быстро, что через некоторое время разнесет эту звезду.
   - И она станет Новой, - сказала Петра. Она дала  нечто  вроде  толчка
этому колебанию, а когда оно повернулось схватить ее, она исчезла, и оно
пошло по другому пути. - Думаю, никто никогда не делал того, что  делаем
мы. Видите, бедняга сжимается. Давайте сосредоточимся...
   Вторгшееся колебание повернулось,  нырнуло,  хотело  ударить,  но  не
смогло. Тогда оно сжалось в маленький шарик и исчезло.
   - Вот...
   Джон Кошер потряс головой, качнулся вперед и упал на колени  в  белый
песок. Он поднял глаза: перед ним были две тени. Затем он увидел город.
   Это был Тилфар, стоящий в пустыне под двойным солнцем.
   Он встал и боковым зрением увидел футах в двадцати от себя женщину  с
падающими на плечи рыжими волосами. На ней была  прямая  юбка,  в  руках
записная книжка.
   - Петра? - спросил он. Да, это была Петра. Но Петра измененная.
   - Джон, что с вами случилось?
   Он оглядел себя. Он был в тюремной униформе. В своей тюремной одежде.
- Эркор, -  неожиданно  сказала  Петра.  Голос  ее  стал  Выше  и  менее
уверенным.
   Они оглянулись. Эркор стоял  босиком  на  белые  холмиках  песка.  Из
тройного рубца на щеке сочилась кровь.
   Они подошли к нему.
   - Что происходит? - спросил Джон. Эркор пожал плечами.
   - А где ребята? - спросила Петра.
   - Все еще здесь, - ухмыльнулся Эркор и показал головой.
   Затем  его  пальцы  коснулись  рубца.  Отняв  их,  он  увидел  кровь,
нахмурился  и  бросил  взгляд  на  город.  Солнце  играло  на  башнях  и
скользило, как жидкость, по петляющим дорогам.
   - Послушайте, - обратился Джон к Петре  (теперь  он  понял,  что  это
Петра, помолодевшая на пятнадцать лет) - что это за блокнот?
   Она удив пенно посмотрела на него, на то, что оказалось в  ее  руках,
оглядела себя, засмеялась и стала листать записную книжку.
   - В этой книжке окончание моей статьи об архитектуре  убежищ  лесного
народа. Я одета именно так, как в те дни, когда заканчивала статью.
   - А ты? - обратился Джон к Эркору.
   - Моя.., метка кровоточит, как в  ту  ночь,  когда  ее  сделал  жрец.
Именно в ту ночь я по-настоящему стал самим собой. Я осознал, каков мир,
его беспорядок, глупости, страх. В ту ночь я решил оставить  лес.  -  Он
взглянул на Джона. - Ты был в этой одежде, когда бежал из тюрьмы.
   - Да, - ответил Джон. - Я думаю, что тоже  стал  самим  собой,  когда
носил ее. В то время самым дорогим качалась свобода. Я хотел обрести  бе
любым путем. Однако, я почувствовал, что меня отвлекли в сторону.  Хотел
бы я знать, все ли я еще в стороне.
   - Когда я закончила это эссе, я тоже  по-настоящему  стала  собой.  Я
прошла через всю серию открытий себя, общества, своих ощущений общества,
даже аристократии, что в  ней  имеет  значение,  а  что  нет.  Наверное,
поэтому я здесь. - Она взглянула на город. - Он там, Лорд Пламени.
   - Да, - сказал Джон.
   Они пошли по песку  и  дошли  до  озера  быстрее,  чем  предполагали.
Двойная тень одна чуть светлее другой, лежала двумя чернильными штрихами
на странице пустыни.
   Но каким образом мы  попали  в  наши  собственные  тела?  -  спросила
герцогиня, когда они дошли до тени от первого здания. - Ведь мы  жили  в
формах...
   Раздался какой-то  звук,  тень  зашевелилась.  Джон  поднял  глаза  к
транзитной ленте над ними и вскрикнул.
   Пока металл рвался, они отскочили в сторону, а  через  секунду  кусок
завесы-стены ударился в песок, где они только что стояли.
   - Вы чертовски правы, он здесь, - сказал Джон. - Пошли.
   Они снова двинулись в путь. Под песком пустыни уже ощущалась  дорога,
она поднималась к Тилфару. Башни впереди казались  темными  полосами  на
голубом небе.
   - Знаешь, Петра задала неплохой  вопрос,  -  сказал  через  несколько
минут Эркор.
   - Угу, - ответил Джон. - Я тоже думаю об  этом.  Похоже,  мы  были  в
наших собственных телах, только они различны, как они  были  в  наиболее
важные моменты нашей жизни. Может быть, мы каким-то  образом  попали  на
планету в далеком углу вселенной, где  три  существа,  почти  идентичные
нам, не отличающиеся телами, делали  по  какой-то  причине,  которой  мы
никогда не узнаем, почти то же самое, что делаем мы сейчас.
   - Может быть, - сказал Эркор. - При  всех  мириадах  возможных  миров
вполне может случиться, что какие-то из них схожи между собой.
   - Даже разговор об этом схож? - спросила Петра и ответила сама:
   - Да, я думаю это возможно. Но говорить о  причинах,  которых  мы  не
понимаем... Нет, так не должно быть. У меня от этого мурашки по коже.
   Еще звук. Они застыли на месте. Глухой звук падения. Но они ничего не
видели.
   Чуть дальше, когда  дорога  поднялась  над  землей,  и  первая  башня
оказалась рядом с ними,  они  снова  услышали  треск.  Дорога  под  ними
качнулась.
   - Осторожно! - крикнул Эркор, и затем дорога  обрушилась.  Они  стали
выкарабкиваться из-под обломков бетона.
   - Нога застряла, - крикнула Петра.
   Эркор стал поднимать бетонную плиту, державшую ее.
   - Минутку, - сказал Джон,  схватил  металлическую  распорку  все  еще
качавшуюся в камнях, и подсунул ее между плитой и основанием, на котором
она лежала. Они вдвоем приподняли бетонную плиту.
   - Теперь вытаскивайте ногу! Петра откатилась в сторону.
   - Кость не сломана? - спросил Джон. - Однажды мой друг спас  меня  от
несчастья таким же образом. - Он снова уронил плиту и подумал: "Я  знал,
что надо делать. Я не неумеха. Я знал..."
   Петра потерла лодыжку - Нет, просто нога  заклинилась  в  трещине,  а
плита упала выше. - Она встала и подняла блокнот. - Ой, больно!
   Эркор взял ее под руку.
   - Идти можете?
   - С трудом. - Петра стиснула зубы и шагнула.
   - Алтер говорила,  что  надо  встать  на  здоровую  ногу,  а  больной
описывать круги, чтобы восстановить кровообращение.
   Петра покрутила ногой и снова шагнула.
   - Чуточку легче. Я испугалась. Это и в самом деле больно. Может,  это
тело только похоже на мое, но болит оно как мое. - Она вдруг  оглянулась
на город, - О, дьявол, он там! Давайте, пойдем!
   Они снова пошли вперед, теперь уже под дорогой. Узкие мостики, пустые
и посеревшие,  скользили  мимо.  Они  шли  через  торговый  центр.  Зубы
разбитых стекол торчали из рам  витрин  магазинов.  Наверху  две  дороги
меняли направление и перекрещивались, образуя черную вытянутую  свастику
на фоне белых облаков. А затем они внезапно рухнули.
   Тишина. Люди остановились. И снова треск, громовой, длительный. Запах
пыли.
   - Он там, - сказал Эркор.
   - Да, - ответит Джон.
   Затем город взорвался. Был миг  настоящей  агонии  для  Джона,  когда
мостовая под его ногами взорвалась, и осколки  бетона  ударили  в  лицо.
Вот...
   Петра увидела, как раскололся фасад здания рядом с ними, порыв  ветра
вырвал из ее рук блокнот, и она тут же выплеснула свои мысли. Вот...
   И мысли Эркора (он не видел взрыва, потому что как раз  в  это  время
закрыл глаза) вырвались сквозь веки. Вот...

Глава 11

   Оск повернулся в  постели,  открыл  один  глаз  и  вроде  бы  услышал
какой-то звук.
   - Эй, дурак, - прошептал кто-то.
   Оск потянулся и включил ночник. Тусклый оранжевый свет  едва  доходил
до середины комнаты.
   - Не паникуй, - продолжал голос. - Ты видишь сон.
   - Хм? - Оск приподнялся на локте, поморгал и почесал голову.
   Тень, голая, прозрачная, без лица, подошла  к  нему  и  остановилась,
наполовину освещенная.
   - Ты видишь плод своего воображения, - сказал голос.
   - Я помню тебя, - сказал Оск.
   - Прекрасно, знаешь ли ты, что я делал  со  времени  нашей  последней
встречи?
   - Меня это меньше всего интересует, -  ответил  Оск  и  отвернулся  к
стене.
   - Я пытался остановить войну. Ты веришь мне?
   - Слушай, плод воображения, сейчас три часа утра. Тебе-то что, верю я
или нет?
   - Я думаю, мне это удалось.
   - Даю тебе две минуты, а затем я ущипну себя и проснусь. - Оск  снова
повернулся.
   - Как ты думаешь, что за радиационным барьером?
   - Я об этом не думаю. Это меня нисколько не касается.
   - Это нечто такое, что, вероятно, не может повредить нам,  тем  более
сейчас, когда генераторы разбиты. Вся его артиллерия шла  из  источника,
который теперь не  функционирует.  Видишь  ли  Оск,  я  твоя  преступная
совесть. Неплохо было бы на время стать королем и остановить  войну.  Ты
объявил ее. Теперь объяви мир. Затем начни изучать  местность  и  сделай
что-нибудь с ней.
   - Мать и слышать не захочет об этом. И Черджил тоже. К тому  же,  вся
эта информация только сон.
   - Точно, Оск. Ты видишь во сне то,  что  в  действительности  хочешь.
Давай договоримся: считай меня своей виновной совестью и  представителем
себя самого, если этот сон окажется правильным, ты объявляешь  мир.  Это
только логично. Пойди дальше, поднимись  выше  себя,  будь  королем.  Ты
войдешь в историю, как объявивший войну, разве тебе не хочется  войти  и
как остановивший войну?
   - Ты не понимаешь.
   - Да, я знаю: война нечто большее, чем желание одного человека,  даже
если он король. Но если ты поставишь дело на правильную ногу, то история
будет на твоей стороне.
   - Плодик, твои две минуты урезаны до одной, и она истекла.
   - Ухожу, ухожу. Но подумай об этом, Оск.
   Оск выключил свет, и  призрак  исчез.  Несколько  минут  спустя  Джон
перелезал через окно лабораторной башни, застегивая рубашку.
   Эркор с улыбкой покачал головой.
   - Хорошая попытка, - сказала Петра, - надеюсь,  она  даст  что-нибудь
путное.
   Рэра  встала  рано,  чтобы  подмести  крыльцо  гостиницы.  Окна  были
заколочены, кухня осаждалась, но сейчас там не было никого, а ключ был у
Рэры. Она мела и говорила:
   - Господи, не оставляй все так! Продолжай же, помоги нам!
   - Он, простите...
   - Имейте совесть, женщина, нельзя же идти среди такого  беспорядка  в
заколоченный дом честной женщины.  Мы  откроемся  на  этой  неделе,  как
только вставим разбитые стекла. Вандалы не оставили ни одного окна целым
после смерти старого хозяина. Я только что получила  лицензию,  так  что
все законно. Как только вставим стекла, тогда и приходите.
   - Я только что  приехала..,  нам  не  сказали  куда  идти,  а  просто
выставили с судна... Было так темно, и я так устала... Я не  знала,  что
город такой большой. Я ищу  своего  сына...  Мы  рыбаки  с  материка.  Я
немного ткала...
   - ..а ваш сын удрал в город, а вы побежали за ним. Удачи вам в  новой
стране. Добро пожаловать на  остров  Возможностей.  Ну,  поднимайтесь  и
садитесь.
   - Но мой сын...
   - Здесь в  Адском  Котле  больше  сыновей  рыбаков,  чем  листьев  на
деревьях. Сыновья рыбаков, фермеров, кузнецов, и у всех матери  ткачихи,
водоносы или птичницы. Я иной раз разговаривала с ними, но, пожалуй,  не
буду посылать вас к  катерам,  которые  возят  рабочих  к  аквариумам  и
гидропонным садам. Молодые люди, при-ехавшие сюда, в  основном  работают
там.., если получают работу. Но я не советую вам идти туда,  потому  что
народу там очень много, и вы хоть десять  дней  ходите  там,  все  равно
просмотрите своего сына.
   - Война.., может, он присоединился...
   - Где-то в этом беспорядке пропала моя племянница, которая  была  мне
как дочь. По всем сведениям, она умерла... Так что, вам еще повезло, что
вы не узнали такого о сыне. Вы счастливая, уж поверьте мне!
   - Вы говорили о катерах, - сказала женщина. - Как к ним дойти?
   - Говорю вам, не трудитесь. Дальше по улице, пройдете два квартала  и
налево, и упретесь в доки, но право, не ходите!
   - Спасибо, - сказала женщина, уже выйдя на улицу. - Спасибо вам!
   Она дошла до середины квартала, когда  из-за  угла  бегом  вывернулся
Тил, столкнулся с ней и бросился к двери гостиницы.
   - Тил! - прошептала Рэра. - Тил!
   - Привет, Рэра, - он остановился, тяжело дыша.
   - Войди, - сказала она. - Войди внутрь. - Они остановились в коридоре
гостиницы. - Тил, ты что-нибудь знаешь об Алтер? В Медицинском Центре  я
услышала жуткую историю,  а  потом  пропал  ты.  Господи,  я,  наверное,
круглая дура, что открываю это заведение. Но если она вдруг вернется,  а
меня здесь не будет... Да и то сказать, куда мне идти?  Здесь  хоть  еда
есть, и...
   - Рэра, - перебил ее Тил. - Я знаю, где Алтер. Она в безопасности.  А
что касается тебя, то ты не знаешь, где она, не  знаешь,  жива  она  или
нет. Предполагаешь, что ее нет в живых. Поняла? Я пойду к ней, но  этого
ты тоже не знаешь. Я пришел только затем, чтобы кое-что проверить.
   - Я сложила все ее вещи. В госпитале мне отдали ее одежду,  и  я  все
связала в узел на случай, если нам придется быстро удирать. Один раз так
было, когда мы работали на карнавале, и менеджер начал приставать к ней,
Да сам заболел. Такая скотина! Ей было всего двенадцать лет.  Может,  ты
возьмешь...
   - Что-то маленькое. - Тил увидел на столе у двери узел. Сверху  лежал
кожаный ремешок, на котором еще болталось несколько  раковин.  -  Может,
эго, - связал он и взял ремешок. - В каком состоянии комната Джерина?
   - Она была обыскана, когда его унесли, - сказала Рэра. -  Кто  только
не рылся там! И копы, и его брат. А когда Джерин...
   - Умер! - сказал Тил. - Я прибежал, чтобы сжечь его планы похищений.
   - Умер? Ну, я не удивлена. Да, планы! Я сама сожгла  их,  как  только
вернулась в его комнату. Они лежали на столе Не знаю уж,  почему  их  не
взяли сразу же.
   - Ты в самом деле сожгла все листки?
   - Все. И пепел растерла, и за три дня по горсти перенесла в доки.
   - Тогда мне больше нечего тут делать. Имей в виду, что  ты  давно  не
видела, ни меня, ни Алтер. Я передач ей привет от тебя.
   Рэра наклонилась и поцеловала мальчика в щеку.
   - Для Алтер, - сказала она. - Тил!
   - Да?!
   - Когда ты бежал по улице, ты столкнулся с женщиной...
   - Ну?
   - Ты когда-нибудь видел ее раньше?
   - Да я и не разглядывал ее. Вроде бы нет. А что?
   - Ничего. Но ты и в самом деле уходи отсюда, пока... Ну, мотай.
   - До скорого, Рэра. - И он убежал.
   Кли наклонилась над перилами балкона своего дома. На белом  мраморном
столе лежал ее блекнет, телефонный справочник и логарифмическая линейка.
   - Кли!
   Она обернулась на голос.
   - Спасибо, что передала мое послание.
   - Это ты, - медленно сказала она. - Теперь уже лично.
   - Угу.
   - Я даже не знаю, что сказать.., кроме того, что я очень рада.
   - Я принес дурные вести.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Очень дурные. Они причинят тебе боль.
   Она встревожено смотрела на него, склонив голову набок.
   - Тумар погиб.
   Ее голова выпрямилась, черные брови сошлись, нижняя  губа  задрожала.
Она быстро кивнула, так же быстро взглянула на него и закрыла  глаза.  -
Да, это очень больно.
   Он подождал несколько минут и сказал!
   - Позволь мне показать тебе кое-что.
   - Что?
   - А подойди к столу. - Он  отодвинул  сложенную  бумагу  со  странным
рисунком на ней. Бумага развернулась, но он не обратил внимание, что там
напечатано стихотворение, заметил лишь, что его сестра делала  на  полях
математические заметки. Он сложил бумагу, положил на нее книги и линейку
и достал из кармана горсть монет. Он выложил пятнадцать медяков по сотой
части деньги квадратом 4 X 4 с одним  недостающим  углом.  Затем  достал
монету меньшего размера и положил на стол примерно  в  футе  от  пустого
угла.
   - Брось ее в эту брешь, - сказал он.
   Она  взяла  кончиками  пальцев  серебряный  диск  и  бросила  в  угол
квадрата.  На  противоположной  стороне   вылетели   два   медяка.   Кли
вопросительно посмотрела на Джона.
   - Это игра под названием "слумат". Она становится очень популярной  в
армии.
   - Слу - случайные числа, мат - матрица?
   - Ты уже слышала о ней?
   - Нет, просто догадалась.
   - Тумар хотел познакомить тебя с ней.  Он  говорил,  что  тебя  могут
заинтересовать некоторые аспекты"
   - Тумар?
   - Как раз когда я налаживал телефонную связь с тобой, я подслушал его
разговор с  солдатом  насчет  того,  перед  тем..,  перед  тем,  как  он
разбился. Он действительно думал, что тебе будет интересно.
   - Хм, - произнесла она, взяла серебряный кружок, - снова составила из
медяков квадрат и бросила монетку.
   Выскочили два других медяка. - Черт побери, - сказала она тихо.
   Он поднял глаза. По щекам Кли катились слезы.
   - Тяжело, черт побери, - сказала она и, смахнув слезы, снова  подняла
глаза. - Ну, а как ты? Ты еще не рассказал, что с тобой произошло.  Одну
минутку... - она взяла блокнот и что-то записала.
   - Идея? - спросил он.
   - От этой игры. Кое-что, о чем я никогда не думала. Он улыбнулся.
   -  Не  решит  ли  это  все  твои  проблемы  с  этими,  как  их   там,
субтригонометрическими  функциями?  -  Обратными  субтригонометрическими
функциями, - поправила Кли. - Нет. Все не так просто. Ну, а ты остановил
войну?
   - Пытался. Но это тоже не так просто.
   - Но ты свободен?
   - В большей степени, чем раньше.
   - Рада это слышать, как все это произошло?
   - Я всегда был упрямым, своевольным, неловким  мальчишкой,  и  всегда
попадал в куда большие неприятности, чем всякий другой, сделавший то  же
самое, что и я. Вот я и продолжал делать всякие  вещи.  К  несчастью,  я
делал их плохо. Но, будучи упрямым, я в конце концов приобрел  некоторую
ловкость. И я стал делать то, что могло либо повредить  мне,  либо  нет.
Все сошло удачно.  Я  пошел  дальше,  видя  многое,  и  решил,  что  это
расширяет горизонт и дает больше свободы.
   - Детство и тюремные рудники не много дали тебе в этом смысле.
   - Да.
   - Так это насчет войны, Джон?
   - Пока она остается. Поскольку  то,  что  находится  за  радиационным
барьером, в значительной степени обезврежено. Война не нужна. Совершенно
не нужна. Если это увидят и поймут люди, способные видеть и  понимать  -
прекрасно. Если же нет - что ж, тогда все не так  просто.  Кли,  я  ведь
пришел только на несколько минут. Я хочу  покинуть  дом,  пока  отец  не
увидел меня. Поговори  с  ним.  Я  на  некоторое  время  исчезну,  а  ты
действуй. Только не говори ему, что я жив.
   - Джон... Он улыбнулся.
   - Я хочу сделать это сам, когда вернусь.
   Она опустила глаза, а когда снова подняла их, он уже ушел. Она хотела
крикнуть  ему  слова  прощания,  но  удержалась...  Она  села  к  столу,
перечитала стихотворение, открыла  блокнот,  тяжело  вздохнула  и  снова
начала писать,

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1

   На небольшой карточке было напечатано  изящными,  склонившимися,  как
танцоры, буквами:
   "Ее светлость герцогиню Петру приглашают посетить  бал  на  рассвете,
который  дает  Его  Королевское   Величество   Король   Оск,   в   честь
патриотических усилий Аквариумов Тилдона "У нас есть враг за барьером".
   В  этом  приглашении  бросались  в  глаза  две  вещи:  первая  -  что
"Аквариумы  Тилдона"  было  напечатано  кривовато  и  по   шрифту   чуть
отличалось от  остального,  вторая  -  в  нижнем  углу  была  продернута
десятидюймовая проволочная спираль.
   Герцогиня вытащила спираль, заправила ее в машину. Цветные  пятна  на
экране стали нездоровым лицом молодого блондина:
   "Привет, дорогая кузина, - говорил он с томным  высокомерием.  -  Как
видите, я посылаю с приглашением личную  просьбу:  приезжайте  с  вашего
маленького острова на мой большой. Вы всегда были моей любимой  кузиной,
и жизнь была страшно скучной с тех пор, как вы отправились - как бы  это
выразиться - в затворничество. Прошу вас, дражайшая  Петра,  прибыть  на
мой вечер, и отпраздновать нашу  грядущую  победу.  Многое  произошло..,
многое произошло.., многое произошло.. "
   Герцогиня с отвращением фыркнула, нажала выключающую кнопку,  и  лицо
распалось.
   - Трещина в проволоке, - сказала  она.  -  Тилдон  -  вспомогательная
кампания у вашего отца, Джон?
   - Нет, одна из немногих оставшихся.
   - Интересно, много ли Тилдон дал королю. Мой  бедняга  кузен  уверен,
что может  выпросить  деньги,  нужные  ему  для  поддержания  войны,  за
обещание официальных балов при дворце.