на
бабушку.
    Винни  выиграл  пари.  Сенбернар  дрался  лучше  датской.  По
крайней мере об этом говорили звуки из динамиков.  Я  разглядывал
своии ботинки.
    - Ну, вот и все, - сказал Винни. - Пойдем, заплатим мужику  и
закончим выпивкой.
    - Задержитесь, - сказал динамик. Смитти? Неверное. -  У  меня
еще одна. Десерт.
    - Я думал, ты получил из приюта только две.
    - Да, эту поймали, роющейся в мусоре, она неделями  бегала  к
нашим помойкам. Наконец выловили этим вечером. Могли бы послать в
приют. Но зачем беспокоиться. Сохраним им бензин.
    Когда дверь открылась на этот раз, там стоял матт, размером в
борзую,  его  нос  отчаянно   работал.   Косматая   шерсть   была
светлокоричневой,  свалявшейся  и  грязной,  как  будто   вязаная
неумехой. Он был, словно все пожившие матты мира,  соединенные  в
одном. Я не хотел смотреть, но не мог  оторваться  -  он  слишком
напоминал пса, которого я хотел бы  иметь,  если  бы...  пса,  что
связан с летом и купаниями.
    Кторр  припал  к  полу  в  центре  комнаты.  Насытившийся   и
пассивный. Его глаза лениво открылись и закрылись. Спат... фат...
    Пес высунулся из закутка - он еще не заметил кторра. Усиленно
принюхиваясь, он сделал шаг вперед...
    ... и каждый волосок не его спине  встал  дыбом.  Гавкнув  от
изумления, пес  прыгнул  к  ближайшей  стене.  Что-то  в  кторре,
лежащем в луже  темно-красной  крови,  пахло  очень  скверно  для
бедного  создания.  Он  съежился   около   стены,   крадучись   к
пространству за кипой сена - но там пахло еще хуже; он  застыл  в
нерешительности, потом неуверенно начал пятиться.
    Кторр полуповернулся, заметив его  движение.  Дернулся.  Одна
рука лениво почесалась.
    Пес почти выпрыгнул из шкуры.  Он  рванулся  к  единственному
выходу, который знал, крошечному, освещенному закутку. Но  Смитти
уже закрыл его. Пес засопел у него и зацарапался. Заскреб лапами.
Неистово, обоими  передними  лапами,  как  педалями,  он  царапал
неподатливую  дверь.  Он  скулил,  хныкал,  он  молил  с  ужасной
настойчивостью о невозможном спасении.
    - Вытащите его оттуда! - Не  я  сказал  это,  к  сожалению  -
рыжая.
    - Как?, - спросил Винни.
    - Не знаю - но сделай что-нибудь! Пожалуйста!
    Никто ей не ответил.
    Пес обезумел. Он обернулся и оскалил зубы на кторра,  рыча  и
заставляя держаться подальше; потом почти сразу  снова  заработал
над дверью, пытаясь просунуть под нее лапу, пытаясь снова поднять
ее...
    Кторр двинулся. Почти небрежно. Передняя половина взвилась  в
воздух, потом снова  опустилась,  образовав  арку,  задняя  часть
немного продвинулась вперед. Он был похож на опрокинутый  красный
знак вопроса, пасть сверкнула у пола, где стоял пес.
    Кторр застыл в этой позиции, лицом прямо к засыпанному  сеном
бетону. Кровь сочилась на грязную запятнанную поверхность.
    Не хватило времени даже для визга.
    - Это все? - спросил Винни.
    - Ага. До завтра, - ответил динамик. - Не забудь рассказать о
нас друзьям. Новое шоу  каждую  ночь.  -  В  голосе  Смитти  была
странная гордость. Впрочем, как и у Винни. И у Джиллианны.
    Кторр снова вытянулся. Казалось, он засыпал. Нет, еще нет. Он
немного перекатился на бок и выпустил струю  темной  тягучей
жидкости на заляпанную стену, где она стекла в желоб с  проточной
водой.
    - Это все, что осталось от вчерашней  телочки,  -  прохихикал
Винни. Мне он не нравился.
    Джиллианна  провела  меня  вниз  и  представила  Смитти.   Он
выглядел, как любитель мороженого. Чистенький. Из тех, кто втихую
заядлый мастурбатор. Очень чистая  кожа.  Пучки  песчаных  волос.
Толстые стекла. Выражение нетерпеливое и расстроенное. Я не  стал
пожимать ему руку.
    - Джиллианна, ты ему сказала?
    - О, извиняюсь! Джим?  -  Она  повернулась  ко  мне  и  стала
сплошным  кокетством,  схватив  двумя  пальцами   воротник   моей
рубашки. Она блестела  на  меня  глазами  -  гротескная  имитация
женщины, этакого создания, которую сексуально  возбуждает  смерть
трех собак в  гигантской  ярко  красной  гусенице.  Она  понизила
голос: - О, Джим... не даш ли ты Смитти пятьдесят кейси?
    - Что?
    - Это за ...; ты понимаешь? - Она повела головой к стене,  за
которой нечто розовое тихо насвистывало трелями.
    Я был так поражен,  что  уже  достал  бумажник:  -  Пятьдесят
кейси?
    Смитти, похоже, извинялся: - Это за ...;  ну,  протекцию.  То
есть, понимаете, мы не разрешаем  находится  здесь  недопущенному
персоналу - и  особенно,  когда  его  кормим.  Мне  кажется,  вам
повезло, что вас сюда пустили.
    Джиллианна разрешила проблему, выдернув бумажник из моей руки
и достав хрустящую голубую бумажку: - Вот тебе, Смитти, купи себе
новую резиновую куклу.
    - Скажешь, - сказал он, но не очень сурово. И сунул деньги  в
карман.
    Я забрал бумажник у Джиллианны и мы вышли. В затылке я ощущал
темное давление. Джилианна сжала мою руку и давление стало темнее
и тяжелее. Я чувствовал себя человеком, идущим на виселицу.
    Я остановил ее до того, как мы  дошли  до  флоутера.  Мне  не
хотелось говорить это, но я не мог вынести  этот  ужас  более  ни
секунды.
    Я  пытался  быть  вежливым.  -  Э-э, ну...  спасибо,  что  мне
показали, - сказал я. - Мне, э-э, кажется, я запомню эту ночку.
    Не сработало.
    - А как же мы?, - спросила она. Она требовала. Наклонилась ко
мне.
    Я удержал ее. Я сказал: - Мне кажется, э-э, я слишком устал.
    Она поиграла волосами  моей  руки.  -  У  меня  есть  немного
порошка..., - сказала она. Пальцы добежали до моего локтя.
    - Э-э... я так не думаю. От этого я просто  сплю.  Слушай,  я
смогу отсюда дойти до своих бараков...
    - Джимми? Пожалуйста, останься  со  мной?...  -  На  какое-то
мгновение  она  казалась  похожей  на  потерянного  щенка   и   я
заколебался. - Пожалуйста?... Мне нужен кто-нибудь.
    Слово "нужен" достало меня. Как нож в печенку: -  Я...  я  не
могу, Джиллианна. В самом деле. Я не могу. Дело  не  в  тебе.  Во
мне. Я прошу прощения.
    Она с любопытством поглядела на меня, изогнув одну прелестную
бровь наподобие вопросительного знака.
    -  Это,  э-э,   кторр,   -   сказал   я.   -   Я   не   смогу
сконцентрироваться.
    - Хочешь сказать, что не находишь его сексуальным?
    - Сексуальным?.. Мой бог, он ужасен! Бедный пес обезумел!
    -  Это  был  просто  старый  матт,  Джим,  а  кторр  -  нечто
великолепное. Действительно. Ты должен взглянуть  на  них  новыми
глазами.  Я  тоже  привыкла  думать,  что  он  ужасен,  но  потом
перестала антропоморфизировать, перестала  отождествлять  себя  с
собаками,  и  начала  смотреть  на  кторров   объективно.   Сила,
независимость - мне бы хотелось, чтобы у людей была такая мощь. Я
бы хотела стать, как  он.  Пожалуйста,  Джим,  останься  со  мной
сегодня. Сделай это для меня! - Она дергала мой пиджак,  рубашку,
повисла на шее.
    - Спасибо..., - сказал я, вспомнив, что говорил отец. О  том,
что надо знать, во что вступаешь. Я высвободился  из  ее  рук.  -
... но... - Хотелось сказать больше, но остаточное чувство  такта
не позволило высказать Джиллианне, что я на самом  деле  думаю  о
ней. Наверное, у кторров нет выбора не быть теми, что они есть. У
нее есть выбор. Я повернулся уходить...
    - Ты со странностями, да?
    К черту такт: - А ты - нет? -  Потом  я  повернулся  и  пошел
прочь.
    Она молчала,  пока  я  пересек  половину  участка.  Потом  ее
прорвало: - Педераст!  -  Я  обернулся  посмотреть,  но  она  уже
неслась к флоутеру.
    Дерьмо.
    Я замерз, пока нашел дорогу к баракам. Но совсем не дрожал  и
совсем не был зол. Я был только... болен. И устал.  Мне  хотелось
снова стать маленьким, чтобы выплакаться в  отцовские  колени.  Я
чувствовал себя очень, очень одиноким.
    Постель была как пустая могила  и  я  лежал  в  ней,  пытаясь
ощутить сострадание, пытаясь понять - пытаясь быть зрелым.  Но  я
не мог быть зрелым - когда  был  окружен  идиотами  и  задницами,
слепыми  и  себялюбивыми,  запутавшимися  в  собственных  грязных
играх, фетишах и власти. Что я на самом деле хотел  -  это  бить,
пинать, жечь, громить и  разрушать.  Я  хотел  толочь,  толочь  и
толочь. Я хотел схватить этих людишек и  трясти  их  так  сильно,
чтобы шарики звенели в их башках.
    Я хотел безопасности. Я хотел чувствовать, что кто-то, где-то
- где-нибудь - знал, что он делает. Но сейчас я не думал, что  во
всем мире хоть один знал, что он делает, даже я.
    Они все слепы, злы - или глупы?
    Почему они не видят правду, стоящую перед ними?
    Спат-фат.
    Почему они не видят?
    Шоу Лоу, Аризона - это не розыгрыш!




                        19

    Тед ввалился в шесть утра, хлопая дверьми,  зажигая  свет,  с
шумом и грохотом прокладывая путь от  стены  до  стены  в  ванную
комнату. - Эгей!, - зашумел он, - неделю буду слабым и радоваться
- две! - Остальное потерялось в шуме льющейся воды.
    Топором  будет  много  пачкотни,  решил   я.   Надо   заиметь
револьвер.
    - Эй, Джим! Ты проснулся?
    - Теперь да, - огрызнулся  я.  -  Нет,  револьвер  -  слишком
быстро. Я хочу, чтобы было больно. Я сделаю это голыми руками.
    Он нетвердо вошел в комнату, улыбаясь: - Эй,  ты  встаешь?  -
Все лицо было в чем-то.
    - Да. Надо кое-что сделать.
    - Ну, это подождет. Есть более важное. Тебе  повезло,  что  я
зашел сменить одежду. Можешь вернуться со мной, но поторопись!
    Я сел на краешек постели: - Вернуться куда?
    - Назад в отель. Первая сессия не начнется до  десяти,  но  у
меня встреча за завтраком...
    - За завтраком?
    - Ага. У тебя есть вытрезвин?
    - Нету. Надо посмотреть...
    - Оставь, найду в отеле. Вставай, одевайся...
    - Подожди минуту... - Я сидел, протирая глаза. Голова болела.
Я пожаловал ему временную приостановку казни,  пока  не  выслушаю
свидетельские показания: - О чем ты все? Где ты был всю ночь?
    - Раскрашивал город голубым и зеленым. Пошли..., - он потащил
меня за ногу, - ... в душ со мной. У меня была вечеринка на ходу.
    - Вечеринка на ходу?
    - У нас что здесь, эхо? Ага, вечеринка на ходу: -  Он  стучал
чем-то в душе. Вставай, снимай это - иначе ты попадешь под душ  в
белье.
    - Подожди минуту!... - Я начал присаживаться на скамеечку.
    - У нас нет ни минуты! - Он внезапно поднял  меня  в  воздух,
шагнул под душ и держал под  бегущей  водой.  -  Черт  побери!  -
Теперь даже телефонный звонок от губернатора не мог  спасти  его.
Все, в чем я нуждался,  был  горшок  меду,  муравейник  и  четыре
колышка.
    Мое бумажное белье размокло и свалилось.  Он  дал  мне  мыло,
потом разодрал свою влажную майку. Он сбросил килт - настоящий  -
м выпихнул его ногой из душа на пол ванной.
    - Я спросил: - Ты забыл его где-то?
    - Забыл что?
    - Свое белье?
    - Никогда не ношу. Это традиция.  Ничего  под  килтом.  -  Он
глуповато улыбнулся. - Ну, он немного изношен этим утром, но  дай
мне пару дней - и все будет олл райт.
    Я отвернулся, сунул голову под душ и просто стоял. О-о-о!
    - Во всяком случае, - продолжал он, - пошел я на вечеринку. -
Может, если я налью воду в уши, я перестану его слышать? - Только
на этот раз у меня была цель. Я начал на первом этаже вестибюля с
полковником Баствортом, помнишь его?  Того,  с  девушкой?  С  ним
важно   познакомиться   -   он   ответственный   за   реквизиции,
материальное обеспечение и транспорт для всего района Денвера. Он
прекрасный бюрократ, у него бумаги идут быстро. Тем  не  менее  -
Джим, стань ближе к мылу! Мы торопимся! Тем не менее я  оставался
с ним достаточно долго, чтобы  попасть  на  частную  вечеринку  в
пентхаусе.  Комитет  конференции.  Сидел   в   уголке   с   тремя
председателями и слушал сплетни. Через пятнадцать минут  я  знал,
кто в этой комнате важен, а кто нет. Еще пятнадцать минут, и  они
узнали, кто  я  -  племянник  сенатора  Джексона  из  Мормонского
университета!
    - Что?...
    - Заткнись и трись мочалкой - я еще не кончил.
    - Тед, нельзя же так лгать...
    - А как надо было говорить?
    - Ты знаешь, о чем я. Ни конгрессменов, ни генералов, ни  бог
знает кто еще!
    - Джим, это неважно. Никто их них не уделял никакого внимания
ничему, кроме того, что выходило с  их  собственных  ртов  -  или
входило. И когда они собрались отплыть  на  другую  вечеринку,  я
дрейфовал с ними. И попал еще в одну комнату полную народа и  еще
раз проделал то же самое. Слушал сплетни, отмечал самых важных  -
это нелегко, сплетни обычно грязные - и держался  к  ним  близко,
насколько мог. Так я прошел  через  семь  вечеринок,  одна  лучше
другой. Был прием в Объединенных Нациях только для дипкорпуса, ты
знаешь, что здесь полмира? Дядя Сэм снял большой зал  -  я  видел
сенатора, спящего в салате  -  коммунистам  расточали  наибольшую
заботу: им дали президентский номер. Я даже попал в  Общество  за
Оптовую Агрессию - странная компания. Но  полезная.  Знаешь,  как
важны наемники для поддержания баланса мировых сил?
    - Нет и не хочу знать. - Немного подумав:  -  Они  устраивают
убийства? И много берут?
    - Только репутацию - если ты задаешь подобные вопросы, значит
не можешь себе это позволить.
    Я начал выбираться из душа, но Тед схватил меня:  -  Подожди,
ты не дослушал самое лучшее.
    - Дослушал!
    Нежным толчком он впихнул меня  назад.  -  Ты  красив,  когда
злишься...
    - Отстань, Тед!
    - ... и я люблю, когда  ты  играешь  твердо.  -  Но  он  меня
выпустил.  Я  выскочил,  кипя.  Единственное,  оставившее  теперь
Теодора Эндрю Натэниела  Джексона  в  живых,  была  невозможность
придумать подходящий способ разделаться с телом.
    Я снова встал под душ - он размазал мыло по всей спине. Струи
были между умеренно теплыми и горячими. - Хочется  отрубить  тебе
это, Тед.
    - Можешь не беспокоиться - все  знают,  что  между  нами  все
кончено.  Я  встретил  прошлой  ночью  девушку  и   позволил   ей
"излечить" себя. О, я не хотел этого, Джим.  Я  пытался  остаться
верным - сказал ей, что дал торжественную клятву - но она убедила
меня попробовать еще раз другим способом  -  и  оказалась  права.
Именно в этом я и нуждался.
    - Ужасно. Я очень счастлив за тебя. Ты не только убедил всех,
что я педик - теперь я уже брошенный педик. А я даже не знаю, как
все началось. -  Я  повернулся  под  душем,  подняв  руки,  чтобы
прополоскаться. Точно  в  этот  момент  струи  стали  ледяными  -
внезапный тугой удар чертовски  холодной  воды,  целый  поток  из
местного ледника. - А-а-а!, - сказал Тед. -  Чувствуешь  величие?
Это разбудило тебя?
    Я не ответил. Был слишком занят ругательствами - выскочил  из
душа и трясся в полотенце, пока от стен не исчезло эхо. Теперь  я
совершенно пробудился и меня совсем не заботило, есть ли  у  меня
способ разделаться с телом, или нет.
    - Открой дверь, Джим!
    - Что?
    - Дверь - слышишь, стучат?
    Я недовольно вышел из ванной и накапал до двери. - Да?...,  -
рявкнул я.
    Это была костлявая девица с глазами спаниеля. Почему она  так
напоминает кого-то? О, да, одна из тех, кто подливал  Фромкину  в
стакан. Она ухаживала за ним весь вечер,  теперь  я  вспомнил.  -
Хай, Джим!, - сказала  она,  -  Нас  не  представили  друг  другу
формально... - Она схватила моя руку и сильно  сжала  ее.  -  ...
меня зовут Динни. Парни, вы еще не готовы? - У  нее  были  плохие
зубы.
    - Э-э, нет.
    - Окей, я подожду. - Она пронеслась мимо меня и расположилась
в единственном кресле.
    - Э-э, хорошо.  Подождите.  -  Я  схватил  немного  одежды  и
отступил в ванную.
    - Боже, - сказал Тед, выходя из-под душа.  -  Разве  утро  не
чудесно? - И ткнул меня в ребра, проходя.
    - Ага. Наверное, ни один  судья  страны  не  осудит  меня.  Я
быстро напялил одежду.
    Когда  я  вышел  из  ванной,  Динни  как  раз  вручала   Теду
ярко-коричневую майку с надписью: "Не просто  еще  одна  любовная
интрижка..." - Вот, - говорила она, от этого  женщины  обезумеют.
Она подчеркивает твои мускулы.
    - Особенно тот, что между ушей, -  пробормотал  я.  Они  меня
игнорировали.
    Тед улыбнулся, натянул майку  и  темно-красную  ветровку.  Он
подхватил свою сумку и начал двигаться к  двери.  -  Все  готовы?
Пошли.
    Я схватил  пиджак  и  двинулся  следом.  Когда  мы  вышли  на
утреннее солнце, я смахнул с глаз внезапные слезы. Не думал,  что
так  ярко  может  быть  в  Колорадо  днем.  Тед  уже  свалился  в
водительское сидение длинного серебряного...
    - Тед! Где ты взял это?
    - Я  говорил  тебе.  Полковник  Бастворт  -  важный  человек.
Нравится?
    - Тебе не кажется, что это немного... э-э, экстравагантно?
    - Нет такого  понятия,  как  небольшая  экстравагантность,  -
ответил Тед. - Ты  садишься?  -  Он  повернул  ключ  и  двигатель
проснулся с гортанным ревом,  от  которого  задрожали  стекла  на
километр вокруг.
    Я забрался на заднее сидение. Тед даже не  подождал,  пока  я
закрою дверь, просто врубил акселератор и ввинтился в воздух  под
углом, достаточным,  чтобы  выкатились  монеты  из  кармана  моих
джинсов.
    - Ввви-и-у!, - взвизгнула Динни  с  тщательно  подготовленным
энтузиазмом. Она  аплодировала  взлету  и  склонилась  со  своего
кресла к пилоту. Может быть, это будет двойным убийством.
    Тед перешел к менее крутому  подъему.  Динни  повернулась  ко
мне: - Дядя Дэниел не был ужасен, Джим?
    - Кто?
    - Доктор Фромкин?
    - Он ваш дядя?
    - Ну, не как родственник. - Она показала носом  вверх.  -  Он
мой духовный дядя. Знаете, идеационисты все - одна большая семья.
    - О-о, - сказал я.
    - Ты  встречался  с  Фромкиным?,  -  спросил  Тед.  -  Те  не
рассказывал.
    - А ты не спрашивал. Он, э-э, интересен. - Я спросил Динни: -
Вы работаете на него?
    - О, нет, но мы очень хорошие друзья. Я, наверное,  знаю  его
лучше других. Этот человек - гений.
    - Наверное. - Я бы не сказал. Для меня  он  выглядел  просто,
как еще один напыщенный осел.
    Она сказала: - Парни от сохи не должны тянуть на пушку  номер
один. Вам повезло,  что  у  него  было  хорошее  настроение.  Она
объяснила Теду: - Джим, поспорил с ним.
    - Джим? - Тед демонстрировал полное недоверие. - Наш Джимми?
    - Я просто спросил его о... ну, неважно. - Мое лицо горело.
    Динни повернулась ко мне: - Как вам Джиллианна?
    - Что?, - сказал Тед. - Какая Джиллианна?
    - Джим ушел с ней вчера ночью. Все обратили внимание.
    - Я и не знал, что так... популярен, - пробормотал я.
    - О, это не вы. Это Джиллианна. У нее та еще  репутация.  Был
полковник ВВС,  который  умер  в  седле  -  "обширный  коронарный
инфаркт" - но это не остановило Джиллианну, по крайней мере  пока
она не закончила собственную скачку.  На  вас  обратила  внимание
женщина с таким самообладанием. И взгляните фактам в лицо: с  кем
еще можно дотрахаться до того, что кровь потечет из ушей? - Динни
глядела на меня искренними  широко  раскрытыми  глазами.  -  Так,
пупсик?  Она  была   достаточно   хороша,   чтобы   ваше   сердце
остановилось?
    - Хм, - хмыкнул я. - Я ничем с ней не занимался. - Может  мне
следовало просто выброситься из машины?
    - Таков наш Джимми, - сказал Тед. Я мог видеть улыбку даже на
его затылке.
    - Какое расточительство, - сказала Динни, снова поворачиваясь
вперед. - Джиллианна так красива. Однажды она положила глаз  даже
на меня, но я ее завернула. Теперь бы нет, но тогда я дала клятву
безбрачия на год. Просто доказать,  что  смогу.  Было  так  много
людей, пытающихся залезть в мои трусики.  Матерь  Божья!  Свои  я
надеваю сама.
    Что-то у меня в затылке сделало "цванг"!  Прошлой  ночью  Тед
занялся социальным восхождением - намеренно - и достиг вот этого!
    Она чистосердечно продолжала: - Однако,  хорошо,  что  я  так
сделала. Позволяет мне больше ценить эти вещи. Я имею в виду, что
прошлой ночью я кончила по крайней мере одиннадцать раз. Я  знаю,
что ты кончил, - сказала она Теду. - Потом я потеряла счет.