторгся  в  Россию  на  лошадях.  И
последний потомок этого Чингисхана уезжал  из  России  тоже  на
лошадях.  В  том самом полуобгорелом цыганском фургоне, который
принадлежал его проблематичному сыну,  цыганскому  барону  Люсе
Шелапутину,  который в действительности был не только мемзером,
но еще и байстрюком.*
     Ехали они в Израиль  по  израильской  визе,  по  конвейеру
спецпроскта  "Агасфер",  то  есть "Вечный Жид". Цыганский барон
категорически  отказался  расставаться   со   своим   цыганским
фургоном. Так они в нем и поехали.
     Сам  цыганский  барон сидел на козлах и правил лошадьми. А
рядом с ним восседала его мать -- бывшая седьмая  жена  потомка
Чингисхана  и  бывшая  баронесса  Розенберг,  а теперь поэтесса
Ирина Забубенная.  Она  курила  цигарку  из  махорки  и  мрачно
сплевывала по сторонам.

     * Байстрюк по-еврейски -- внебрачный ребенок. 539

     Они  ехали  и  проклинали международных сионистов, которые
хотят загнать их в Израиль,  чтобы  собирать  там  апельсины  в
кибуцах. Больше всех ругалась Ирина Забубен-ная, которая упорно
отказывалась, что она бывшая еврейка.
     Когда-то  Чингисхан  прошел огнем и мечом от Тихого океана
до Дуная, и его империя была больше великой Римской империи. От
одного имени Чингисхана дрожали целые народы. После  Чингисхана
по России, тоже огнем и мечом, прошли орды Тамерлана.
     Теперь  же  в  цыганском  фургоне из России выметался гомо
совьетикус Лука Перфильевич Тимуров, жалкий старикашка, в жилах
которого были перемешаны последние остатки кровей Чингисхана  и
Тамерлана.  Выродившийся  обломок  этой былой империи завоевала
бывшая еврейка Ирина Забубенная.
     Ничего  особенного  в  этом,  конечно,  нет.  Ведь   нечто
подобное  получилось также и с английской империей. Ведь бывший
английский король  Эдуард  Восьмой,  герцог  Виндзорский,  тоже
женился на еврейке Валлис Ворфилд-Симпсон и ради нее якобы даже
отказался  от престола. По этому же пути пошел румынский король
по имени Карол со своей мадам Лупеску и  даже  сам  заграничный
претендент  на  престол Романовых. И даже сумасшедший император
Нерон был женат на еврейке Поппее. Словно у  евреек  под  юбкой
есть какая-то тайна, этакий цимис.
     Так,  в  цыганском  фургоне,  потомок Чингисхана доехал до
границ своей бывшей империи, аж до  самого  Дуная,  и  раскинул
свой  табор  на  окраине  Мюнхена.  И вскоре все они нашли себе
работу на радио "Освобождение" в Мюнхене,  которое  освобождало
Россию от большевиков при помощи троцкистов и меньшевиков и где
охотно брали свеженьких гомо совьетикус, диссидентов-декадентов
и прочих представителей 3-й евмиграции из СССР, мемзеров и даже
байстрю-ков.
     Баронесса-поэтесса  Ирина  Забубенная  привезла с собой из
СССР все свои манускрипты в надежде, что на Западе  она  станет
такой  же  знаменитой, как Пастернак и Солженицын. Но не тут-то
было. Никто ее не печатал, и ей пришлось издавать  свои  книжки
за свои же собственные деньги. Ирина торговала своими книжками,
которые никто не покупал, и ; ругалась:
     --  Теперь я понимаю, почему Пастернакович и Сол Жепицкер*
так смертельно боялись, что их выбросят за границу.  Эти  шмоки
нужны, только пока они там,- для операции "Черный крест". А тут
с этими шмоками будет то же самое, что и со мной,-- живой труп.
Ведь  даже такие орлы, как Бунин и Куприн, в эмиграции не могли
прожить на свою писанину. Потому-то Эренбург и Алексей  Толстой
и вернулись назад.
     Цыганский  барон-мемзер Люся Шелапутин наконец женился. Не
на принцессе долларов, а на официантке из соседней пивнушки. Но
вскоре жена его почему-то бросила. Он женился второй раз  --  и
опять та же история.
     Затем  бедный  цыганский  барон  попал  в  больницу. Ирина
Забубенная    говорила,    что    у    него    была    операция
двенадцатиперстной  кишки, то есть какие-то неполадки с заднего
хода. А другие говорили, что мемзер Люся опять отравился, но на
этот раз всерьез. Так или иначе, бедный цыганский барон умер.
     После   смерти   своего   проблематичного   сына   потомок
Чингисхана  поселился в том цыганском фургоне, который достался
ему в наследство от Люси. В качестве компаньона он  нашел  себе
какую-то приблудную дворняжку. Такую же бездомную, как он сам.
     Так   доживает   свой   век   последний   кровный  отпрыск
Чингисхана. Того самого Чингисхана, от  одного  имени  которого
когда-то дрожали целые народы. А соседи думают, что в цыганском
фургоне приютился какой-то юродивый.
     Иногда  по  вечерам сквозь доски старого фургона доносится
приглушенное бормотание:
     -- Отче наш, иже еси на небесех, да святится Имя Твое,  да
приидет  Царствие  Твое, да будет воля Твоя яко на небеси, и на
земли... Господи, за мои грехи Ты забрал на небо бедного  Люсю,
а  меня  оставил  мучиться  здесь.  Прости  мне,  грешному, мои
прегрешения.  Избави  меня  от  лукавого  и  дай  мне   умереть
спокойно...  Остави  нам  долги  наша,  якоже  и  мы  оставляет
должникам нашим...
     Потомок  Чингисхана  бьет  земные  поклоны  и   размашисто
крестится:
     --  Яко  Твое  есть царство, и сила, и слава Отца и Сына и
Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

     *  После  того  как   Солженицын   стал   проповедовать
расчленение России и переселение русских "кроликов" за Урал, то
есть   пошел   по   стопам   гитлеровского   идеолога  Альфреда
Розенберга, будем называть его так, как он есть: не Солженицын,
а полоумный полуевреи Сол Женицкер, мемзер.

     Глава 19. КОГДА ПРОСЫПАЮТСЯ МЕРТВЫЕ

     Что вы ищете живого между мертвыми?
                      Лука. 24 : 5

     В домике по переулку Энтузиастов No 22,  что  при  игре  в
очко  означает  перебор  и  где жили Миллеры, однажды появилась
милиция с обыском. Все чин чином -- с понятыми  и  свидетелями.
Руководил  обыском  капитан КГБ, вежливый, в роговых очках и со
значками медицинской службы на погонах.
     Обыск начали в комнате Нины и конфисковали там только одну
вещь: красивую продолговатую коробочку с замочком  и  надписью:
"Made  in  USA".  Это был подарочек от американской ведьмы Доки
Бондаревой, с которой Нина одно время дружила.
     Когда  капитан  КГБ  открыл  эту  коробочку,   понятые   и
свидетели  только  ахнули.  И  потом  среди  соседей  еще долго
шушукались, что за чудо нашли у  очаровательной  девушки  Нины,
которую  все  считали  образцом благовоспитанности. В коробочке
лежал один из секретных инструментиков  психологической  войны,
которым ведьмы пользуются, чтобы превращаться в мужчин. Это был
огромный,   твердый,  розовый  резиновый  потц  со  специальной
упряжью, чтобы ведьмы могли пристегивать его вокруг бедер.
     Через  несколько  дней  Нину  Миллер  вызвали  в   Главное
управление  КГБ на Лубянке. Там ее встретил тот же капитан КГБ,
на погонах которого поблескивали змейки, обвившиеся вокруг чаши
с ядом. Капитан улыбнулся и сказал:
     -- Меня зовут Сафаров. Санитарно-политическая служба  КГБ.
Так  вот,  Ниночка...  Поскольку  вы  лесбиянка  с  садистскими
наклонностями, то есть ведьма, то в доброе  старое  время,  при
Сталине,  мы  таких  ведьм  загоняли в Сибирь, в концлагеря. Но
теперь у нас гнилой либерализм.  Поэтому,  поскольку  ваш  отец
еврей,  то все ваше ведьмачье хозяйство высылается в Израиль. В
порядке санитарно-политической профилактики.
     Доктор взял со стола папку:
     -- Чтобы не было всяких  фиглей-мнглей  и  шахер-махе-ров,
вот  вам ваше личное дело. А теперь пройдите в соседнюю комнату
и ознакомьтесь с этим делом.
     В современной авангардной литературе есть  так  называемые
антироманы   и   антигерои.   Нечто   вроде  такого  антиромана
представляло из себя и личное дело Нины  фон  Миллер.  В  папке
были   фотокопии  документов,  протоколы  допросов  свидетелей,
медицинские  формуляры.   Сверху   лежала   родословная   Нины,
составленная на основании этих материалов.
     Мама  Милиция Ивановна любила рассказывать, что их бабушка
Ираида Феодоровна когда-то была богатой помещицей, ходила в лес
по грибы да по малину, вечерами дворовые девки пели да  плясали
хороводы,   бабушка  попивала  чай  из  самовара,  а  галантные
кавалеры целовали ей ручку. Все как в красивом романе.
     Но в папке, как в антиромане, было совсем другое.
     Бабушка Ираида Феодоровна до революции была не  помещицей,
а  содержательницей публичного дома, бандершей. Вокруг нее пели
да плясали проститутки,  бабушка  хлестала  водку,  а  воры  да
сутенеры целовали ей ручку.
     Дальше  шли  технические  детали.  Бабушка  была  родом из
семьи, принадлежавшей к секте молокан. А  название  этой  секты
берет  свое  начало  вовсе  не  от  слова  "молоко", как думают
некоторые, а от греческого слова "malakoi",  которое,  со  слов
самого апостола Павла, означает гомосексуальность.
     Мама  рассказывала, что ее отец был из духовного сословия.
А в папке, как в  антиромане,  стояло:  исключен  из  духовного
сословия за связь с сектой голиков-адамитов. Через этих голиков
дедушка-расстрига  познакомился  с бабушкой-бандершей и стал ее
мужем  и  компаньоном  в  публичном  доме.   У   дедушки   была
болезненная  потребность  наблюдать  то,  что  делает его голая
клиентура. В медицине это называется эксгибиционизм и войеризм.
     Несмотря на такое обилие соблазнов, у бабушки была  полная
гарантия, что дедушка ей не изменяет. Просто потому, что сам-то
он  был  импотентом,  и  ему  не оставалось ничего другого, как
подсматривать то, что делают другие. Кстати, все  дети  бабушки
были не от дедушки, а от пьяных клиентов.
     Итак,  мама Милиция Ивановна была сделана по формуле -- на
чужом х... в рай проехать. Но Бога не обманешь, и мама  выросла
лесбиянкой.  Активного,  то  есть  мужского типа. Поэтому она и
ведет себя как милиционер. Поэтому ее и называют не  Милица,  а
Милиция Ивановна.
     Дедушка  по  отцу  был  из  евреев-выкрестов,  купил  себе
поместье и таким образом стал помещиком и  дворянином.  Выдавал
себя  за  немца  --  Миллер.  От рождения хромал на левую ногу.
Невротик,  эксцентрик,   игрок   и   спекулянт.   Интересовался
психиатрией  Ломброзо.  Сочувствовал  народникам-террористам, а
потом  --  скопцам  и  толстовцам.  Часть   завещания   оставил
сионистам, а другую часть -- коммунистам.
     Бабушка  по  отцу  была из правоверной еврейской семьи, но
убежала из  дома  и  стала  суфражисткой,  то  есть  борцом  за
эмансипацию  женщины.  Курила, пила, наркоманила и лес-биянила.
Страдала психическими  расстройствами,  писала  футуристические
стихи,    интересовалась    теософией    мадам   Блаватской   и
антропософией еврея Штейнера.
     От  таких  дедушки   и   бабушки   папа   Миллер   родился
хорошеньким,  как  херувимчик. Но в его душе сидел бес сук-куб,
который превращает  мужчин  в  женщин.  Папа  Миллер  был  гомо
пассивного  типа,  то есть по виду мужчиной, а в душе женщиной.
Поэтому-то он такой пассивный, ленивый и вечно сонный. ;
     В семье Миллеров  все  было  наоборот.  Обычно  говорят  о
красоте  жены.  А  здесь папа как теософский херувимчик, а мама
как жаба. Обычно муж старше жены. А здесь жена  на  десять  лет
старше  мужа. Обычно муж выбирает себе жену. А здесь "активная"
старая  жаба   женила   на   себе   "пассивного"   молоденького
херувимчика.  И  потом  всю  жизнь  попрекала его, что он такой
дохлый, что он импотент, педераст и ми-нетчик. Хотя она и  сама
была  нисколько не лучше. Потому бедного папу и прозвали Гоняло
Мученик.
     Сбоку приписка красным карандашом:

     "Потому и говорят, что дьявол делает все наоборот".
     Почерк показался Нине знакомым. Ей  даже  почудилось,  что
это почерк Бориса Руднева.
     Затем  шли всякие мелочи из семейной жизни Миллеров. И все
в стиле антиромана. В монну  Нину  влюбился  соседский  мальчик
пятнадцати лет и такой же хорошенький, как ее папа в молодости.
Этот  мальчик  был  подрастающим  мн-нетчиком  и мазохистом, он
душой чувствовал, что Нипа его дополняющая половина, и  безумно
страдал за ней. А Нина над ним только насмехалась. *
     Зато   в   этого   мальчика   столь  же  безумно  влюбился
престарелый папа Миллер. А  Нина  уверяла  всех,  что  ее  папа
втрескался  в  блудницу  Магдалину,  с  которой  Нина  рисовала
рубенсовских женщин и одновременно крутила лесбийский романчик.
Но маму, конечно, не обманешь, и из-за этого получился семейный
скандальчик. Мама на старости лет приревновала папу  к  глупому
мальчику,  а  бедный  папа  заболел черной меланхолией и глотал
всякие таблетки.
     Внизу примечание красным карандашом:
     "Положение более безвыходное, чем  в  романе  Сартра  "Без
выхода".  Характерно, как в семье повторяется тот же самый цикл
-- как карма".
     И опять почерк показался Нине до странности знакомым.
     Затем шли всякие данные о странной дружбе между семейством
Миллеров и семейством князя Шаховского. Как в молодости Милиция
Ивановна  была  близка,  очень  близка   с   княжной   Зинаидой
Гершелевной   Шаховской.   Кукушкины   яйца  князя  Шаховского:
кисейная  барышня  и  криптоеврей-ка,  лесбиянка  и   садистка,
зачитывавшаяся   романами   Чар-ской,   воспитанница  института
благородных девиц, которая пошла работать в ЧК и  стреляла  там
людей,  а  потом  попала  в Сибирь и стала княжной Сибирской. А
теперь просто полусумасшедшая старая дура, живущая на чердаке в
Березов-ке.
     Пока мама Миллер  лесбиянила  с  княжной  Шаховской,  папа
Миллер   педерастил   с   колченогим   князем  Шаховским.  Тоже
криптоеврей.  Этот  вундеркинд  с  трудом  окончил  школу   для
дефективных,  потом  выдавал  себя  за  героя Перекопа, пока не
попал в Сибирь и стал князем Сибирским.  Вот  этот  французский
четырехугольник  очень  легко маскировался просто дружбой между
двумя семьями. Правда, все это было в молодости. А теперь князь
Шаховский-Сибирский просто колченогий старый придурок.
     Внизу приписка красным карандашом:

     "Вот цена того успеха, который обещает  князь  мира  сего,
имя которому легион, и который есть лжец и отец лжи".
     В  папке  лежала  также серия фотографий, снятых секретной
камерой,  где  Нина  была  сфотографирована  со  всеми   своими
лесбийскими  подругами  в  самых  интимных  позах.  Тут  и Лиза
Шварц-Чернова, теперь княгиня Горемыкина-Оболенская. И  Фуфочка
из  дома  чудес.  И  даже блудница Магдалина. А позы такие, что
похлеще, чем в самых лучших ] порнографических журналах.
     Когда  Нина  закончила   листать   свой   антироман,   она
чувствовала  себя так, словно ее раздели догола. На папке стоял
штемпель "13-й отдел КГБ". И  она  понимала,  что  возражать  и
сопротивляться  бесполезно:  в  13-м отделе, который занимается
санитарно-политической профилактикой, ее раздавят как  тифозную
вошь.
     Затем   ее  отправили  на  медицинскую  комиссию,  где  ее
дейс