- Думаю, это хорошо, - он вдруг положил руку на плечо Тила. -  Пойдем
со мной обратно в барак, малыш. Я хочу рассказать тебе одну историю, - О
чем?
   - О заключенном. Я имею в виду бежавшего заключенного, - Да?
   Они пошли к дороге, ведущей к баракам.
   - Я жил неподалеку от каменных рудников, Тил. Не  все  лесные  стражи
патрулируют рудники, но если уж родился возле них, шансы будут. Мы  были
организованы в отряды, в мини-армию. Отдаленные племена стражей  гораздо
более неофициальны, но те, кто близок к  рудникам  и  работает  на  них,
должны быть  в  известной  степени  точными.  Нашим  отрядом  командовал
спокойный страж с тремя рубцами на лице. Мы сидели у костра и болтали, а
Рок  -  так  его  звали,  -  стоял  у  дерева.  Был  вечер,  в   воздухе
чувствовалось приближение дождя. Вдруг  хрустнула  ветка,  и  на  поляне
появилась Ларта, лейтенант отряда Фрола, который патрулировал лес в миле
от нас.  Она  и  Рок  молча  разговаривали  несколько  секунд,  а  потом
заговорили вслух, чтобы мы поняли.
   - Когда они пытаются бежать из рудника? - спросила Ларта.
   - Перед самым рассветом, - ответил Рок. Мы все слушали.
   - Сколько их? - спросил Рок.
   - Трое, - ответила Ларта.  -  Один  -  хромой  старик.  Он  пробыл  в
рудниках четырнадцать лет. Пять лет  назад  при  обвале  ему  раздробило
ногу. Ненависть в его мозгу пылает, как полированный рубин,  сверкает  в
глазах. Он скорчился у  ступенек  сторожки,  ждет  и  крутит  в  пальцах
прутик, стараясь не думать о  боли  в  ноге.  Он  чувствует  себя  очень
старым.
   Рядом с ним сильный человек. Текстура его мозга похожа  на  железо  и
ртуть. Он очень заботится о своем теле и сейчас думает о жировой складке
на животе, куда прижаты его колени, и о веснушках на  лице.  У  него  на
животе шрам после удаления  аппендикса,  и  он  думает  о  нем,  мельком
вспоминая стены Медицинского Центра.  Он  всегда  старался  выглядеть  в
тюремном  лагере  легко  адаптирующейся  личностью,  спокойно  и   точно
действующей в некоторых новых ситуациях.  Но  решимость,  с  которой  он
готовится к побегу - он вспоминает, как он чуть не  застрял  в  тоннеле,
который они  рыли  ложками,  башмаками  и  руками,  чтобы  добраться  до
сторожки - решимость, твердая и холодная.
   Третий, самый молодой, черноволосый сжался позади тех двоих. Думает о
гладкой поверхности пруда, о чем-то ярком, что бросает снизу  вверх,  об
энергоноже и искрах на его поверхности. Вот так  выглядит  в  его  мозгу
идея свободы.
   Пока Лерта говорила, пошел дождь.
   - Они прижались ближе, - сказал Рок. - Против двери  через  ступеньки
сторожки натянут шнурок. Сменщик всегда входит в эту дверь за секунду до
того, как первый страж выйдет  в  заднюю  дверь.  Сменщик  зацепится  за
веревку и упадет и заорет, первый вернется посмотреть, что случилось,  и
тогда беглецы проскочат освещенное место  и  скроются  в  джунглях.  Так
спланировал Ртуть и Железо. Пылающий Рубин привязал один конец шнура,  а
Лезвие - другой. Они ждут под моросящим дождем.
   Мы тоже сидели и ждали. Ларта ушла к своему отряду.
   Такова первоначальная  история.  Затем  сам  побег:  крик  стражника,
быстрые шаги второго, беглецы перебежали освещенную полосу и скрылись  в
темноте среди мокрых деревьев. Я пошел по следу Рубина, услышал, как  он
ковыляет по мокрой траве, как он остановился и прошептал:  "Харт,  Джон,
где вы? Ради бога..." Я тронул  рукоятку  энергоножа,  и  мокрые  листья
засияли  зеленым  светом.  Старик  отшатнулся  и  вскрикнул,   рубиновая
ненависть сверкала в его глазах. Он снова  закричал  и  упал  ничком  на
мягкую траву. Я снова  коснулся  рукоятки,  а  его  тело  вытянулось.  А
веснушчатый кричал и кричал, вцепившись в мокрый ствол дерева.  И  Ртуть
испарилась, железо вытекло с горячей жидкостью страха. В  последний  раз
он закричал: "Кто вы? Покажитесь!  Это  нечестно!"  И  мы  взяли  его  в
кольцо.
   На заре под дождем, мы отнесли два тела обратно и  оставили  в  грязи
перед хижинами. Это давняя история, история побега.
   Они уже почти дошли до бараков.
   - Зачем... - начал Тил, - зачем ты рассказал мне это?
   Торн улыбнулся.
   - Мы же унесли только два  тела.  Третий  самый  молодой,  свернул  к
радиоактивному барьеру, куда мы не могли следовать за ним. Он должен был
умереть.  Но  не  умер.  Он  спасся.  Ты  сказал,  что  знал   бежавшего
заключенного, а он был единственным за последние шестнадцать лет.  И  ты
также знаешь о телепатах. И кроме того, у тебя странные глаза. Ты знаешь
это?
   Тил сощурился.
   - Я не телепат,  -  снова  сказал  Торн,  -  но  любой  лесной  страж
рассказал бы тебе эту историю, если бы ты сказал ему то, что сказал мне.
Мы.., чувствуем вещи чуть более ясно.
   - Но я все-таки не понимаю..
   - Завтра мы идем на базисное облучение. Через шесть недель мы встанем
перед врагом. А до тех пор, друг, держись подальше  от  игр  удачи.  Они
вовсе не так случайны, как ты думаешь. И держи язык  за  зубами,  И  они
вошли в барак.

Глава 3

   Островной город Торон располагался концентрическими кругами. В центре
- королевский дворец и вдоль улиц с колоннами высокие  особняки  богатых
купцов и промышленников. Здания смотрели друг на друга широкими  окнами.
Вдоль верхних этажей шли  латунные  или  мраморные  балконы.  По  улицам
бродил праздный народ в яркой одежде.
   Внешнее кольцо - берег, пирсы, пристани, общественные здания, склады.
Внутри к нему примыкал район, известный как Адский Котел  с  запутанными
узкими улицами, где злобные серые коты охотились за портовыми крысами  у
опрокинутых мусорных баков. Здесь  жило  в  основном  рабочее  население
Торона, а также подонки общества, многие из которых входили  в  бродячие
банды недов.
   Между внутренним и внешним кольцами был  район  неприметных  домов  -
меблированных комнат, а иногда и частных жилищ служащих,  ремесленников,
инженеров, врачей, адвокатов - всех  тех,  кто  достаточно  зарабатывал,
чтобы подняться над  беспорядком  Котла,  но  был  слишком  слаб,  чтобы
удержаться в центре.
   В двухкомнатной квартире одного  из  таких  домов  лежала  женщина  с
закрытыми глазами. Пальцы теребили простыни постели. Она сильно  ощущала
город вокруг себя, и старалась не кричать.
   На дверях была табличка  с  именем,  написанным  черными  по  желтому
металлу: Кли Решок. Это была ее настоящая фамилия, написанная  наоборот.
Когда-то ее отец по совету ее назвал побочную  рефрижераторную  компанию
"Решок".  Кли  было  тогда   двенадцать   лет.   А   теперь   она   сама
воспользовалась этим именем. Три года она жила то в отцовском доме, то в
университете. И тогда она сделала три открытия.
   Теперь она жила одна, мало чего делала, только гуляла, читала, делала
расчеты в блокноте, лежала и удерживалась от крика и плача.
   Первое открытие Кли - это человек, которого она любила с  болезненной
страстью выбывавшей покалывание в затылке при мысли о нем, о  его  рыжых
волосах,  бычьем  теле,  внезапной  усмешке  и  утробном  хохоте   вроде
медвежьего рева - что этот человек умер.
   Второе  открытие,  над  которым  она   работала   половину   времени,
проведенного в университете,  и  девять  десятых  времени,  считавшегося
потраченным на государственный проект, к которому  она  была  подключена
сразу же  после  получения  ее  степени  -  обратные  тригонометрические
функции  и  их  применение  к  случайным  пространственным  координатам.
Результатом был доклад, представленный в университете, а затем правлению
правительственных советников. Воспоминание все еще пронизывало ее мозг.
   "...итак, джентльмены, более чем возможно, что с преобразованием  уже
существующей транзитной линии мы сможем посылать от двухсот  до  трехсот
фунтов материи в любое место земного шара с точностью до микрона..."
   В любое место!
   Третье открытие...
   Сначала кое-что о ее мозге.  Это  был  сильный,  блестяще  отточенный
математический мозг. Однажды Кли среди пятидесяти других  математиков  и
физиков получила три страницы сведений о  радиоактивном  барьере,  чтобы
открыть способ пройти через него, под ним или в обход его. Она  смотрела
на три  страницы  три  минуты,  отложила  на  три  дня,  чтобы  заняться
собственными расчетами, а  потом  объявила,  что  радиация  за  барьером
искусственная, генерируемая  проектором,  который  можно  уничтожить,  и
таким образом проблема будет решена.  Короче  говоря,  мозг  пробивается
сквозь информацию к правильному ответу, даже если вопросы  ставились  не
правильно.
   Это третье открытие она сделала, когда после представления доклада  о
субтригонометрических функциях ее назначили на работу над  малой  частью
особо  секретного  правительственного  проекта.  Ей  не  говорили  ни  о
проекте, ни о значении ее части работы, но  ее  мозг,  экстраполируя  от
своего фрагмента, врезался и врезался в тайну. Это была часть  какого-то
невероятно сложного компьютера, назначение которого, по-видимому, должно
быть.., должно быть...
   Сделав это  открытие,  она  исчезла.  Легче  всего  было  переиначить
фамилию. Труднее было убедить отца позволить  ей  занять  эту  квартиру.
Нелегко  было  также  тщательно  уничтожить  некоторые   государственные
записи: все копии ее контрактов на работу по военным усилиям  и  рисунок
сетчатки глаза ее, записанные при рождении. Она надеялась, что  в  общей
военной неразберихе ее не найдут.  Устроившись  в  этих  двух  маленьких
комнатах, она стала методически притуплять остроту своего поразительного
мозга. Она все больше отделялась от своих  книг,  пыталась  игнорировать
военную  пропаганду,  наводнившую  город,  принимала  как  можно  меньше
решений, и если ей не удалось полностью затупить  мозг,  она  достаточно
смазала его остроту.
   Она много думала об умершем, гораздо меньше  о  субтригонометрических
функциях и если подходила в воспоминаниях близко  к  третьему  открытию,
она тут же начинала думать о чем-нибудь другом. Только бы не  закричать,
а оставаться молчаливой и спокойной.
   На столе лежал смятый плакат, который она однажды сорвала  со  стены.
По зеленой бумаге ярко-красными буквами объявлялось:
   У НАС ЕСТЬ ВРАГ ЗА БАРЬЕРОМ Кли накинула халат, подошла к  столу,  но
вдруг вышла в переднюю комнату, не зажигая свет.  Ее  платье  висело  на
спинке стула. Она оделась в темноте, вышла в холл и пошла к лестнице.  В
углах холла заклинилась серо-голубая пыль.
   У входной двери она увидела доктора Уинтла,  пытавшегося  войти.  Она
открыла дверь, и он ввалился, - Доктор Уинтл! Что с вами?
   -  Алкоголь...  -  колени  его  разъезжались.  -  Прекрасный  зеленый
алкоголь, мисс Решок.., но лишнего... Помогите мне  подняться..,  только
бы моя жена не услышала.
   Кли вздохнула и повела доктора.
   - Ох, война - ужасная вещь! - бормотал он. - У нас враг за  барьером,
а что делается с нами здесь, в Торомоне... Мы  должны  тяжело  работать,
чтобы  идти  вперед  к  лучшей  жизни,  но  это  так  трудно...   Иногда
действительно  можно  позволить   себе...   Вы   знаете   насчет   роста
производительности всевозможного оборудования? А порядочные граждане  не
могут ничего этого получить, Вот завтра  ко  мне  придет  один  больной,
волчанкой. Его послал ко мне специалист, которому несколько лет назад  я
делал кое-какие исследования в этой области и кое-что добился. Но как  я
могу лечить волчанку без некоторых  гормонов?  В  каталоге  Медицинского
Центра числится многое для лечения армии, а мне  говорят:  простите,  но
неармейские врачи могут получить только минимум лекарств. Что же я скажу
этому человеку? Пусть убирается? Что я не могу лечить его? Что я не могу
достать лекарства? А у него денег, чти соли в море. Я сделаю  ему  укол,
который ему не повредит, и возьму с него деньги. Я честный человек, мисс
Решок. Но стараюсь сделать, что могу для своей семьи, только и всего.
   Они добрались до квартиры доктора.  Он  привалился  к  стене  и  стал
прикладывать большой палец к замку, хранящему его отпечаток, а Кли снова
спустилась вниз.
   Она вернулась домой в шесть часов утра. За последние два часа  хозяин
бара навалился на стойку и следил  за  женщиной  в  черном  платье  и  с
гладкой  прической,  которая  пила  только  слабые  напитки  и  собирала
феноменальные выигрыши с игральных автоматов.
   В дверях ее  встретила  женщина  с  повязанной  шарфом  головой:  она
высыпала мусор в ящик.
   - Так рано встали, мисс  Решок?  Это  очень  хорошо,  встать  рано  и
прогуляться. Сразу видны правильные привычки. С этой войной  так  трудно
оставаться бодрой. Я так хотела бы,  чтобы  можно  было  посылать  нашим
парням письма и посылки; узнать, что там делается,  тогда  мне  было  бы
много легче. Иногда я желала бы  иметь  сына,  чтобы  гордиться...  А  с
дочерьми так трудно. Думаете, она ценит, как мне трудно?  Сейчас,  когда
все  подходящие  женихи  за  барьером,  девушка  должна  быть   особенно
осторожной в знакомствах. Я стараюсь знакомить ее с хорошими мальчиками,
а она подцепляет кого попало. Эх, это прямо ужасно! Если  девушка  хочет
преуспеть.., ой, надо быть осторожной. Ренна несколько лет встречается с
ужасным мальчишкой, Валом Иоником. А вы знаете, где живут его  родители?
- Она показала в сторону Котла. - А он и с ними-то не живет!
   - Извините, - прервала ее Кли, - у меня еще  есть  дела,  так  что  я
пойду. - О, пожалуйста, пожалуйста! - женщина отступила от двери.
   Войдя в квартиру, Кли закрыла дверь  и  в  задумчивости  остановилась
возле нее.
   У него были такие сильные руки.., он смеялся своим медвежьим  смехом,
когда мы следили, как две белки болтают друг с другом  на  лужайке...  В
тот день  он  навестил  меня  в  университете.  Он  сказал:  "Ты  можешь
выбирать, что хочешь". И я ответила: "Я хочу работать над своим проектом
субтригонометрических функций, и я  хочу  быть  с  тобой,  но  если  это
война..." Война! И он умер! Кли запретила себе думать.
   Она закрыла окно, легла, и в мозг снова хлынули воспоминания.  Вскоре
после доклада она работала на компьютере.
   "Нужно ввести мощность для получения информация от полуторных до трех
с четвертью килоспик  и  управления  по  крайней  мере  сорока  тысячами
данных".  Она  лениво  предположила,  что  это,  вероятно,  должна  быть
мощность, чтобы взять информацию непосредственно из человеческого мозга,
поскольку энергия мозга  неандертальца  как  раз  измерялась  полуторами
килоспик, в то время, как необычная кора мозга лесных стражей производит
энергию до трех с четвертью килоспик. Нет, нельзя делать такие выводы...
Позднее она увидела на столе коллеги чертеж выключателя в цепь  того  же
вольтажного дифференциала, чтобы можно  было  изменить  вход  на  выход.
Ввести или вывести до сорока тысяч битов  информации  непосредственно  в
человеческий мозг, подумала она. Она решила проблему сорока тысяч данных
с помощью трехгранных кристаллов тетрона, приведенных в  соответствие  с
частотой шума. С десятью кристаллами  -  каждый  размером  с  булавочную
головку - она получила систему, могущую  управлять  шестьюдесятью  семью
тысячами данных, и очень гордилась этим. Однажды, обследуя дальний конец
здания, где она работала, она увидела  через  открытую  дверь  несколько
приколотых к стене эскизов гротескных воображаемых болотных  пейзажей  и
структурно-невозможных  анатомических  расчленений.  Через  две   недели
распространились слухи, что два художника,  работавших  в  этом  здании,
подверглись  прифронтальной  лоботомии  по  настоянию  правительственных
психиатров. Еще кое-какие мелочи; посыльный принес  то  самые  эскизы  и
катушку магнитной ленты в кабинет двумя этажами выше. Возможно, та самая
катушка перешла из рук техника к военному чиновнику, когда Кли  спросила
о рисунках, техник-лаборант ответил: "Их сожгли. Они больше  не  нужны".
Это походило на внезапную  ликвидацию  всего  проекта,  а  она  занялась
чем-то  другим,  первые  рапорты  об  изменении  транзитной   ленты   от
проволочной до беспроволочной передачи материи, затем разговор за ленчем
го знакомым из совершенно другого департамента:  "...работаю  на  жутком
компьютере. Он вводит информацию прямо в мозг с лент.  Я  не  могу  себе
представить,  что  человеческому  мозгу  делать  с  шестьюдесятью  семью
тысячами битов информации, а вы представляете?" И еще пара-тройка мелких
деталей. И однажды поздним  вечером  она  гуляла  у  верфей,  и  ее  как
ударило: первое - он  умер!  Второе  -  в  любое  место!  Третье...  Она
запретила себе думать, потому что готова была закричать.
   Думать  о  чем-то  другом,  не  вызывающем  желания   кричать,   быть
спокойной, быть ничем... Постепенно напряжение оставило ее тело,  и  она
уснула, К вечеру она встала,  умылась,  поела  и  вышла  купить  еды  на
следующий день. Как-то она разработала новый метод  расчета,  но  забыла
его, пока снова не пошла по вечерним улицам.
   Крик слева оторвал ее от  размышлений.  Рядом  в  переулке  раздались
шаги, звук падения, опять крик и несколько быстрых  шагов.  Она  мельком
глянула в бок и прижалась спиной к стене. Неды!
   Двое мужчин и женщина бежали к тому месту,  где  какое-то  количество
мужчин затеяло шум. Кто-то отскочил, мужчину ударили ногой в живот, и он
покатился по мостовой. Женщина кричала и  ругалась,  размахивая  руками.
Кто-то вырвался от дерущихся - девушка с белыми волосами! Она бежала  по
направлению к Кли, но двое мужчин загородили  ей  дорогу.  Один  из  них
поднял руку, в ней блеснули белые искры. Энергонож!
   Кли наклонилась, схватила ведро из-под водосточной трубы и выплеснула
воду па мужчину. Энергонож укоротился, окутался паром и только скользнул
по плечу девушки с белыми волосами.
   Но теперь безопасное место Кли за водосточной  трубой  было  открыто.
Девушка, отскочив назад, взглянула на Кли. Боже, подумала Кли, у нее нет
глаз! Мужчина с энергоножом бежал к Кли. Его ухмылка напоминала  трещину
в гнилом плоде кхарбы. Кли пнула его и вильнула в сторону, думая о своих
математических расчетах. Он перенес тяжесть тела на левую ногу, и поднял
правую, чтобы ответить пинком. Но Кли быстро повернулась к  нему  лицом,
резко ударила краем башмака по верху его правой ступни - он был бос -  и
одновременно локтем в живот. Когда он упал под ее  двойной  атакой,  она
бросилась бежать, слыша за собой легкие догоняющие ее  шаги.  Она  снова
повернулась, думая: "сейчас я сама кинусь и вцеплюсь зубами  в  шею.  Он
этого не ожидает". Но  обернувшись,  она  остановилась:  за  ней  бежала
девушка, и глаза у нее были ярко-голубые!
   Беловолосая девушка была под фонарем.
   - Бежим, - сказала она. - Вот сюда. Они погонятся за нами.
   Они свернули за угол, шмыгнули по двум переулкам и замедлили ход. Кли
хотела спросить: "Кто вы?", но девушка в это время сказала:
   - А вы здорово деретесь! Удивленная Кли взглянула на девушку.
   - Спасибо. Что с вашей рукой?
   - Ничего, - ответила та, прижимая левую руку к правому плечу.
   - Вам больно, - сказала Кли  и  увидела  ожог.  -  Слушайте,  я  живу
неподалеку. Пойдем, я приложу что-нибудь к этому. - И подумала про себя:
"И узнаю, кто ты такая".
   - Спасибо, доктор Кошер.
   Кли вздрогнула, но быстро пошла вперед.
   Прикладывая палец к замку, Кли спросила:
   - Кто послал вас следить за мной? И называйте меня только по имени.
   - Идет, - сказала девушка.
   Дверь открылась, и Кли включила свет.
   - Как вас зовут?
   - Алтер.
   - Садись, Алтер, и снимай блузку.
   Кли пошла в ванную и принесла оттуда три пузырька, рулончик  лепты  и
марлю.
   - Ого, по вашему плечу словно рашпилем проехали.
   - Вы, похоже, укоротили лезвие, но все равно оно  было  еще  горячим.
Моя рука однажды чертовски пострадала, и ее надо беречь.
   - Интересно, где они взяли это оружие.  Его  имеет  только  стража  и
военные.
   - Вот у них и взяли, - сказала Алтер и сморщилась,  когда  прозрачная
жидкость полилась на содранную кожу,  но  расслабилась,  когда  полилась
красная. - Никто меня сюда не пос